Фантастический рассказ
Пров лежит на уютной, надежной на вид, полке обрывистого берега когда-то широкой и полноводной реки. Берег во многих местах осыпался, но кое-где еще видны следы въевшегося в глину и камни былого уровня великой воды.
Над ним козырек, до верхнего края обрыва подъем около двух метров по узкой лесенке ступенек, пробитых в ссохшемся глинистом грунте саперной лопаткой, вниз до дна еще около пяти метров, чуть меньше.
В грунте попадаются камни, тяжелые, угловатые песчаники. Пров сложил их невысокой баррикадой вдоль края полки, прикрыл ветками араукарии.
Сверху над краем обрыва вкопал под углом несколько крепких, обглоданных непогодой, сучьев и на них бросил и заплел еще пяток веток длинно игольчатых веток араукарии. Получился небольшой навес, защищающий полку и его от любопытных взглядов птерозавров.
Полку он углубил внутрь, получилась просторная ниша, там, в углублении спальник на пружинистом слое плаунов и поверх широких листьев папоротника.
Под стенкой в нише непромокаемая маскировочная накидка, у изголовья баул с запасом воды и пищи, бинокль, очки ночного видения, помповик, арбалет, снаряженный четырьмя стрелами, тяжелый мачете, панорамная видеокамера для голографических натурных съемок, айфон с хорошим запасом игрушек и чтива.
Обрывистый край берега древней реки неровными уступами уходит далеко за горизонт.
Недалеко от убежища Прова, по обе стороны, на прочных, нависающих над древним руслом, закраинах обрыва собираются парами и стаями птеродактили.
Они любовно ухаживают друг за другом, ведут скрипучие переклички, неожиданно срываются с обрыва и подолгу парят над водными просторами и зеленой кипенью лесов, зорко высматривая подходящую добычу.
Изредка с любопытством посматривают в сторону Прова, наверное, удивляются, чей же это неуклюжий птенец, и почему он никак не взлетает, а все ворочается в своем уютном гнезде.
Но Прова птеродактили особо не интересуют, хотя в съемки удачные кадры с их участием попали.
Пров уже несколько дней и ночей ведет тайное наблюдение за двумя парами велоцирапторов. И снимает о них фильм на заказ.
Неимоверной ширины река пересохла в незапамятные времена, её дальний берег едва виднеется в дрожащем мареве горячего воздуха.
На месте русла образовались многочисленные озерца, перемежаемые заболоченными низинами, извилистыми лентами нешироких ручьев и речушек, зелеными холмами, поросшими разнообразной густой растительностью.
Солнце с утра начинает свою разрушительную работу. Дождей не предвидится. Перистые облачка замерли в пронзительно синей вышине. Со стороны болот едва слышное дыхание ветерка.
В воздухе то и дело стремглав проносятся резвые стрекозы, размером с половину Прова.
На дурманящий запах огромных цветков летят столь же яркие разноцветные бабочки. Некоторые цветки этим видимо пользуются и уже не выпускают красавиц из своих нежных объятий. Круговорот жизни в природе.
Со стороны древнего обрывистого берега, на котором расположился лагерем Пров, в низине тоже буйствует полоса растительности.
Поодаль на возвышенностях растут несколько гигантских араукарий и пирамидальных сосен, их окаймляют величественные саговники и прочие гинковые.
Их листва зелеными пышными веерами, повернутыми к солнцу, лениво обмахивает, словно томные гейши своими опахалами, все это царство зелени.
Ближе к укрытию Прова, почти напротив, вытянулась длинной кишкой болотина, в середине её сверкает на солнце большое зеркало воды, оно издалека манит своей прохладой. По краям болота на сплошном ковре мхов, плаунов и хвощей торчит многочисленными островками не то высоченный камыш, не то мелкий бамбук.
Вокруг болота кипит жизнь. Что-то невидимое и сильное урчит, чавкает, ломит заросли растений, гоняется друг за другом, поедает или остается голодным после неудачной погони.
На другой дальней от Прова стороне болота чистое озерцо, небольшое стадо диплодоков топчется вдоль берега, непрерывно насыщается какими-то лиственными растениями, обрывая вместе с листвой и молодые ветки растений.
Рядом пара стегозавров с детенышем. Эти броненосцы и сами за себя постоять могут, но под прикрытием гигантов чувствуют себя и вовсе уютно.
К ним вчера сунулись, было, аллозавры в количестве трех, но диплодоки лишь топнули раз – другой лениво, и аллозавры, не желая быть раздавленными, позорно бежали поискать добычу полегче.
Внизу, почти под самым обрывом, тоже немало зелени, в основном это все те же саговники, на некоторых видны красивые оранжевые плоды, издали немного напоминающие ананасы.
Могучее мамонтово дерево широкой раскидистой кроной закрывает почти пол небосвода. Вот там, под ним одно из гнезд пары рапторов.
Прову сверху хорошо видно. Гнездо рапторов умело запрятано под раскидистыми ветвями в большой зеленой кочке, образовавшейся с годами над гнилым пнем. В таком гнезде наверняка тепло. Там и отложены яйца. Самка рядом.
Самец вместе с другим папашей - раптором с утра ушли на охоту.
Вторая самка спряталась в своем гнезде где-то в глубине густого подроста. Время от времени обе мамаши озабоченно перекликаются тревожными голосами. Пора бы, мол, мужьям и вернуться с добычей.
Два дня назад самцы принесли свои подругам какого-то мелкого зверька, Пров толком не разглядел. Причем зверек был честно разорван пополам, каждый раптор нес к гнезду свою половину добычи, не оспаривая часть добычи другого.
Это настолько поразило Прова, что он сразу же сделал вывод: они умны и порядочны в кругу своих. Добыча была явно мала для голодных самок.
Одна из них, за которой Пров особенно пристально стал вести наблюдение, сделала выговор самцу за неудачную охоту.
Чуть меньше ростом, со светлой пятнистой кожей, симпатичной рожицей, она, видимо осознавала свою привлекательность, и потому безбоязненно выговаривала мужу, что он не очень хорошо выполняет свои супружеские обязанности.
Они стояли друг против друга и вели на повышенных тонах светскую беседу.
Самец явно оправдывался, без злобы и обиды он рассказывал подруге, что он Клёк, вместе с другом Плюком пробежали немало расстояния, но дичь куда-то попряталась. А это было плохим предзнаменованием. И он, Клёк догадывается, куда могла подеваться добыча.
Прову стало жаль самца раптора, из мужской солидарности он осторожно выбрался из своего укрытия, прихватив арбалет и мачете, и направился в пустынные места, растянувшиеся до самого горизонта поверх обрыва.
Местность и впрямь была унылая, безводная, резко пересеченная. То обветренные холмы, обнажившие в сухих деснах глины острые зубы древних скал, то глубокие до черноты овраги, то плоские глинистые такыры, тянувшиеся шершавой засохшей шкурой в неизвестность.
В одном из глубоких оврагов, направлявшемся неровными зигзагами к древнему руслу Большой реки, на дне протекал тонкий серебристый ручей, бравший начало от неизвестного родника, зеленели чахлые приземистые кустики, в воде полоскалась шелковистая травка, прыгали толстые неуклюжие лягушки.
Тут, близ воды, он и зарубил острым мачете жирного трехметрового полоза, понимая, что нарушил непреложный закон хронавта, ничему не вредить, а лишь наблюдать.
Но надо было еще вернуться назад с добычей. Ведь зоркие птеродактили и длиннохвостые рамфоринхи, если заметят, вполне могут атаковать и безжалостно отобрать добычу. Да еще и Прову настучат по голове железными челюстями.
Однако вернулся он благополучно. Порубил змею на куски, половину добычи прикопал на завтра и позвал рапторов свистом, пытаясь подражать их речи с помощью ладоней.
Плохо ли, хорошо ли изобразил Пров свист, но рапторы его услыхали, вскинули головы кверху, и, вытянув шеи, закричали об опасности. Самки, вместо то, чтобы забиться глубже, тут же выскочили из укрытий и присоединились к мужьям.
Смело и решительно они вчетвером мгновенно подлетели большими прыжками к обрыву и задрали головы. Наперебой заговорили о чем-то.
Пров стоял на коленях и слушал их резкие, музыкально красивые выкрики. Потом поднял руку: ребята, я тут вам гостинец принес, и бросил вниз несколько кусков змеи. Добыча упала почти к ногам рапторов.
Те сначала не тронулись с места. Повернув, друг к другу головы, заговорили по очереди, не перебивая, как будто не замечая Прова.
Один из них, явно лидер, его голос звучал чаще, резче. Раптор крупный, сверху темной коричневатой окраски, брюхо светлее. Он, наверное, сказал остальным, что пойдет первым, и, если с ним что – ни будь случится…
Вожак - раптор подошел к кускам мяса, лежавшим в густой траве, издали понюхал, такая добыча ему была известна, захватив нежданный подарок, вернулся к своей самке и положил к ее ногам.
Пров лихорадочно снимал картину на камеру.
Общие планы отсняты в достаточном количестве. А тут центровой сюжет о семье рапторов. Это был фильм века. За него, когда привезет фильм домой, Леонид отвалит кругленькую сумму. Столько он и за год в своей конторе не заработает.
Леонид отмикширует, сделает музыкальное сопровождение, всякие там муси – пуси - прибамбасы, потом сдаст фильм в подпольный прокат и заработает втрое, а, может и впятеро.
Этот Леонид, можно сказать, приятель Прова, работает на частном ГТВ – канале. Вот и предложил левый бизнес старому знакомому, зная, где Пров работает, и как ему мало платят в фирме путешествий во времени.
Давай, говорит, Пров немножко разбогатеем. Ты будешь делать тайные путешествия в разные временные эпохи, снимать интересные эпизоды в режиме реального времени. Доставлять материалы мне. Дальше моя работа и забота. Прибыль пополам, ну, за вычетом моих затрат на остальные дела.
А, если ты расколешься, когда тебя прихватят с фильмом, и сдашь меня? Пров смотрел в хитрющие глаза Леонида, но тот не стал прятать взгляд, а просто сказал, сгорим оба, конечно, и наказание мне тоже известно.
Пров сделал несколько пробных вылазок в разные эпохи. Привез добротные материалы. Но вдруг оказалось, что наибольший спрос у любителей натуральной экзотики имеют фильмы об экзотической природе, её обитателях, природных катаклизмах и т.п.
А бытовуха и военные баталии слишком напоминают режиссерские компьютерные наработки, и особым успехом не пользуются. Особенно, если нет, натуралистичных сцен с кровью и увечьями, пожиранием трупов и сжиганием живых.
Вот так и оказался Пров, хронавт первой категории, в эпохе Юрского периода, где-то в её Оксфордском ярусе на бескрайних просторах Лавразии.
Эпоха завершающейся глобальной засухи встретила Прова сухим теплым климатом, великолепными нетронутыми цивилизацией пейзажами, пустынными и безлюдными, тут Пров улыбнулся, краями.
После железобетонного человеческого муравейника третьего тысячелетия и на душе поначалу была какая-то гнетущая пустота, а в ушах постоянно звенело. Но уже на следующий день Прову здесь понравилось, скучать было некогда, главное, не зазеваться, чтоб не съели. А поесть тут желающих хватало.
Итак, Пров познакомился с несколькими рапторами, и стазу поразился необычности их поведения. Они явно выказывали зачатки интеллекта и разумность поведения.
Пров вспомнил, что где-то в литературе нашел высказывание о рапторах – рожденные для скорости – это меткое определение тоже им безусловно подходило.
Пров уже не раз, наблюдая за рапторами, успел отметить, как неожиданно и стремительно рапторы переходят из состояния покоя в состояние движения, мгновенно перемещаясь даже в самом тесном пространстве.
Сейчас Пров угощал рапторов мясными деликатесами. И удивлялся, что обычного для хищников неправедного дележа добычи здесь не наблюдалось. Оба самца сначала угостили самок, потом поели сами, совсем даже не пытаясь, вырвать друг у друга дармовые куски пищи.
Но это произошло вчера. Более всего удивительным было то, что произошло на следующий день.
На другой после знакомства день рапторы с утра пораньше явились к обрыву и резкими гортанными криками разбудили Прова.
Привет, крикнул им сверху заспанный человек. Как вы быстро усвоили урок бесплатно пообедать, а? Рапторы явно прислушались к его словам, потом повернулись друг к другу, переговорили о чем-то совсем в другой тональности, и снова решительно потребовали свой обед.
Пров ухмыльнулся, извлек прикопанные остатки змеи и сбросил вниз. Теперь уже без церемоний каждый самец схватил по куску поболее, и помчал к подругам.
Так, неожиданно для себя, Пров стал не то снабженцем, не то нянькой двум семьям велоцирапторов, проявившим к нему в свою очередь немалый интерес.
И интерес этот был совершенно не похож на интерес охотника к дичи или голодного хищника к еде.
Отныне пришлось Прову ходить на охоту, правда, вниз в долину реки он спускаться не решился, там жизнь кипела во всех ее буйных проявлениях, а долго ли продержится слабый человек среди обилия молодой, жадной до вкусного человечьего мяса, разнообразной флоры.
Материалов для добротного фильма накопилось уже достаточно, но Пров все медлил уходить отсюда к спрятанной в верхних холмах машине времени. Он привязался к рапторам будто к домашним питомцам.
Семьи рапторов, их повседневный быт, заботливость друг о друге, разумное поведение притягивали, заставляли думать, снимать все новые сцены, хотелось доказать прежде всего самому себе, что и в те далекие времена жизнь развивалась по тем же законам эволюции, что и во времена появления млекопитающих.
Он привязался к умным и жизнелюбивым зверушкам еще и потому, что они ежедневно после дневных семейных забот являлись к убежищу человека. Даже не столько за свежей добычей, сколько именно пообщаться.
Как-то мгновенно они вычислили и определили, что двуногое существо, живущее над обрывом, для их семей безопасно, к тому же и дружественно.
Чаще приходили самцы, они, задрав головы, весело щебетали внизу, в их голосах, порой, слышалось, будто приглашение Прову спуститься и пообщаться с ними на равных.
Пров записывал речь рапторов, пытался разучить хотя бы в общих чертах, но у него получалось плохо. Все же он не был профессиональным ученым.
Рапторы, если и понимали его, то, скорее, интуитивно. А, может, были телепатами, как и многие животные того жестокого времени.
Но однажды он решился. Запасшись заранее свежей тушей лепидозавра, закрепил понадежнее альпинистскую веревку и спустился вниз прямо к ногам примчавшихся на шум рапторов.
А слух у них был отменный.
Прежде всего рапторы немедленно обнюхали и осмотрели Прова, видимо, сфотографировали на память, чтобы запомнить его образ в надежных анналах памяти. Тут же неслышно появились самки.
Так и стояли, изучая друг друга, Пров почти у стены, рапторы полукольцом вокруг.
Однако вблизи находился лишь вожак, остальные поодаль.
Никто не стремился напасть и отнять добычу у человека.
Рапторы видели и понимали, что это неизвестное существо чем-то похоже на них, тоже двуногое, тоже говорящее, зубы не скалит, ядом не брызжет, а, главное, не боится рапторов, взгляд его открытый и дружелюбный.
Наконец, вожак стаи подошел вплотную к Прову, гортанно закурлыкал что-то свое, глянул Прову прямо в глаза, да так, что у Прова внутри что-то оборвалось и ухнуло вниз, потом аккуратно взял пастью из рук Прова подарок и резко отпрянул.
Этот пронзительный, и проницательный одновременно, взгляд дикого зверя из очень древнего мира Прову потом снился еще долго.
Человек понял чутьем, которое здесь в Юре, за миллионы лет до своего человеческого Начала, резко обострилось и стало, пожалуй, решающим, что ничего плохого с ним не случится.
Рапторы на него не нападут. Более того, он всегда может рассчитывать на их поддержку и защиту.
Видимо, у рапторов были еще другие неотложные дела, вожак дал сигнал и они вприпрыжку помчались к своим гнездам, время от времени, кто – ни будь, приостанавливался, оглядывался, а потом они все исчезли в густой зелени леса.
К гнезду Пров за ними пойти не решился. Как поведут себя смелые и решительные хищники у своего дома, у своего будущего потомства, непредсказуемо. Со своим уставом в чужой дом, известно…
Вскарабкавшись наверх, он тоже занялся полезными делами: готовкой ужина и приготовлением ко сну. Огня старался не разжигать, благо у него была спиртовка и немного сухого спирта, ложился рано, вставал тоже.
Утро следующего дня началось беспокойно. Лес внизу поначалу как будто всполошился, закипел летучей живностью, нестройными голосами невидимых зверей, беспорядочным движением. Внизу происходило нечто необычное. Во всяком случае, нечто непонятное и таинственное для пришельца из мира будущего.
Даже на далеком противоположном берегу болота диплодоки и стегозавры вдруг тоже забеспокоились.
Огромный старый вожак, больше походивший на шевелящуюся светло коричневую гору, вытянул длинную шею и хмуро вглядывался в темную массу джунглей, начинавшихся под ногами Прова. Он и еду забросил. Огляделся, переступил столбообразными ногами, затем его трубный рев всполошил и поднял над болотом стаю едва проснувшихся рамфоринхов, жужжащую тучу стрекоз и прочих беспорядочно снующих насекомых.
Пров привстал со своего ароматного, насыщенного травами ложа, потянулся сладко, огляделся, внизу никого. Его новых друзей, рапторов, не видно, не слышно. Где же они? Пров взял бинокль с автоматической подстройкой, прошелся вдоль горизонта, потом вблизи.
И решил напоследок еще поснимать. Утро начиналось прекрасно.
Сначала объектив выхватил восходящее светило, позолотившее верхушки высоченных араукарий и пирамидальных сосен, потом Пров медленно перевел камеру на ближний план, нацелив на подножие мамонтова дерева, где располагалось одно из гнезд рапторов, как вдруг услышал шуршание и треск сучьев внизу, прямо под ним. И тут же тошнотворный запах.
Опустив голову и машинально следом за ней камеру, он окаменел, метром ниже, почти на уровне с баррикадой из камней, торчала страшная голова чудовища.
По внешнему виду, напоминавшая крокодилью, она была увенчана тремя рогами, обильно украшена острыми, торчащими из пасти во все стороны кривыми клыками.
С клыков свисали клочья пены и капали наземь. Зловонное дыхание чудища доставало и до Прова, от этого ядовитого смрада неожиданно затошнило. Хорошо, что он не успел позавтракать.
Камера продолжала равнодушно снимать крупный план: безобразную уродливую голову, могучее, налитое неимоверной силой тело, опирающееся на массивные цепкие ноги с кинжальными когтями, тяжелый неподвижный хвост. Судя по физиономии – это цераптозавр, самый страшный и беспощадный зверь Юры.
Мощная фигура хищника кажется совсем миролюбивой. Темные любопытные глазки глядят на Прова как будто не заинтересованно и равнодушно. Бревнообразный хвост, как-то вяло свисает книзу.
Вдруг с быстротой молнии это бревно изо всех сил ударило по стене обрыва, на котором стоял Пров.
Стена содрогнулась, потрескалась, куски сухого грунта, отваливаясь, стали опадать вниз, некоторые падали прямо на погибель, ожидавшую, Прова внизу.
Но гигант, рассчитывавший, что вместе с обломками стены к его ногам упадет и спелый аппетитный фрукт, размахивающий жалкими конечностями, просчитался. Пров стоял над обрывом так, что от сотрясения грунта его подало назад, он попятился, опершись на стену.
А зверь даже и не почувствовал ударов комьев земли и камней, сыпавшихся на него сверху. Он подождал немного. А взглядом будто звал Прова: прыгай, тебе будет хорошо в моем пустом еще желудке. Прыгай, пока я до тебя не добрался. Будет много хуже, когда я тебя начну жевать.
Краем глаза Пров заметил, что вместе с кусками обрыва, осыпались, скользнули вниз и ступеньки, вырубленные им в грунте.
Теперь путь наверх был отрезан.
А высоко в ясном небе парили птеродактили, словно ожидая исхода неравного сражения.
Едва Пров отпрянул от края полки, у которого только что стоял, как последовал новый удар в стену.
Полка пошла трещинами, часть ее вместе с баррикадой из камней и веток посыпалась вниз.
Жуткая голова торчала теперь совсем близко, чуть меньше метра отделяло беспощадного хищника от беззащитного человека.
Умеешь ли ты, смрадный гад, подпрыгивать? Или, на мое счастье, нет?
Пров отступил в нишу, схватил помповое ружье, лихорадочно проверил патроны, один в стволе, еще четыре в магазине, но выстрелить надо всего лишь раз, другого раза этот лютый цератозавр мне просто не позволит.
Он в мгновенье переставил патроны, дослав в ствол помеченный патрон с разрывным зарядом.
Эх, прости меня, Лига защиты животных всех времен и эпох! Не хочется мне что-то умирать так бесславно.
Но тут случилось непредвиденное. Из ближайших кустов показались рапторы. Все четверо. Они, не раздумывая, бросились на страшное чудовище, превосходившее каждого из них в десятки раз. На мгновение цераптозавр отвлекся, но отмахнувшись, как от назойливых мух, снова собрался заняться Провом.
Одна из самочек прыгнула на спину Завра, промчалась к голове и вцепилась ему в средний нарост. Она знала, наверное, уязвимое место этого громилы.
Взревев от неожиданной боли или от злобы, цератозавр резко дернул громадной головой, самочка раптора оступилась, соскользнула и попала прямо в зубастую пасть беспощадного хищника. Она тут же была перекушена пополам.
Пров закричал, подхватил камень и бросил в морду чудовища.
Чудовище на миг отвлеклось от рапторов, и вновь потянулось пастью навстречу Прову, ставшему у самого края обрыва.
Он склонился, рискуя сорваться вниз, сунул ствол ружья, почти что в зловонную пасть, и выстрелил.
Крепкая как гранит голова цератозавра мгновенно взбухла и разом разлетелась на мелкие куски. Разрывной заряд попал видимо в теменную часть головы или в основание шеи.
Из обрубка шеи потоком хлынула темно-красная кровь.
Обезглавленное туловище, судорожно взрыхливая землю стальными когтями, наклонилось вперед, затем всем весом грохнулось наземь, разметав все вокруг, чуть не подмяв под себя кого-то из рапторов.
Еще долгое время билась в агонии совершенная машина убийства, наводившая ужас и несшая смерть всему живому в этих местах.
У Прова подкосились ноги, он присел на свою постель, прислонившись к прохладной стене и замер.
Внизу, тем временем, собирался мелкий и крупный лесной народ на незваный пир. Раптор, оставшийся без подруги, что-то клекотал возле ее трупа, двое других отгоняли надоедливую мелочь, уже примчавшую на обед.
Пров должен был немедленно принять решение – пробиваться наверх с помощью лопатки и нескольких альпинистских приспособлений или спускаться вниз, туда, где уже начиналось пиршество. Ведь цератозавр стал совсем не страшен, а, значит, вполне съедобен.
Как будто почувствовав его колебания и нерешительность, рапторы на миг оторвались от насыщения плотью и кровью своего страшного врага, и позвали Прова к себе.
Давай, мол, спускайся, присоединяйся к нам, ты заслужил этой добычи.
Эх, была, не была! Пров собрал все необходимое, накинул рюкзак на плечи, укрепил веревку, приладил к поясу карабин, и через минуту очутился рядом с громадиной убитого им зверя.
Вожак рапторов подбежал к нему и сказал, что это, мол, твоя добыча, ты должен выбрать лучшие куски. А потом уже все остальные.
И вдруг положил тяжелую голову на плечо Прова. Пров не дышал.
Потом осторожно поднял руку и погладил шею раптора. Она была теплой и бархатистой.
Тогда Пров сказал вожаку: я ухожу, а ты будешь опять здесь главным. Совсем просто, как сказал бы человеку.
Раптор внимательно выслушал. Наверное, главное понял.
Долгое время он сопровождал Прова, который шел вдоль обрыва, чтобы найти удобный выход наверх, пока не дошел до оврага, из которого вытекал веселый ручей.
Здесь Пров и раптор расстались. Они постояли рядом, словно старые друзья перед вечной разлукой, проникая чем-то невидимым и неосязаемым в мысли друг друга.
Потом раптор стремительно помчался назад к своим сородичам, разделывающим немалую добычу, которой им всем хватит надолго. Если не придут аллозавры.
А Пров, недавно обретший друзей в страшно далеком Юрском периоде, вскоре должен был их потерять. Навсегда.
Набирая на клавиатуре координаты своей эпохи, Пров отметил по пути несколько точек для промежуточных скачков.
Машина его класса не смогла бы разом одолеть гигантское расстояние, отделявшее молодой и прекрасный мир эпохи динозавров от дряхлого мира людей и денег.
Сердце Прова на миг защемило, как это бывало и раньше перед гигантским прыжком в неизвестность, разрываясь между прошлым и будущим.
Пуск, сказал он себе.
Легкие прозрачные вихри взвинтили воздух и тут же рассеялись в глубоком чистом небе над тем местом, где только что стояла необычная штуковина, совсем несовместимая с неповторимыми пейзажами окружающей природы Юры.