Она никогда не любила взаимно. Так вышло. А может, так всегда и бывает.
Любили её – сильно, преданно, пугающе неотступно. Любила она сама – болезненно, безнадежно, изнуряюще. Вместе не получалось.
Чужая любовь удивляла, пугала, вызывала чувство неловкости. Хотелось извиниться за причиняемые неудобства и куда-нибудь спрятаться. Иногда, хотя и редко, бывало смешно, и тогда становилось немного стыдно.
Её любовь причиняла ей страдания. Боль захлестывала целиком и лишала привычного хода жизни. Дела не делались, отступали на второй и третий планы, время растягивалось в бесконечность и безвозвратно глотало дни. Она всегда просила, чтобы боль прошла и отпустила её. Ждала освобождения.
Всегда, но не сейчас. Что-то новое, другое было в том, что происходило с ней. Да, боль была, она посещала её, но словно сама по себе… Она не выматывала, не лишала воли и сил. Она созидала. Создавала смысл. В этой боли хотелось остаться. Быть. Купаться. Наслаждаться каждым моментом.
И на место привычного опасения, что это не пройдет никогда, пришел страх того, что оно может закончиться. Говорят, любовь не ведает страха. А страх её потери считается?
«Господи, не позволь этому уйти», – просила она теперь, – «Пусть сохранится, пусть останется со мной. Любой болью, любыми переживаниями. Я хочу находиться в этом. Я не хочу это терять».