Варя стояла по колено в снегу посреди белой пустоты. Низко нависали тучи, сливаясь на горизонте с безбрежным ледяным простором. Сердце океана давно не билось, погрузившись в длинный зимний сон.
Зато Варино сердце так и выскакивало из груди. Шутка ли – переместиться в один миг на сотни километров! В руке было крепко зажато загадочное яйцо.
– Варвара!
– Лин Дин!
Увязая в снежном крошеве, Варя кинулась к Золотому Дракону, который лежал рядом с неподвижным телом Серебряного. Девочке не пришлось подбирать слова, чтобы рассказать Лин, каким образом она здесь очутилась. Всё было в её мыслях. Всё было ясно. Как и то, что вернувшись к Обо Ману, Серебряный опять попадёт в мышеловку. И на этот раз она захлопнется навсегда.
– Понимаешь, голубой свет изувечил ему память, он почти погубил и тело… – грустно сказала Лин Дин, ласково обнимая золотым крылом своего друга.
– А если ещё подождать, он не очнётся? – робко спросила Варвара.
– Если ещё подождать, его дух перестанет цепляться за тело. И в нашем мире станет на одного дракона меньше.
Отчаянье захлестнуло Варю щемящей волной. Куда только подевалась её любование своей отвагой: «Ах, я сейчас спасу Дракона и заодно обведу Обо Мана вокруг пальца!» Пусть ненадолго посетило оно Варю, но теперь ей было стыдно. И уже по-настоящему хотелось помочь, спасти, уберечь… И это жгучее чистое желание помогло девочке найти удивительное решение.
– Подымайся! – сказала она Лин, забираясь в свою «кабинку пилота».
Сияющая Песня заглянула в её мысли, и отбросила свою печаль, словно старый дырявый платок. Вдохновение подхватило их, подняв над холодным миром, заставляя бешено стучать сердца, подчиняя общему радостному ритму.
Этот ритм сегодня был важнее всего. Важнее мелодии, срывавшейся с губ девочки и почти не слышимой ею самой. В нём были удары волн навеки уснувшего океана и отсветы звёзд. И были в нём все рассветы и все закаты, пропущенные бедным покинутым миром. И вздохи пленённых бурь и ветров.
Крылья Сияющей Песни охватило священное пламя, которое тут же перекинулось на остальное тело, находя знакомый отзвук в каждой сверкающей золотом чешуйке. Ибо Лин Дин помнила эту песню. Самую Древнюю Песню Земли – Песню Пробуждения. Это она когда-то заставила два атома двигаться, чтобы напоить планету водой, а другие два атома слиться в дарующем вдох танце.
– Спасибо, Великий Отец, – вознеслась и пробила толщу туч золотая искра.
Пастух Ветер впервые за долгие годы перемешавший облачные стада, угнал их куда-то, освобождая небо для Солнца. Где-то внизу глухо заворчал и завозился проснувшийся Океан.
Варя почувствовала какую-то перемену и вскрикнула: яйцо обожгло руку.
– Брось его, девочка, – услышала она голос Лин.
Варвара разжала пальцы и, позабыв запрет Обо Мана, посмотрела вниз. Серебряный всё ещё лежал где-то там… Его накрыла вспышка света. Не голубого! Золотого!