Надо было родиться вчера или позавчера, или 100 лет назад, или в 28 веке до нашей эры, или завтра, или в следующую эпоху. Только не сегодня. Не сейчас.
Я ничего не узнаю. Всё это не мое. Все эти люди мне чужие. У меня с ними нет ничего общего. Они смотрят на меня косо, как буд-то я взяла себе что-то, что принадлежит им - талант, ум, красоту, силу. Но мне это не нужно. Я могу вернуть. Всё равно то, что я выражаю неуместно. Некстати. Раздражает.
Я чувствую нестерпимое, зудящее одиночество. Как будто мои зрители, друзья, единомышленники живут где-то в другом месте, времени и пространстве. А я тот клоун, что оставлен неизвестной исчезнувшей цивилизацией. Я осколок того целого, что никогда не существовало. Я варвар, захватчик. Я ем чужой хлеб. Пью чужую воду.
Живу в чужом городе. Я здесь не росла, мне все это недорого. Я не нахожу уродство его, искореженных уличной торговлей, кварталов милым. Я не могу здесь дышать. Его весна пахнет перегаром. Его лето пахнет потом и гарью. Его зима разъедает твою душу, как химикалии новые ботинки.
Я хочу домой. В свою страну, где люди говорят на моем языке. Где для меня всегда припасен кусок пирога. Его никто не отнимет, он мой. Мои братья пойдут со мной на войну. Мой враг - их враг. Они убьют за меня. Я в безопасности.
Я никогда не была в безопасности. И стоило мне присесть, как являлся кто-то, кто прогонял меня. Я оставляла, раз за разом, свитое мною гнёздышко, обрекая его на запустение, и принималась вить следующее. Когда я начинала новое дело - набегало много помощников. Но, увидев сколько усилий нужно приложить, они разбегались, оставляя меня одну. На этой планете труд удел изгоев.
Что бы я ни делала - это не порождает никакого резонанса. Всякое мое слово и действие мгновенно тонет в воде отчуждения, не производя никаких кругов на поверхности. Мне не с кем здесь поговорить - все бегают, прыгают, скачут с места на место. Говорят короткими предложениями, выражающими предельно необходимую информацию - о местонахождении, стоимости, конвертируемости, новинках, которые к вечеру становятся уже не актуальными. Нет ничего постоянного, поэтому размышлять не о чем. Если не успеваешь ничего полюбить, то и потеряв, грустить нечего. За день тебя могут столько раз предать, сколько раз успевает продать жадный сутенёр безмолвную албанскую женщину.
Надо было родиться в Америке, я бы боготворила свою родину; или в Европе, я бы любила свою историю; или на крайнем севере, я бы почитала своих предков; или в Индии, я бы самозабвенно отдалась Всевышнему. Кого мне боготворить? Что любить? Кого почитать? Кому себя отдать без остатка? Я переполнена и изнываю от избытка чувства, которое некому предложить. Я цунами. Я опасна. Я несу любовь. Бойтесь меня люди. Я умею любить. И если мне удастся поймать, выхватить из потока информации человеко-еденицу, способную остановиться - любовь моя будет велика, бездонна, "как ширь морская..."
Люди проносятся мимо, как пчёлы. Жужжат и сосут, сосут сутки напролет. И скоро они высосут всё. И оставшись голодными, пожрут друг друга. А потом всё начнется с начала. Надеюсь, уже без меня. Без меня...