Где бы Галка ни появилась, она тут же привлекала к себе внимание – и мужчин, и женщин. Ей нравилось быть в центре внимания, она этим жила. А вот её лучшая подруга Марина – с точностью наоборот. Неприметная и незаметная. Маленькая серая мышка.
После института Марина работала психологом на большом заводе. Работа ей нравилась, обрабатывала тесты на компьютере, выслушивала людей, их проблемы. Главное – получала зарплату и тратила её на себя. Галка же всё искала себя…
Семейной жизни у Марины не получилось – вышла замуж на последнем курсе, не по любви, а «за компанию». Все тогда срочно выходили замуж, - в основном, чтобы остаться в Москве. У неё такой проблемы не было, такая проблема была у парня, с которым встречалась одно время. Он ей так и сказал: «Марин, мне надо на тебе жениться, у меня карьера намечается, жить негде. Может, уживёмся». Не ужились. Галка ругала Марину, дескать, дура, о себе надо думать. Правда, Миша «добро» помнил, на день рождения и 8 марта дарил дорогие подарки, помогал, если просила. Просила редко.
Как все замкнутые люди, Марина любила помечтать, пофантазировать. Однажды созналась Галке, что написала роман, дала прочитать. Галка позвонила ночью:
- Мариш, мне понравилось. Обалденно. Завтра что-нибудь придумаем. Целую тебя, дрыхни дальше, соня, - Марина спросонья ничего не поняла, а её подруга уже повесила трубку.
На следующий день Галка примчалась к Марине на работу. Они стояли в курилке, Марина не курила, да и Галка тоже, но, когда сильно волновалась, доставала длинные сигаретки и красиво отставив пальцы, пускала дым чуть округленными губками так, что мужчины спотыкались, заглядываясь на неё. Впрочем, это было в Галкином духе, она бы «вымерла», если бы кто-нибудь не обратил на неё внимания.
- Мариш, я всю ночь думала. Ладно, ради тебя помирюсь с Игорем. У него куча знакомых, он обязательно пристроит твой роман.
- Галочка, ради бога, не надо! Мне ничего не нужно. Мне просто хотелось писать с детства, вот теперь я созрела, кажется. Я – для себя.
- Марина Васильевна, вы с детства очень больны. Уж я-то знаю. Но от скромности никто не умирал. Это излечимая болезнь. Я - ваш лучший доктор, я вылечу. – При этом Галка картинно стряхивала пепел на пол, а носком модной туфли рисовала этим пеплом какие-то картинки.
- Галь, ну, правда. Только не Игорь. Неужели ты всё забыла? – у Маринки даже слёзы выступили на глазах.
- Брось. Всё нормуль. Я тебе позвоню на днях. – Галка затушила сигарету и направилась к выходу.
Марина недолюбливала Игоря - Галкиного парня. В тот день, о котором напомнила Марина Галке, она уже смотрела фильм после десяти часов вечера, как в дверь кто-то позвонил. Марина была одна дома. Они жили с мамой вдвоём, мама работала проводницей на дальних поездах, и по полмесяца её не было дома. Галка всегда завидовала «свободе» Маринки, которой та, естественно, не пользовалась. Ну, дура такая. Галка бы развернулась на все сто. А тут – сидит вечерами, смотрит телевизор.
Марина увидела в глазок озабоченного Игоря, открыла. На Игоре буквально висела Галка, бледная, с закрытыми глазами. Марина испуганно вскрикнула, но Игорь тут же её успокоил:
- Она просто пьяная. Пусть у тебя переночует. Не везти же её домой в таком виде.
Марина согласилась с ним, Игорь тут же ушёл. Едва за ним закрылась дверь, Галка открыла глаза:
- Вова, Вова, мне х…во.
- Галь, что случилось, где вы были?
- А! – отмахнулась Галка, - хочу искупаться. Я жутко грязная.
- Где вы были?
- Ну, в сауне.
Галка прошла в комнату довольно ровным шагом, скинула на пол пиджак, бросила в угол сумку:
- Там – духи, забери себе.
- Галь, перестань кривляться, рассказывай, что произошло, - Марина стояла, нахмурившись, заложив рука за руку.
- А чего тебе рассказывать? Натрахалась до следующего вторника. Что, не видно?
- Не видно, - Марина поджала губы и ушла в ванну. Через минуту в дверях нарисовалась Галка. Глаза её были на мокром месте. Марина обернулась всё с тем же грозным видом, но Галка уже уткнулась ей в грудь носом и рыдала в полный голос.
- Мариша–а-а-а! Я такая дура-а-а-а, я такая б…
Марина взяла её за плечи и повела в комнату. Усадила в кресло, принесла водички:
- Давай, рассказывай, тебе легче будет.
Галка выпрямилась в кресле. Непохоже было, что она – пьяная.
- Ну не смотри ты на меня так. Осуждающе, - она усмехнулась, - я и не пьяная вовсе, ну притворилась чуть-чуть, а то они меня – вообще, - она махнула рукой. – Короче, Игорь позвонил мне. Говорит, Галочка, ты не против повеселиться? Конечно, не против. Ты ж знаешь, Мариш, я в последнее время никуда ни с кем и нигде. Мамочка оттаяла, бдительность потеряла. Ну, думаю, пора уже и повеселиться. Говорит, пойдём в сауну с друзьями. Распространяться не стал, что за друзья, говорит, нужные люди. Очень нужные. Заехал за мной. По дороге – такой ласковый, нежный. Говорит, хочешь выпить? Я говорю, а в сауне, что, теперь запрещают? Он говорит, там люди будут, а мне так хочется с тобой вдвоём. Я говорю, ну давай, вообще вдвоём где-нибудь посидим. Он говорит, нет, я обещал, нельзя. Заехали в какое-то кафе. Себе взял тоник, а мне какой-то коктейль. Я его как попробовала, - там градусов 40 – не меньше. Я что-то стала подозревать. Споить хочет. Как отвернётся, я под стол сливаю. Потом глазки прикрыла, говорю, спать хочу. Он обрадовался, говорит, поехали, там отдохнёшь. Приехали. Знаешь, снаружи – чёрт–те что, а внутри!… Ты ж знаешь, меня Игорь везде водил, но в таком месте мы ни разу не были. Ну, я такая захожу, вроде мне всё – по фигу. Там двое мужиков – в плавках, за столом сидят. Обрадовались, будто я – родственница из деревни, пожрать принесла. Такие кавалеры, кинулись одеваться. Игорь говорит, да ну что вы, мы сейчас присоединимся, извините за опоздание. Вроде бы это мы не с ним сидели в кабаке, пока я якобы не нажрусь. Я оглянулась – из женщин я одна. Думаю себе, - подойдут. Ни хрена. Давай они меня обхаживать – наливают, угощают, в комплиментах рассыпаются. Я, в принципе сразу поняла, что Игорь мне групповуху готовит, но значения не придала. Ну, ты ж меня знаешь – я только потом умная, когда вляпаюсь. Всё вижу, всё знаю, но сижу и жду, чем кончится, как будто и так не ясно. Игорь стал с меня потихоньку одежду снимать, говорит, жарко, пойдём, искупаемся. Тут «джакузи». Я говорю, проводи меня в туалет. Пошли с ним. Я ему так и сказала: « Ты, говорю, что, на групповуху меня привёз?», а он лезет целоваться: «Уй, ты моя красавица, да ещё умница вдобавок, какая догадливая девчонка». Раздел меня до гола. Говорит, чего стесняться, все свои. Я не стала сопротивляться, почему-то. Мариш, вот веришь, самой стала интересно, аж сок потёк. Вернулись. Они устроили аплодисменты. Говорят, такую девочку никто не посмеет тронуть. Садись, голубка на стол, пособлазняй нас, поимей себя сама. Ну, я, как та кукушка, уселась на стол. Расставила ноги. Стала себя поглаживать, отирать, музыка ещё там такая была – томная, то на стол опрокинусь, то до края ног потянусь, как кошка. Потом смотрю, на столе охотничья колбаска лежит, я её взяла, стала себе во влагалище засовывать, тоже так красиво, под музыку. Они все завыли, повскакали, повытаскивали своё хозяйство, кричат, у меня больше, давай моим. Игорь подхватился, подбежал, помазал мне промежность чем-то. Я уже потом догадалась, что, наверное, это была Испанская мушка. Что со мной творилось! Они меня подхватили все втроём на руки и начали по кругу передавать – двое держат под спину, ноги, а третий суёт член, чуть подёргается, кто-нибудь кричит, дай я, и так – по кругу. А мне всё мало. Мне хочется, чтобы они все втроём туда залезли.
Галка, рассказывавшая всё на одном дыхании, остановилась, и завыла, как волчица. Марину передёрнуло. Впечатлительная, она словно видела всё наяву. Повыв, Галка продолжала, как ни в чём не бывало:
- Кончили все по разу. Игорь понёс меня в бассейн. Я вроде всё хорошо помню, а тогда ничего не соображала. Помыл меня, как маленькую, не помню, что он мне говорил, я как чумная была, вынес «к гостям». Опять пили, ели, потом Игорь начал расхваливать мои прелести. Все стали что-то клянчить. Я их построила по росту и по очереди каждого удовлетворила. Чувствую, ещё что-нибудь кто-нибудь придумает, и я тут же упаду замертво. Притворилась пьяной. Игорь меня к тебе отвёз. Прости, Мариш, - Галка опять заплакала, - можно я искупаюсь у тебя, я себя такой грязной чувствую.
- Иди, - вздохнула Марина и начала устраивать Галке ночлег, потом взяла полотенце, халатик и зашла в ванну.
Галка стояла под душем, закрыв глаза, подставив лицо под сильные струи. Марина залюбовалась подругой. Как же потрудилась над ней природа! Всё такое тоненькое, изящное. Точёные ручки, точёные ножки, упругий живот, округлые бёдра, с неё можно было ваять скульптуру. Назвать как-нибудь – «нежность» или «весна». Как можно разбазаривать себя, поважать чью-то похоть! Марина пожала плечами. Неразумно, а ведь Галку дурой не назовёшь. Любопытная она от природы, вот и вляпывается вечно в какие-нибудь истории. А Игорь – дрянь.
- Вот полотенце и халатик, - Галка не изменила позы, Марина пошла на кухню, готовить ей чай.
Марина любила возиться на кухне. Всё у неё получалось замечательно. Мамы почти никогда не было дома, да и отвыкла она готовить, всё в разъездах. Каждому - своё, как говорится. Мама Марины жила только в пути. После того, как погиб её муж вместе с десятилетним сыном, Маринке тогда пять лет было, мама стала замкнутой. Она вначале не хотела жить, не хотела работать, но Маринка была маленькая, надо было её воспитывать. Сначала жили в долг, потом, чтобы погасить долги, разменяли шикарную трехкомнатную квартиру на вот эту маленькую, зато в центре Москвы, дачу продавать не стали - папа очень любил на ней возиться, а мама делать на ней ничего не хотела. Росли там берёзки, огромная липа, да несколько яблонь. Папину антоновку мама холила, опрыскивала, а остальные – как бог даст.
Маринку баловала, насколько ей позволяли средства, странно даже, что Марина выросла такой серьёзной. Она была самостоятельной с детства, никто её ничему не учил, возьмёт поваренную книгу, - приготовит так, что пальчики оближешь, а в основном они с мамой питались полуфабрикатами. Зачем лепить целый день пельмени, легче готовые сварить, зачем печь какие-то булки, когда в булочной чего только нет.
Марина расставила на подносе большой чайник с мелиссой, мёд, варенье из медовой алычи, - это мама с юга привезла, печенье, красивые чашки, - любила Марина, чтобы всё было красиво. Галка уже сидела в кресле с полотенцем на голове, завязанном в виде тюрбана, в халатике Марины, которым она свою миниатюрную фигурку обмотала дважды.
- Вот, додельница ты, Маринка. Правда, тебе надо сидеть дома за мужем, готовить ему завтраки, обеды, встречать, провожать детишек из школы, – Галка приложилась к чашке с чаем и маленькими глотками выпила всё без передышки.
- Трубы горят, - объяснила она.
Марина пила свой чай, не спеша, «уважая» каждый глоток (Это её мама так научила, а её научили пить чай правильно где-то в Средней Азии).
- Галь, знаешь, где тебе помыться надо? Сходи в церковь, исповедуйся, постой там. Тебе гораздо легче будет.
- Да ты что? – Галка изумлённо выпучила глаза, - ты, что, в церковь стала ходить? Слава тебе, боже! В монастырь собралась?
- Нет, Галь, ещё не хожу, но очень хочу. Ко мне недавно приходил один посетитель. Ты же знаешь, обычно к психологам приходят, чтобы пожаловаться на свою судьбу, а этот прошёл тест по обязательной программе, а потом начал меня расспрашивать, как живу, что на душе, и мне так захотелось самой душу излить. Вроде бы всё у меня нормально, хорошо, но такая тоска на душе. Он послушал, а потом говорит: «Ходите в церковь, это очень помогает от тоски». Тоска, ведь тоже болезнь. Я сама знаю, какие лекарства надо принимать от тоски, в особых случаях нужно сменить образ жизни, поменять обстановку. Если хочешь, пошли в церковь вместе. Я вот очень хочу в церковь, но боюсь.
- Чего бояться, - сказала Галка, зевая во весь рот. – Мариш, давай спать ложиться, устала. Напахалась.
Утром Марина убежала на работу, Галка осталась досыпать. На работу ей не надо было. Она всё себя искала, нигде подолгу не задерживалась. Родители снисходительно относились к её поискам, пока она куда-нибудь не «вляпывалась» в очередной раз. Тогда её сажали дома под присмотр. До следующего раза. Почему-то Игорь был у них на хорошем счету. Наверное, Галка не рассказывала им всех подробностей…
Галка исполнила своё обещание «позвонить на днях» через месяц:
- Марин, привет, извини, что не звонила. Закружилась вся. Но для тебя новости хорошие. Игорь нашёл издательство, где берутся издать твой роман. Надо будет устроить небольшую пирушку. -
Галка, опережая возражения Марины, затараторила, - Игорь всё берёт на себя. В эту субботу приведи себя в порядок, я тебе позвоню, скажу, куда пойдём. Не боись, всё будет о*кэй! – повесила трубку.
В субботу Марина, как было сказано, с утра начала приводить себя в порядок, - сделала уборку в квартире и сходила на маникюр. Галка позвонила после обеда:
- Ты готова?
- Ага.
- Надень своё фиолетовое платье, то, в чём Новый год встречала. Я через час буду.
Марина посмеялась в душе над Галкой. Любит она что-нибудь устраивать, где-нибудь участвовать.
Галка явилась в назначенное время. Значит, готовится что-то важное, иначе она бы опоздала, по меньшей мере, на час.
- Марина, я же тебе сказала, подготовиться. Ты хоть бы накрасилась! - с порога начала выговаривать подруге Галка.
Марина оделась под её чутким руководством, подкрутила кончики волос, накрасилась, надела серебристые туфли. Галка вызвала такси.
- Галь, ты хоть скажи, кто там будет?
- А я откуда знаю. Из знакомых – я и Игорь (Марину передёрнуло). Остальные – нужные люди. Редактор - с мужем, кажется. Ну, не знаю. На фиг голову забивать.
Кафе, куда они приехали, было небольшим, но уютным. Галка объяснила, что важные гости не захотели привлекать к себе внимание, поэтому выбрали это небольшое кафе на краю города.
- К тому же, у тебя сегодня день рождения, - сообщила Галка. – Ну, не день в день, а чуть позже. Ну, не верещи, правдолюбивая, ты моя. Подумаешь, полгода прошло, но ведь был день рождения!
У гардероба их встретил Миша. В ответ на Маринкины вздёрнутые брови, - чего ему надо, Галка тут же кинулась объяснять:
- Здесь все будут парами. А поскольку ты, как всегда, без мужика, я пригласила Мишку. Ему тут тоже надо будет свои дела порешать. Потерпишь.
Марине уже совсем не нравилась эта затея, хотелось уйти домой. Она не умела и не любила врать, - ей было незачем. Не любила даже соприкасаться с враньём. Галка же, всё время жила так. То родителей обманывала, то своих многочисленных кавалеров.
С несчастным видом она поплелась за Галкой в отдельный кабинет, где был накрыт стол на десять персон. Миша галантно подставил стул с высокой спинкой ей и Галке. Больше никого не было. Галка посидела полминуты:
- Чего рассиживаться. Сейчас будут гости собираться. Тебе Мариш, надо будет их встречать. У тебя же день рождения.
- Галь, я этого не понимаю. На день рождения приглашают лучших друзей, хороших знакомых, а я никого не знаю.
- Оставь свои совдеповские правила. Здесь все друг друга не знают. Никто не догадается, что ты тоже мало знакома со всеми. Веди себя непринуждённо.
Стали собираться гости. Поздравляли Марину. Дарили красивые цветы. Марина разрумянилась, в глазах зажглись романтические огоньки. Она чувствовала себя так, будто бы у неё и впрямь сегодня день рождения. Все рассаживались. Звучала красивая негромкая музыка. Наконец, пришла редакторша под руку с довольно известным актёром и режиссёром. Марина уже не смущаясь, приняла букет орхидей, пригласила за стол. Режиссёр прошёл за редакторшей со скучающим видом. «Свадебный генерал», - усмехнулась про себя Марина. Начался банкет. Гости изощрялись в составлении красивых тостов. Каждый, зная только имя именинницы, описывал её прекрасные душевные качества, вспоминал что-то из классиков и пр. и пр.
Скоро под действием прекрасного коньяка все расслабились, пошли танцевать. Галка всё время заводила Маринку, заставляла её «быть непринуждённей», подталкивала в кружок. Марина и сама разошлась, танцевала с особым шармом, поводя плечиком, бёдрами, встряхивала гривой волос. Ей казалось, что у неё и впрямь день рождения, вокруг неё – её друзья, все – замечательные люди. Редакторша со своим режиссёром не танцевала, но наблюдала всех с одобряющим видом. Маринка поинтересовалась у Галки, что, он – её муж? Галка пресекла – какая тебе разница?
Кто-то из гостей потребовал от Марины ответный тост. Марина соорудила какой-то экспромт почти в стихах, какие все замечательные люди, как она всех любит, как мечтает, чтобы все те добрые слова, которые услышала, вернулись говорившим их, приумножившись. Сосед справа потребовал брудершафт со всеми гостями, все поддержали. Марина взяла свой бокал и, подходя к каждому гостю, мужчинам делая книксен, а перед дамами кланяясь, чмокалась по-дружески. Когда дошла очередь до режиссёра, она вдруг почувствовала, что у неё подкашиваются ноги. Сердце забилось так сильно, что, казалось, это слышат все. Он тоже встал, как и все, но вместо того, что подставить щёку или губы, как это делали все остальные гости, аккуратно придерживая Марину за талию, втянул её губы в свои. Все стали считать, как на свадьбе. Но поцелуй не был долгим. Сергей Александрович опрокинул залпом свою рюмку коньяка в рот и сел на место. Марина осталась стоять около него. Никто никогда её ТАК не целовал. Ей показалось, что вместе с поцелуем из неё вытащили сердце. В это время редакторша что-то говорила, чмокнула Марину в щёку. Всё. Все зааплодировали, весело пошли танцевать под какую-то зажигательную музыку, вовлекая Марину в круг. У неё шумело в ушах, ноги были ватными. «Что он сделал со мной?», - спрашивала она у себя, танцуя, улыбаясь, не чувствуя своего тела, ничего кроме губ, на которых горел ЕГО поцелуй.
Редакторша ушла с режиссёром почти сразу после всеобщего брудершафта. Марина танцевала, как заведённая, Миша всё время с кем-то вёл переговоры, Галка не отходила от Марины. Гуляли допоздна.
Всё воскресенье Марина проспала. Звонила Галка, спрашивала, как её самочувствие, в ответ на Маринкин вопрос, зачем это всё надо было, отвечала задорно:
- Пути Господни неисповедимы.
Время шло, а никаких известий о судьбе первого детища Марины не было. Галка опять устраивалась куда-то на работу. Виделись они реже, но когда Марина опять было засомневалась, зачем они тогда гуляли и за чей счёт, Галка отмахнулась:
- Мариш, ну не будь занудой. За чей счёт – это тебя не касается, а вот зачем… Ох, я спрашивала Игоря, как там наши дела, он ничего нового не сказал. Тот человек, которого он просил – знакомый редакторши, спрашивал у неё, а она как-то ответила неопределённо. Короче, ничего не понятно. Но я тебе говорю, я всё взяла под свой контроль.
Маринка улыбнулась и оставила Галку в покое. Ей было всё равно. Наоборот, не хотелось связываться ни с какими редакциями и прочими учреждениями. Но пути Господни, действительно, неисповедимы. В пятницу поздновато, когда Маринка подрёмывала у телевизора, вдруг зазвонил телефон. Это могла быть только Галка, которая звонила и ночью, когда ей вздумается. Марина, не спеша, взяла трубку радиотелефона:
- Да, - сказала сердито, чтобы Галка не думала, что ей доставляют удовольствие ночные звонки.
- Это Марина Васильевна? – спросил приятный мужской голос.
- Да, - ответила она уже другим тоном.
- Сергей Александрович, - представился он, а у Марины заколотилось сердце. Это был тот самый режиссёр. – Мне нужно с вами встретиться.
- Куда мне подойти?
- Господь с вами, куда вы пойдёте ночью, куда мне подъехать?
- А… я подумала, что мне надо подойти завтра, - проговорила Марина в раздумье, куда его можно пригласить.
- Где вы живёте, говорите адрес, - пришёл он ей на помощь, - или это неудобно?
- Нет, нет, - Марина испугалась, что если встречу перенести на завтра, то она вообще не состоится. Она быстро назвала адрес. – Я буду ждать вас у подъезда №3. у нас нет домофона.
- Ладно, это недалеко. Я подъеду минут через двадцать.
Марина положила трубку и кинулась одеваться. Так, джинсы в обтяжку, такую же куртку, волосы распустить, то, сё. Она металась по комнатам, быстро заправила постель, вдруг зайдёт в квартиру? Вышла во двор. Здесь уже никого не было, хотя во многих квартирах горел свет. Марина стала в самый тёмный угол и стала рассматривать свой двор, который стал сейчас совсем другим. Но ждать пришлось недолго. Около подъезда затормозила иномарка. Марина не спешила выходить из своего укрытия, смотрела, как Сергей Александрович вышел из машины и, сунув руки в карманы брюк, стал оглядываться вокруг. Марина отделилась от стены.
- Вам бы детективы писать, а не любовные романы, - усмехнулся Сергей Александрович, - так и напугать можно до смерти. Пистолета у вас нет? – Марина помотала головой, - Хороший у вас двор для этого дела, небось, никто и носа не высунет, если убивать будут.
- А вы что боитесь или меня пугаете?
- Не знаю с чего разговор начать.
- Начните с начала.
- Спасибо. Начало хорошее, - я прочёл ваш… э… роман, хочу, чтобы вы написали по нему сценарий, я поставлю фильм. Идёт? - Марина чуть в обморок не упала от неожиданности.
- Как это?
- А вот как это – это уже долгая история, её надо не только послушать, но и обсудить. Вы думаете, что этот пятачок посреди вашего двора подойдёт для этого?
- Не знаю, а где обсудим? – Марина и правда плохо соображала.
- У вас можно?
- Да, можно, пойдёмте.
Сергей Александрович нажал на брелок, машина пискнула и они пошли в дом.
- Не понимаю, где вы видели ту красоту, которую описываете у себя в романе. Если я сейчас сломаю ногу, это очень дорого обойдётся не только мне, но и вам. Дайте руку.
Пока он бурчал, поднимаясь в кромешной темноте по лестнице, Марина уже вызвала лифт, дверцы его раскрылись, зашли. Марина стояла, опустив голову. Ей было страшно. Сергей Александрович разглядывал стены кабинки лифта, исписанные крылатыми фразами, типа: «Ванька – лох». Выйдя из лифта, Марина метнулась к выключателю и зажгла свет на лестничной площадке. Сергей Александрович ухмыльнулся:
- Экономика должна экономить.
- Проходите, пожалуйста, - Марина раскрыла дверь и вышла на лестничную площадку, чтобы выключить свет. Она ломала голову, куда его провести – в свою комнату или в комнату мамы, - и туда и туда было не очень-то удобно, - это были скорее спальни.
- А где у вас кухня? – пришёл ей на помощь гость. Пока шли на кухню, он разъяснял, - Если нет специальной комнаты для приёма гостей, кухня – самое подходящее место. Может, и чай найдётся?
Марина молча слушала его сентенции, зайдя в кухню, молча поставила чайник на плиту. Пожалуй, чай - единственное, чем она может угостить гостя. Когда мамы не было дома, Марина покупала себе что-нибудь на ужин и всё. Запасов никаких не было. А вот к чаю – это была мамина маленькая страсть – было варенье самое необычное и разные сорта чая, и мёд, и необычные лакомства.
Марина повернулась к гостю спиной и начала колдовать над подносом. Достала варенье из слив с листьями роз, мёд, собранный в «Долине роз», чай с розовыми лепестками и лесными ягодами, чашки с розами. Всё в одной ноте. Сергей Александрович в это время объяснял, почему он так припозднился. Марина не слушала, тем более что он рассказывал что-то непонятное. Странное дело! У себя дома она чувствовала себя не в своей тарелке. Галка бы уже придумала, как себя вести, а у Марины внешне был строгий неприступный вид, а в душе - цунами…
Наконец, чай был готов, Марина развернулась и с торжественным видом поставила поднос на стол. Сергей Александрович потёр руки:
- Люблю, когда всё – красиво! У-м-м, как вкусно, - он сделал первый глоток чая.
- Чай нельзя разбавлять водой. Нужно заваривать сразу по вкусу, - объяснила Марина.
- У–гу, - он зацепил ложкой варенье и рассматривал его на свет. Розовый лепесток, насквозь пропитанный сиропом, переливался в лучах лампы янтарём.
- Это – розовый лепесток, - опять взялась за объяснения Марина. – Специальный сорт – его добавляют в варенье, чай.
- Вы – кулинар?
- Нет, я – психолог, но моя мама очень любит необычные лакомства.
- А вы что любите?
- Я люблю ясность.
- Понятно, вы ждёте, не дождётесь, когда я вам расскажу подробности нашей с вами будущей работы. – Марина подняла бровь. – Да, не удивляйтесь. Я предлагаю вам сотрудничество.
Если бы ей кто-либо сказал, что её пригласят участвовать в съёмках фильма, - пусть не актрисой, как все мечтают в детстве, она бы не поверила. Сейчас ей показалось, что Сергей Александрович её разыгрывает, хотя с какой бы это стати?
- Объясните подробнее, что я должна делать.
- Сейчас вы должны сказать – да или нет.
- Да, но…
- Да или нет?
- Да.
- Ну, подробности в общем–то скучное дело. Это расскажет мой администратор. Что, почём, куда, зачем – это его работа. Что касается самого сценария, я познакомлю вас с ассом этого дела, она расскажет, что и как, а вы изложите всё, что поняли и не поняли на бумаге. Понятно?
- Понятно, - хотя Марине ничего не было понятно. – Когда?
- Завтра.
- Хорошо.
Марина подумала, что вот уж и все подробности, которые надо было где-то долго обсуждать, что чай уже тоже выпит, и гостю, наверное, пора домой, а разговор не клеится. Гость тем временем попросил ещё чаю и начал рассказывать о чайной церемонии в Японии. Марина заслушалась, она ясно представляла себе красивых японок с отбеленными лицами в ярких кимоно, протягивающих пиалу с чаем маленькими ручками, склоняющихся в изящном поклоне, с милой улыбкой, необычное убранство чайных комнат с небольшими столиками, за которыми надо сидеть в специальной позе на полу.
Постепенно её внимание полностью переключилось на рассказчика. Какой он большой, вальяжный и ведёт себя так непринуждённо, как будто Марина у него в гостях, а не наоборот. Слегка заметная плешь на голове не портила его внешности, а подчёркивала его значимость. Но особенно Марину заворожили его губы. Ей казалось, что они жили отдельно на лице. Вот - они разъехались в улыбку, обнажив красивые блестящие зубы, вот - сомкнулись навстречу чашке с чаем, вот – один кончик поднялся в ироничной улыбке. Красиво очерченные, полные, плотные, они привлекали внимание. Губы, губы, ничего не видно за этими губами. Марина вдруг вспомнила ТОТ поцелуй и по её телу пробежала дрожь. «Это ещё что такое? – разбудила она себя – Вы, мадам, должны в разговоре участвовать, а не разглядывать бесцеремонно своего гостя». Марина встрепенулась, но, увы, нить разговора уже ускользнула от неё. Сергей Александрович поставил чашку на стол и взглянул на часы:
- Спасибо, хозяюшка, мне пора.
Марина поднялась тоже. Да и то, подумала, уже два часа ночи.
- Маленькую экскурсию, где у вас тут…
- Туалет направо.
- Да, спасибо. Я вообще-то хотел посмотреть, как вы живёте.
Марина молча пошла вперёд к маминой комнате, распахнула дверь:
- Это мамина комната. – Сергей Александрович зашёл, оглянулся, но без ироничной улыбки, слава богу.
- Нормально, уютно.
- Это – моя, - Марина распахнула свою дверь.
Сергей Александрович прошёл туда с видом придирчивого покупателя. Комната была обычной: зеркало с многочисленными женскими штучками перед ним, столик с телевизором, книжные полки до потолка и огромная кровать, которую они с Мишей купили перед свадьбой. Марине вдруг стало стыдно. О, какая она огромная – эта кровать! Можно подумать, что она тут главная! Сергей Александрович, увидев кровать, оглянулся, ухмыльнулся, хотел было выйти из комнаты, но всё же не стерпел. Губы уже поднялись в ироничной улыбке, он бухнулся на колени и, простирая руки к кровати, словно к божеству, заговорил в манере эпоса:
- О! Прекрасная дочь Морфея! Своими колдовскими чарами ты удерживаешь тело человека в своих объятиях больше трети жизни! Словно узник живёт он в твоих белоснежных просторах! То холодная, то жаркая, наблюдаешь ты за человеческими страстями. Ты всё знаешь, все сокровенные мысли и тайные желания. Ты всё можешь – сделать человека во сне богатым или перенести в иной мир, или превратить в ничто… Ты можешь рассказать тайны, которые поведали тебе твои избранники, а можешь навсегда оставить их в своих объятиях.
На протяжении этого монолога Марина стояла, скрестив руки на груди и чуть расставив ноги, психологически защищаясь от влияния своего гостя. Она воплощала в себе грозную богиню Нефиду - брови насуплены, глаза сердитые. Марина не знала, кто написал этот текст, боялась, что Сергей Александрович поймёт это и осудит её невежество. Ей было заранее стыдно. С другой стороны, она не понимала, почему он себя так ведёт? Как мальчишка!
Сергей Александрович замер на полу меж своих рук, простёртых к «дочери Морфея», потом резко встал и, почти не глядя на грозную Марину, поинтересовался:
- Выход там же, где и вход?
Марина молча последовала за ним в прихожую. Ну, с чего бы это такому знаменитому человеку метать бисер перед свиньями? А, может, это у него юмор такой? Она ничего не понимала, устала и больше всего на свете хотела, чтобы он ушёл. Сергей Александрович под пристальным вниманием надел свои туфли, выпрямился, глянул на Марину каким-то особенным взглядом:
- А вы - серьёзная дама.
Марина молча закрыла за ним дверь. «Какое у него сильное биополе!», - профессионально подумала она, сползая по двери. «Ничего не понимаю, наверное, я безнадёжно тупая и бездарная личность…»
«Дзинь, д-зи-инь,» - разбудил её звонок. Она взяла в руки трубку:
- Алло? – молчание.
«Дзинь, д-зи-инь,» - продолжал свою песнь телефон. Или это звонят в дверь? Марина открыла глаза. Согнувшись на коврике у двери, держа в руках свою кроссовку, она пыталась что-то говорить по «телефону».
«Дзинь, д-зи-инь,» - это действительно звонил телефон. Марина вскочила и помчалась в свою комнату:
- Да? – Марина глянула на себя в зеркало. Будто бы она и не спала под дверью на коврике – свежа и хороша.
- Марина Васильевна? – незнакомый голос.
- Да.
- Вас беспокоит коммерческий директор студии «Поиск» - Андрей Алексеевич Куликов. Вам необходимо подъехать к девяти часам в студию, чтобы заключить договор – контракт о работе сценаристом. Прислать за вами машину?
- А где эта студия? - словно кто-то говорил за Марину. Куликов назвал адрес. Марине это ничего не говорило.
- Если не трудно, пришлите машину.
- Хорошо.
Марина долго слушала гудки в телефонной трубке. Потом до неё что-то стало «доходить». Я спала. Мне что-то снилось, вроде бы я пила чай с известным кинорежиссёром. Марина хлопнула себя по лбу. Да нет же, это было наяву. Сколько времени? Божечки! Уже восьмой час! Ничего себе! Я прекрасно выспалась на полу возле двери!
Марина заметалась по комнатам, не зная, что ей делать. Так, иди выпей кофе, проснись и пой, - скомандовала она себе.
Собиралась она не так уж и долго. Не смотря на то, что она проспала полночи под дверью, Марина чувствовала себя превосходно и даже более того, критично рассматривая себя в зеркало, она отметила какой-то особый блеск в глазах. Пойдёт! И краситься не буду. Марина приняла душ, переоделась, высушила волосы феном и спустилась в подъезд – дожидаться обещанную машину. Она действительно выглядела не просто естественно, а чудесно. И настроение тоже было чудесным.
Марина встретилась с молодым человеком – очень красивым, но без всяких эмоций, подписала какие-то бумаги, получила адрес, где ей должны были помочь написать сценарий. Очутившись дома, Марина не знала – радоваться ей или так и должно быть. Улеглась спать. На следующий день, проснувшись к обеду, Марина попробовала осознать, что же произошло? Достала бумаги – да, Марина Васильевна Бусыгина (ну и фамилия!) заключает договор с киностудией «Поиск» о предоставлении сценария. И т. д. и т.п. Марина позвонила Галке. Как же, будет она дома в воскресенье.
В понедельник, еле дождавшись четырнадцати часов, когда можно было обратиться за помощью по написанию сценария, Марина отпросилась у начальницы и помчалась по указанному адресу. Дверь квартиры открыла яркая женщина неопределённого возраста.
- Мне…
- Заходи, детка, - ответила женщина красивым грудным голосом и провела Марину в комнату, обставленную, по меньшей мере, странно. Здесь было сочетание всех эпох, направлений и национальных традиций: китайская ширма, венецианский столик, русская горка, немецкий клавесин и т.п. Всё это сочеталось странным образом, и было уютно.
- Садись, детка, - дама усадила Марину на короткий диван, - явно антикварный. – Вы от Сергея? – женщина улыбнулась.
- Да, от Сергея Александровича. – Марина чувствовала себя школьницей.
- Он звонил мне. Вы уж простите, у меня мало времени, поэтому приступим. Вам нужно свой роман переложить в сценарий. Это в принципе просто. Сергей Александрович хочет, чтобы это сделали именно вы, чтобы не утратить свежести восприятия. Меня зовут Мадлена Владимировна.
Марина, открыв рот, внимательно прослушала целую лекцию по истории кино, начиная со сценариев на манжетах (оказывается, первые фильмы писались в душных шумных залах ресторанов прямо на салфетках или манжетах. Манжеты для этого были очень удобны: они отстёгивались и легко превращались в длинные, узкие, негнущиеся из-за крахмала «листы». Одной манжеты было достаточно, чтобы на ней уместился будущий фильм).
- В наше время сценарий нужно написать на бумаге так, как это будет показано на экране, но в то же время он должен читаться как самостоятельное произведение, - закончила свою лекцию Мадлена (интересно, какое это имя по-русски?) Владимировна (а почему русское отчество?).
Марина тепло поблагодарила педагога, ещё теплее простилась с ней и помчалась домой. Честно говоря, она ничего не поняла, что она должна была сделать, но Мадлена Владимировна пообещала прочитать переделанную рукопись.
Манжет, на которых писали раньше сценарии, не было, зато был друг-компьютер. Марина тут же приступила к изменению своего романа. Странно, несмотря на то, что она ничего не поняла, из-под летающих пальцев выходило то, что было нужно. Все размышления надо было вложить в чьи-то уста. Когда Марина закончила, было уже около двух часов ночи.
С утра было мало посетителей и, поручив их оператору – молоденькой, рвущейся в бой Наденьке – своей помощнице, она опять принялась за рукопись. Читала, что-то исправляла, опять читала, опять исправляла, пока часы не показали, что пора по домам. Марина ещё раз перепечатала - уже сценарий – и помчалась к Мадлене, хотя та просила перед приходом позвонить. Конечно, её не было дома. Только тогда Марина вспомнила, что уже сутки ничего не ела. Неподалёку от дома Мадлены было небольшое кафе, где уставшая Марина решила подождать свою наставницу. Ждать пришлось очень долго. Марина несколько раз заказывала кофе, несколько раз ходила звонить в квартиру, думая, что прозевала Мадлену. Та появилась уже в десятом часу вечера. Марина подбежала к ней на улице – возбуждённая, счастливая оттого, что наконец-то дождалась. На лице Мадлены было написано неподдельное удивление:
- Уже готово? – протянула она. – Что ж давайте, – она взяла рукопись с большим недоверием. Наверное, подумала, что Марина ничего не поняла или ничего не сделала, а хочет подключить к работе её.
- Я всю ночь переписывала и весь день, - радостно сообщила Марина, не замечая настроения своей учительницы.
- Хорошо, я прочитаю, - заверила Мадлена Владимировна чуть холодновато. - Я позвоню вам.
Марина тут же протянула ей заготовленную записку с телефонами, также радостно попрощалась и пошла домой. Нет, не пошла, а попрыгала на одной ножке. (Ну, иногда, когда никто не видел).
***
Просто удивительно, насколько работоспособность человека зависит от его настроения! Настроение было превосходным, и Марина работала за десятерых, не чувствуя усталости. Работники завода проходили психологическую диагностику (по профессиям, связанным с риском для жизни), и, как всегда, пытались выяснить, что же с их психикой.
- А что у меня хвост растёт? - вытягивалось лицо испытуемого, прочитавшего результат, который выдал компьютер: ипохондрия, истерия, шизофрения, паранойя, хвостизм…
- Ну, что вы! Хвостизм – это зависимость в суждениях, а в вашем случае, поскольку показатель конформизма намного превышает показатель хвостизма, это умение ладить с людьми, общительность, но и осторожность, сдержанность в то же время, - вдохновенно рассказывала она. Лицо продолжало вытягиваться:
- А паранойя, - это что – гной в мозгах?
- Да вы что? У больных людей – это навязчивые бредовые идеи, а в нашем тесте выявляется склонность к конфликтам.
- Я… что… болен шизофренией? – не унималось лицо.
- Что вы, что вы! – успокаивала Марина, - этот тест оценивает только отклонения от нормы, - лицо вытягивалось ещё больше, - вот смотрите - в пределах 40-50П – это люди уступчивые, покорные, консервативные, а в пределах 70-80П – шизоидные личности с гибким умом, оригинальными суждениями, остроумные, а у вас – 62 П, - нормальный человек.
- Вы хотите сказать, что мы все – шизофреники?
- Конечно, только степень «раздвоения личности» разная. Особенно тяжело приходится актёрам, - они всё время не только раздваиваются, но бывают как бы в нескольких лицах. Ну а у вас вообще все показатели в норме.
- Ну, спасибо, - лицо принимало обычную форму, и человек уходил, осчастливленный мыслью, что все люди – шизики, только в разной степени.
А чего не наслушаешься от тех, кто очень хочет поделиться своим горем. Самое интересное, что «горе» после рассказа оказывается и не горе вовсе, так – очередная неприятность. Марина умела слушать. Женщина, пришедшая на тестирование, стала рассказывать ей о своих семейных проблемах – она жила в семье мужа:
- Мне кажется, что они отламывают от меня каждый раз по кусочку. Я становлюсь всё меньше, невесомей, скоро меня совсем не будет… - плакала она.
- Ну что вы, - утешала Марина, - Вы представьте себя гордым утёсом. Вот вы возвышаетесь гордо над грохочущим морем, которое пытается разбить вас, разорвать в клочья. Но утром выясняется, что оно лишь только смыло с вас всю грязь, освежило вас, взбодрило, и вы готовы снова радоваться жизни, гордо возвышаться над всеми …
Романтичная женщина действительно распрямляла спину, слёзы пересыхали сами собой. С нежной улыбкой, порозовевшими щёчками она отправлялась домой, а наутро прибегала к Марине со счастливым видом и с благодарностью.
Она не ждала специально звонка от Мадлены Владимировны, но внутренне всегда была на чеку. Поэтому когда в трубке услышала знакомый грудной голос, сердце заколотилось. А вдруг? Ну, уж нет!
- Мариночка, я очень рада, что вы так быстро всё схватили! – без всяких сантиментов начала Мадлена, - всё очень хорошо. Завтра придёте ко мне в десять вечера, мы отшлифуем особо скользкие места и можно сдаваться Сергею Александровичу.
Дальше всё было, как во сне. Какие-то встречи, бумаги, договоры, Марина на всё соглашалась. Ей было всё равно, какой по счёту будет стоять её фамилия в титрах, сколько она получит денег, главное, - она будет участвовать в съёмках на натуре. От счастья «в зобу дыханье спёрло». Целый месяц! Бесплатно! На берегу моря! Ну и что, если пребывание в пансионате вычтут из гонорара. Где бы она так отдохнула!
Позади мытарства по кабинетам, оформление отпуска, отпуска без содержания и т. п. и т. д. Она никому кроме Галки не сказала куда едет и зачем. Так, из лишней скромности.
Только в самолёте она чуть–чуть пришла в себя. Удивилась, когда увидела, что они летят с Сергеем Александровичем вдвоём. Она представляла себе шумных артистов, всякие киношные заморочки. Как это всё описывала Галка. Но, ничего подобного.
Марина ничего не спрашивала. Сергей Александрович ничего не рассказывал. Вид у него был очень усталый. Марина виделась с ним всего третий раз, не считая первой встречи в кафе. Всё это время ею занимался коммерческий директор Андрей Алексеевич.
Марина села в кресло, закрыла глаза и приготовилась к полёту. Она почему-то боялась самолётов, летела всего второй раз в жизни. Ну не рассказывать же об этом Сергею Александровичу! Он устало опустился в кресло и сразу уснул. Марина тоже задремала. Ничего страшного не произошло. Взлетели, летели. Вдруг она почувствовала над собой какую-то тень. Открыла глаза и от испуга чуть не вскрикнула. Прямо над ней навис всем телом Сергей Александрович. Глаза его странно горели в полумраке. Он протянул руку и дотронулся до бровей Марины:
- Какой интересный портрет! Брови дужками – вверх – удивление, вниз – разочарование! Бархатные, таинственные глаза! Нос, - палец провёл по носу испуганной Марины, - не римлянки, но хороший - прямой и безоговорочный, нежные щёчки, а на них ямочки, бог мой, такие бывают только у детей и людей детского склада! – чуть согнутые пальцы прошлись по зардевшимся щекам, - Губы…, - палец обрисовал губы, - чуть вверх – мы улыбаемся или даже смеёмся, вниз – мы расстроились, готовы заплакать… Маленькие, нежные, мягкие и сладкие…
Сергей Александрович изогнулся и втянул её губы в свои. Она задохнулась от этого неожиданного поцелуя, но не ответила на него, вжалась в кресло. Сергей Александрович отпустил её, откинулся в своём кресле и прикрыл глаза рукой. Спит.
Марина сидела ни живая – ни мёртвая. Она ничего не понимала. Что ей надо делать, как сценаристу, зачем она нужна на съёмках, зачем Сергей Александрович её поцеловал, почему они летят вдвоём, - эти и другие вопросы выстраивались в её голове, раскачиваясь, один за другим, и безответные улетали.
Марина так внимательно изучала скромную надпись «Пристегните ремни», что когда та загорелась, она вздрогнула всем телом, будто пообещали землетрясение. Милая стюардесса с милой улыбкой прошла по ряду, высматривая, кто остался не пристёгнутым. Сергей Александрович не поменял позу даже тогда, когда шасси коснулись земли и самолёт, подпрыгивая на земных ухабах, поскакал, пытаясь затормозить. Лишь когда милая стюардесса вышла в салон и пригласила к выходу, Сергей Александрович, вроде бы он и не спал вовсе, поднялся, пропуская Марину перед собой. Стоять пришлось ещё немало времени, но пассажиры так насиделись, что рады были этой заминке. Марина всё также молчала, как вдруг почувствовала всем телом прикосновение. Она сразу поняла, что это Сергей Александрович, то ли его кто-то толкнул, то ли он сам потерял равновесие…Ну, так она подумала. Она чувствовала его сильную ногу у своего бедра, его грудь и плечо касались её спины, это ощущение близости было настолько сильным, что когда очередь потихоньку двинулась на выход, Марина покачнулась и, наверное, упала бы, но её поддержала заботливая сильная рука. Чувствуя, что её щёки горят ярким пламенем, еле переступая непослушными ногами, Марина, не видя перед собой ничего, спустилась по трапу, зашла в автобус, где-то вышла вместе со всеми, куда-то пошла. Сергей Александрович принёс сумки и они пошли к стоянке такси, также не разговаривая, но чётко выполняя необходимые действия.
В пансионате, куда они молча приехали, Сергея Александровича встретила директриса, мельком взглянув на Марину, рассыпалась в любезностях, выяснив попутно то, что Марина хотела бы узнать, но стеснялась спросить. Завтра с утра должна подъехать основная съёмочная группа на машинах со специальным реквизитом, а к вечеру соберутся и все остальные – в основном актёры. Съёмочная группа небольшая, снимать будут месяц, пансионат полный, никаких люксов. Сергею Александровичу тоже. Он поселится в одноместном номере рядом с Мариной Васильевной – это сценарист. Директриса ещё раз мельком взглянула на Марину. Та хотела что-нибудь сказать, что, мол, вот, мол, но ничего умного не придумала в своё оправдание. Да её никто и не винил. Это проклятый комплекс! Сколько литературы было прочитано о преодолении комплекса неполноценности, но в нужное время мысль не работала, а рот не открывался.
Директриса провела гостей к номерам. Марине очень понравилась скромная, но со вкусом обстановка, а главное – вид с лоджии – на море. Да, директриса была права, погода стоит чудесная, море на удивление спокойное.
Марине не хотелось сразу же заняться распаковкой багажа, она вышла на лоджию и залюбовалась чудесным видом, открывавшимся взору – спокойным, разноцветным морем, пускающим весёлых зайчиков, бурной яркой зеленью двора пансионата. Просто удивительно – все беседки увиты цветущими растениями – розами, колокольчиками. Эдем! Да, настоящий рай! Марина вздохнула полной грудью насыщенный субтропическими запахами воздух. О! Какая благодать! Кипарис, разогретый солнцем, море разнообразных цветов, - всё сливалось с запахом моря в один необыкновенный аромат счастья.
Кто-то вошёл в комнату. Марине не хотелось даже шевелиться, чтобы не спугнуть это редкое состояние счастья, когда ты просто дышишь, просто смотришь, и это доставляет тебе удовольствие. Сергей Александрович стал рядом, также подставив лицо ласковому солнцу. Марина слегка повернула к нему голову и улыбнулась счастливой улыбкой.
Наверное, воздух действительно был пьянящим, потому что, не понятно, каким именно образом Марина оказалась в объятиях Сергея Александровича. То опасение неизвестности, которое она испытывала в самолёте, теперь ушло в далёкое прошлое, она сама целовала неистовые губы, обнимала широкие плечи, прижималась к нему всем телом, чтобы ощутить его, большого, страстного, но уже не страшного.
Марина не помнила ещё такого состояния, когда бы ей так хотелось близости с мужчиной. Она с диким стоном срывала с него рубашку, а с себя тоненький топик, она ничего не чувствовала, кроме его губ и рук. Всё её дикое женское начало, которое смиренно сидело внутри и никогда себя ничем не проявляло, вдруг вырвалось наружу. Оказалось, Марина была страстной, жаркой, ненасытной! Кто бы подумал! Вот бы Миша удивился… Но эти мысли были гораздо позже, а пока два голодных тела слились в одном порыве, ничего вокруг не замечая, исступлённо наслаждаясь друг другом, навёрстывая упущенное время.
- Я знал, что ты страстная и яркая. Так часто бывает с якобы тихонями, - Марина не успела возмутиться, а Сергей продолжал, лёжа на спине, накручивая на палец волосы, лежащей на его груди Марины, – не подумай, что я - опытный ловелас. Но твой первый взгляд ещё там, в кафе, потом осторожное обращение, даже недоверие, твоя молчаливость, - всё рассказало мне, что ты – царица любви, но не для всех.
Сергей перевернулся и покрыл Марину поцелуями. Она жадно ловила его губы, словно хотела напиться из источника. Вся осторожность ушла, недоверие было не к месту. Так хотелось насладиться своим счастьем, что, пожалуй, в первый раз в жизни Марина не стала думать, а что потом…
Солнце приготовилось нырнуть в море, когда Марина и Сергей почувствовали, что очень проголодались.
- А ведь нас уже не накормят. Тут ведь ужин по расписанию и очень рано, - сказал Сергей, глянув на часы. – Пойдём, поищем какое-нибудь романтичное место.
Марина собралась в считанные минуты. Натянула облегающее платье и расчесалась. Она была необыкновенно хороша в эти минуты. Нежный румянец, томный взгляд, счастливая улыбка, - когда женщина чувствует себя счастливой, она расцветает.
Спустившись в вестибюль, они тут же были перехвачены. Оказывается, что Андрей Алексеевич с художником - пожилым человеком, только что прибыли и уже устроились и хотят непременно переговорить с Сергеем Александровичем. Марина с интересом слушала их разговор – декорация, экспликация, раскадровка. Незнакомые слова волновали. Перед ней вдруг открылся новый удивительный мир, и она была его частицей. Все вместе пошли к берегу моря. Андрей (язык уже не поворачивался называть его по отчеству) уже выбрал место съёмок, художник уже наметил, какие здесь подойдут декорации. Сергей со всем согласился. Он был в чудесном настроении, и все это почувствовали.
- Пойдёмте на мансарду, Сергей Александрович, - предложил Андрей, - там нам накрыли стол, обговорим детали.
Позже Марина узнала, за что Сергей так ценил своего ассистента – коммерческого директора Андрея Алексеевича Куликова. Сначала он учился во ВГИКе на актёрском факультете, потом почему-то перешёл на экономический. Оказалось, рассчитать всё до мелочей, всё предусмотреть - это было его призвание. Не было ничего такого, чего бы Андрей не смог достать для кинопроцесса, не было ни одного актёра, который бы смог отказать Андрею, не было ни одного человека на съёмочной площадке, который бы его ослушался. При этом он никогда не повышал голоса, говорил безо всякого выражения, неэмоционально, но, наверное, именно этот способ общения с эмоциональными актёрами и имел успех. Андрей был очень молод и непростительно красив, но слушались его все безоговорочно. Иногда Сергей пытался с ним спорить, но Андрей никогда ни с кем не спорил. Он либо соглашался, либо повторял свою точку зрения, пока до оппонента «не доходило».
То, что эти двое сидели в фойе, как будто только что приехали, то, что у них уже всё схвачено, то, что был накрыт стол, - всё говорило «за» то, что Андрей прекрасно знал своего патрона, всё было не случайно.
Они пили чудесное виноградное вино и очень оживлённо расставляли всех по местам. Марина тоже принимала самое активное участие. Она даже точнее видела, как это должно выглядеть на экране, так как пересказывала своё видение своего произведения. С нею все соглашались.
К полуночи все вопросы были решены, и приятная компания отправилась по номерам. Возможно, разговор продлился бы ещё дольше, но Сергей стал всё чаще поглаживать ноги Марины под столом, задумчиво улыбаться и не отвечать на прямые вопросы. Ещё по дороге в номер Сергей стал снимать с Марины немногочисленную одежду, а в номере просто накинулся на неё, как ягуар.
- Ты не представляешь себе, как я по тебе соскучился, - прижал он её к стене, не в силах даже дойти до кровати.
Марина чувствовала то же самое. Держа её за ягодицы, Сергей мерно бился в её плоть, прикрыв глаза, но, не теряя равновесия. Марина, обняв его шею руками, обвила его ногами, ничуть не беспокоясь, что может упасть, тёрлась своей остроконечной грудью о его могучую, в меру волосистую грудь. Они только мычали, не тратя силы на слова, захлёбываясь от невыразимого блаженства, а в минуту апофеоза любовного экстаза слились в единое целое.
- Марина, хочешь, я тебе скажу, - шептал он ей в ухо жарко и щекотно.
- Хочу.
- И я хочу. Хочу тебя всё время, страстно. Ты – магнит, я – жалкий железный опилок. Ты – прекрасный цветок, я – трутень, прилетевший за мёдом…
- Серёжа, я так боюсь тебе сказать то, что я чувствую. Я ещё никогда в жизни не была так счастлива. Боюсь спугнуть это. Правда, я боюсь сглаза.
Так они и уснули, повторяя друг другу нежные и просто слова благодарности.
Было ещё темно. Марина вылезла из-под спавшего Сергея. Из раскрытой двери струился неповторимый аромат субтропиков. Марина вышла на лоджию. Яркий неон на крыше пансионата освещал всё неверным светом. Моря не было видно. Просто что-то тёмное вдали. Марине очень захотелось туда, посмотреть поближе. Она накинула халатик и сбежала в вестибюль. Конечно же, двери были закрыты, но чуткий слух дежурной поставил её на ноги и, ворча, кому это не спится по ночам, заспанная администраторша хмуро слушала просьбу Марины открыть дверь.
- Вы не представляете себе, как хочется посмотреть на ночное море! – умоляла Марина.
- Чего на него смотреть, спать надо, - пробурчала дежурная, открывая дверь.
- Я быстренько.
Она почти бегом побежала к морю. Оно спало, мерно вдыхая и выдыхая, как огромное чудище. Марина скинула халатик, и смело двинулась в море, навстречу тонкому месяцу, рассматривавшему непрошеную гостью. Вода была удивительно тёплой. Марина весело засмеялась и нырнула. Ого! В метре от поверхности её обожгло холодом. Она выскочила из воды, хохоча и грозя пальцем обманщику. Потом стала на берегу и, протянув ладони, легко коснулась месяца пальцами:
- Ты видишь, - спросила она его, - видишь, как мне хорошо? Ну, пожалуйста, пусть весь месяц так будет, ладно?
Омытая водой и лунным светом Марина молча прошла в номер, забралась под тёплый бочок Сергея и уснула сладким сном.
Утром она проснулась от шума. Выглянула, - божечки! Столпотворение! Машины, люди, все снуют, гомонят. Вон Сергей что-то рассказывает целой группе, которая его очень внимательно слушает. Вон Андрей что-то раздаёт другой группе людей, и они тут же кидаются за вещами. Марина оделась и вышла во двор пансионата. На неё никто не обратил внимания. А как ей хотелось сейчас подойти к Сергею и прижаться к нему и сказать что-нибудь несущественное, но ласковым, воркующим тоном. Но Сергей стоял далеко, а к ней подошёл Андрей и своим бесцветным голосом сказал:
- Марина Васильевна, возьмите талоны на питание. В столовой висит расписание, ознакомьтесь, и не опаздывайте. Сергей Александрович сегодня будет занят. Вечером проведём собрание, познакомимся со всей съёмочной группой.
Марина всё поняла. Сергей занят, что делать неизвестно, не долго думая, пошла на море.
Обедала Марина в одиночестве, после обеда спала. Вечером собрания не получилось, потому что не приехали главные герои. Все чем-то были заняты, в пансионате было шумно, звучала музыка, кто-то танцевал на площадке. Сергей сидел с кем-то на берегу моря там, где выбрали место для съёмочной площадки, и что-то рассказывал. Иногда у него что-то спрашивали, иногда все смеялись. Марина спряталась на лоджии и наблюдала за ними, невидимая никем. Идти на ужин одной ей не хотелось. Сергей почему-то не вспомнил о ней целый день. Понятно, занят. Ну, почему занят, чем? Болтает о чём-то целый день, а она тут… У Марины защемило в носу и закапало из глаз. Вот тебе и счастье целый месяц! Марина демонстративно зашла в номер, зажгла свет и улеглась на постель с книжкой в руках.
Проснулась она от лёгких прикосновений. Сергей сидел на краю постели и с улыбкой наслаждения гладил её ноги. Марина нахмурилась и слегка отодвинулась. Сергей воспринял это, как игру. В мгновение ока сел на неё верхом и, завернув её руки крест накрест, изрёк воинственным голосом:
- Красавица принцесса ждёт принца, а в это время злой пират решил похитить её, чтобы вытребовать огромный выкуп. Плачь, несчастная, проси о милости!
Марина смотрела на него молча, едва сдерживая улыбку, всё ещё помня, что она целый день осталась без его внимания, да, а ещё и без ужина.
- Гордая принцесса решила умереть, но не унижаться перед плебеем, а несчастный пират, сражённый её красотой, решил овладеть гордячкой.
С этими словами, глядя Марине в глаза, Сергей развязал поясок халата, держа её руки скрещенными, широко развёл ноги. Марина изловчилась и сжала их, как можно крепче, скрестив в замок. Сергей приподнял её за талию:
- О, прекрасная принцесса, мне не нужны никакие богатства, лишь один твой поцелуй! – Марина замотала головой, будто она и впрямь была принцессой.
- А –а-а! – зарычал «пират» - ты не хочешь меня, тогда не доставайся никому!
Он сбросил Марину на пол и, продолжая бороться, они покатились по полу прямо к ногам вошедшего Андрея, который, оказывается, уже давно стучался в открытую дверь.
- Сергей Александрович, - сказал он бесстрастным голосом, - только что позвонили из аэропорта, рейс, которым должны прилететь Комаров и Вараева, задерживается. Позвольте поехать их встречать на спецмашине. Они молодые, мало ли что может произойти, а легковая будет только завтра.
Марина, покраснев до корней волос, запахивала халатик, а Сергей, как ни в чём не бывало, уселся на полу и задумался:
- Позвони в аэропорт, договорись насчёт машины, а спецмашину не бери.
Андрей молча вышел. Сергей устало глянул на Марину. Продолжать борьбу пирата с принцессой уже не хотелось. Марина вдруг подумала, сколько ему пришлось сегодня наговориться, набегаться, а она ещё и обиделась на него. Впрочем, нет, не обиделась. Она почему-то решила, что с началом работы их роман закончился, не успев, как следует, начаться. Марина протянула руку, провела по его волосам. Сергей поймал её руку, поцеловал и приложил к своему сердцу:
- Слышишь? – спросил он, - так может биться сердце только у влюблённого.
- Я целый день скучала по тебе.
- Я тоже, но надо уже начинать работать. У нас мало времени.
«Принцесса» с «пиратом» аккуратненько улеглись на кровать и, нежно целуясь, отдали друг другу всё, что накопилось за день.
Утром Марина проснулась опять в одиночестве. Походила по комнате, собралась с духом и отправилась завтракать. В столовой собирался народ. Те, кто ещё не позавтракал, - завтракали, но никто не уходил, ждали начала собрания. Марина прошла на свободное место, но к ней тут же подошла молоденькая официантка и, глянув на талоны, пересадила на другое место:
- А вы кто, - актриса? - с любопытством спросила она, рассматривая Марину.
- Нет, - сценарист.
Девушка отошла разочарованная. Сценарист – это не интересно. В столовой зашумели, словно пронёсся ветерок, и показался Сергей в сопровождении незнакомого Марине мужчины. Сергей весело взглянул на присутствующих, пророкотал:
- Пока я перекушу, подойдут и остальные, - и пошёл к столику Марины.
Официантка сделала «стойку» при виде него, а увидев, что он направляется к её столику, со всех ног бросилась вслед.
- Чем кормите? - спросил он её добродушно. Девушка зарделась и, почему-то приложив руки к груди, затараторила:
- Яичница, бутерброды с красной рыбой, кофе, булочки, - она ещё что-то хотела сказать, но Сергей перебил её с улыбкой:
- Вот и славненько, несите всё. Как ты спала, дорогая? - повернулся он к Марине с нежной улыбкой.
- Также.
- Вот и славненько, - повторил он и представил ей спутника, - это наш оператор Георгий Антонович. Это наш сценарист – Марина Васильевна.
Оператор чуть наклонил голову и принялся рассматривать зал и сидящих в нём.
Народец собрался колоритный. Марина уже успела всех рассмотреть и даже узнала некоторых актёров. Она была не из тех, кто создаёт кумиров. Идолопоклонничеством тоже не страдала, поэтому чувствовала себя сторонним участником.
Не успел Сергей доесть свой завтрак (и немного Марининой порции, которую та ему подсунула), к столику подошла официантка и с виноватым видом протянула блокнотик и авторучку – автограф. Сергей привычно расписался и, глянув на Марину, пододвинул блокнотик ей – пусть распишется, подмигнул он официантке. Та, понятия не имея, кто такая Марина, уже смекнула, что это не просто так, и счастливая, помчалась хвастать трофеем.
Сергей поднялся. В столовой стало тихо. Он чётко, ясно, громко рассказал о предстоящей работе, специфические термины Марина не поняла, да и зачем? Потом стал представлять всех сидящих в зале. Некоторых встречали одобрительным гулом, некоторым аплодировали. Сергей начал с конца зала, а не по достигнутым успехам. Марину он представлял одну из последних. Когда она поднялась из-за стола на всеобщее обозрение, краска прилила к щекам, лицо озарилось милой улыбкой, ямочки на щеках придали ей невинный вид, даже детский. В зале пролетел гул, но Марина тут же расшифровала не в свою пользу.
Когда Мадлена Владимировна вводила её в курс дела, было сказано, что обычно сценарист присутствует на съёмках биографических и исторических фильмов, когда необходимо постоянно консультировать режиссёра. Реже сценарист требует своего участия в съёмках для того, чтобы режиссёр не отходил от первоначального замысла. С тех пор Марину не переставала мучить мысль, зачем её взяли на съёмки. Всё последнее время, пока она летела в самолёте, и потом, когда их отношения с Сергеем определились, Марина боролась с собой, ей не хотелось признавать, что она здесь – на съёмках – в качестве любовницы и фаворитки. Главное, что она не успела обговорить всё это с досужей Галкой. Уж та, наверняка, посоветовала бы ей расслабиться и получить удовольствие. Но Марина была другого склада. Ей трудно было получить удовольствие под прицелом многочисленных глаз. Ей казалось, что все думают, что вот, мол, у такого известного режиссёра такая неказистая любовница. Ей действительно так казалось. А Сергей расшифровал гул, пролетевший по столовой, как гул одобрения.
Знакомство было закончено. Сергей попросил остаться административную часть съёмочной группы и главных героев. Все остальные не должны отлучаться, так как съёмки начнутся уже сегодня.
Марина осталась тоже. В разговоре не принимала участия, ей многое было не понятно, но и уходить не захотела, хотелось сидеть около Сергея, смотреть на его губы, руки, дотрагиваться невзначай под столом до его руки или ноги. Сергей был строг и лаконичен. Он уже начал работать. Марина это поняла и загрустила. А что, если у него не будет хватать на неё времени? Так, милочка, принялась она себя отчитывать, ты вообще не должна на что-либо рассчитывать. Тем более не должна влюбляться, иначе попадёшь в жуткую зависимость…
Почему зависимость должна быть непременно жуткой, она не знала, но пожурить себя было просто необходимо, потому что она всё чаще ловила себя на мысли, как здорово было бы сейчас сидеть в его объятиях или целовать его губы, пока они опять не разойдутся в знакомой усмешке, чтобы подзадорить её. Это было наваждением. Марина ничего не поняла из административного разговора, потому что никак не могла сосредоточиться и хотя бы слушать. Она слегка отвлеклась от своих мыслей, только лишь когда Сергей упомянул, что сценаристу понравилось место, выбранное для съёмок и декорации.
Прямо из столовой все пошли на съёмочную площадку, где к ним присоединились почти все остальные. Все с нетерпением ждали НАЧАЛА. Марина тоже прониклась всеобщим духом единства. Сергей, оглядев присутствующих, очень серьёзно заявил, что денег на фильм, как всегда, мало, поэтому будут много репетировать, чтобы делать как можно меньше дублей. Снимать начнут, конечно, не с начала, а с момента натурных съёмок.
Как-то незаметно для Марины все разошлись, появился шезлонг для Сергея, оператор налаживал камеру. Молодые, совсем неизвестные актёры приготовились к репетиции. Марина удивилась, что они уже знали роль. Как интересно было слышать из чужих уст то, что ты когда-то написала. Честно говоря, Марина представляла главных героев не такими, но они ей очень понравились. Пожалуй, героиня была несколько кукольно красива, а герой – более сексапилен, чем требовалось по замыслу. Марина решила сказать об этом Сергею, но ей было неудобно. Ладно, потом как-нибудь при случае. Случай представился только за завтраком на следующий день, за что Марина получила первый нагоняй:
- Марина, ты должна все свои замечания говорить на съёмочной площадке. Для чего ты там сидишь, как ты думаешь? Я же объяснял тебе, что ты должна поддерживать дух твоего произведения. Понятно?
Понятно–то, понятно, но Марина никак не могла справиться со своей нерешительностью и природной стеснительностью. Ну, сказала бы, что актёры не такие, и что? Их бы заменили? Зачем тогда говорить всё, что приходит в голову? Так она и продолжала молча сидеть рядом с Сергеем.
Обычно, пока проходила репетиция, он сидел, заложив нога за ногу, и слегка раскачиваясь. Если ему нравилось, как актёры играли, он либо кивал, ласково улыбаясь, либо срывался с шезлонга, подбегал к актёру и, чуть не опрокидывая его, кричал:
- Вот! Вот! Запомни эту интонацию, сейчас будем снимать.
Если же ему что-то не нравилось, его лицо принимало каменное выражение, а уж если он начинал грызть ногти, то это означало, что всё из рук вон плохо. В таких случаях всем доставалось. Голос у Сергея был подобен раскатам грома. Он не кричал, но говорил так эмоционально, что даже постоянные зрители из обслуживающего персонала пансионата (остальных зрителей разгоняла милиция, которой тоже было дозволено быть зрителями), потихонечку расходились по своим местам. Зато актёры сразу делали то, что требовалось. Не кричал он только на Валентину Ивановну – актрису, которую Марина помнила с детства. Она, кажется, никогда не играла главных ролей, но снималась почти во всех фильмах, выходивших на экраны. Сколько ей было лет, сказать трудно, выглядела она прекрасно, да и играла всегда так, как хотел режиссёр. Именно играла, потому что слов по своей роли ей приходилось говорить мало, зато её часто снимали крупным планом, и мимика её была безупречна.
Валентина Ивановна была особенно ласкова с Мариной, но эта ласка так пугала, что она всегда старалась избежать разговора.
Постепенно Марина привыкла к своей «работе». Хорошо было сидеть в тенёчке рядом с человеком, которого боготворишь, смотреть постоянный спектакль, мечтать о чём-то хорошем…
Однажды, когда Сергей, искусав ногти, накинулся на героиню с какими-то требованиями, а на её защиту кинулись все остальные, Марина решила потихоньку улизнуть на пляж. Сергей разрешал ходить на пляж тем, у кого не было работы в данный момент. Марина ушла подальше от съёмочной группы в местечко, где почти никогда никого не было по той простой причине, что на берегу валялись продырявленные старые лодки, а дно в этом месте не было таким ровным, как на общем пляже. Марину это вполне устраивало. Она заплыла подальше, резвилась там, ныряла, плавала в своё удовольствие. Изрядно устав, Марина медленно поплыла к берегу, поворачиваясь иногда на спину и подставляя лицо ласковому солнцу. На берегу кто-то стоял, прислонив ко лбу ладонь козырьком. Марина хотела, было, повернуть вбок, чтобы ни с кем не встречаться, но, подплыв поближе, увидела, что это Андрей Алексеевич, который вряд ли будет прохлаждаться на берегу просто так. Марина вышла на берег под пристальным взглядом молчавшего Андрея. Лишь, когда она подошла к нему, он сказал безо всякого выражения:
- Марина Васильевна, Сергей Александрович просит вас подойти на съёмочную площадку, - и тут же пошёл по тому же направлению.
Марина поплелась следом. Вода тонкими струйками сбегала по ногам, волосы были мокрыми и спутанными. Да, видок у вас, Марина Васильевна! Но на съёмочной площадке никто даже не заметил её неприглядного вида. Сергей тут же подскочил к ней и выпалил с таким ожесточением, будто Марина прогуляла месяц:
- Марина Васильевна, почему вы отлучаетесь со съёмочной площадки без разрешения? Вы же видели, что у нас назрел конфликт, и разрешить его можете только вы!
Марина захлопала глазами, чтобы не разреветься от обиды. Ещё бы! Сколько времени она просидела здесь и никто ни разу ни о чём её не спросил, а стоило только отлучиться на пять минут, как тут же тебя обвиняют в разгильдяйстве! Сергей, не обращая внимания ни на её повлажневшие глаза, ни на её губы, поехавшие вниз, тут же рассказал о чём спор. Странно, когда Марина выслушала его, она вдруг всё поняла и сразу представила, как это должно выглядеть, о чём и сказала Сергею. Он, никого не стесняясь, расцеловал её и пересказал своим оппонентам. Все тут же согласились, глядя на Марину с удивлением. Оказывается, она хоть и молчит, а соображает!
С Сергеем они виделись наедине лишь поздно ночью. Даже в то время, когда вся съёмочная группа отдыхала, у него было полно работы. Он что-то обсуждал то с оператором, то с Андреем, то ещё с кем-нибудь. Иногда они с Андреем уезжали куда-то на целый день - Сергей не всегда ставил Марину в известность. Но вся съёмочная группа утвердилась во мнении, что от Марины многое зависит. Особенно её обхаживала Валентина Ивановна. Как-то, когда Сергей опять уехал, не сказав куда, все поспешили на пляж. Быть рядом с морем и купаться лишь изредка, - это трудно. Поэтому каждый использовал свободное время с пользой для себя. Съёмочная группа разбилась по интересам. Молодёжь резвилась отдельно, кроме главных героев, которые, кажется, влюбились друг в друга по-настоящему и не хотели разлучаться даже в свободное время. К тому же главной героине нельзя было загорать и они вдвоём валялись в теньке, любезничая и любуясь друг другом. Атмосфера царила самая, что ни на есть курортная. Марина, не успевшая обзавестись друзьями, старалась накупаться вдоволь в море, чтобы потом не было соблазна отлучаться во время съёмок. Валентина Ивановна, как всегда, расположилась рядышком. Она вежливо расспрашивала о родителях, о постоянной работе, очень вежливо выслушивала скупые ответы Марины, о себе рассказывала с юмором, в основном о предыдущих съёмках, но без тени хвастовства. Казалось бы, идеальный человек, но Марина чувствовала себя с ней очень стеснённо. По вопросам, которые задавала Валентина Ивановна, можно было понять, что она пытается выявить общих знакомых и понять, каким образом Марина очутилась здесь и насколько Сергей Александрович прислушивается к её словам.
Хорошо хоть Галка позвонила, прекратив Маринкины страдания. С завистливым цоканьем выслушала сводку прекрасной погоды, с большим интересом расспрашивала о съёмках, а потом совершенно бесцветным голосом сообщила, что Игорь сделал ей предложение.
- Галка, да ты что? Пойдёшь за него замуж?
- А что? Мужик он ничего – представительный, денежный.
- Ну а ты – разве любишь его?
- Марина, ты – отсталая романтичка. Любовь – вещь преходящая. Есть такие, которые женятся по любви, но она уходит очень быстро, а есть такие, которые женятся по другим соображениям, и любовь к ним приходит со временем. Ещё лучше, когда муж и жена находятся постоянно в дружеских отношениях, - прочитала лекцию Галка.
- Ладно, Галюсик, поздравляю! Честно, очень хочется, чтобы у тебя всё было хорошо.
- Мы скоро заедем тебя навестить, - на том и распрощались.
Марина очень скучала по Сергею, если не видела его хотя бы несколько часов. Когда он появлялся – даже злой и сердитый, она вся расцветала. Сергей по-прежнему относился к ней, как к ребёнку, который доставляет радость, с которым можно поиграть. Правда, однажды он проявил нешуточную ревность, когда она долго разговаривала с осветителем. Оказалась, в Москве они были соседями, а познакомились только на съёмочной площадке. Сергей начал придираться к главным героям, потом выговорил Андрею ни за что, ни про что, но и тогда Марина со своей милой улыбкой всё ещё слушала своего нового знакомого. Когда же Сергей во всё горло гаркнул:
- Свет! Что это за свет у нас! У нас день или ночь? – парень испуганно заметался перед осветительными приборами, споткнулся, опрокинул два прожектора, и пришлось делать перерыв, чтобы привести всё в порядок.
- Пойдём со мной, - холодно бросил Сергей перепуганной Марине и пошёл в пансионат.
Ни слова не говоря, он прижал её к себе, нервно целуя послушный рот, не глядя в изумлённые глаза, не отвечая на немой вопрос. Лишь потом, после быстрого акта, он произнёс строго:
- Не смей ни с кем кокетничать, - и пошёл на съёмочную площадку.
В этот день съёмки были особенно удачными. Репетировали мало, снимали быстро и много.
В другой раз Сергей долго о чём-то беседовал с Ириной – красивой молодой актрисой, игравшей главную героиню. Это был её дебют, и Сергей делал на неё ставку. Потом они куда-то ушли. Все на съёмочной площадке чем-то занимались. Одна Марина не находила себе места. Через некоторое время позвали Олега, игравшего главного героя. Марина незаметно пробралась к двери номера Сергея. Там было тихо. Через некоторое время – взрыв смеха и опять тихо. Двери в номере – тонкие, если бы кто-то разговаривал, - Марина услышала бы. Услышав шаги на лестнице, Марина кинулась в свой номер и с размаха бросилась на постель. Ей вдруг стало обидно и она, не отдавая себе отчёта, разревелась, как маленькая девочка. Выплакавшись, уснула, так как всё это время не досыпала.
Проснулась она от нежного прикосновения рук. Она сразу поняла, чьи это руки, но, испугавшись, что Сергей увидит её заплаканное лицо, спрятала его в подушку. Сергей приподнял её за бёдра:
- Чья это попка? – откинул тонкую ткань сарафана, отодвинул полоску трусиков, - ой, а что это за раковина? Морем выкинуло? – уткнулся губами в промежность.
Марина застонала, уткнувшись в подушку. Сергей придвинулся поближе, доставая языком самые сокровенные места. Когда он перевернул Марину на спину, она не помня, что только что сердилась на него и о чём-то печалилась, сама нашла его губы и, проложив поцелуями дорожку по груди к его сокровенному месту, нежно его поцеловала. Сергей откинулся, предоставляя ей возможность поиграть.
Позже, когда они лежали рядом, удовлетворённые друг другом, Сергей сказал серьёзным тоном, не подтрунивая, как обычно:
- Марина, режиссёр - это не просто руками водитель. Это человек, который должен научить и показать то, что не умеют его коллеги. Мне самому тоже приходилось учиться, - он приподнялся на локте, рассматривая что-то в своём прошлом, - чтобы научиться искусству любви, я ходил в школу, - Марина фыркнула, Сергей улёгся рядом и прижал её к себе, - не смейся, глупенькая. Есть в Москве такая школа, но там не занимаются развратом, а обучают и, между прочим, за большие деньги, как правильно прижимать губы, как раскрывать рот, какие мышцы реагируют в первую очередь, какой поцелуй что означает. Как во время акта доставить партнёру удовольствие, как получить самому. Это целая наука. Тут одной «Камасутрой» не обойдёшься!
- Неужели можно получить удовольствие, если всё время помнить, как раскрывать рот или поджимать ноги?
- Это только поначалу помнишь, а потом проходит какое-то время, и теорию начисто забываешь, а твоё тело делает то, чему тебя научили. И учатся там не девицы какие-нибудь лёгкого поведения, а чаще всего бизнес-леди, которым надо не только бизнесом заниматься, но и сексом, знать, как противостоять своему организму и как доставить ему удовольствие. Много там и жён бизнесменов, которые не хотят уступать своих мужей секретаршам и прочим гёрлфрендам. Меня же учили не просто искусству любви, а красивому изображению, чтобы на экране всё выглядело не только достоверно, но и зажигательно.
- Научи меня!
- Чему?
- Всему! Ну, хоть чему-нибудь!
- Зачем тебе «красиво изображать»? - Сергей нажал на Маринкин нос, как на кнопку
- Ну, хоть что-нибудь эдакое расскажи!
- Ладно уж, малыш. Например, поцелуй половыми губами. Не знаю, как он по науке называется, но это очень эффективно. Во время акта ты сжимаешь половые губы, не давая партнёру выйти.
- Как это?
- Объясняю: например, ты сидишь на унитазе, расслабилась, задумалась, всё истекает из тебя без каких-либо усилий. И вдруг: «Пожар!», - кто-то кричит со страшными интонациями в голосе. Ты зажимаешь всё, готовишься к эвакуации. Поняла? – Марина, давясь смехом, всё же попробовала. Получилось!
- Это тебя там научили целоваться, будто зовёшь? Гадкий манипулятор! – Марина попробовала рассердиться.
- Что ты имеешь в виду?
- А тот поцелуй – в кафе. Я тогда думала, что в обморок упаду после твоего поцелуя. Будто бы из меня все внутренности вытянул!
- Я уже давно не «изображаю» свои поцелуи, а полагаюсь на чувства.
- Какие чувства могли быть у тебя там, в кафе?
- Ну, - Сергей коротко хохотнул, - какая ты проницательная! В кафе мне действительно хотелось чуть пошутить.
- Пошутил, а я потом спать не могла месяц, - пробурчала Марина, теснее прижимаясь к нему. – Расскажи, пожалуйста, только честно, каким образом у нас всё получилось? Я вот чувствую, что всё неспроста, а «к чему, почему, - не пойму».
- Ты мне не веришь, - Сергей перевернул её на спину, пытаясь начать всё сначала, но Марине так захотелось узнать, наконец, почему она здесь, что она ловко вывернулась и даже оседлала его сама.
- Рассказывай! Как ты попал в кафе, кто тебя принудил взять мой роман, почему ты взял меня на съёмки.
Сергей попытался выбраться из-под неё, но не тут-то было. Марина цепко держала его ногами. Потихоньку она всё же выдавила из него «признание». Спонсоры сами нашли Сергея. Им нужна была не обычная реклама, а что-нибудь масштабное. Сергей предложил снять недорогой фильм с замаскированной рекламой, чтобы зритель, посмотрев его, так и не понял, почему он выбирает на рынке именно это, а не то, что рекламируют по телевизору. Идея понравилась. Сюжет должен быть незамысловатым и не требующим больших затрат на костюмы. Сергей поехал к своей знакомой редакторше, которая его не раз выручала (скрепя сердце, Марина согласилась, что интимных отношений у них не было). Редакторша как раз наскоро читала Маринин труд, так как её именно в тот день пригласили на Маринин «день рождения». Она догадывалась, что это было подстроено, но не пойти не могла - что-то кому-то была должна. Ей было не до Сергея, но она пригласила его пойти с ней, так как приглашались пары, а у неё что-то не клеилось, да и некогда ей было клеить. Сергей пристроился читать с ней «по диагонали», чтобы тоже быть в курсе, и уже через час они отправились в то самое кафе. По дороге он рассказал, что ему было нужно, и она полушутя сказала, что, мол, не трать время, бери вот это, которое только что читал. В кафе он тоже весьма кстати попал, так как не ел с утра. (Марина заметила, что он часто забывал поесть, а если добирался до еды, то ел столько, что потом ему было трудно сидеть). Поев, Сергей стал присматриваться к «имениннице», сразу понял, что никакие у неё не именины, по-видимому, все тут собрались, чтобы заняться своими делами. Когда Марина пила со всеми на брудершафт, ему захотелось подшутить над ней. Он поцеловал её своим самым сексуальным поцелуем, но сам почему-то не смог проконтролировать свои чувства (выпил, понятно) и она ему «запала». Потом он занимался другими делами, а когда спонсоры напомнили, что он пообещал сценарий, как-то само выскочило, что всё готово, и он кинулся к редакторше. Та изумлённо на него глянула, но роман отдала. Прочитав дома, он решил, что тут что-то есть. Пожалуй, даже это было именно то, что ему было надо. Свежая воздушная обстановка, действие разворачивается на море, - это дороговато, но Андрюша, молодец, быстро придумал, как справиться с этой проблемой. Актёров, которые должны были играть на натурных съёмках, было немного, технического персонала тоже, так он всех наделил через профсоюз путёвками в пансионат. Да и здесь они параллельно снимают рекламные ролики с теми же актёрами. Во-первых, актёры в основном молодые, неизвестные, им тоже реклама нужна, а во-вторых, опять же дополнительный доход.
Короче, их свёл его величество СЛУЧАЙ, а может судьба... Кто его знает. Прозаично и романтично одновременно. Во всяком случае, Марина перестала мучиться вопросом, что она здесь делает. Отдыхает! Случайно. Зато как хорошо!
Погода стояла изумительная. Директриса, появляясь каждое утро во время завтрака в столовой, не забывала повторять, что погода – как по заказу. Но в этот день было пасмурно. Дождя не было, но дул ветер – холодный и неприятный. Сергей с утра был задумчивый, а после завтрака объявил, что сегодня снимают интимную сцену, все незанятые могут съездить на прогулку.
Интимная сцена должна была происходить вечером, поэтому пасмурный день был кстати. Ирина с Олегом, которые играли главных героев, держались за руки, ожидая, когда площадку подготовят к съёмкам. Ирина явно нервничала, а Олег смотрел на неё с обожанием.
- Сергей Александрович, можно без репетиции? – спросила Ирина дрожащим голосом.
- А сможешь? – Сергей насмешливо глянул на неё. Марина решила заступиться.
- Сергей, ведь это интимная сцена. Вряд ли человек может несколько раз подряд проиграть накал чувств.
- Человек не может, а артист должен, - повернулся он к Марине. - У зрелого актёра такая мысль даже в голову не пришла бы. – Марина заметила, что губы Ирины задрожали, а Олег кинулся ей на помощь:
- Да, конечно, мы будем репетировать.
Марина потихоньку хмыкнула. Ещё бы! Одно дело репетировать монолог, который нужно не только запомнить, но и подать правильно, а другое дело - целовать красивую Ирку.
Марине было жалко девушку. Она сидела в тёплом джемпере, а Ирина с Олегом были полуодетыми, как полагалось по сценарию. Сергей уселся в своём шезлонге, заложил ногу за ногу привычным жестом.
- Начали.
Марина старалась не смотреть на актёров, чтобы не смущать лишний раз. Сергей же, наоборот, смотрел очень внимательно, скрестив на груди руки. Эта его поза была новой, поэтому актёры начали очень нерешительно. Сергей сразу же перебил:
- У вас любовь или тусовка? Олег, я не понимаю тебя. Неужели слова любви говорят с таким видом, будто наелся лимона. Сделай огонь в глазах.
Огня было и так достаточно. Своим замечанием Олегу Сергей хотел взбодрить Ирину. Начали сначала. Слов было немного. Главное – достоверно перейти к любовной сцене. Олег с жаром принялся целовать Ирину. Сергей опять перебил:
- Олег, ты очень голоден, да, но природная скромность, уважение к избраннице не могут позволить тебе кидаться на неё, как, извини, Ирина, на самку. Возьми её за руку, рассмотри каждый пальчик, пока произносишь текст, переведи осторожно взгляд на неё, убедись, что она тоже млеет от счастья, тогда также осторожно попытайся приблизиться. Главное, - не забывай, что ты играешь, а не занимаешься любовью в присутствии зрителей, - это было сказано таким жёстким тоном, что оба – Ирина и Олег как-то съёжились.
- Мне кажется, не надо перебивать – пусть говорят и делают, что хотят, а потом уже будем репетировать, - шепнула Марина Сергею. Тот повернулся к ней всем корпусом, не снимая ноги с ноги и не расцепляя рук. Однако от комментария воздержался.
- Начали.
Герой нежно сказал слова любви героине, держа её руку в своей, нежно заглянул ей в глаза, нежно, едва касаясь губами, прикоснулся к её губам. Олег провёл рукой по лицу Ирины, по волосам. Она уже расслабилась и нежно улыбнулась ему, потянулась навстречу. Они слились в поцелуе.
- Снимай, - тихо сказал Сергей оператору. Все старались не шевелиться, чтобы не спугнуть вдохновение, которое снизошло на актёров.
Они целовались, любовались друг другом, уже не замечая оператора, который снимал их, проходя круг за кругом вокруг. Олег, всё более распалялся. Глаза его стали блестеть тем особенным блеском, который бывает у возбуждённых мужчин. То, что он был возбуждён, стало уже заметно. А Сергей сидел всё в той же позе – весь закинутый (ногу на ногу, руку за руку) и молча смотрел на затянувшуюся прелюдию. Марине стало неловко. Она попыталась сказать что-то Сергею, чтобы он прекратил снимать, но он был непроницаем. Руки Олега всё чаще ныряли в «недозволенные места». Ирина слабо пыталась отвести их, но тут же сама прижималась к нему всем телом или откидывала голову назад, подставляя горячим поцелуям точёную шею и грудь. Марина почувствовала, что и сама уже, сопереживая то ли героине, то ли Ирине, налилась соком, которому нужен был выход. Губы охватило пламенем, а ноги и руки были ледяными. Наконец, Олег, застонав, откинулся и жалобно посмотрел на Олега:
- Не могу больше!
- Что? – поинтересовался тот, как будто действительно было не понятно. Ирина залилась краской.
Марина встала и, прошептав что-то, понятное ей одной, пошла было к себе в номер. Она была возмущена безжалостным поведением Сергея. Что – актёры – не люди? Тем более – молодые. Они ещё не научились сдерживать свои эмоции и страсти. Какие безжалостные уроки!
Возмущаясь, она повернула к морю, чтобы немного остыть. Море было неприветливым, серым. Пронизывающий ветер кучерявил беспокойные волны. Но на Марину этот пейзаж произвёл успокаивающее впечатление. Посидела на берегу, покидала камушки в белых барашков, даже позволила сердитому морю облизать её ноги. Успокоившись, она решила всё же идти в номер. Что это за работа сегодня?
Номер был открыт. Марина зашла и ещё в прихожей определила, кто у неё в гостях, чуть не споткнувшись об огромные сланцы Сергея. Зайдя в комнату, она чуть не ахнула от увиденного, но вовремя вступила в игру. Сергей - абсолютно голый - стоял на стуле в позе статуи, приподняв руки, что-то изображая, воздев глаза к небу, с возбуждённым членом. Марина, сдерживая улыбку, прошла в комнату, сняла джемпер и, взяв яблоко, улеглась на кровать:
- Хорошая статуя. А главное, как она гармонично изображает вдохновение! Здесь она смотрится гораздо лучше - не то, что на съёмочной площадке, - рассуждала она, кусая яблоко.
- И-э-э-х! – Сергей спрыгнул на кровать, ловко усевшись верхом на Марину. Она протянула ему яблоко.
- Вам, Адам, или кого вы там изображаете, не хватает яблока для того, чтобы вы спустились на землю.
- Р-р-р-р!
- Вы хотите сказать, что вы изображали Маугли? А я, было, подумала – Апполона…
- М-м-м-м, - Сергей замотал головой и впился в губы Марины.
- Какой вы жадный, однако! – Марина, улыбаясь, высвободилась. Он нетерпеливо раздевал её, откидывая одежду, как можно дальше.
Она не могла на него сердиться, захлебнулась от счастья, ощутив знакомый привкус его губ, всё её существо увлеклось движением его рук, которые требовательно укладывали её в позу любви. И хотя Марина продолжала играть роль сердитой барышни, ноги её уже обвили его стан и скрепились замком у него на спине. Он моментально отреагировал, почувствовал, что за нарочито пренебрежительным тоном скрывается жгучее желание. А когда желания совпадают, всё получается… Словом, всё хорошо, что хорошо кончает(ся).
- Сегодня поваляюсь, - Сергей уютно завернулся в простынь, укладывая Марину рядом. – Надо иногда отдыхать. Зря ты сегодня кипятнулась. Ведь на экране всё по-другому получается – возвышенно и романтично, красиво и под красивую музыку.
- С чего ты взял, что я кипятилась?
- Как же, обычно ты сидишь молча, о чём-то думаешь, а сегодня что-то разговорилась. А вот скажи мне, о чём ты всё время думаешь?
Застигнутая врасплох Марина молчала.
- Когда?
- Да почти всё время. У тебя мимика лица выдаёт, что ты о чём-то думаешь, так что не говори, что ни о чём.
Марина вдруг решилась:
- Я вижу уже другой сюжет.
- Правда? – Сергей откинулся, чтобы лучше разглядеть Маринино лицо.
- Да, - Марина легко выдала свою большую тайну.
- И о чём же?
Уютно устроившись у него под мышкой, Марина рассказала вкратце то, что в последнее время виделось ей, как наваждение. Сергей помолчал, а потом сказал очень серьёзно:
- Это невероятно!
- Что именно? – испугалась Марина.
- Я тоже думал об этом же и хотел снять следующий фильм на серьёзную тему. Этот наш фильм – коммерческий. Мы всё время потихоньку рекламируем нужную продукцию – выставляем на первый план то, что нужно нашему спонсору, - не обижайся, деньги же экономим, чтобы хоть чуть осталось на серьёзный фильм.
- Так, ты хочешь сказать…
- Не вздумай обижаться, этот фильм будет слишком лёгкий, а мне уже давно хочется поставить что-нибудь глобальное. Ты пиши, - Сергей подскочил с кровати и засобирался. – Я сейчас же скажу Андрею, чтобы он раздобыл ноутбук. Пиши, я буду твоим соавтором. Я много думал над этой темой. Кое-какие мысли тебе скажу, ты запишешь своими словами. У тебя это хорошо получается.
Марина удивлялась, сколько сил и энергии у Сергея, сколько творческого потенциала! Окрылённая его поддержкой, она рьяно принялась за работу. Всё, что у неё уже созрело в голове, быстро оживало в компьютерном файле. Сергей посоветовал ей набрать весь текст, а потом редактировать они будут вместе. Иногда её просили присутствовать на съёмочной площадке. Оказывается, хоть она ничего и не делала и не говорила, её присутствие ощущалось - сразу всем работалось быстрее и легче. Сергей Александрович не грыз свои ногти и сидел с довольной улыбкой. Марина соглашалась, ей ведь тоже надо было сориентироваться в мыслях и чувствах.
Неожиданно приехала Галка. К скромному пансионату подкатили три иномарки, из одной выскочила Галка, подбежала к Марине, расцеловала и тут же начала выставлять условия:
- Мы едем отдыхать с компанией. Мне дали два часа, давай быстренько рассказывай.
Пока яркая компания ходила на пляж купаться и валяться, Марина «быстренько» рассказывала. Галка слушала, не перебивая, «льдинки» в её глазах растаяли, море, отражаясь в них, сделало их глубокими и влажными.
- Ты вот что, подруга. Только не влюбляйся. Пусть он будет для тебя привлекательным, импозантным, неотразимым, кем ещё ты хочешь, но не позволяй себе не замечать его недостатков. Знаешь, как говорят, когда чувствуешь, что влюбляешься, понюхай носки своего возлюбленного.
- Да он без носков ходит, - Маринка радостно засмеялась, довольная, что так трудно отыскать недостатки её кумира, - море же рядом!
- Чепуха! Храпит, чавкает, в носу ковыряет…
- Ногти грызёт, - помогла Маринка, продолжая улыбаться во весь рот. Галка посмотрела на неё задумчиво.
- Всё с тобой ясно. Уже влюбилась. А ты подумала, что будет после того, как вы закончите фильм?
- Другой будем снимать, - ответила Маринка беспечно. Рассказала о новом сценарии.
- Ты в паутине! – Галка артистично воздела руки к небу, - Ты попала в зависимость от него! У тебя уже нет других желаний, кроме тех, которые навязывает тебе он!
- Ну почему навязывает? Просто наши желания совпадают.
Галкина компания уже накупалась и теперь нетерпеливо сигналила, приглашая её присоединиться следовать дальше. Галка торопливо поцеловала Маринку, пожелав ей быть начеку, и помчалась к машине. Тоже мне независимая, подумала Маринка, впрочем, беззлобно. Её нестерпимо потянуло к Сергею. Просто взглянуть на него, дотронуться рукой, посидеть рядом. Она отправилась на площадку, издали видя, что он тоже очень рад, что она идёт к нему, разулыбался, приветливо машет рукой. Марина шла, не чувствуя ног под собой, никого и ничего не видя вокруг. Влюбилась! Ну и пусть! Разве это плохо? Зачем голову ломать, как будет плохо потом, если так замечательно сейчас! Душа поёт, в глазах – счастье, а тело звенит каждой клеточкой и ждёт, ждёт ЕГО прикосновений…
Единственное, что несколько омрачало существование Марины, - это усиленное внимание Валентины Ивановны. Она позволяла себе заходить в комнату Марины, когда та писала, интересовалась, чем она так занята, почему редко ходит даже купаться на море. Марине очень не хотелось рассказывать, но Валентина Ивановна очень вежливо, очень тонко и очень настойчиво всё же выведала, чем же Марина занимается. Она очень заинтересовалась новым сценарием, мол, всё равно ей предложат что-либо сыграть. Марина смущалась, не потому что была скрытной, ей очень не хотелось говорить раньше времени о том, чего ещё не было. Она даже пожаловалась Сергею о настойчивой внимательности «старшего товарища», как себя называла Валентина Ивановна. Сергей выслушал молча, после этого Валентина Ивановна больше не заходила и даже как-то сторонилась Марины. Марина была только рада, что её оставили в покое. Что уж там Сергей наговорил пожилой актрисе, знали только они двое.
На следующий день после Галкиного визита Сергей примчался в комнату Марины, схватил её за руку:
- Пошли, я тебя сейчас познакомлю с замечательным человеком, я рассказал ему о наших планах, он сам загорелся, обещал поучаствовать, а обещания он всегда выполняет, - это было сказано уже в прихожей номера Сергея.
- Ну, заходи, заходи, - пригласил её низкий знакомый голос. Марина его сразу же узнала. Это был Д. – её любимый актёр. Любимый – не потому, что красавчик, он был уже довольно пожилым. Марина с детства восторгалась его игрой. Он был украшением любого фильма.
- Здрасьте, - пролепетала она.
- Ох-ха-ха! – звучно захохотал актёр в ответ. Похоже, он предпочитал не церемониться.
Марина смутилась. Спасибо, Сергей тут же пришёл ей на выручку:
- Володька, это Марина, а тебе Марина, надеюсь не надо его представлять. Кстати, Володь, а где обещанный армянский?
- Ляль, дай-ка мне баульчик. Я этого пацана, который мнит себя знатоком, угощу, - эти слова он адресовал молчаливой красавице, тут же поднявшейся с места.
Пока мужчины обсуждали все достоинства армянского коньяка двадцатипятилетней выдержки, который уже «стал реликвией», Марина хоть чуть отдышалась. Красавица также молча уселась на стул и с безучастным видом уставилась в окно. То ли скучно ей было, то ли ей не полагалось участвовать в разговоре, к тому же её не представили, а Марина сама не решилась заговорить с ней, так и сидели рядом молча.
- Мне Серёга вкратце всё рассказал, - обратился Володька к Марине после третьего тоста, которые были витиеваты, изысканны и длинны, - Мы с Лялей заскочили ненадолго. Устроимся у себя в санатории, тогда специально в гости приедем. А ты, Марина, пока работай, чтобы было с чем меня знакомить. А я помогу. И деньгами, и связями, и сам, может, сыграю. Если сил достанет.
- Ну, ты не блефуй, - перебил Сергей, - у тебя сил ещё на сотни фильмов достанет.
Марина потеряла счёт времени и бутылкам, которые «Ляля» молча доставала из баульчика. Наконец, Володька обернулся к молчавшим девушкам:
- Девчонки, идите, развлекитесь. Вон, музыка играет. Лялечка, мы поедем попозже. Хочу с другом побыть.
«Лялечка» молча встала и вышла из номера. Марина за ней. Сергей тоже вышел из номера, что-то быстро сказав гостю.
- Мариш, а ты можешь остаться. Я сейчас распоряжусь кое о чём, и вернусь.
- Я лучше пойду к себе в номер, - просительно заглянула она ему в глаза. – Я тебя там подожду, ладно?
- Как хочешь, мой золотой, - он привлёк её к себе и, не стесняясь «Ляли», надолго припал к её губам.
Но в номере не сиделось, не писалось - не спокойно на душе было. Марина вышла на лоджию. Пока «главный» был занят, народ веселился кто, как мог. Молодёжь собралась в беседке, слушали, как поёт песни, подыгрывая себе на гитаре, Григорий – помощник оператора. Пел он самозабвенно голосом с хрипотцой, как у Высоцкого, слова песен были несколько скабрезные. Марина один раз послушала, и больше не хотелось. Валентина Ивановна, окружённая толпой поклонников, что-то рассказывала, делая красивые жесты. Была в «ореоле». А, вот кое-что поинтересней, даже сногсшибательно! На лавочке молчаливая красавица «Ляля» хохочет, красиво откинув красивую головку, а смешит её не кто иной, как Андрей Алексеевич! Ну, надо же! Никогда ещё Марина не видела какие-либо эмоции на лице Андрюши, а тут - трудно узнать. Марина понаблюдала ещё некоторое время и отправилась рассказать обо всём Сергею. Дверь в его номер была приоткрыта. Она зашла потихоньку, чтобы сделать «ку-ку», но в номере было темно и тихо, лишь на лоджии светились два огонька сигарет. Марина пробралась ближе, чтобы «шугануть мальчишек» и замерла:
- Устал я, Серёга, смертельно устал.
- Ты же отдыхать едешь.
- Смеёшься, это тоже работа. Приедем вот с Лялей, тут же куча репортёров явится, будут интервью брать, как, да что, чтобы потом напечатать какую-нибудь ересь в бульварных газетишках. Это тоже игра. Устал я от такого амплуа. Для меня отдых, знаешь что? Вот когда мы с Лидией Алексеевной – моей первой женой едем на дачу, я там с удочкой сижу, прихожу потом - с рыбкой или без, она уже обед сварила – что-нибудь простенькое, глянет на меня эдак ласково: «Садись, дорогой», сядем, по полтинничку водочки, ухой закусим, о детях поговорим, потом после обеда – часа два вздремнёшь, - вот это отдых. Ты молчи, не комментируй, не утруждайся. Сам знаю, - это отдых по-стариковски. А знаешь, как он сердцу мил. Я вот имидж свой поддерживаю, - езжу на курорты с молоденькими девочками, думаешь, нужны они мне. Нет, я им нужен. Вот Ляля очередная.
- У тебя и вперёд были Ляли – две или три, - перебил Сергей.
- Ага, это чтобы себя не утруждать, забудешь, как зовут, ещё обидится. Эту, кажется, Света зовут. Хорошая девочка. Всё, что не скажу - беспрекословно исполняет. Что ей надо, я и сам знаю – путёвку в жизнь. А у меня по-стариковски всё, мне уже и постель не нужна.
- Брось придуряться, - опять перебил Сергей.
- Да ты хоть помнишь, сколько мне лет? Вот и не перебивай старших. Мне сейчас, чтобы желание возникло самому потрудиться надо. А зачем мне это надо? Но поддерживаю имидж, вроде я – Казанова. Тьфу, надоело. Не могу я уже плясать в ресторанах и трахаться с выкрутасами. Со Светкой проще. Она сразу поняла: молчи и дышло, может, что и вышло. Она мне, как дочь. Вот съездим с ней на курорт, потом, может, замуж её выдам, вон, хоть за твоего Андрюху, - парень с перспективой. Вишь, хохочет, нравится он ей.
- Да и она ему тоже. Он у меня парень серьёзный.
- Ох-ха-ха, - Володька засмеялся характерным смехом, а Марина, невольно подслушавшая разговор, попятилась к двери – ни к чему слушать откровения пожилого, да ещё и столь известного мужчины, а тем более делать «ку-ку».
Что ж, оказалась она не у дел. Все подруги по парам, а её «единственный» занят. Должен же он своего любимого Учителя, Наставника и просто Друга выслушать. У всех людей бывают проблемы.
***
На следующий день Марина сидела рядом с любимым. Сергей был особенно предупредителен. Натурные съёмки шли к концу, всё было прекрасно, он был доволен, держал Марину за руку, не отпуская её, даже когда давал короткие замечания. Вечером Сергей долго что-то обсуждал с Андреем и, наконец, «народу» было объявлено, что если за два дня доснимут «натуру», то ещё два дня можно будет отдохнуть перед переходом к павильонным съёмкам. Будет пикник. Все возликовали. Марина одна, пожалуй, не понимала – радоваться ей или огорчаться. Отпуск закончился. Надо будет выходить на работу, поэтому участвовать в павильонных съёмках она вряд ли сможет. Она положилась на любимое русскими «авось». Да и не всё ж коту масленица. Решила за оставшиеся два дня закончить писать то, что уже было сложено в голове, а в Москве перелопатить то, что ей рассказывал Сергей, поискать информацию. Короче, начать шлифовать черновик. Она так увлеклась работой, что два дня проскочили незаметно для неё.
Пикник решили сделать в горах, молодёжь уже облюбовала местечко, добираться до него было недалеко. «Главный» в таких вопросах предоставлял волю большинству.
Руководство пансионата в виде «сухого пайка» организовало такой стол, что бедные артисты боялись, что не смогут переварить всё это благолепие. Чего только не было припасено: колбаса, мясо, сыр, зелень, фрукты, не считая консервов – всякая там кукурузка, грибочки, ну и, конечно, шашлык. Готовить его должен был специальный повар, артистам не доверили такое важное дело.
За импровизированным столом расселись кружком. Под кавказское вино, которое, казалась, текло рекой, такой же рекой текли многочисленные тосты. Тамада тоже был местный. Всем очень нравилось сидеть вот так тесной мирной компанией, не торопясь вкушать всякие деликатесы, любоваться панорамой Кавказских гор, дышать свежим воздухом, который пьянил сам по себе, запивать прекрасным вином, делать друг другу комплименты. За всё это время компания ни разу не разделилась по интересам. Все чувствовали и уважали друг друга. Тамада был хороший. Это особый талант кавказцев сплотить и без того сплочённый коллектив, суметь сказать и во время дать слово, заставить всех внимательно выслушать и осознать то, что говорят другие, не смотря на то, что все говорят одно и то же.
Марина была в этот день особенно хороша. Облокотясь о плечо Сергея, она внимательно слушала все тосты, которые всё чаще были дифирамбом ей или Сергею или им обоим. Марина смущалась, нежные ямочки выступали на щёчках, от чего она делалась ещё миловиднее. Сергей, никого не стесняясь, целовал её после каждого тоста, обнимал, ласкал, - вёл себя, как влюблённый молодожён. Все были в восторге. Постепенно все, словно беря пример с «главного» также непринуждённо целовались за «столом». Пожалуй, только у Валентины Ивановны не было пары. Но она весело хохотала, когда кто-нибудь приглашал её быть третьей, говорила, что уж столько нацеловалась за свою жизнь, что берёт тайм-аут.
Ближе к вечеру все уже наелись и напились, разбрелись «посмотреть окрестности». Сергей потянул за руку Марину:
- Скорей, я соскучился по тебе, сил нет.
Они не прятались долго. Здесь, перефразируя крылатую фразу Крылова, «за каждым за углом был готов и дом, и …» не стол, конечно, и не кровать, но местечко одно чудесней другого. Сергей жадно припал к губам Марины:
- Сладкая ты моя, сладючая.
Марина не давалась, трясла головой, чтобы заслониться от него волосами, кружилась и вырывалась. Сергей сжал её талию ладонями так, что его пальцы соединились, раззадорился до бешеного блеска в глазах, стал срывать одежду. Марина принялась помогать ему, чтобы не порвал, целовала его с не меньшим запалом, не менее жадно. Сергей не вошёл в неё, а вонзился. Марина сладко застонала, закрыв глаза, теряя равновесие. Не теряя времени, они улеглись в густую сочную траву. Сергей толкал её плоть так, словно хотел достать до земли, проткнув насквозь. Они скрежетали зубами, сплетались губами, прижимались друг к другу со стоном. Можно было подумать, что они так изголодались друг по другу, будто не виделись сто лет, тоскуя в разлуке. Достигнув апогея, оба замерли обессиленные. Расплелись и, взявшись за руки, побрели по тропинке, любуясь крупными звёздами, подмигивавшими им, обещая не разглашать маленькую тайну.
За «столом» их уже ждали. Тамада предложил новый тост – за ночь согласия, Любви и взаимопонимания. Молодёжь шумно поправила – взаимообожания. Понятное дело, не только Марина с Сергеем отсутствовали. Пока шумели и радовались, что вино не кончается и вряд ли сегодня кончится, к импровизированному столу подошли последние парочки, и пикник вошёл в новое русло. Теперь очередь дошла до закусок. И кто это переживал, что всё не съестся. Поистратив силы, молодёжь накинулась на консервы, аппетитно жуя, и весело подтрунивая друг над другом. Марина с Сергеем тоже оказались в центре их внимания. Теперь уже было не до субординации. Да и не такая уж и большая разница в возрасте. Одна только Валентина Ивановна сидела с натянутой улыбкой, глаза её поблескивали в свете костра, который разожгли сильней. Да никто не обращал внимания на такие мелочи, каждый развлекался, как мог.
Уже за полночь, когда похолодало, решили, что пора возвращаться. В автобусе все шухарили, смеялись, пели, аукали. Поскольку в пансионате обитали почти одни артисты, то по прибытию автобуса тихий пансионат взорвался. Все так шумели, визжали, хохотали, что можно было подумать, что это – фиеста. Рёва быков тоже хватало.
Марина с Сергеем поднимались в обнимку. Ноги её заплетались, она еле шла.
- Серёженька, - проговорила она осипшим голосом, подходя к двери своего номера, - я себя что-то нехорошо чувствую. Это, наверное, птичья болезнь, - перепел называется.
- Ладно, иди, малыш, сделай что-нибудь, я пока с Андреем переговорю. И чтобы через полчаса была, как огурчик – не в смысле зелёная и в прыщиках, а хрустящая и сочная, ясно? Я ещё не наелся, - закончил он заговорщицким тоном, притянув её к себе. Марина слабо кивнула и зашла в номер.
Когда через полчаса Сергей зашёл к ней в номер, то испугался. Марина сидела на полу, схватившись за горло, и судорожно хватала ртом воздух.
- Что? Что случилось? - Сергей растерялся, засуетился.
Марина не отвечала, только смотрела на него испуганно, из глаз текли слёзы. Сергей подбежал к ней, схватил, встряхнул, как следует, но она сделалась какой-то каменной, держалась за горло и не стонала, а мычала.
- Марина, Маринка, скажи, что с тобой, - тряс её Сергей, но она мычала ещё громче, да слёзы потекли рекой.
Наконец, до Сергея дошло, что она неспроста мычит. Он положил её на кровать и кинулся в вестибюль вызывать скорую. От того, что он не понимал, что же случилось, от того, что не мог ничем помочь человеку, который, оказывается, так дорог ему, Сергей не мог сообразить, что он должен делать, поэтому он метался по этажу, пока не приехала скорая. Хмурый врач, осмотрев Марину, и выслушав сбивчивый рассказ Сергея, из которого можно было понять, что они много выпили, коротко сказал:
- В больницу.
Сергей увязался тоже. Но в больнице Марину поместили на каталку и увезли в реанимацию. Сергею же вежливо предложили подождать дома. Он молча уселся в вестибюле приёмного покоя и тут же уснул в кресле.
Проснулся он от лёгкого прикосновения. Пожилая медсестра стояла над ним:
- Вы кем доводитесь покойнице, - мужем? – Сергей не понял спросонья ни вопроса, ни вообще где он находится.
- Что? – он спросил это своим раскатистым голосом, как спрашивал на съёмках, если ему что-либо не нравилось.
Медсестра испугалась и залепетала:
- Меня главврач послал узнать. Мне надо записать в книгу регистраций.
Сергей уже мчался по коридору, распугивая своим видом немногочисленных в этот час медсестричек. На пороге реанимационного отделения его остановила молодая, но довольно решительная медсестра:
- Вам сюда нельзя.
Сергей взглянул на неё так, что она молча отошла в сторону. Он ворвался в палату. Здесь было много аппаратуры и только одна кровать, на которой лежала обнажённая Марина. Брови её были насуплены в безмерном страдании, уголки губ опущены, будто она собиралась плакать, лицо было таким измождённым, даже старым, что Сергей не узнавал её. Медсестра зашла следом, пытаясь, что-то рассказать Сергею. У него в голове звенело, уши заложило, ноги сделались ватными. Он посмотрел на медсестру сверху вниз безумным взглядом и коротко сообщил:
- Это не она.
Медсестра испуганно попятилась и побежала из палаты. Сергей вышел за ней. Он шёл, не спеша, задумчиво, хотя в голове была всего лишь одна мысль – эта женщина вовсе не похожа на Маринку – милую кареглазую, с нежными ямочками на щёчках, значит – это не она.
Навстречу ему спешил врач. Он тут же начал рассказывать Сергею, что причина смерти будет установлена после вскрытия, но по всем признакам – это ботулизм, вызванный, возможно, отравлением недоброкачественными консервами.
Сергей перебил его:
- Это не она.
Врач тут же замолчал и, взяв Сергея под руку, тихо предложил:
- Пойдёмте, вам сделают укол. Я понимаю, вам сейчас тяжело. Вам надо отвлечься. Нам нужно записать данные о ней, вы сейчас вряд ли сможете что-либо сказать. Не могли бы вы прислать кого-нибудь?
Он ещё что-то говорил, но Сергей ничего не понимал, хотя слушал его очень внимательно. От укола он решительно отказался. Тогда главврач предложил довезти его до пансионата. Сергей не сопротивлялся. Ему пришла в голову мысль, что Маринка его заждалась, ведь они собирались заняться любовью. Он торопил врача, который звонил кому-то с просьбой подвезти «одного хорошо известного актёра и режиссёра». Сергей подгонял и водителя, который молча выслушивал его просьбы и требования. Вот и пансионат. Ещё едва рассвело. Все спали, но в вестибюле стояла директриса со скорбным выражением лица. Сергей пронёсся мимо, даже не поздоровавшись. Он подлетел к номеру Марины, но тот оказался запертым. На дверь была приклеена полоска бумаги с печатью. Ничего не понимая, Сергей кинулся в свой номер. Он был открыт, но Марины в нём не оказалось. Мгновенно почувствовав усталость, совершенно разбитый, Сергей спустился в вестибюль. Ноги подкашивались, и он уселся в первое попавшееся кресло. К нему подошла директриса:
- Я очень соболезную вам, Сергей Александрович. Такое горе, такое горе! – по её щекам покатились неподдельные слёзы. Сергей смотрел на неё с недоумением. Он не понимал, что она имеет в виду.
- Мне сказали, что Марина Васильевна, - директриса запнулась, - что Марины Васильевны … больше нет, - слёзы потекли ещё обильней, а до Сергея стало что-то доходить.
- А где она? - спросил он. Директриса недоумённо выпучила глаза.
- А вы не знаете, разве? Она… умерла.
- Это не она, - отмахнулся Сергей, и вдруг дошло – это она, ОНА!
Она, но лик смерти ей не идёт. Она! Но он никогда не увидит, как она улыбается, как задорно смеётся, и дразнят ямочки на щеках, никогда не услышит её сладострастного стона, никогда не сможет прижать её к себе, поцеловать, даже просто поговорить. Сергей заморгал ресницами и с диким стоном зарыдал в голос. Директриса присоединилась к нему. Они успокоились одновременно.
- Вам нужно отдохнуть, идите, прилягте, - увещевала она.
- Нет, - упирался он.
Пока они препирались, в вестибюль зашёл молодой лейтенант и сразу же направился к ним:
- Младший лейтенант Скворцов. Я могу с вами поговорить? Документы Марины Васильевны Бусыгиной у вас? Где она жила? А вы, если не ошибаюсь, Сергей Александрович? Мне нужно задать вам несколько вопросов, - набросился он.
Сергей с директрисой молча рассматривали его, как назойливую муху, прикидывая, стоит ли обращать на неё внимание или нет. Первой откликнулась директриса:
- Пойдёмте, я покажу вам документы.
Они подошли к стойке администратора, директриса протянула документы, по-видимому, она уже подготовилась к этому визиту. Сергей сидел в кресле, прикрыв глаза рукой. Что-то мелькало в его голове, но он никак не мог сосредоточиться и определиться. Почему здесь милиция, Маринка просто отравилась чем-то, доктор говорил что-то про консервы. Но почему она одна отравилась? Или отравили? Сергей резко поднялся с кресла и пошёл к лестнице. Лейтенант, направлявшийся как раз к нему, недоумённо взглянул на выражение его лица и заспешил следом, тараторя по дороге:
- Я как раз хотел пройти с вами в номер. Вы давно знакомы с Мариной Васильевной? Я не спрашиваю, какие у вас были отношения кроме служебных, меня немного проинформировали…, - тут он смущённо замолчал, понимая, что говорит бестактность.
Это было его первое дело, да и как разговаривать с известным режиссёром, он ещё не определился. Сергей молча дошёл до заклеенной двери и, не взирая на бормотания лейтенанта о том, что опечатанную дверь может открыть только представитель закона, резким движением распахнул её настежь. Здесь всё было также - смятая постель, разбросанные вещи. Сергей открыл дверцы ниши, заглянул туда, залез на стул, чтобы взглянуть на антресоли, вытащил чемодан, сумку. Лейтенант Скворцов забеспокоился:
- Что вы ищете, вы что-то знаете? Вы обязаны всё сказать мне. Это облегчит следствие.
Сергей молча перерыл все вещи, и устало опустился на стул, прикрыв глаза рукой:
- Я так и знал.
- Что? Что вы знали?
- Не суетитесь, пожалуйста, я очень устал. Я вам расскажу, дайте собраться с мыслями.
Лейтенант тоже уселся за стол, вытащил из аккуратной папочки бумагу, ручку, приготовился писать. Сергей, не отрывая руки от глаз, проговорил медленно, с болью в голосе:
- Вы абсолютно правы. Это не случайность, это отравление. Есть и мотив. Здесь должен был быть ноутбук, в котором Марина Васильевна уже почти закончила писать свою новую вещь. Его здесь нет.
- Вы кого-нибудь подозреваете?
- Боюсь, что да. Но поскольку я не уверен, вам нужно разыскать ноутбук. Человек, который забрал его – убийца.
Сергей, не дожидаясь, пока младший лейтенант дострочит сказанное, встал и пошёл в свой номер. Он чувствовал себя таким уставшим, что ещё одно слово, и он умер бы от усталости.
Целый день он просидел в номере. Когда Андрей заглянул к нему - дверь номера была не закрыта, он увидел на столе кучу бутылок с различным алкоголем – начатые, пустые и полные, и спящего в одежде Сергея.
- Сергей Александрович, - позвал он. Сергей в ответ лишь всхрапнул. Андрей подошёл ближе и похлопал его по плечу, - Сергей Александрович!
- Отстань, - нетрезвым голосом откликнулся тот.
- Сергей Александрович, мне необходимо сказать вам, - Андрей снова принялся трясти его за плечи.
- Ну, чего тебе? Не видишь, я сплю, - Сергей развернулся на спину и посмотрел на Андрея мутным недобрым взглядом.
- Я собрал спецмашины, они готовы к отъезду. Остальных отвезу вечером в аэропорт.
- Молодец, стоило будить из-за того, чтобы всё это сказать? Я и так знаю, что ты справишься со всей этой ерундой, - Сергей начинал злиться.
- Самое главное, - Андрей специально не говорил главного в начале, давая возможность Сергею проснуться, - я забрал ноутбук из номера Марины Васильевны ещё до того, как номер опечатали. Мне его дали под мою ответственность, вещь дорогая. Он сейчас у меня. Я слышал, что лейтенант его ищет.
- А ты ему сказал? – Сергей окончательно проснулся и протрезвел.
- Не успел, я только что приехал из города, мне сказали, что лейтенант принёс какую-то бумагу и обыскивает всю нашу группу. Ищет ноутбук, потому что это – улика. Я не вникал во все эти тонкости, но идти к нему, сказать, что улика у меня, не решаюсь.
- Да ты знаешь, почему он его ищет? Я ему сказал, что человек, взявший ноутбук – убийца!
На лице Андрея не отразилось никаких эмоций.
- Так скажите ему, что это не так.
- А если это так? – Сергей понимал, что не прав, но ему нужно было разрядиться.
- Это не так, и вы это знаете. У меня не было никаких мотивов убивать Марину Васильевну, а бросать ноутбук в номере, куда будут ходить толпами, прежде чем разберутся, что к чему, я не намерен.
- Ладно, - Сергей устало откинулся на подушку, - я сейчас скажу ему, чтобы он прекратил этот балаган.
Прекратив искать ноутбук, лейтенант Скворцов не остыл. Он стал допрашивать всех, кто ездил на пикник, не заметил ли кто чего подозрительного. Но люди, потрясённые случившимся, говорили неохотно. К следствию эти разговоры ничего не добавили. Тогда он поехал с Андреем на место пикника, достал все отбросы, которые были зарыты в землю, собрал все одноразовые тарелки и отвёз их на экспертизу. Экспертиза показала слабый след ботулотоксинов на одной из тарелок. Непонятно было, как от такого количества так скоропостижно мог умереть человек? На других тарелках не было даже следов.
Вечером, после того как все уехали, Сергей вышел к морю, держа две бутылки коньяка в руках. Спиртное не брало его, но с замутнённым сознанием всё же было легче. Он вышел на то место, где любила купаться Марина – там, где валялись старые лодки. Сергей забрался под лодку, которая была больше других и, попивая коньяк, смотрел на спокойную гладь моря, сонно вздыхающего неподалёку. Послышались шаги.
- Сергей, - услышал он знакомый голос. Это был старый друг Володька. Видно всё узнал и поспешил утешить. Но видеть никого не хотелось, даже друга.
- Сергей, я же знаю, что ты здесь. Спишь, что ли?
Сергей выждал ещё немного, но Володька не собирался уходить, он стал обходить лодки и заглядывать под них. Сергею стало неловко, и он громко всхрапнул, чтобы привлечь внимание к своей лодке. Володька тут же направился к ней.
- А, вот ты где? Заливаешь горе в одиночку. Ну, это, брат, не по-мужски, надо делиться с другом, - Володька не собирался сюсюкать, это понятно, он всегда был прямолинейным.
- Давай-ка сюда коньячок, не армянский? – Володька крутил бутылку в темноте, будто бы можно было что-нибудь разглядеть. – А рюмка у тебя есть или стакан, хотя бы? Ну ладно, будем из горла. – Поскольку Сергей молчал, Володька сам себе и отвечал.
- Ты что ж, так и будешь отсиживаться тут под лодкой? В люди не выйдешь? Твои уже разъехались, ты бы хоть попрощаться вышел. Чего нюни развесил?
- Спасибо, Володя, за ласковое слово, - ответил Сергей, отбирая у него бутылку.
- А ты чего ждал, чтоб я плакал с тобой? Нет, брат, нельзя распускаться. Я понимаю, тебе тяжело. Но время – лучший лекарь, а вот пить в одиночку лучше не надо, - Володька отобрал бутылку назад. – Я Марину не знал, но видел, что у вас очень близкие отношения были. Не надоели ещё друг другу, может, и любовь это была. Только ты прокрути чуть назад, вспомни, сколько у тебя такой любви было? Ты же эмоциональный человек, не можешь тихо, мирно жить и любить, тебе всё с надрывом и отрывом подавай. А сколько барышень плакало по тебе, а сколько, может, и сейчас плачут, и будут плакать. Будут, - уверил Володька, дёрнувшегося было Сергея. – Ты не гоношись, друг, я лучше тебя жизнь знаю, я тебе на правах старшего скажу: ты сейчас тоскуешь, потому что тебе кажется, что она - Марина, тебя бросила, а ты к такому не привык. Но она тебя не бросала. Это жизнь так раскручивает свой сценарий, который ты только читаешь, а изменить не можешь. А если бы не было этого несчастного случая, ты думаешь, что вы бы жили с ней до конца жизни? Ты бы женился на ней, развёлся бы со своей Галиной, наконец, с которой только числишься в браке? Детки были бы у вас? Нет, Сергей, не про тебя это. Ты не такой. Увлёкся бы ещё кем-нибудь, а бедная Марина умерла бы от горя. Это всё туда-сюда, двустороннее течение обстоятельств. Тебе кажется, что она ушла, ничего не сказав. Тебе обидно, что у тебя не спросили разрешения. Ты так привык, ты – лидер, ты главный на съёмках, тебе все подчиняются в силу социального положения на данный момент. Она тоже от тебя зависела, тебе это было приятно. А когда она вдруг исчезла, ты обиделся. Как это так, я команды не давал. Почему без моего ведома? А теперь прокрути вперёд. Вот ты едешь на съёмки фильма, куда-нибудь за границу, совместное производство, иностранные звёзды, а Марина где? А бог его знает! Она не нужна. Вот и получается, что ты - потребитель. Хочешь сегодня, - получаешь, не хочешь – отбрасываешь, как ненужный мусор.
- Врёшь ты всё, Володька, - перебил его, наконец, Сергей, оторвавшись от бутылки.
- У тебя что, ещё одна? Алкаш. – Володька прихлебнул сам, хотел, было, продолжить речь, но мысль уже порвалась. – Я тебе вот что скажу, мужики считают себя королями, а любимых женщин - фаворитками, но времена меняются. Нынче женщины стали самостоятельными и независимыми. Надо это учитывать, не ставить женщин ниже себя.
- А с чего ты взял, что я ставлю себя выше? – неверным голосом спросил Сергей.
- Знаю тебя. Ты всегда предпочитал женщин-раскладушек. Переспал - и в угол поставил, чтобы много места не занимала. Я не Марину имею в виду. Знаю по прежним заслугам.
- А сам ты - не король разве?
- Нет, я потихоньку сменил амплуа. Я теперь мудрый старец, который наставляет молодёжь.
- Дай мне выпить, - Сергей протянул руку за бутылкой и повалился на камни.
- Спи вот, протрезвеешь здесь, а завтра будет всё по-другому.
Володька, кряхтя, вылез из-под лодки и потихоньку пошёл к пансионату разыскать Андрея, чтобы тот подложил подушку под пьяную голову шефа. Он был уверен, что завтра Сергей не будет таким безутешным.
А в это время, младший лейтенант Скворцов, обливаясь потом, краснея и бледнея, слушал исповедь Валентины Ивановны, которая сама нашла его. Валентина Ивановна начала издалека, рассказала о своей работе, о своей жизни. Красивым жестом вытащив платочек из сумочки, она промокала несуществующие слезинки, вспоминая, какие были времена. Скворцов не знал, писать ли ему всё это, и ломал голову, что же такое важное хочет сообщить эта с детства знакомая актриса, которая выглядела, как девушка, но по паспорту… Уф. Скворцов отирал пот и изображал интеллигентного молодого человека. Вообще-то было интересно, но непонятно зачем и к чему.
- Я снималась в фильме о милиции, - обворожительно улыбнулась Валентина Ивановна, - была следователем, как и вы. И вот, чтобы в фильме было всё достоверно, попросилась в милицию. Мне разрешили присутствовать на допросах, была даже на задержании преступника, но больше всего меня взволновала экскурсия в лабораторию по экспертизе. Там раскрывались тайны преступлений. Всё, что отрицал преступник, рассказывали отпечатки его пальцев или микроскопические кусочки крови под ногтями, или…, меня просто заворожила маленькая баночка с грибочками, - по щекам Валентины Ивановны потекли настоящие слёзы, - Скворцов перепугался, но с места не сдвинулся, чтобы не сбить её с мысли. Он почуял, что сейчас, наконец-то, услышит нечто важное.
- Милая женщина рассказала мне, что красивые грибочки заражены ботулизмом. Один грибочек и – смерть. Не знаю, что на меня нашло, но я потом потихоньку вернулась к баночке и достала один грибочек, сунула его в какую-то мензурку, а дома с замиранием сердца достала, рассматривала. Знаете, как это было страшно, будто смерти в глаза глядела. Он притягивал меня, как магнит. Нет, я не думала о смерти, но мне очень хотелось, чтобы её орудие всегда было у меня под руками. Я сделала себе маленький медальон, вложила туда специальный пузырёчек с грибочком и всегда носила его с собой. Это был мой талисман. Я чувствовала себя с ним всесильной. И вот… - Валентина Ивановна опять залилась слезами.
- Надо было мне отказаться от этих съёмок. Роль небольшая и почти без слов. Занята в основном молодёжь. Но Сергей Александрович убедил меня, что никто не сможет так сыграть бессловесную роль, как я. О! Он мастер говорить комплименты. Он даже намекал мне на более близкие отношения. Хотя, конечно, разница в возрасте… Да, что умеет молодёжь? Все чувства на поверхности, нет изыска, только бурное проявление животной страсти, - Валентина Ивановна, казалось, забыла, что рассказывает «кое-что очень важное» следователю и как бы разговаривала вслух.
- Всё это время я чего-то ждала, хотя с каждым днём было ясней, что у Сергея Александровича роман с … Мариной. Мне было всё равно, я просто отдыхала, времени было много, когда ещё попадётся работа на море летом? Но во время пикника, когда все стали разбиваться по парам, а мне достался тамада - толстый противный, с огромным носом, вонючий. О! Это было невыносимо. Любой женщине неприятно, когда ей напоминают, что она немолода, но для актрисы – это самое настоящее горе! Когда все разошлись, вроде бы по нужде, но нужда была у них в другом, о чём позже только и разговоров было, я отвадила противного тамаду, он не обиделся и тоже ушёл «по нужде», я осталась одна. Сначала я хотела пойти в автобус и даже попросить водителя, чтобы он отвёз меня одну, но подумала, вряд ли он согласится, всё-таки далековато, а бензин дорогой. Не захотелось унижаться. Я сидела одна у объедков и чувствовала, что сейчас умру от тоски или от стыда или от одиночества. Я почувствовала себя старой и никому не нужной. Это было ужасно! Тогда я достала свой маленький медальон, вытащила пузырёк с грибочком и спросила у него, готов ли он мне помочь. Я услышала согласие. Но когда я уже открыла пузырёк, взяла вилку, чтобы достать грибочек, послышались шаги, - это возвращался тамада, - я представила, что в такой торжественный момент, мне придётся что-то говорить этому уроду, руки мои опустились, а грибочек упал прямо на тарелку Марине. Тут с гиканьем на поляну выскочили наши молодые актёры. Они играли в чехарду и очень веселились. Мне было неудобно при них брать что-то из чужой тарелки, потом все как-то разом собрались, вернулись Марина с Сергеем, застолье пошло по второму кругу. Сначала я сидела ни живая, ни мёртвая, молила бога, чтобы Марина не съела этот гриб. Ей положили на тарелку разной еды, но она всё-таки съела именно этот гриб. И больше ничего не ела. – Валентина Ивановна зарыдала, упав на руки головой.
Скворцов засуетился, принёс ей воды, но она вяло отмахнулась. Поплакав продолжительное время, она вдруг выпрямилась и голосом, в котором не чувствовалось, что человек только что плакал, продолжила:
- Я не должна была, я знаю, не должна была этого допустить. Но что бы я сказала ей, беспрестанно обнимающейся и целующейся с Сергеем? Рассказала бы о своём талисмане? Я вообще впервые об этом говорю, понимаете? – она взглянула на Скворцова таким взглядом, что тот похолодел. – Я знаю, это было безумие, это - безумие! Носить с собой всюду гриб со смертельной болезнью! И потом, могла ли я об этом рассказывать за столом, когда все вокруг пьяны от вина, счастья, любви, а на меня смотрят, как на старую дуру!
Валентина Ивановна замолчала, глядя перед собой. Бедный Скворцов не знал, что ей сказать. Он не знал также записывать этот рассказ или нет. Наконец, он решил посоветоваться с начальством, а пока очень вежливо проводил Валентину Ивановну до гостиницы, так как она, оказывается, специально осталась, чтобы рассказать ему всё, сказав всем, что уедет поездом. По-видимому, ей стало намного легче после того, как она всё рассказала, но она так ослабела, что Скворцову пришлось самому оформлять её в гостиницу, отвести в номер, дать капли и уложить в постель. Она всё это время молчала, только когда он уходил из номера, обещав завтра навестить её, она тихо спросила:
- Вы меня завтра посадите?
- Нет, ну что вы! – совершенно искренне возразил лейтенант, хотя и сам ещё ничего не знал.
***
Заснеженные берёзки быстро мелькали за окном, отражаясь в Галкиных голубых глазах белыми льдинками. Она внимательно их рассматривала, будто собиралась написать картину: «Мелькание берёз за окном поезда».
После смерти Марины Галка очень изменилась. Внешне она осталась такой же – изящной, точёной, стильной. Она, наконец-то, нашла работу по душе – администратором в известном Доме моды. Ей нравилась та праздничная суета, которая царила во время подготовки показа высокой моды, во время демонстраций и вообще, всё время. Сейчас она ехала куда-то договариваться об очередном показе коллекции. Решила поехать поездом, чтобы выспаться, но вместо этого рассказывала нам – незнакомым спутникам по купе - о своей подруге.
Замуж за Игоря она так и не вышла.
- Тебя Марина не любила, - объяснила она своё решение.
- А ты? – Галка пожала плечами.
После разрыва с ним она почувствовала, что живёт настоящей жизнью, особенно после того, как устроилась на работу, которая была ей по душе.
Тогда, летом, Галка позвонила Марине, хотела пригласить её ехать домой с ними на машине. Когда ей ответили, что Марина умерла, она не поверила, примчалась в пансионат. Там уже никого не было, кроме Сергея и Андрея. Сергей собирался улетать, а Андрей хлопотал об отправке гроба в Москву. Галка теребила хмурого Сергея, заставила его рассказать всё в подробностях с самого начала их знакомства, она даже не плакала, только смотрела на всех с укором. Сергей рассказывал, сначала нехотя, подгоняемый Галкиным понуканием, потом сам увлёкся, ему было легче, когда он рассказывал.
Валентину Ивановну не посадили. Сергей сам переговорил с начальством, логично объяснил эксцентричный поступок Валентины Ивановны и, памятуя её заслуги перед обществом и то, что она не переживёт тюремного заключения, решили всё-таки обставить дело, как несчастный случай. Кому было нужно, чтобы такая актриса, как Валентина Ивановна, сидела в тюрьме? Больше она не снималась, жила на своей даче.
Сергей сейчас находился на съёмках где-то за границей. Тот самый сценарий Марины он пока не снимает, дописать некогда, но сказал Галке, что обязательно снимет, и сценаристом укажет Марину - в рамочке.
Марину она так и не увидела. Её поместили в оцинкованный гроб и хоронили тоже в этом гробу. Мама её стояла над гробом, плотно сомкнув губы, она не верила, что там лежит её дочь, открывать гроб не разрешили - времени прошло много, да и лето было, жара. Документы говорили, что Марина умерла, а мёртвой её не было. Так до сих пор мать Марины и не верит, что дочери нет, ждёт её с работы, готовит ужин на двоих. А недавно стала покупать подарки, говорит, что скоро Мариночка выходит замуж, внуки будут. Галка иногда забегает к ней, заходит и психиатр, но в дом сумасшедших не отправляют - не буйная.