Начинался обычный день, который принято называть «рабочим». Хмурое московское утро рассыпалось каплями, которые стекали струйками по стеклу окна небольшой кухоньки уютной московской квартиры высотного дома в обычном спальном квартале. Мебель. Обои, детали интерьера квартирки были тщательно подобраны друг к другу. Ничто не выпячивалось, не кричало и находилось на своих местах. Однако, при более внимательном взгляде на эту обитель, ощущалось отсутствие «рук» и тепла той хозяйки, которая когда-то заботливо расставляла цветы, развешивала фотографии с дорогими ей лицами, находила место затейливым безделушкам. Просыпанный кофе, пятна на скатерти, замызганные плита и пол говорили о том, что что-то не складывается у обитательницы этого, в общем-то славного местечка для еще, можно сказать, молодой женщины. Хотя, «молодая была не молода» шутила про себя Ольга, но выглядела она лучше своих сверстников, которые к сорока годам располнели, поплыли в ширину, обильно заедая свои переживания различными вкусностями.
Итак, Оля смотрела из заплаканного дождем окна, на сквер перед своим домом. Он всегда был разным этот не большой островок зелени. С высоты птичьего полета обычно было отрадно наблюдать, как меняется природа, загораясь новыми красками, обновляя свои бесконечные наряды. И как облака, пробегающие по небу, своими странными формами писали бесконечную историю, так проходили мысли у Ольги о том, что давно и уже кажется, безнадежно она пытается поменять работу.
А пока Оля ходила на службу в НИИ Строительства – огромное здание с гулкими коридорами и плохо проветриваемыми комнатами. Когда-то давно Институт был полон жизни, научных идей и изысканий. Это было золотое время, для молодых ученых, когда их самые дерзкие замыслы воплощались в жизнь прямо на глазах, когда наука шла рука об руку с практикой. Отшумели годы перестроек. Пришли новые люди, которым чистая наука стала не нужна, а только чистая прибыль и, желательно, быстрее. Молодые специалисты стали старыми, а новые не спешили идти туда, где не было смысла работать. Все чаще появлялись некрологи в местной газете об ушедших ученых старичках. Институт агонизировал. Но это был еще не конец. Вот-вот должна прийти новая группа, которая собиралась окончательно растащить тело здания Института на органы, сдавая огромные площади тела бывшего НИИ в аренду. Его касса, какие бывают в больших организациях, была зарешечена, без окон и с железной дверью под сигнализацией. Там-то и работала Ольга, которая называла ее «клеткой». Касса-клетка тоже не любила Ольгу. Она не прощала ей ошибок. Портила чеки, не отпускала домой и однажды, больно прищемила до синевы ей пальцы рук. Несколько раз в месяц выдавалась зарплата четырем организациям. И тогда «клетка» наполнялась немыслимым количеством денег. «Там царь Кощей над златом чахнет…», - думала про себя Ольга, - «нет, не чахнет, дохнет…». Еще чуть-чуть, казалось ей, и она задохнется в этом отвратительном пространстве с запахом денег, к которым она относилась достаточно брезгливо, каждый раз тщательно, может даже излишне, моя руки после подсчетов. Ольга и сама плохо понимала, как она могла оказаться на этом месте. Какое-то странное стечение обстоятельств или просто пока не находилось желающих даже в такое трудное кризисное время общаться за смешные деньги с кучей купюр самого разного достоинства. «Куда угодно, куда угодно, Господи, только подальше от этого отвратительного запаха, от невозможности дышать…» - промелькнуло мысль-облако. Трель телефона разметала его на мягкие шарики сахарной ваты.
- Приглашаем Вас на собеседование. Метро станция Электрозаводская Вам подойдет? – зазвучал в трубке женский голос.
- Подойдет, - отвечает Ольга – и уже, значительно повеселев, выпорхнула из своей клетки.
День на работе был уже не таким тягостным. Люди в окошке е кассы – необыкновенно вежливы и милы. Так что под конец рабочего дня, почти счастливая Ольга отправилась на встречу с незнакомым голосом и с надеждой на перемены в своей жизни. Как случилось, что она, в сорок лет оказалась, в общем-то, без профессии, хот и имела образование, потратив на него шесть лет. Оглядываясь на свою жизнь, она понимала, что каждый раз, когда ей давался шанс изменить свою судьбу, она сворачивала совсем не туда. И в результате череды этих дорог, разветвлений – пришла в эту точку. Мысли черными тучами сгустились над ней, вязкий туман которых рассеял голос стройной светловолосой женщины. Ее внешнюю красоту подчеркивало выражение уверенности и самодостаточности на лице.
- Мы выглядим так, насколько мы себя ощущаем, - улыбнулась она, поймав восхищенный взгляд Ольги. А затем представилась, взмахнув светлыми кудряшками
- Лора – и продолжила, - что вы хотите от работы?
- Просто всю жизнь я искала опору в других, а теперь, когда стали искать опору во мне… я не могу никому ничего дать – немного отрешенно пробормотала Оля.
Лариса посмотрела на нее сочувственно. Что-то знакомое увидела она в своей сверстнице. Возникло желание помочь. Как-то вспомнилось, что в свое время ей, после института подали совершенно бескорыстно руку помощи. Обучила Лору, дав этим даже не хлеб, а удочку, опытная пожилая бухгалтерша, вдолбившая в развеселую на ту пору Лорину голову азы такой нужной сейчас профессии, и теперь Лариса может не беспокоиться о своем будущем. И всплыли в памяти слова из книги книг «Если поможете младшему брату моему, то поможете и мне…» Захотелось и Лоре дать шанс этой уже не молоденькой женщине. «А может взять ее понатаскать?» - подумалось вдруг.
Со стороны могло показаться, что разговаривают две сестры. Ведь каждая из них могла оказаться на месте другой. Женщины долго беседовали, пытаясь понять, что с ними происходит, почему вдруг что-то сблизило их, не понимая, что КТО-ТО дал возможность проявить милосердие одной, а другой – принять это милосердие. Но век изменился. То, что было возможным еще несколько лет назад, стало почти нереальным во времена, приближающие последние. «Тогда будут двое на поле: один берется, а другой оставляется»
Что было с ними, не поймет ни та, ни другая. Будет еще звонок.
- Здравствуйте, это Лора. К сожалению, мое руководство не дает мне времени на вашу переподготовку. Но я сказала знакомым, может быть, Вам позвонят, так что не удивляйтесь…
Никто не позвонит и никто не удивится. Будет другой путь и другие дороги. Потому что есть конец истории, но не судьбы. И всегда будет ТОТ, КТО ЛЮБИТ, и любовь эта больше самой жизни.