Казачья сказка
Бывальщину эту поведал мне мой дед, а тому – его дед. И когда вершились те дела, одному Богу известно.
В одной зажиточной семье у отца-вдовца вместе с братьями и сестрами рос мальчик. Звали его Юрием, а по-простому – Юшкой. По всему казалось, особенно со стороны, что легко и ладно жизнь его сложится. Наверное, и сам Юшка так мыслил. Только посягнули на их мирную жизнь злые вороги. В памяти дедов не сохранилось: то ли турки это были, то ли немчины, то ли шведы. Враги все на одно лицо: бесстыжее и алчное. Однако волею судьбы так получилось, что посчитали соседи-станичники отца его – на стороне неприятеля. Якобы потому и пришлось тому вовсе покинуть родные места, бросив свое подворье. Причина того понятна – никто не жаловал тех, кто неприятелю помогал. Во всяком случае, люди так сказывали.
Чуть не в одночасье все переменилось в жизни мальца. Те, кто ранее угодливы были, уважая отцово богатство и положение, стали сторониться их дома. А то и вовсе насмешки строить, обзывая Юшку сыном предателя — переметной сумы, да пальцем в него тыча.
Переполнилась душа отрока обидой горькою. Матери он не помнил, а теперь и отца не стало. Иногда его охватывало отчаяние. Да такое, что хотелось ему убежать, куда глаза глядят, а то и вовсе броситься в реку. Часами бродил Юшка по окрестным лесам, думу крепкую думал: как же быть-то? Братья с сестрами хозяйством были заняты, и никому до него дела, казалось, не было. Наконец, надумал он бежать за Урал-камень, да найти землицу, где люди живут по чести и совести, в согласии и по справедливости. А чтобы там не прознали, какого он роду да племени, решил отказаться от родовы своей и назваться Васькой Ропотом.
Вскоре возле старого погоста повстречал Юшка седого казака, что в походы еще с отцом хаживал. А разговор меж ними сладился --серьезнее некуда. Не верил казак, что отец Юшкин предал своих сородичей, тех людей, с которыми корни его связывают. Пусть и норовом крут, да сердцем честен был. И пожалел старый лыцарь юношу, да и подарил ему на прощание сморщенную горошину. И наказал на дорогу, что счастье найдет Юшка тогда, когда спасет живую душу и вспомнит имя отца своего. Невелик подарок и непригляден, вот коли саблю дал бы – другое дело! Не поверил Васька доброму слову, забросил горошину в заросли и, ни с кем не попрощавшись, исчез из родной станицы.
Через некоторое время стал он служивым казачьего войска, на которое царской рукой Сибирские земли объясачить возложено было. Не одно лето сменило зиму, не одни сапоги сношены были. Терпел Васька лишенья скитальческие да военные, пот и кровь проливал. Уважали его братья-казаки за светлый ум и зоркий глаз. Да и он по чести с ними обходился.
Токмо не все от человека зависит! Иногда судьба-злодейка так все повывернет, жилы надорвешь, а не под силу будет одолеть негаданные невзгоды. Вот и Ваську Ропота уже в атаманы должны были на кругу избирать. Плох тот казак, который атаманом стать не хочет. А что, характер у него подходящий был!
Только чья-то лютая зависть взыграла, да навет на него измыслен был, будто утаил он часть ясака, да продал его промысловым людям. Так Васька Ропот под следственный розыск попал и в темницу был водворен.
День проходит, месяц, другой, а вызволения все не видать, как ясна солнышка в непогодь. Ослаб совсем Ропот и телом, и духом. Старуха с косой мерещиться стала. Открывает он как-то глаза поутру, а рядышком на соломке лежит голубь почти бездыханный, кровушкой перепачканный. Жалко Ваське птицу стало. Пошарил он по карманам - и, о чудо, нашел ту самую горошину! Размочил слюной, скормил пичужке Божией. Через пару минут, глядь, встрепенулась птица, выпорхнула скрозь решетку. Села она ветку березоньки, загулила. А Ваське, тот час, и жить вновь захотелось - видно, добро содеянное назад вернулось. Стал он поправляться, и по воле Божьей, али по какой другой причине, сняли навет с него и сызнова приняли в войско казачье.
Не одно лето господне минуло. Отряд атамана Ропота после многодневного перехода не мог найти верную дорогу. Можа, Леший осерчал да плутать заставил, а можа землица заговоренная случилась. Кричи - не кричи, подмоги ждать неоткуда. Лошади пали, припасы закончились, воронье слетаться начало. Тут перекрестился атаман и вспомнил к случаю старого казака, будто совета спросить хотел. И надо же - вдруг посередь ясного неба появился знакомый уже голубь. Сел на пенек, изронил из клювика волшебную горошину. Покатилась та меж колодин да и вывела казаков к реке по узкой обрывистой тропке. Васька вновь перекрестился и впервые за многие годы вспомнил отца. Может статься, потому поход и удался. Замшелый валун с души упал - ум стал яснее.
Через три весны вернулся атаман в город на большой сибирской реке, ставший теперь ему родным. Нашел подругу добрую да верную, еще загодя примеченную. И порешил больше не искать неведомых земель, нет своей сторонки милее. Раны залечивать стал, да семью ростить, потому как смекал, что рано на лаврах почивать. Настало время, и благословил он в поход сына, воины пока еще нужны - от ворогов родину стеречь. Сам же внуков стал нянчить.
А сколько годков ему отпущено -- не ведал. То Богу одному известно. По этой ли причине, али по какой другой, затосковал однажды Василий Ропот. День, другой, третий кручинится. Наконец, понял, что зазря от отца отрекся. Молодо - зелено, злого оговора не распознал. Не предавал своих земляков отец, в бою погиб. Наговорили на него людишки – видно, со злого умысла. Зависть точила их, добро отцовское, трудом нажитое, спокойно жить не давало. А голубка та и не птица была вовсе, а душа родительская в птицу Божию превращенная. Спасать она его прилетала.
Когда Юшка правду осознал, тоска то и прошла, как и не бывало. Всяко случается меж людей. Жизнь прожить – не поле перейти. Понял атаман истину простую да тем и золотую. Внукам наказывать стал: помните и чтите родителей своих, они того заслуживают. А еще - слушайте старых воинов. Кто смерти в очи смотрел да не дрогнул - жизнь по-особенному понимает, а потому недоброму не научит.