Карандаш. JPRU October2010
Да, простой, жёлтый карандаш жёсткости 2В с большой розовой резинкой "набалдашником" на конце. Вернее даже не карандаш, в полном смысле слова, а лишь небольшой остаток его. Дело в том, что я тут много пишу и прозы и стихов. А работа над рифмой требует часто менять слова, где как нигде помогает именно карандаш и большая удобная резинка. Но удобство использования карандаша в моих условиях компенсируется неудобством его эксплуатации. Сейчас обьясню. Карандаш время от времени "исписывается" и его надо подтачивать, а в моих условиях хранить предметы которые можно использовать для заточки карандаша - категорически запрещено! Я нашёл выход. В медицинской части, которую я посещаю дважды в день есть отдел медицинских файлов где работает очаровательная смуглая работница, которая любезно согласилась подтачивать мой карандаш на электрической точилке. Чем больше написанного, тем чаще надо подтачивать карандаш. Однажды она заметила: "Ты посмотри, на сколько он стал меньше! Я же помню, когда ты принёс его совсем новым!" Да, когда-то он был совсем длинным. И резинка на его конце была достаточного для стирания размера. Но время шло и карандаш укорачивался, а резинка на его конце совсем истёрлась и мне пришлось надеть другую сьёмную резинку. Она была намного больше и удобнее встроенной. Легче стирала слова и кроме того позволяла мне зажимать карандаш между большим и указательным пальцем в небольшие паузы процесса писания. Это стало своего рода ритуалом, позволяющим лучше размышлять над написанным. Я к этому очень привык. Так вот, когда Эйшли - так её звали, сказала, что мой карандаш заметно уменьшается, я обяснил ей что при этом проиосходит. Это так - же, как у Дориана Грея с Шагреньевой кожей. Только в отличее от трактовки Оскара Уальда с укорачиванием карандаша - уменьшается срок моего заточения, и когда карандаш полностью закончится - я увижу Солнце. Она улыбнулась и сказала, чтоб я приходил почаще. Но в одну из ночей, когда я был полон мыслей, которые уже готов был изложить на бумаге, я долго шарил по верху тумбочки в поисках моего карандаша. Тщетно! Неужели кто-то забрал? В сердце неприятно ёкнуло. Слишком много случайных совпадений в последнее время отодвигали этот заветный день от меня, а тут ещё и карандаш! Несомненно какой-то рок. Судьба просто смеётся надо мной. Да нет, же, нет, я конечно найду его, когда наступит день - при свете. Он просто закатился куда-то. Но с наступлением дня я так и не смог найти его. Перерыл все свои вещи, расспросил всех своих соседей - но тщетно! Карандаш пропал. Я ещё как то надеялся, что может быть кто-то всё-таки принесёт его. Нет. Дни проходили, я продолжал писать неудобной мне шариковой ручкой и заказал в ларьке два новых карандаша. В очередной раз, когда я был в санчасти, я передал Эйшли для заточки новый длинный карандаш. Она подняла на меня свои большие глаза и спросила: "А где же твой коротыш?” Я ответил ей, что вероятно кто-то очень не хочет, чтобы я скоро увидел Солнце. Дни шли своим чередом, я продолжал писать новым длинным карандашом, но это уже почему-то было не то! Может потому-что он был не такой короткий и поэтому не нагревался так быстро от тепла руки, да и любимой резинки - набалдашника тоже не было, вобщем всё не то! Но в один из таких похожих друг на друга дней случилось нечто. После обеда, отдыхая на своей шконке я читал газету и задремал. Мне снилось что-то очень доброе и совсем домашнее. Но вдруг сквозь сон я услышал какие-то голоса. Открыл глаза и увидел, что "шмонают" моего соседа - "Студента". Не забирают совсем, как это часто бывает, а просто проводят плановый обыск с переписью всех личны вещей. Неприятная процедура, при которой все твои вещи вытаскиваются со своих мест, всё переворашивается вверх дном. Прощупываются наволочки и матрасы и все возможные закутки на предмет запрещённых вещей, которыми могут оказаться столь нужные в нашем небогатом быту предметы. Я, ещё не отошедший ото сна, улыбнулся и попытался что-то спросить и тут-же тоже за компанию попал под "раздачу". Меня, ещё тёплого подняли с постели, грубо обыскали, заложив руки за голову. Потом посадили на стул тут-же быть свидетелем того, как увидят свет сокровенные предметы моего унылого быта. Это настолько унизительное состояние быть свидетелем твоего духовного стриптиза, да ещё под заухабистые комментарии твоих соседей по несчастью. Но всему есть конец. И вот я остался сидеть среди раскиданных вещей и распотрашённой постели. Хотелось плакать, но не было слёз. За что - же мне такое! Я поднял глаза к потолку и увидел что-то возле карниза. Не может быть! Несомненно это был Он. Мой Ангел Хранитель. Он улубался и смотрл на меня. Я пригляделся и увидел, что он показывает на что-то своим пальцем. Я повернул голову и увидел среди моих раскиданных на полу вещей маленький жёлтый карандаш!
СКАМЕЙКА
Я прихожу сюда несколько раз в день уже много месяцев подряд. Маленький предбанник длинного коридора с обшарпанными стенами обычно встречал меня длинной очередью довольно разношерстно одетых людей. Все они темпераентно что-то обсуждают, при этом размахивая руками, и охраник, разместишийся в своём околотке время от времени одёргивает их, и заставляет заправить безразмерные рубахи в такие-же безразмерные штаны. Я тихонько, чтоб не помешать беседе, интересуюсь, кто крайний и притулившись к облущенной стенке, погружаюсь в гущу обсуждаемых событий. Вокруг снуёт очень много разных людей. Все они очень заняты этим ранним утром и как муравьи в муравейнике постоянно перемещаются в различных наравлениях, совершая очень для них нужную, но зачастую и просто бесполезную работу. Но я про себя улыбаюсь. Я понимаю, что здесь иначе нельзя. Надо всё время что-то делать, порой даже бесполезное - иначе свихнёшься! Как в том Еврейском анекдоте: "А что-ж ты имеешь с этого бизнеса если покупаешь и продаёшь за те-же деньги? - "Ну как что? Навр со сваренных яиц мой? - Мой! А самое главное что я ПРИ ДЕЛЕ!" Среди снующих людей есть категория таких, которые совершенно определённо знают - что они сегодня делают. Это мастеровые. Их можно узнать по характерно выпачканной краской одежде и наличием в руках разного калибра инструментов. Все с уважением расступаются, пропуская их. Это серьёзно! Люди работают. Они так или иначе пытаются улучшить наш серый быт. В один из таких дней они всерьёз взялись за реконструкцию этого небольшого пространства. Работа кипела вовсю не останавливаясь даже в выходные дни. Бригадой руоводил невысокий, крепко - сложенный прораб, который постоянно держал во рту пустой мундштук от сигареты. Он своё дело знал, и рабочие его слушались, уважительно соглашаясь со всеми замечаниями. Произошла некоторая перепланировка оффисов вдоль корридора. Были установленны новые красивые двери. На полу положили новую виниловую плитку, коорая после полировки блистала, как зеркало. Даже околоток для охранника - сделали новый - деревянный и довольно высокий. И теперь он восседал там гордо как на капитанском мостике. Всё было хорошо и приятно радовало глаз, кроме одного. Стены, почему-то, опять выкрасили в непрониковенно тупой и тоскливый серый цвет. Ну да ладно, думал я, ну в самом деле, не розовый - же, с голубой каймой и ангелочками по периметру. Ты совсем забыл, где ты. Да , всё верно, я понимаю. Но всё - же на общем фоне всей этой красоты - это было, как бы напоминание, не дающее право на расслабление. Помни своё место! Я уже думал, что работы полностью закончены, как обнаружил ещё одно новшество. В коридоре появилась скамейка. Скамейка, да какая! Длинная, солидная скамья из толстых, гладко выструганных досок. Теперь, вместо того, чтобы тулиться к стене, переступая с ноги на ногу, можно было уютно расположиться на скамейке. Я очень полюбил эту скамейку. Приходя сюда, я садился на её нестардантно - широкую поверхность, с удовольствием вдыхал запах свежей древесины, и вожделенно гладил тёплую, гладкую поверхность, любуясь светлым, красивым узором текстуры. В один из дней, моим соседом по скамейке оказался человек, который, оказывается её построил. Он с гордостью рассказывал мне про весь процесс и я с удовольсвием его слушал. Я сказал ему, как мне нравится его скамейка. Особенно то, что она вся целиком из такого тёплого и красивого дерева. И что через несколько месяцев, естестественно - отполированная нашими штанами, она будет выглядеть даже лучше, чем отлакированная. Ни с чем не сравнимая естественная полировка - как у ручек старинных, массивных дверей. Он радостно кивал, соглашаясь со мной, и обоим нам было так приятно, так хорошо!
Однажды, я пришёл, как всегда, туда и - обнаружил свою скамейку...покрашенной в беспросветно-казённый серый цвет.Такой - же как стены. В моём сердце что-то ёкнуло. Мне показалось, что случилось что-то очень плохое. И да, конечно. Они убили мою скамейку! Теперь она стояла серая, обезличенная. Не было той теплоты и живой красоты, как прежде. Серая, матовая поверхность совершенно не отражала света. Они убили мою скамейку! Зачем они это сделали! Я остоожно сел на не живую серую поверхность. Опустил руки на сиденье как всегда, в желании погладить столь дорогое мне дерево и ... почуствовал мёртвую, холодную поверхность. Она не дышала, она не жила, она была мертва. Зачем они убили мою скамейку! Люди, которые сидели со мной - все молчали. Я не спрашивал их ни о чём. И так всё было понятно. Уже позже, мастеровой, который сделал эту скамейку, как бы оправдываясь, пытался доказать мне, что краска защитит древесину скамейки от возможного поражения жучком - шашелем, и что-то ещё. Я только посмотрел на него в упор, и сказал: "Какой Шашель? Что ты говоришь! Неужели ты не понимаешь!" - "Понимаю!" - ответил он и опустил глаза. Я продолжаю приходить туда каждый день. Прихожу, и сажусь на скамейку. Но это уже не МОЯ скамейка. Это уже другая скамейка. Нет, всё то-же. Те-же стены, те-же двери. Даже околоток для охранника тот- же. Но вот скамейка уже не та. Это уже не МОЯ скамейка. Они убили ту скамейку! И я сижу здесь, чуствуя, что потерял очень близкого мне человека. Хотя, вроде-бы. Что тут такого? Какая - то скамейка!
JPRU 09.27.10 – Baltimore 12.24.10