Один старый рабочий, которого в бригаде все звали Гошей, рассказал мне про свою трудовую молодость.
"С ФЗУ меня направили отрабатывать практику на завод. Работал я на подхвате в огромном цеху, где все блестело - станки,тиски, верстаки, оконные стекла, цементный пол. Работа была напряженной. Слабинку нам давали только в обеденный перерыв. Один пожилой полный рабочий, похожий на артиста Моргунова, Макарыч, любил после еды всхрапнуть на верстаке. В бригаде к этому так привыкли, что не обращали на спящего ни малейшего внимания. А мне такая картина показалась диковиной, и я со свойственным молодости азартом не удержался от шутки. За пять минут до окончания обеденного перерыва осторожно, так чтоб никто не видел, подкрался к храпуну и потихоньку кисточкой выкрасил густой красной краской подмётки его ботинок. Проснувшись, Макарыч потянулся, зевнул, встал и пошёл в туалет, оставляя за собой на цементном полу чёткие красные следы. Все были в шоке. Кто ругался, кто смеялся, но разобраться не смогли. Через пару дней, когда всё утихло, история повторилась. На третий раз Макарыч застукал меня - прикинулся спящим, а когда я стал красить подмётки, заревел матом, схватил большой разводной ключ и погнался за мной, как разъярённый бегемот. Было страшно. Я, как поплавок, выныривал то из-за одного, то из-за другого станка, а он задыхаясь орал:
- Ты будешь ещё!
- Не буду! - взвизгивал я и бежал прятаться за другой станок.
Но Макарыч и там меня находил! Я снова убегал. Шустрый был малый!
Макарыч стучал по станку ключом и ревел:
- Ты будешь!
- Не буду! - отвечал я - и вихрем уносился у него из-под ног.
Так он меня и не догнал", - рассмеялся Гоша.
- Ну что ж, - похлопал я его по плечу, - каждый в истории оставляет свои следы.