горный случай

 
 ГОРНЫЙ ВОЗДУХ.
фэнтези
Запах в горах был необычный. Даже снег пах по иному. Горы были покатые и снег, лежащий местами,
находящийся рядом с травой и цветами, издавал запах озона. Дышать было приятно. Пётр Бабцуев радовался жизни.
То, что он оторвался от основной группы, его в данный момент не волновало. Чуть в стороне он заметил небольшую долину, ограждаемую скальными отрогами. Места там были интересными и даже появилось ощущение присутствия жизни в тех местах. Взглянув на компас и вычислив угол отклонения, он решительно двинулся в ту сторону. Пожухлая трава сменила снежный покров и пахло уже прелью, перемежавшейся с запахом свежих ростков. Даже редкие кустарники смотрелись нелепо, словно не должны были находится в данном месте. Петруху удивило лишь то, что иногда до него долетал запах, свойственный домашнему скоту. Дойдя до скалы, полукругом ограничивающей эту небольшую местность горной долины, он огляделся. В одном из уступов он заметил небольшое углубление и ему очень захотелось заглянуть туда, ощутить это маленькое закрытое пространство, даже помечтать там.
Придя в себя, Бабцуев пытался понять - что с ним произошло? Удар по затылку он помнил в первую очередь... А что было потом? И откуда исходил такой мощный тумак?
 В пещере было темновато. А ещё неприятный запах разложения, перемежавшийся с запахом трав, неприятно ударял в нос.
 Голова болела. Сколько он пролежал здесь? Группа уже, наверное, ушла далеко вперёд.
Пошевелившись, он услышал глухое мычание и, подняв голову, увидел то, что заставило его опустить голову и долго обдумывать свои последующие действия.
Видимо это была помесь гиббона с орангутангом. Это существо, увидев его движение, зашевелилось, внимательно наблюдая за Петром. Ещё в пещере был знакомый запах потухшего костра. В качестве кого он теперь здесь находится? Добыча? Игрушка для исследования? Какие действия можно предпринять? Лучше всего показать свою слабость и двигаться как больной зверь.
Слегка постанывая, Пётр пошевелился и начал ползти, показывая свое бессилие. Может эта зверюга не тронет. Он полз, медленно, постанывая, взывая к жалости.
Зверюга подошла ближе. Склонившись, всматривалась в его движения. Когда она прикоснулась к его голове,  подумалось: "Ну вот и всё, Петя!".
Но зверюга, прикоснувшись к его голове, мягко погладила его, издавая звук сожаления и нежности.
Может это самка? Он приподнялся на четвереньки и, пересилив брезгливость, лизнул это чудище в лицо. Где-то он видел подобное или читал... Зверюга взвыла. Казалось, она сейчас порвёт его на части за подобное оскорбление. Но Бабцуев ошибся. Зверюга чувствовала всё, что он воспроизводил. Не только страх, но и попытку проявить нежность. Поскольку это было его спасением,
он понял это и приступил к действию. Нежно проведя по надбровной дуге, он пощекотал ухо... Убегать было бессмысленно - догонит. И тогда пощады уже не жди. Всё действие ему напомнило какую-то сказку. Вот только какую - он не помнил. Если это "Тысяча и одна ночь", то он, стало быть - Шахерезада и пока он действует - он живёт. А что если воспользоваться жизненным опытом?
У него же получалось примагнитить, влюбить в себя противоположный пол...  Не со всеми, правда... но те были с претензиями на самолюбие, а тут другой случай. О брезгливости вопрос не вставал - хотелось выжить и жить. Странно... раньше он не задумывался о том, что хочет просто жить. Все мысли "о безвременной кончине" были туманными и не реальными... А вот она реальность.
 Плевать на всё! Шальная мысль, посетившая его голову, заставила его улыбнуться: Он представил, как в каком-то журнале будет написана  статья о похищении инопланетянами очередной жертвы, которая теперь, в поте лица, трудится на Луне, с киркой в руках, строя инопланетную станцию. А другой журнал опубликует не менее разоблачительную статью о том, что этот человек был похищен не инопланетянами, а спецслужбами "для выведения нового вида ГомоПриродикус. Ну чтож  -
 "природикус", так -  природикус. С этим тянуть нельзя. Вон как зверюга по ласке изголодалась.
Оглядевшись в полутьме пещеры, Петруха заметил высохшую мумию возле входа. Всё стало понятно. Зверюга осталась одна.
Вряд ли Петруха поможет в продолжении рода, но сделать вид и, пожив тут какое-то время, осмотреться  и сбежать - стоит попробовать.
Словно почувствовав эти мысли, зверюга зарычала и толкнула его к земле. Волосатая нога находилась перед лицом. Вспомнив несколько картинок из массажной литературы, Петруха начал мягко массировать ступню, круговыми движениями поднимаясь выше и задерживаясь на эрогенных точках. Зверюга сидела, слегка похрюкивая от удовольствия. Дальше колен Бабцуев массировать не решался. В темноте зверюга казалась ему огромным и виртуальным человеком, к которому он искал подходы. Это существо взяло его обеими руками за голову и притянуло к своему лицу, прижимая к щеке. Пётр почувствовал в этом движении не просто доверие, а родственное сближение. Поэтому Бабцуев начал целовать ухо, переходя к шейному отделу, и слегка дул тёплым потоком воздуха в область затылка. Пахло от этого существа довольно сильно. Волосы были: местами слипшиеся и с гормональным привкусом.
Когда Бабцуев начал поскрёбывать руками по спине - зверюга развернулась, давая
 ему свободу действий и показывая, тем самым, своё благорасположение. Так же делали женщины, в своё время, соскучившиеся по мужской ласке, слегка покачиваясь и постанывая. Только зверюга издавала звуки больше похожие на подвывание, перемежающиеся с довольным хрюканьем и вздохами.
Тут Пётр заметил, что его мужской орган был напряжен, как никогда.
"Чушь какая-то! Что это со мной?" - стыдясь самого себя, подумал Пётр. Но, вслушиваясь в своё состояние, он понял, скорее почувствовал, причину такого возбуждения. Какое-то животное электричество пронзало его насквозь, проходя волнами и усиливая ощущения.
Зверюга издавала такие звуки и волны, что он получал одну волну приятных чувств, за другой.

"Дожились... - мелькнула в голове стандартная фраза стандартного человека, - Хотел экстремальных условий - получи!
А чем питается эта зверюга? Стоп! Пахнет костром. Обезьяна и костёр в пещере - вещи не совместимые. Йети? Жаль, что темно - придушит, так и не посмотрю на снежную женщину. А если и вправду придушит? Что у неё на уме? Попал... Попробуй, ослушайся..."
Пока эти мысли сменяли друг друга, Бабцуев гладил спину, холку и руки этого существа. Но, вдруг, зверюга развернулась и прижала Петьку к себе, обнимая чувственно, по-матерински... А в живот Бабцуева упиралось что-то твёрдое...

"Йё!!! Так это ж мужик! И грудь не женская... Попал..."
Пётр испуганно шарахнулся и, неудачно попятившись, упал. От стыда перед несуществующим на данный момент обществом, он вжимался уже в холодные стены пещеры. Йети выглядел растерянным и не понимающим. Произошедшее его очень огорчило. Это было видно по его движениям. Растерянно, но с надеждой, Йети протянул Бабцуеву приятно пахнущий пучок травы.
 Бабцуев взял, но не знал, как поступить дальше - съесть этот пучок или нюхать его? Так пришло и третье решение - он начал натирать этим пучком лицо. В нос ударил мощный запах эфирных масел и создалось впечатление, что голова погрузилась в цветочный сад. Темнота непонятными бликами и пятнами двигалась по пещере. Иногда вместо Йети, было сплошное пятно уходящего вглубь свечения, и если бы не невнятное мычание - он сошёл бы за ангела. Но пятно отлетело в сторону, а контур Йети продолжал оставаться на месте. Всматриваясь, Пётр обнаружил способность визуально отдалять силуэт Йети и казалось, что тот находится где-то вдалеке, совсем в другом времени и пространстве.
Три дня добавили Бабцуеву понимания и он обнаружил, что у этого существа есть много человеческих привычек, но они так смешались с природопребыванием, что стали похожими на животный инстинкт. Во-первых: стало понятно, что зверюгу зовут М-му-а. К Петрухе она обращалась - "Мых-х". Больше всего Петьку обрадовало, что это существо питалось исключительно растительной пищей. Цветы на вкус не понравились, а вот толстые листья сочной травы, именуемые в народе
 "заячьей капустой", и, непонятно откуда принесённая, мороженая кукуруза, пять початков - Петьке понравились. Сухой паёк заканчивался, а в голову, всё чаще, приходили сытные мысли: о пельменях, чебуреках и пирожках со сметаной. Группа ещё не скоро поймёт, что он не впереди, а сзади их, в плену у обстоятельств. Когда он ночью второго дня выполз из пещеры - эти обстоятельства вернули его, затащив его, за ноги, обратно.
На свету можно было разглядеть это существо. Ростом оно
 было чуть повыше Петра, всего на голову. Руки худые, но жилистые, покрытые рыжевато-русыми волосами.  Удивило ещё и то, что от Йети не воняло изо рта, в отличие от Бабцуева, лишь иногда отрыжка доносила запах соляной кислоты. А ещё у него была одна непонятная привычка - он садился напротив Петра, прислонялся лбом ко лбу и на долго замирал, словно впитывая понимание.
На пятый день, после второй неудачной попытки покинуть пещеру, Петра повели на прогулку, которая длилась не долго. Они даже не нарвали достаточно травы, как Йети привстал, к чему-то внимательно прислушиваясь, затем схватил Петра за руку и побежал в направлении пещеры. Бежал он так быстро, что Бабцуев едва успевал передвигать ногами, чтоб не упасть. Казалось, если бы он упал - Йети так и тащил бы его до пещеры, не сбавляя скорости. Только очутившись в пещере, Пётр услышал непонятный шум, перерастающий в гул. Йёти начал заваливать вход, после чего увлёк Петра в глубь.
 Теперь только Пётр догадался - это была лавина. Вскоре после всех приготовлений, в пещере потемнело и вход оказался присыпан слоем снега. Как оказалось - Йёти неплохо знал теорию "сыпучих масс". Лавина пронеслась дальше по склону, засыпав большую часть поляны.
Когда шум затих - пещера превратилась в звуковую шкатулку. Камни были, словно живые и
 малейший шорох создавал ощущение движения воздуха, словно пещера ожила и по ней, в данный момент, летают привидения
. "Как там М-муа, сидящий рядом? Жаль, не видно его лица... А темнота ещё и звуки усиливает..."
Бабцуев попытался нащупать соседа, но его рядом не оказалось.
- Ммуа-а! - позвал Бабцуев.
- Мы-хх... - послышалось недалеко от входа.

Слой снега оказался небольшим - метра полтора, и откопались они довольно быстро. Яркий свет блистающего снега слепил глаза, поэтому, очистив проход, они спрятались в пещере, пытаясь привыкнуть к свету. Йети адаптировался быстрей и, через пол часа, уже бродил по снегу, прислушиваясь к каким-то звукам и запахам. Наконец, он притащил кусок материи.
 Это был оборванный борт палатки. Увидев обрывок цивилизации, Бабцуев подскочил - эта палатка была ему знакома.
 - Где ты это нашёл? - спрашивал он, уже вылезая из пещеры, - Не-ет, все ж таки - ты человек... хоть и одичавший... Показывай!
Йёти провёл его метров двадцать и остановился у небольшой ямы.
- А ещё есть?
- А-урр... - произнёс тот, отходя в сторону. Бабцуев последовал за ним.
Ещё метров через двадцать Йёти остановился и, присев на одно колено, начал прислушиваться. Снег был плотный, поэтому, когда Йети начал рыть, Пётр удивился, но все же попытался оказать посильную помощь.Они нашли куртку. И лишь потянув её из глубины - увидели руку. Бабцуев узнал в этой руке Стеллу и удвоил усилия. Как он не старался, а у Йети раскопки шли быстрее. Стелла оказалась жива. Большая ссадина на лице, вывих руки и удушливые предсмертные размышления... Стихия пощадила её на этот раз. Она даже Йёти не испугалась, а восприняла его как нормальность.
Больше они ни кого не нашли. Добравшись до пещеры, Бабцуев рассказал Стелле: о своём заключении, о чувственности этого получеловека, благодаря которому им обоим повезло.
- Ты думаешь, повезло? - спросила Стелла, поглядывая на выходящего Йети, - А если это детище захочет меня, как самку?
- Лучше не сопротивляйся. Давай так -: что бы ни происходило - главное выжить. Согласна?
- А куда деваться. Так ты говоришь, чуть за женщину его не принял?
- Было дело. Как ты думаешь - какой он породы?
Стелла опустила голову и задумчиво произнесла:
- Не знаю... Один умный дядька рассказывал, что это разновидность человека.
- А почему высокие?
- Радиация, природное питание,
горный воздух... Думаю, если его побрить - он будет больше на человека похож.
- А откуда они взялись?
- А откуда мы взялись? Тот дядька говорил, что это были древние йоги, потом совсем с природой слились, а люди назвали их одичавшими. У них слух хороший. Они по звуку шагов могут определить идущего, оценить возможности, спрятаться, или почувствовать с чем приближается объект.
- Да, на отшельников они больше похожи. Я тут с ним общаться пытался - ни чего не понимает, но часто угадывает.
- А к людям ты не просился, раз он угадывает?
- Пытался объяснять... Он меня первый раз-то и вывел перед лавиной.
- Слушай, Петя, А может нам его оглушить чем-нибудь - дня через три, глядишь - у людей будем!
 - Даже не думай - у него чутьё на побуждения, будто считывает желания.
- А ты по его походке смог бы определить, в каком настроении он приближается?
- Да.  Чувства так обострились, словно всю жизнь этим занимался. Дружественная походка, не хочет напугать.
- А что делать, если приставать начнёт? Я боюсь...
-Главное не сопротивляться. Поверни действия в другое русло, больной прикинься... Кажется, они больных не насилуют.
     В проёме входа показалась фигура прислушивающегося Йети.
- Слушай, Петь, у меня ощущение, что он вслушивается в воздух, улавливая, о чём мы говорили... Такое бывает?
- Бывает. Суть действий и слов ни куда не девается. Я это с ним понял.
- Ой, Петь, он ко мне идёт...
- Помни, что я говорил - ни какой агрессии.
     Йети подошёл к Стелле, приложил на ссадину мох и протянул три маленьких незрелых початка кукурузы, они были подмороженные, но съедобны.
- И долго мы так, на силосе, протянем? - с расстройством в голосе спросила Стелла.
- Ты лучше молчи... не зли его...
- А я, может, подурковать хочу - истерика у меня!
Она встала, подняв вверх здоровую руку и начала пританцовывать и кривляться, как видела, однажды, в танцах африканских племён. При этом она произносила нечленораздельные фразы, не выдумывая, а лишь дополняя ритм танца.
   Танца Йети не понял, но ритм уловил. А то, что она пела, сама не понимая о чём, ему было понятно без перевода. По крайней мере, у обоих сложилось такое впечатление. А ещё, он  раскачивался в такт, стоя на месте.
Когда танец, вызванный истерикой, подошёл к концу, существо подошло к Стелле и обняло её. Она задрожала, заплакала, тихо всхлипывая, затем обмякла... И если бы Йети её не держал - она уже упала бы на землю.
В этот момент Пётр сам почувствовал волну сексуального возбуждения.
Происходило что-то непонятное. С одной стороны, ему было очень жаль эту молодую женщину, с другой - ему нравилось видеть её беззащитной, мягкой и постанывающей. А когда этот дикий человек положил её - у Петра предательски защекотало в низу живота. Он понимал, что это можно назвать животным желанием, но это происходило только с ним, а Йёти лишь замычал слегка дрожащим голосом - было видно, что он хорошо справляется с собой, хотя его никто этому не учил.
- Петя... я описялась... Сначала страх, потом онемение... Петь, я мазохистка? Почему мне вдруг стало приятно? Я боюсь этого...
  И его боюсь... Ты чего молчишь?
- Пытаюсь понять себя. Я вдруг почувствовал, что очень хотел воспользоваться ситуацией и внизу живота дёргается до сих пор, словно я мальчишка подросткового периода.

- Петька, ты ни кому не расскажешь?
- Не поверят...
- Я не только описялась... У меня всё сжалось, замлело... и я кончила...
- Монстр какой-то... Дал ощутить нам другую суть жизни. Надо бы успокоиться...
- А ты помедитируй! Сядь в позу "полу лотоса", сосредоточься, расслабься....
- Ну ты, Стэлка, даёшь! Только что трепыхалась, как вобла в силках, а уже с советами... Медитация - это не поза и в позе медитация не нуждается. Мы в любой момент медитируем, когда не увлечены.
- А ты попробуй!
- Это ж надо - так ноги завернуть... - Пётр пытался принять предлагаемую позу, но ноги гнулись плохо, так что он даже слегка кряхтел.
Йети внимательно наблюдал за его движениями. После чего уселся рядом, приняв позу "медитирующего йога" (по определению Стеллы).
- Видишь, Петя, животное и то быстрее учится!
- А может оно и умело, и учиться ему не нужно.
 Скорей всего, этот Йети пытается что-то понять из наших действий. Заметь, не мы его, а он нас понять пытается! И кто же из нас умней?

 Пещера стала напоминать уютное пристанище, вот только еды явно не хватало. Стелла продолжала обучать Петра различным йогическим позам, убеждая его, что это обязательно поможет душевному равновесию. Йети наблюдал. Наконец, оставив Стеллу в пещере одну, Йети повёл Бабцуева в неизвестном пока направлении. Тропинок не было, но Йети словно знал дорогу наизусть. К концу дня они оказались ещё в одном небольшом укрытии, в котором сидел обросший человек. Увидев знакомую йогическую позу, Йети радостно показал Петру на человека. "Так вот почему он меня повёл! К единомышленнику, значит... Позам решил научить." - подумал Петр. Спрашивать каким образом они оказались знакомы, Петру было не у кого -  Йог всё время молчал, периодически закатывая глаза, будто именно там находилась его нирвана, а с Йети разговаривать было бессмысленно. Йети принял такую же позу и замер. Петр последовал его примеру. Он закрыл глаза, но темноты не ощутил.
 Тогда он закрыл глаза, дополнительно прикрыв их ладонями. Но изображение не исчезло, оно сменилось. Перед закрытыми глазами проносились подсолнухи, мелькали семечки, влекомые невидимым потоком несуществующего ветра. Пространство неслось вглубь, высвечивая фрагменты желтых лепестков, сучьев, голубого неба, водной ряби... даже бабочки, на миг,  замирали на
 его глазах и, после размышлений, отлетали в сторону. "Да сколько ж можно глюки ловить!?" - возмутился Петр, после того как мелькнул улыбающийся Йети.
Бабцуев открыл глаза. К его удивлению - ни чего не изменилось. Всё так же летали отрывки непонятных картинок. Одновременно с этим Пётр видел и  объем укрытия. Сменив резкость зрения, Бабцуев огляделся. Йог продолжал сидеть или пребывать в своей нирване, а Йети исчез. Посидев ещё часок в тишине, Петр попытался заговорить с новым знакомым, но тот не отвечал, словно не замечал окружающего. Бабцуев встал, размял затёкшие ноги и вышел, разглядывая местные
достопримечательности. "Сколько этот йог здесь находится? Исхудал, оброс, а ногти какие! И каким образом они с Йети познакомились? Может и правда это не Йети, а древний йог? Сколько их таких в горах и лесах живут?"

Бабцуев проголодался и начал осмотр местности в поисках съестного. Ничего, кроме прелых семян подсолнечника, косточек жимолости и растущего ковыля, он не обнаружил. Хорошо, хоть родничок был рядом. Пришлось прогуляться дальше. Дикие груши на вкус были горьковато терпкими, но голод утолили. Жить сразу стало легче. Чуть дальше он обнаружил одинокий дуб. Было непонятно: как сюда попало это дерево? Он разлёгся, наслаждаясь запахом леса, глядя на небо. Бабцуев ощущал себя свободным, вот только: что делать с этой свободой? В пещере Йети оставалась Стелла, там же был рюкзак с вещами и компасом.
 Набрав желудей и груш, он пошёл к укрытию йога. Мысли о том, что можно заблудиться, его не прельщали. Становиться пожизненным аскетом ему, так же, не хотелось.Пришлось провести с неразговорчивым йогом несколько дней. Лишь иногда Бабцуев замечал, что глаза йога внимательны и проницательны. В такие моменты становилось не по себе, внутри что-то ёрзало под рентгеновским взглядом йога.
Наконец появился Йети. Что-то в нём изменилось - глаза стали счастливее.
Посидели на дорожку. Затем Йети повёл Бабцуева обратно. Они периодически останавливались - у Бабцуева начались проблемы с кишечником и он оставлял зловонные метки на пути следования. Трава, которую дал ему пожевать Йети, была на столько неприятная на вкус, что Бабцуев, скорее, делал вид что жуёт. Но, к его удивлению - этого хватило.
В пещеру он пришёл уже здоровым и готов был радостно обнять Стеллу, но она почему-то смущённо отстранилась.
- Что случилось?
- Я, Петька, вроде как, замужем... Представляешь, что будет, если он ревновать начнёт?
- Я же по-дружески! К тому же и муж далеко...
- Да вот он! Видишь, как зырит жалостно... Он меня тут и вылечил, и кормил, и на ноги поставил... Ну я и подумала: какой мужик пропадает! А он такой ласковый... А как погладит - аж в конвульсиях биться хочется.
- Да, биополе у него сильное...
- И не только биополе... Я тут так кричала во время оргазма! Он даже испугался.
- Так вы...
- Да, Петя...
Сам же говорил: не сопротивляйся. Ну я и подумала: чего зря время тянуть. А ты где был?
- Он меня к йогу водил пообщаться. Только йог этот - в своём пребывает и не разговаривает. Правда, с его помощью, я видеть одновременно научился. Не замечал раньше за собой таких способностей.
     Йети вышел. Было слышно, как удалялись его шаги.
- Стелла, а давай сбежим завтра, когда он уйдёт!
- Нет, Петя... Ты беги... а я тут останусь. Кто ж меня так любить будет? И с душой и с чувством... с заботой и лаской... Нет. Он мне нравится. И я ему тоже нравлюсь. Представляешь - не
 накрашенная, не причесанная, а всё равно нравлюсь. К тому же: он не алкаш и без гонора. И стирать ему ни чего не надо. Я ему только спинку почесала, так он меня на руках готов был носить.
- А как же люди, общество?
- Люди думают не обо мне, они о себе думают, в первую очередь! Из этого и общество состоит. Не пойду, не уговаривай!
Ты, когда будешь уходить, оставь: соль, сухое горючее, баллончик с газом и зажигалки. Ладно?
- Ой, Стелка, родишь какого-нибудь бабуина!
- А это уже не твоё дело. Что родим, то и наше!
     Всю ночь Бабцуев слышал томные стоны и вздохи. Он понял, что Стелла нашла того, кто её любит, и этот вариант ей нравится.
 Днём, когда Йети ушёл, Петр Бабцуев совершил свой первый в жизни побег.

                Бабай  2004 не знаю.