Игорь АБРОСИМОВ
Кадровая политика власти в СССР: 1939-1953 (Часть 3)
Содержание:
1. Введение. Характер власти и ее партийно-государственный аппарат.
2. Феномен советской номенклатуры.
3. Нормативные основы кадровой политики.
4. Организационные основы кадровой политики.
5. Интерперсональная составляющая кадровой политики.
6. Кадровый состав высших эшелонов власти и облик советского руководителя.
7. Кадровый состав дипломатической службы.
8. Кадровая политика в вооруженных силах.
9. Кадровая политика и государственный антисемитизм.
10. Заключение.
Использованная литература.
3. Нормативные основы кадровой политики
Нормативные основы кадровой политики являлись ее системообразующим каркасом и представляли собой не только общие партийно-политические установки, но и практические указания по методам их реализации при подборе и расстановке кадров. Повышенное, приоритетное внимание к вопросам подбора и расстановки кадров исходили из задач формирования надежного с точки зрения режима аппарата управления, на который можно было опереться при реализации самых сложных и сомнительных с точки зрения морали государственных мероприятий. Высшее руководство считало адекватную кадровую политику одной из основных составляющих, обеспечивающих устойчивость режима. Поэтому советская партийно-государственная бюрократия, чья власть и положение целиком зависели от той должности, на которой находился тот или иной ее представитель, а также деятели хозяйственных, научно-технических и культурных элит, подбирались и расставлялись в соответствии со строгими писаными и неписаными правилами, вполне логичными и объяснимым с точки зрения властей.
Вполне естественно предполагалась обязательная принадлежность руководящего состава к партии большевиков. Членство в партии являлось обязательным условием для успешного продвижения по служебной лестнице и занятия руководящих постов, хотя в отдельных случаях допускалось назначение на некоторые ответственные посты беспартийных. В свою очередь, «чистота партийных рядов» поддерживалась не только строгими правилами приема в партию, но и периодически проводимыми «чистками», которые по официальной версии были призваны повышать активность членов партии и способствовать удалению из ее рядов классово чуждых элементов и случайных лиц, нарушающих партийную и государственную дисциплину.
«Генеральные чистки» 1921, 1929-30 и 1933 годов, чистка во время проверки и обмена партийных документов в 1935-1936 годах приводили каждый раз к исключению из рядов партии от 8 до 24 проц. ее состава. К началу 1937 года насчитывалось более 1,5 млн., исключенных из партии по разным причинам и позднее в ее рядах не восстановленных. В окружении Сталина сложилось к этому времени устойчивое мнение, что все эти люди затаили зло на власть и являются ее потенциальными врагами, «пятой колонной» внешних антисоветских сил. Именно поэтому массовые репрессии «большого террора» 1937-1938 годов затронули практически всю эту многочисленную группу. Излишне напоминать также, что в этот же период тысячи и тысячи действующих коммунистов, руководителей и рядовых, которые не только активно участвовали или пассивно поддерживали деятельность «левых» и «правых» уклонов или недостаточно энергично боролись за «генеральную линию партии», но даже и те, кто продвинулись по служебной лестнице, благодаря поддержке поверженных оппозиционеров, были выброшены и из партии, и из жизни вообще. На XVIII съезде ВКП(б) в 1939 году «чистки» как официально объявленные политические кампании были отменены, имея в виду, что партия «в обычном порядке способна очищать свои ряды». После этого, особенно в послевоенные годы, наступило время негласных партийных «чисток». Мотивируя необходимостью борьбы с хозяйственными и должностными злоупотреблениями, семейственностью и кумовством в партийных структурах, начиная с 1948 года, из партии ежегодно исключались десятки тысяч ее членов, значительно больше количества вновь принятых.
Члены партии на живом примере исключенных из ее рядов товарищей учились, как необходимо себя вести и работать, дабы не попасть в число изгоев. Ведь потеря партбилета не только закрывала всякие возможности карьерного преуспевания, но и делала вчерашнего партийца весьма уязвимым - он тут же становился объектом повышенного внимания «органов». Таким образом, членство в партии, по мнению властей, в значительной мере избавляло от всякого рода неожиданностей, являлось некой гарантией наличия у руководителя необходимых политических качеств, лояльности его партийным вождям, то есть гарантией создания послушного и управляемого аппарата. Руководителям любого ранга постоянно внушалось чувство ответственности перед партией за свою деятельность, а партийные комитеты всех уровней осуществляли надзор и контроль за каждым руководителем, каждым рядовым членом партии. Любой коммунист, в соответствии с уставом партии, не просто должен, но и обязан был ставить в известность соответствующие органы о любых замеченных им недостатках, тем более неправомерных действиях как своих подчиненных, так и руководителей. Невыполнение данного пункта устава считалось несовместимым с пребыванием в рядах партии и, зачастую, рассматривалось как прямое преступление.
В то же время партия всегда оставалась достаточно открытой организацией, поддерживающей, несмотря на чистки и репрессии, регулируемый рост численности своих рядов. Власть таким образом выполняла задачи мобилизации возможно более широких слоев населения для реализации радикальных социально-экономических преобразований, осуществляя по возможности замену социальной стихии на организованное, по плану развивающееся общество. Через членство в партии и выполнение функций передовиков-общественников, а затем и партийных функционеров различных рангов, «социальные лифты» поднимали вчерашних рабочих и крестьян до уровня номенклатурных управляющих.
Являясь обязательным условием для успешного продвижения по служебной лестнице и занятия руководящих постов, членство в партии всегда привлекало беспринципных карьеристов, готовых ради доступа к благам и привилегиям исполнить любое указание и распоряжение, самое неприемлемое с точки зрения норм человеческого поведения. Однако, не следует забывать и того обстоятельства, что многие члены партии вступали в ее ряды, чуждые каких-либо корыстных побуждений. Известно, например, что перед войной в рядах ВКП(б) насчитывалось более 4 млн. членов, а в конце войны - уже 6 млн. При этом, в 1941-1945 годах в партию было принято почти 9 млн. Отсюда, потери партийных рядов за четыре военных года исчислялись в количестве 7 млн. человек, подавляющее большинство которых составили боевые потери. Вряд ли коммунисты военного призыва, особенно те, кто вступил в ВКП(б) на фронте, преследовали неблаговидные цели. Лозунг «Коммунисты, вперед!» являлся не только пропагандистским лозунгом, но был почти уставной командой, которой постоянно пользовались командиры на переднем крае. Этот же лозунг находил широкое применение и в тылу, где рабочие и инженеры, зачастую сутками не покидая своих предприятий, превращали их во «второй фронт» нашей победы. Вступление в партию не сулило тогда, во всяком случае подавляющему большинству, никаких преимуществ. Представляется также поспешным суждение о том, что в мирные дни ряды коммунистов пополняли исключительно аморальные карьеристы.
Один из постулатов кадровой политики большевиков требовал обязательно учитывать социальное происхождение руководителя. Государством диктатуры пролетариата, по определению, должны были управлять рабочие и крестьяне. Учет социального происхождения руководителя при выдвижении на любой сколько-нибудь значительный пост всегда оставался одной из главных в кадровой политике партии. В середине 1920-ых годов идея выдвижения рабочих «от станка» и крестьян «от сохи» в аппарат управления государством стала воплощаться особенно масштабно. Насыщение аппарата рабочими и крестьянами контролировалось путем анализа отчетности, поступавшей с мест, причем жесткой критике подвергались те организации, где допускались послабления на этот счет. Малоопытность и недостаточное знакомство с работой не должны были служить препятствием для выдвижения. Массовое выдвижение неподготовленных кандидатов себя, в конечном счете, не оправдало, но рабоче-крестьянское происхождение продолжало оказывать решающее влияние на кадровый рост руководящего работника. Важным пунктом в политической биографии являлось не только социальное происхождение, но и первая, пусть кратковременная работа. Начало трудового пути в качестве рабочего или колхозника (работника в родительском крестьянском хозяйстве либо батрака) считалось крайне желательным для успешности всей дальнейшей карьеры.
Подобная практика имела также объяснение, далекое от чисто идеологического. Традиционно, со времени революции и гражданской войны, выходцы из среды образованных, а тем более, именитых слоев автоматически попадали под подозрение в нелояльности к советской власти и могли использоваться по необходимости, но не на руководящей работе и лишь при строгом контроле за их деятельностью. Правила со временем смягчались, однако, в какой-то степени всегда оставались в разряде действующих. Поэтому прямая малограмотность многих деятелей, занимавших значительные посты, не говоря уже об отсутствии у них общей культуры, не были редкостью ни в тридцатые, ни в сороковые, ни даже в пятидесятые годы. Практика назначенчества по партийно-классовому признаку создавала надежную опору власти, так как тысячи вчерашних пролетариев за короткий отрезок времени заняли определяющее положение во всех сферах управления государством, экономикой и другими областями жизни общества, сформировав мощный и послушный механизм управления страной. Советская власть могла рассчитывать на преданность выдвиженцев, которые были обязаны ей своим положением и полностью от нее зависели. Процесс создания нового правящего слоя подкреплялся широкими социальными мероприятиями, в результате которых миллионы вчерашних рабочих и крестьян кардинально изменили свой статус и, несмотря на тяготы и лишения повседневной действительности, могли реально рассчитывать на улучшение своего положения и быта, получали образование, поступали в вузы и техникумы, приобщались к культурным ценностям и достижениям современной цивилизации. При этом для них были открыты возможности дальнейшего повышения своего социального статуса, и власть своей кадровой политикой всячески демонстрировала реальность таких возможностей. Поэтому выводы о том, что советская власть держалась усилиями номенклатуры исключительно на терроре и пропагандистском оглуплении населения не могут быть признаны правомерными. Социальная политика большевиков создавала более устойчивые и реальные основы для своего господства.
Кадровая политика ставила вопросы преданности работников политической линии на первое место в числе предъявляемых к ним требований. Однако, выдвижение на руководящую работу по партийно-классовому признаку, при игнорировании такого существенного момента как образование, не могло способствовать успешному функционированию органов власти, хозяйственных и культурных учреждений, неминуемо влекло за собой снижение компетентности руководства. Поэтому уже в двадцатые годы наиболее способные выдвиженцы ориентировались на получение полноценного среднего и высшего образования. С этой целью организовывались рабочие факультеты - рабфаки, где студенты, пришедшие «от станка» и «от сохи», получали ускоренное школьное образование и подготавливались к поступлению в вузы и техникумы. Если принять во внимание, что для многих начинающих рабфаковцев беглое чтение, более-менее грамотное письмо и таблица умножения являлись труднодоступными вершинами, то станет понятно, какой уровень знаний был у них при поступлении в техникумы и вузы и насколько готовы были они обучаться премудростям инженерных, естественно-научных или гуманитарных дисциплин. Однако, соответствующая постановка процесса обучения позволяла им успешно завершать свое образование и продвигаться по службе в последующие годы. При этом, приход в вузы молодежи из образованных, «буржуазных» слоев общества всячески затруднялся, а выпускники из этой категории вынуждены были удовлетворяться в последующем весьма скромным и зависимым служебным положением. Нельзя утверждать, конечно, что советские вузы выпускали в то время невежественных специалистов. Стремление учиться позволяло многим вчерашним рабочим и крестьянам так или иначе компенсировать пробелы в подготовке, а природные способности и энергия делали многих из них по-настоящему успешными и ценными работниками. Однако, указанные обстоятельства не могли не сказаться на общем уровне руководящих работников, который никак не мог стать в этих условиях достаточно высоким.
Параллельно с «пролетаризацией» вузов и техникумов была организована сеть учебных заведений, направленных на политическое и общекультурное обучение партийных и советских кадров. В 1919 году в Москве начал функционировать Коммунистический университет им. Свердлова, несколько позднее - Коммунистический университет национальных меньшинств Запада и Коммунистический университет трудящихся Востока. Коммунистические университеты работали в Ленинграде, Минске, Харькове и других центрах. В эти учебные заведения со сроком обучения в 4 года направлялись работники из рабочих и крестьян, в подавляющем большинстве не имеющие законченного среднего образования, а иногда владеющие знаниями лишь в объеме начальной школы, но положительно зарекомендовавшие себя на практике. В начале тридцатых годов, в связи с возрастающим количеством специалистов из среды рабочих и крестьян, прошедших подготовку в нормальных вузах, система коммунистических университетов была свернута. Для подготовки и усовершенствования партийных и советских работников продолжали функционировать партийные школы при обкомах и ЦК компартий союзных республик. Руководящие работники союзного и областного уровня обучались в Высшей партийной школе (ВПШ) при ЦК ВКП(б) с трехлетним сроком обучения.
Для подготовки хозяйственных руководителей, командиров производства среднего уровня из рабочей среды, в конце 1920-ых годов в Москве была образована Всесоюзная промышленная академия. Промакадемия давала образование в объеме средней школы, а также технические знания, и считалась высшим учебным заведением. Одним из слушателей Промакадемии с 1929 года был Н.С.Хрущев. В 1924 году он окончил рабфак при техникуме, однако знаний получил немного, так как большую часть времени занимался партийной работой. В возрасте 35 лет при приеме в Промакадемию по результатам собеседования его вначале не хотели туда зачислять из-за безграмотности, так как читал он с большим трудом, а с письмом было и совсем плохо. Помог Л.М.Каганович, к которому Хрущев обратился за поддержкой. Однако, через несколько месяцев Никита Сергеевич стал секретарем бюро ячейки ВКП(б) Промакадемии и вновь с головой ушел в привычную ему область деятельности. В январе 1931 года он вообще и навсегда прекратил обучение, став секретарем Бауманского райкома партии в Москве, а затем, отличившись при проведении «генеральной линии партии», сделал головокружительную карьеру. В 1957 году, когда решался вопрос о его смещении с поста первого секретаря ЦК КПСС, оправдываясь перед коллегами по руководству и объясняя свою некомпетентность, Никита Сергеевич чистосердечно сказал: «А я учился всего две зимы у попа за пуд картошки». Пример с Хрущевым показывает, насколько низок был зачастую образовательный уровень тогдашних руководителей.
Расширение сети учебных заведений для подготовки хозяйственных руководителей продолжилось в 1930-ые годы. Было организовано по меньшей мере 25 подобных учреждений, подчиненных различным наркоматам. Среди них Всесоюзная промакадемия машиностроения (Москва), Всесоюзная промакадемия черной металлургии (Харьков), Всесоюзная промакадемия цветной металлургии (Свердловск), Ленинградская академия текстильной промышленности, Промакадемия авиационной промышленности (Москва), Архангельская промакадемия лесной промышленности, Академия водного транспорта (Ленинград), Всесоюзная академия железнодорожного транспорта (Москва), Всесоюзная академия социалистического земледелия (Москва), Всесоюзная торговая академия (Москва), факультет руководящих работников при Московском институте связи и др. Постановлением ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР с 1 января 1941 года академии наркоматов закрывались. Отмечалось, что сыграв в свое время положительную роль в деле подготовки руководящих кадров для народного хозяйства, они утратили свое значение в связи с ростом кадров, подготовленных высшими учебными заведениями обычного типа. При этом значительная часть обучающихся в академиях, имея слабую общеобразовательную подготовку и будучи в сравнительно немолодом возрасте, не могут в течение четырехлетнего срока обучения успешно овладеть знаниями и за среднюю, и за высшую школу, получить квалификацию, необходимую настоящему специалисту.
Повторим, однако, что было бы неверным утверждать, будто «выдвиженцы» оказывались никчемными работниками. Школа, которую он проходили в ходе практической деятельности, тесное общение с талантливыми учеными, инженерами и организаторами производства, помогали многим из них стать крупными, по государственному мыслящими руководителями. Что касается Хрущева, то по воспоминаниям он обладал прекрасной памятью, наблюдательностью, находчивостью, был в определенной степени наделен физической и нравственной неустрашимостью, отличался и таким привлекательным качеством как человечность. Не случайно позднее, после смерти Сталина, когда он встал во главе страны, ему удалось осуществить немало реформ, придавший социализму более привлекательный облик. Когда и где такие люди выдвигались на первые роли, дело шло более-менее успешно. В случае же карьерного роста неуча, у которого отсутствовали определенные задатки, помогавшие компенсировать безграмотность, провал был обеспечен.
Следует добавить, что в 1930-1940-ые годы с «провалившимися» деятелями власти не церемонились. Поэтому руководители всех рангов из кожи вон лезли, стремясь продемонстрировать свою дееспособность и постараться справиться с порученным делом. Такая обстановка создавала неимоверную, нечеловеческую напряженность, накладывая непереносимый груз ответственности как на руководителя, так и на подчиненных, однако, объективно способствовала повышению эффективности их работы. Подобная школа воспитывала особый тип руководителя, жесткого и решительного, который стремился справиться с делом любой ценой. Характерен в этом отношении и пример Л.М.Кагановича. Получив в родных местах четырехклассное образование, он больше никогда и нигде не учился. Однако в дальнейшем, несмотря на изнуряющий труд чернорабочего, а затем рабочего-кожевенника и сапожника в Киеве, он усиленно занимался самообразованием, много читал. Позднее, находясь на высоких постах в партийной и государственной иерархии, будучи в течение более чем 30 лет членом Политбюро ЦК, Каганович решал сложнейшие вопросы, требующие как общего кругозора, так и специальных знаний. Каганович вспоминал, что ему при решении проблем помогало изучение дела непосредственно на месте, на предприятиях, в беседах с рабочими, инженерами и руководителями, дотошный разбор дел на совещаниях и собраниях, где сталкивались различные мнения, раскрывающие нутро вопроса. Но мы знаем также, какими методами достигался успех, насколько груб и, порою, жесток с подчиненными был «железный нарком», наделенный, с одной стороны, безграничной властью, а с другой, отвечающий собственной головой за конечный успех порученного дела.
Пристальное внимание со стороны высшего руководства обращалось на национальный состав руководящих кадров, формирование правящей элиты союзных и автономных республик. Призрак национального сепаратизма, опасения потерять контроль за ходом дел на местах, вызванные не только амбициями региональных лидеров, но и подкрепленные общественным движением в сторону усиления национального начала в повседневной жизни, заставляли центральное руководство постоянно заботиться о присутствии в аппарате республиканских партийно-государственных органов доверенных лиц, не связанных по воспитанию и предшествующей деятельности с местной национальной жизнью и культурой. С другой стороны, политический ущерб, связанный с ущемлением амбиций национальных элит, что неизбежно сопутствовало чрезмерной «русификации», делало необходимым при реализации кадровой политики не забывать и о «коренизации» кадров, выдвигая на руководящие посты представителей «титульной» нации. Последнее, особенно в 1930-ые и 1940-ые гг., осложнялось в некоторых республиках недостатком руководителей, отвечающих важнейшим нормативным критериям, таким как партийность и политическая лояльность, а также соответствующая образовательная и деловая подготовка. Так в Туркмении первыми секретарями ЦК КП(б) республики в 1930 – 1940-ых гг., вплоть до 1947 г., работали представители центра – Я.А.Попок, Я.А.Чубин, М.М.Фомин, в Таджикистане в 1937-1946 гг. 1-ым секретарем ЦК был Д.З.Протопопов. При этом почти везде в состав секретариата республиканского ЦК партии, обычно в должности 2-го секретаря, включались деятели, присланные из других регионов страны, которые и являлись доверенными людьми центра, источником независимой информации с мест.
Особое внимание в отношении руководящего корпуса всегда уделялось Украине, самой крупной и экономически развитой союзной республике. Любые, даже на первый взгляд безобидные, но несанкционированные проявления национально-государственных особенностей рассматривались центром как опасные и недопустимые. Борьба с «буржуазным национализмом» и «сепаратизмом» на Украине всегда оставалась актуальной для партийно-государственной власти. Первыми лицами в партийном руководстве республики долгое время были 1-ый секретарь ЦК КП(б)У С.В.Косиор и 2-ой секретарь ЦК П.П.Постышев, Они не были уроженцами Украины, но работали здесь давно, соответственно с 1918 г. и 1923 г. Председатель Совнаркома Украинской ССР В.Я.Чубарь, хотя и родился в Екатеринославской губернии, с молодых лет работал в Петрограде и был отправлен в республику в 1920 г. В 1934 г. Чубаря перевели в Москву, а сменивший его на этом посту П.П.Любченко оказался один из немногих в республиканском руководстве, кого можно было и по рождению, и по биографии, и по культуре считать украинцем. Последнее, а также членство в 1919-1920 гг. в Украинской партии социалистов-революционеров (борьбистов) послужили основанием для обвинений его в связях с «организацией буржуазных националистов». В 1937 г., вернувшись домой с пленума ЦК, на котором Панаса Петровича исключили из партии, он застрелил жену и застрелился сам.
В разгар «большого террора» в 1937-1938 гг. Косиора и Постышева отозвали с Украины, а затем они были арестованы и расстреляны. Первыми лицами в республике стали 1-ый секретарь ЦК КП(б)У Н.С.Хрущев и 2-ой секретарь ЦК М.А.Бурмистренко. Хрущев, который в 1944 г. назначается одновременно председателем Совнаркома республики, также не был уроженцем Украины, хотя и начинал здесь свою партийную карьеру. Возвышение его произошло в Москве, где Хрущев работал с 1931 г., занимая с 1934 г. высокий пост 1-го секретаря Московского горкома и обкома ВКП(б). Что касается Бурмистренко, то откомандированный на Украину с должности заместителя заведующего Отделом руководящих партийных органов ЦК ВКП(б), он до 1938 г. не был связан с республикой совершенно. В 1941 г. Бурмистренко стал членом Военного совета Юго-Западного фронта и погиб в бою. С 1946 г. на посту 2-го секретаря работал Д.С.Коротченко, который занимал ранее различные посты в партийном аппарате в Москве и впервые появился на Украине только в 1937 г., когда был утвержден 1-ым секретарем Днепропетровского обкома КП(б)У.
В связи с невыполнением плана хлебозаготовок из-за неурожая и голода, разразившегося в послевоенном 1946 г., в Киев в качестве 1-го секретаря ЦК КП(б)У прибыл член Политбюро ЦК ВКП(б) Л.М.Каганович, призванный исправить положение дел. Хрущев остался лишь председателем Совета министров республики. Назначая Кагановича, своего энергичного и верного ставленника, Сталин стремился ко всему прочему усилить влияние центра. Вероятно, долгое пребывание Хрущева в качестве украинского лидера, занимавшего при этом обе высшие должности в руководстве республикой, вызвало настороженность в Москве, подозрения в симпатиях с его стороны к местным настроениям и интересам. По логике центра подобное приводило к национальному сепаратизму и к разрушению единства страны. В частности, именно защитой местных интересов в ущерб общегосударственным объясняли тогда в Москве срыв плана хлебозаготовок, «мягкотелость» при изъятии хлебных «излишков» в разоренных войной и неурожаем колхозах.
Однако, необходимость учета интересов местных руководящих кадров и поиски в этом отношении компромисса заставили через девять месяцев отозвать Кагановича, который не зная положения дел и не вдаваясь в экономическое состояние республики, вызвал недовольство свойственными ему жесткими методами руководства. Хрущев вновь возглавил ЦК партии, пробыв на этом посту до своего окончательного возвращения в Москву в декабре 1949 г. Во главе республиканской компартии был поставлен тогда Л.Г.Мельников, который родился и работал на Украине, пройдя здесь все ступени во властных структурах и занимая с 1947 г. пост 2-го секретаря ЦК КП(б)У. При этом, пользуясь репутацией приверженца «русификаторской» политики и пользуясь полным доверием центра, он вполне справедливо считался «человеком Москвы».
Только после смерти вождя наступил перелом в отношении к украинским руководителям. В июне 1953 г. 1-ым секретарем ЦК КПУ был утвержден А.И.Кириченко, тесно связанный с республикой и по рождению, и по работе на руководящих должностях. Не был выходцем из других регионов страны ни Н.В.Подгорный, заменивший его в 1957 г. на посту 1-го секретаря, ни Л.И.Найдек, ставший тогда же вместо Подгорного 2-ым секретарем ЦК. Украинцами по своему происхождению и жизненному пути были председатели Совета министров Украинской ССР Н.Т.Кальченко и В.В.Щербицкий.
Нелишне, отметить, что в коридорах власти, а также на рабочих и торжественных мероприятиях в Киеве по-прежнему звучала, как правило, русская речь. «Коренизация», коснувшись состава руководящих кадров, не обернулась «украинезацией» государственной, деловой и культурной жизни республики. Некоторое изменение кадровой политики не означало, однако, отказа от принципов централизации властных полномочий. Известно, что позднее, когда 1-ый секретарь ЦК КПУ П.Е.Шелест издал написанную им на украинском языке книгу «Украина наша советская», добивался перевода преподавания в вузах на украинский язык, а также выступил за предоставление республике возможностей осуществления непосредственных внешнеэкономических связей и других прав, которые всегда являлись монополией центра, он был подвергут резкой критике. В 1972 г. Шелеста перевели на работу в Москву, а еще чарез год он был выведен из состава Политбюро ЦК КПСС и отправлен на пенсию. Газета «Правда», не вдаваясь в подробности, сообщала по этому поводу, что украинские руководители позволяли себе «проявление национального чванства и ограниченности». Книга Шелеста, объявленная националистической и содержащей «односторонние оценки важных исторических явлений», была изъята из продажи и из всех библиотек.
На примере персонального состава высших руководящих органов партии – Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК, избранных в 1939 году, можно проследить насколько последовательно проводились в жизнь нормативные основы кадровой политики в части социального происхождения руководителя. Большинство высших партийных деятелей являлись бывшими рабочими. Помимо упомянутых ранее Хрущева и Кагановича, назовем известные имена А.А.Андреева, К.Е.Ворошилова, М.И.Калинина, Н.М.Шверника, А.С.Щербакова и Н.А.Михайлова. Щербаков и Михайлов, пришедшие в руководящие структуры сравнительно поздно, в 1920-1930-ые годы, успели получить определенное образование – первый окончил ИКП, второй – три курса МГУ. Все остальные ограничились начальным образованием и больше нигде не учились. Среднее образование еще с дореволюционных времен имели И.В.Сталин и А.И.Микоян, происходившие из семей ремесленников и окончившие духовную семинарию. В.М.Молотов, А.А.Жданов и Л.З.Мехлис, из семей служащих, окончили реальное училище, а Л.П.Берия, из бедных крестьян, - техническое училище. Самый молодой из высших партийных руководителей Г.М.Маленков происходил из семьи служащих и учился в 1921-25 годах в МВТУ, однако, вуза не окончил. Характерно, что рабоче-крестьянским происхождением могли похвастаться больше половины, но отнюдь не все руководители. При этом, в начале 1920-ых годов, когда у руля партийного руководства стояла так называемая «ленинская гвардия», сильно поредевшая после полосы гонений и репрессий, представительство бывших рабочих и крестьян было более скромным (М.П.Томский, М.И.Калинин и Л.П.Серебряков), а образовательный уровень соответственно значительно выше.
Предпочтение, которое отдавалось бывшим рабочим, а также крестьянам, может быть продемонстрировано и на примере более широкого круга руководителей, входивших в состав членов и кандидатов в члены ЦК ВКП(б), избранных на XVIII съезде партии в 1939 году (наркомы И.А.Бенедиктов, В.В.Вахрушев, А.И.Ефремов, А.Г.Зверев, В.П.Зотов, И.А.Лихачев, Ф.А.Меркулов, И.К.Седин, 1-ые секретари крайкомов и обкомов партии В.М.Андрианов, В.Г.Жаворонков, С.Б.Задионченко, Н.Г.Игнатов, В.Д.Никитин, Н.С.Патоличев, Н.М.Пегов, И.К.Седин, А.И.Шахурин, А.С.Щербаков, заместитель председателя Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) М.Ф.Шкирятов, председатель Президиума Верховного Совета РСФСР А.Е.Бадаев, 1-ый секретарь ЦК ВЛКСМ Н.А.Михайлов и др.). Однако, и здесь мы встретим немало деятелей, происходивших отнюдь не из рабоче-крестьянской среды (заместители председателя Совнаркома СССР А.Я.Вышинский и И.А.Вознесенский, наркомы Н.М.Анцелович, Б.Л.Ванников, В.А.Малышев, М.Г.Первухин, И.Ф.Тевосян и др.). Обращает на себя внимание, что большинство этих руководителей занимали не партийные, а государственные посты, связанные с руководством различными отраслями народного хозяйства. Всего в составе членов и кандидатов в члены ЦК количество деятелей не рабочего и не крестьянского происхождения достигало 25 проц. По результатом выборов руководящих органов партии на XIX съезде в 1952 году подобное количественное соотношение сохранилось.
Безусловно подтверждая социальную направленность нормативов кадровой политики, мы, вместе с тем, не можем согласиться с мнением некоторых авторов, что в СССР проводилась политика «социального апартеида». Такое определение звучит слишком сильно и не соответствует сложившейся ситуации, когда по идеологическим и чисто прагматическим обстоятельствам был дан «зеленый свет» выдвижению и получению образования представителям рабочих и крестьян, но, наряду с этим, от активной государственной и хозяйственной деятельности не отстранялись выходцы из иных групп населения.
(Продолжение следует)
Использованная литература - см. - http://www.proza.ru/2009/03/08/737
Продолжение - см. - http://www.proza.ru/2011/03/20/1140
Начало - см. - http://www.proza.ru/2009/03/08/731