Из трудовой биографии Смирнова А. В. автору доподлин¬но известно следующее: свое вступление на теперешнюю должность он отметил приобретением охотничьего ружья.
Нет, нет, охотничьих амбиций герой нашего повествования был чужд и на покупку смотрел как на легкую уступку общественным вкусам, если хотите, традиции. Так уж повелось, что здесь, в городе Лимане, каждый мало-мальски уважающий себя гражданин должен был изредка пошаливать утиной, кабаньей или иной охотцей. Маленькие шалости больших начальников.
Впрочем, куда лучше об этой страсти земляков мог бы рассказать другой участник нашей истории, лиманский охотовед В.И.Павлий. За семнадцать лет службы он прекрасно изучил повадки не только лесных и водоплавающих обитателей здешних мест. И в то время как Смирнов А. В. прилежно штудировал инструкцию «тулки», Павлий брал своего юбилейного, семисотого браконьера.
Но вот Смирнов завершил изучение огнестрель¬ного оружия и на быстроходном катере друга-приятеля Савенкова выехал на охоту. Лицензию на отстрел дичи друзья-приятели, понятно, выправлять не стали, вот еще, но место выбрали тихое, запо¬ведное.
Тут-то, как пишут в романах, коварный случай и свел их с Павлием. Пугливое эхо выстрела смирновской «тулки» еще металось в густых камышах государственного заказ¬ника, когда из них с мотоциклетным треском уже вылетела «казанка» охотоведа. И последовала вполне традиционная погоня.
— Стоило ли так торопиться?—настигая бра¬коньерский водомет у причала, обратился к Смир¬нову охотовед. — Узнал я вас, Александр Василь¬евич. Как не узнать фигуру столь высокого обще¬ственного калибра?! Но подбитую утку-лысуху все ж придется конфисковать, а вас, извините, подвергнуть штрафу.
— Извинить не могу,— обретая на земле устой¬чивость, отрезал Смирнов А. В. и, указуя на Павлия, отрывисто приказал своему приятелю Савенкову (кстати, рыбинспектору «Севкаспрыбвода») и удачно подоспевшему милиционеру Романову: — Аресто¬вать и обезоружить!
За точность выражений не поручимся, действия же, как рассказывает сам Павлий, последовали такие: "Браконьеры Романов и Савенков отобрали у меня ружье и ракетницу, при этом Савенков ударит меня в живот прикладом ружья». Хорошо хоть не арестовали!
Объясняя эту некрасивую сцену, Смирнов А.С. потом скажет:
- А кто позволил этому наглому охотоведу, догоняя нас, палить из ружья! Пусть даже и в воздух. А как попал бы! Словом, зарвался этот Павлий окончательно.
Что верно, то верно — зарвался Павлий. Од¬нажды отловил на незаконной кабаньей охоте председателя местного охотничьего общества и пламенного борца за природу В.Мыльникова, а теперь попытался задержать самого районного прокурора (а именно этот пост в ту пора и занимал Смирнов А. В.). Да еще осмелился выписать ему штрафную квитанцию!
Тут надо заметить, что это в наше циничное время ореол прокурорской должности как-то потускнел. Уж больно часто стали ловить наших доблестных законников на разном непотребстве. В ту же светлую пору (середина 80-х) прокурор – это звучало гордо.
— Выходит, я браконьер? — негодовал Смирнов, затребованный в область для объяснений. — А знаете ли вы, кто такой этот Павлий? Нет? Ничего, скоро узнаете...
И скоро, в наилучших традициях родного правосудия, заслуженный охотовед области оказался под следствием.
Конечно, притянуть строптивца за задержание прокурора было бы не совсем этично. Но, к счастью, завалялось в судебных архивах одно дельце... Дельце-то, к слову, хиленькое, но...
— Посмотрим,—многообещающе заметил сле¬дователь Лиманского РОВД Пригарин П. А., как бы случайно оказавшийся свояком Савенкова.
И, направляемый железной прокурорской рукой, гля¬нул на дело по-новому. Пустяковая история драки, случившейся месяца за три до эпизода на охоте между гражданами Масловым и Полянским (и, кстати, сразу же помирившимися), вдруг выросла в злостное хулиганство, а разнимавший драчунов охотовед превратился в главного ее участника.
Конечно, это потребовало кропотливой следственной работы. Правда, получить желательные для следствия показания от Полянского, когда-то изгнанного Павлием из егерей да пьянку, труда не составило. Главное было подловить момент, когда, выйдя из одного алкогольного штопора, бывший егерь не успеет ввинтиться в другой.
Сложнее было с Масловым, избитым Полян¬ским до сотрясения мозга.
— Видишь, как дело-то оборачивается,—энергично принялся за него следователь.—Если Полянский бил тебя—тогда одно. Тогда ты этой драки непосредственный участник. А вот если Павлий бил Полянского—ты только свидетель. Улавливаешь разницу? Ты лучше не о Павлии, о детишках подумай. Двое их у тебя, и третий на подходе.
Но перестарался следователь в своем служебном рвении, перестарался. Следственные приемы получили огласку, следователь—отвод, а сомнительное дело бесславно перекочевало в соседний район, где тихо скончалось.
Опасаясь осечки, решили для верности шарахнуть по Павлию из второго ствола: возникло еще одно дело, теперь уже двухлетней давности.
А случилось так, что два года назад Павлий задержал трех нетрезвых граждан, варварски бивших зайцев из-под фар. Оформил, как положено материалы и передал в местную милицию. Там же отнеслись к браконьерам по традиции снисходительно, хода делу не дали и засунули папку куда подальше. И вот теперь эти граждане-браконьеры вдруг дружно вспомнили: ба, да ведь, догоняя нас, охотовед, кажется, стрелял! Точно, стрелял по скатам. И немедленно появилось дело с суровейшей статьей: превышение власти, до десяти лет.
— Ни малейшей судебной перспективы,— тщательно изучив сомнительные дела, решили в соседней прокуратуре и благоразумно сплавили их в область.
— Действительно, ни малейшей,—встретившись с крокодильским корреспондентом, неохотно подтвер¬дил этот вердикт прокурор области Н. Чишиев.
Слова оказались более чем пророче¬скими: не дойдя до суда, оба дела благополучно приказали долго жить. За отсутствием состава преступления и за недоказанностью.
— Ну а Смирнов? - напоследок поинтересовался у Чишиева корреспондент.- Разве в действиях этого должностного лица, столь рьяно преследовавшего честного человека, не усматриваются признаков того самого превышения вла¬сти? Да еще браконьерство!..
—Конечно, браконьерство,— вздохнуло высокое должностное лицо, деликатно обходя первый вопрос,— но ведь штраф-то он заплатил!
Что ж, тут спорить не с чем. Лиманский прокурор действительно оказался вполне благородным человеком.
Еще несколько лет, даже и после выхода фельетона, он добросовестно травил Павлия, его семью и коллег, одного из которых прокурорские дружки сильно покалечили. Потом, при поддержке высоких инстанций, уважающих рыбку, икорку и другие дары астраханской природы, затеял со мной судебный процесс, который с треском и проиграл. Потом долго и нудно писал на меня же подметные письма куда только можно.
Но зато штраф за браконьерство (15руб. 66 коп., старыми), доказав свою законопослушность, он заплатил сполна.
1984