глава 16

Антонина Берёзова
  Глава 15 http://www.proza.ru/2011/03/05/1427

                Мир не прост, совсем не прост
                Нельзя в нём скрыться от бурь и от гроз
                Нельзя в нём скрыться от зимних вьюг
                И от разлук, от горьких разлук.


               Такеш на время стал похож на блаженного, - такого счастливого идиотика, на которого внезапно  свалилось так много своего, личного. Это сумасшествие я уже наблюдала, когда Хануя обустраивала свою комнатку. Он ходил по квартире и привыкал к новому хозяйству, - своей квартире, своему дивану, своему туалету, своей горячей воде, своей жене и своим деньгам. Тратить он начал их уже по дороге, закармливая меня шоколадом, фруктами, а я не отказывалась, лопая от души.
              Приехав и немного освоившись, решили сделать первую покупку, - костыль. Вид старого, не раз сбитого гвоздями, растрескавшегося и скрученного проволокой  приспособления вызывал у прохожих недоумение. Откуда им знать, что этот костыль служил хозяину  как молоток, и как шест, и как дубина, - незаменимый подручный инструмент. Но Такеш выбрал трость. Может ему и не очень привычно с ней, наверняка даже неудобно, но я его не отговаривала. А может, на него подействовали жалобы соседки с  нижнего этажа, которая на второй день  заголосила, что у неё побелка с потолка осыпается, и житья  не даёт этот стук  костылей моего  полюбовника.
            Ну, если совсем честно, то с тростью Такеш выглядел совсем по-другому, солиднее, загадочнее. Я про себя окрестила его графом Монтекристо, не знаю почему, наверно, потому  что эта трость и молодой человек ассоциируются не с жалостью, а с приключениями, тайной и сокровищами.  Это он тоже почувствовал,  даже осанка и выражение его лица изменились. Только проходя сквозь шипящих соседей у дома, Такеш сникал и вжимал голову в плечи. Не больно приятно слышать, когда тебе в  спину прямым текстом говорят, - «Вот курва, угробила старика, теперь можно всех без разбора в дом таскать, даже калекой не брезгует».

               Подумав, я предложила потратить деньги на большой настил на пол, чтобы стук заглушал, ну и пылесос к нему, соответственно.
Такеш не понял.
          - Ты что, а ребёнок?
          - Какой ребёнок?
          - Ну, ты же беременна.
         - С чего это ты взял?
         - Ну, мы же с тобой …, это …, уже, - он должен быть.
           Ёлки - палки, а я ещё над собой хихикала, - кому трусы первому снимать!
        - А какого лешего я в тебя столько шоколада втиснул, и ты тоже хороша, я же спрашивал, - это хочешь, то хочешь, а ты всё, - хочу, хочу, что я ещё мог думать.
          -  А откуда я знала, что там у тебя на уме, что, шоколаду пожалел?
          - Да нет, просто я думал, что так надо, ну для ребёнка, если ты хочешь.
         – Ой, чучелко ты мое, не всегда же сразу, я же не Любка. Я во-о-он какая большая, вместительная, может ещё не дошло, не наполнилось.
            Кинулась  шутя его заваливать, но Такеш не поддавался.
            - Стеш, нам нужен ребёнок, ты что, ничего не понимаешь?
            – Да что я должна понимать! Ты что? У нас регистрация только  через два месяца, вот о чём надо думать, а он, - ребёнок. Шустрый больно, как электролапоть.
            – Вот именно, аж через два, а батя явится раньше.
             - Зачем, ты что, писем же не было, как ты узнал?
            - Стеш, мои хоть слово сказали о свадьбе? Да и от твоих только слёзы нам в след. Ты что, правда ничего не поняла? Мне денег дали только на билеты и развлечения, через месяц-полтора морозы ударят, а всё зимнее у меня там, и высылать они не собираются и свои уродские я должен получать там, теперь дошло?
                Честно сказать, ничего не дошло, причем здесь тряпки, морозы и зачем ребёнок. Так со мной тоже бывает, - всё понимаю, но по отдельности, а в кучу собрать не могу, хотя очень стараюсь. Наверно, это если бы у меня в груди зазвучали две хорошо знакомые мелодии одновременно. Кроме злости, ничего это вызвать не может.
             – Блин, чёрт, ну что ты меня пугаешь. Садись, пиши скорее письмо, раз едет, то пусть всё и привезёт. Нет, а ребёнок то тут причем? Нет, а зачем ему раньше приезжать. Ой, Такеш, сейчас по шее дам, ну ничего не понимаю, что ты надулся.
              –  Да не приняли они, ни твои, ни мои это всё всерьёз. Поняла? Это нам  ясно, а им как понять, - встретились два одноклассника, выпили и трахнулись. Вот и всё. Ты только представь, так оно со стороны и выглядит. Решили, -  а пусть, побалуются и разбегутся. Меня поразвлекаться отправили, понятно? Погулять. А теперь, когда узнают, что мы регистрироваться собираемся, то это совсем по-другому выглядит. Батя стрелой прилетит, мозги вправлять. Да и твои не больно обрадуются, кто ж дочери своей такого жениха пожелает. Я что, осёл? Не понимаю?
               - Ты предлагаешь им ничего не сообщать? Расписаться по-тихому?
                - Да не знаю я пока ничего, я думал, что ребёнок, ребёнок, это уже серьёзно, сразу всем рот можно заткнуть.

              Не проживи я рядом с казахами столько лет, то я бы только посмеялась от души над его страхами. Господи, ну почему так, почему он понял всё сразу, а я ходила и сияла от счастья. Так вот она, тревога мамина, вот они, слёзы родительские. Как-то на время я забыла, что он казах. А забывать это никак нельзя. Тем и привлекали меня всегда соседи, что жили в вывернутом мире, двойном.  Я даже завидовала раньше Такешу, - это фантастика,  жить в двух измерениях одновременно. Такеш мог в школьной столовке есть котлеты со свининой и пить компот из стакана, не задумываясь, кто пил из него до этого. Такеш мог материться, драться, носить пионерский галстук, мог дерзить взрослым и сбегать с уроков, Такеш мог на чьём-нибудь дне рождения выпить в тихую со всеми винца и выкурить сигаретку, но как только он переступал порог своего дома, то сразу как кожу снимал у порога и выворачивал её наизнанку. В доме Турсенбаевых правил один мудрый владыка, - дядя Жамбай, над которым стоял только Аллах. Мне даже нравилось, как все притихают при его появлении, мне нравилась эта тайная сила, которой он обладал, что-то древнее и могущественное. Настолько сильное, что даже такой псих, как Такеш, становился покладистым, спокойным и безотказным. Это я могла сказать папке, скорчив недовольную рожу, -  "Я же только после бани, обязательно сегодня что ли?», - на его замечание, что  надо бы двор подмести. Такеш из парилки выскочит и возьмёт метлу в руки, даже не задумываясь, как это нелепо.
            А что Аллах в их доме есть, я не сомневалась, я его чувствовала, - в запахе кошмы, в аромате дымящихся кусков конины, в бренчании монеток на жилетке апайки, в корявости её пальцев и даже в прищуре их азиатских глаз. Его нигде не было видно, но он был везде. Ни в одном русском доме, даже если где и стояла в углу заныканная иконка, присутствие Бога я не ощущала. Да, Аллах сильнее Бога, зато наш чёрт на много мощнее их шайтана, потому как казахи посылали всех именно к чертям собачьим, а своего шайтана не трогали. Смешно вспоминать такие наивные рассуждения, но присказка, прилипшая в детстве до сих пор в действии, - " Слава Аллаху, чёрт тебя подери".
               
                Нет, если бы я не прожила с казахами рядом всё детство, то я бы только покрутила пальцем у виска, типа ты что, дитё малое, до сих пор папочки боишься?
 И как ошпарило, аж слёзы брызнули.
                - Итит иху на лево, Такеш! Он же сюда приедет, в наш дом! Мне его принимать! Я же приготовить не смогу как надо, я тесто не умею, ой, да он сразу поймёт, что я ничего не умею. Такеш, спасай, что хочешь выдумывай, надо ему посуду купить и постельное отдельное, да? Ну, соображай быстрее, что он по  утрам ест, он ведь телеграмму даст, чтобы встретили, правда? Блин, у меня отпуск через неделю заканчивается, на работу надо, а я тесто не умею, Такеш, может магазинное пойдет, боюсь я его
             - Кого, теста?
             - Дядь Жамбая боюсь, ну зачем они нам, а? Давай без них, без родителей, а? Тихо распишемся, тихо жить будем, мы же им не мешаем, а?
           - Да не получится так, мне всё равно придется домой съездить. С учёта сняться, выписаться, вещи забрать и о свадьбе поговорить. Если не хочешь, чтобы отец сюда, то надо мне туда, и скорее.
             Вот тут до меня и дошло, зачем ребёнок, ещё бы лучше, чтоб уже бегал и залезал отцу  на колени, спрашивая, - «Папка, а ты скоро приедешь?». Нет, лучше двух, чтобы цеплялись за его ноги и жалобно плакали, - «Папка, не уезжай!».


               Отсутствие Такеша бабки у подъезда оценили по-своему, - «Что, всё высосала из мужика и прогнала, тварь детдомовская?».
            Это Хануя виновата, она,  на полном серьёзе, проходя мимо них, нарочно громко говорила, - «Мы таких в детдоме подушками душили». Или наоборот понижала голос и тихо шептала, - « Вот живучие твари». После таких выходок появлялись невероятные слухи о том, что я из детдома, что хочу придушить мужа и всякая другая ересь.
        Мне это не нравилось, а Хануя приходила в восторг, шокируя скучающих бабок, они даже ждали её появления, как праздника. И всё-таки это было невероятно, как в новом, только что заселённом доме они знают всё и обо всех. Откуда они могли знать, что я жена, а не дочь, вернее внучка Александру Семёновичу. Ведь мы никому ни слова. Я прописалась в квартире, ни разу туда не заглянув, но при первом же появлении они уже знали, кто я и сверкали глазищами, - « Сучка, люди годами ждут, а эта вон как выкрутилась, жопой заработала. Все они из детдома ушлые».
            Ой, не радовали меня эти стены.
            В квартире, как в клетке было видно, что Такеша рядом нет. На улице я придумывала, что он есть. Гуляла и вертела башкой, в надежде увидеть его в окне трамвая, за углом  дома, вот за теми киосками, за теми деревьями. Смешно, конечно, но это лучше, чем понимать, что его нет. Уже два дня нет. Душа тоскливо ныла, - " Всё-о-о, всё-о-о, что в жизни есть у меня, всё-о-о, всё-о-о, в чём радость каждого дня...",  ага, радость, удавиться можно.  И Хануи нет, вырвал Серёга для неё и ребёнка путёвку на юг. Чёрт, даже поплакаться некому.

          От нечего делать заглянула к себе на работу. С работой мне тоже «повезло». С одной стороны из-за мужа меня не выкинули из города, и из-за этого же замужества, в отместку, опустили в  в ясли, да ещё в таком здании, что я даже не представляла, что такие заведения есть, -  на краю города, в  старом двухэтажном здании, где первый подъезд ясли, а второй контора каких-то сетей. В группе одна комната, как Хануя выразилась, - и спальня, и сральня, и игральня. Так оно и было, раскладушки каждый раз доставались после обеда и убирались после сна за ширму, где стояли горшки. Как Ирка не плевалась и не затыкала себе нос от вида этих горшков, мне в яслях понравилось.
            Я слишком долго боялась не справиться с детьми, я слишком долго переживала из-за того, как меня примут родители детей, коллектив садика и начальство. А тут заведующая с таким восторгом  встретила, и дети такие маленькие, что ни тебе построений, занятий и планов на месяц вперёд. Все мои страхи как ветром сдуло. С облегчением окунулась в эти сопли, ползунки и пинетки, поняв, что именно это мне и надо, -  и пусть Хануя язвит,  - " Чему тебя только учили столько лет? Детей воспитывать надо, даже таких, а ты с ними, как с котятами". А оно так и есть.
             Попала на аврал, - от нехватки воспитателей соединили две группы и пытались хоть как-то уложить детей спать. Кишмиш, где первые уже спят, вторые клюют носом на горшках, последние тоже спят, но за столом, рук не хватает всех уложить. Уговаривать меня выйти раньше не пришлось, сама напросилась. Умывала, подтирала, укладывала, целуя и представляя, -  а какой он будет, мой, кто он будет, когда он будет. Эх тили-тили тюшеньки, баюшки баюшеньки, глазоньки слезливые, носики сопливые… Разве можно печалиться, когда к тебе льнёт обмякший от усталости карапуз? Тут печалься - не печалься, а душа невольно плавится от умиления.


               Тискать, говорить и целовать он пытался одновременно, это у него не получалось, а молчать он не мог, видно, так прорывало, что немного съехал с катушек. А то, что у него из этого выходило меня мало волновало, -  раз он приехал, остальное уже не важно. Я блаженно улыбалась и молчала, а он тормошил.
           - Ты знаешь, я думал, что всё, убьет, а он так спокойно, – « Калым надо отдать, не скотину берёшь», - а я на всё соглашаюсь, киваю, лишь бы отец на дыбы не встал, а твои слышать про этот калым не хотят, еле уболтал, чтобы батю не злили. Мамка тебе кумысу бутылку налила, носки вязаные суёт, а я всё беру, как дурак, всё боюсь, что вдруг передумают или кто из родни встрянет со своими обычаями. А чтобы они опомниться не успели, я быстренько так все дела провернул и дёру оттуда. Мамку только попросил, чтобы вещи выслала. А теперь по фиг, пусть  вдогонку что хотят пускают, первое слово батя сам сказал, теперь не изменит, Стеш, смотри что привез.
                Такеш достал из чемодана стопку газет, и из неё осторожно стал выдергивать блокнотные листы с набросками и раскладывать передо мной.
             - Узнаешь? Похоже? Как, а? А вот это?
              Мне Любка писала, что Такеш балуется рисованием, то в огороде сидит стебель чеснока рисует, то обыкновенное гусиное перышко или листочек, и у него вроде получается похоже. С листов на меня глазел маленький Мишка с зефириной в руках, та же Любка с хиртым своим прищуром, Ахыз, вот этот рисунок я схватила машинально, стала вглядываться, - он, он родненький, как живой, и нарисован как бы взглядом снизу вверх.
           –  Вот эту, эту хочу, отдай а?
           –  Да хоть все бери. А что об этом скажешь?
          На старом блокнотном листке, с перекошенной мордой и глазами, как у больного коньюктивитом, я криво так улыбалась, или пыталась улыбаться.
         –  Ага, значит Любка вот такая, а я такая? Хреново, всё хреново, и рисуешь ты хреново, вот Ахыза отдай, кони у тебя лучше получаются. Давай завтра на проспект сходим, там в одном месте часто мужик сидит и рисует портреты.  Посмотришь, как надо это делать.
          Такеш психанул, молча собрал листы и убрал, и коня тоже. А чтоб не дулся, двинула ему по шее, шутя, нет, ну правда, почему Любку красиво, а из меня уродину кривую сделал.
           –  Такешик, но я же не такая, посмотри, ну попробуй нарисовать красиво.
            – Давай. Вот так садись, да не поправляй ничего.
          -   Ну да, опять растрепанную и в халате? Дай в зеркало хоть глянуть.
            -  Нет, я сам поправлю.
             Подошёл, немного пригладил волосы и вдруг дёрнул халат так, что пуговицы в стороны. Халат то жалко, зачем пуговицы вырывать и я рявкнула на него злая.
         -  Да иди ты, мазила!
          Но на Такеша это не подействовало, он нежненько так поцеловал в одну ключицу, раздвигая халат, потом в другую, оголяя грудь совсем. Что-то там для приличия я ещё бубнила, а потом затихла под его взглядом. А потом выпрямилась. А потом расправилась, и животик мой потянулся к нему.
            Вот такого со мной ещё не было, ведь он ничего не делал, только смотрел, а пузо моё, как я его ни усмиряла, уже танцевало медленный- медленный, я очень надеялась, что незаметный для Такеша, танец. Танец до того приятный, что прервать или нарушить его, это как ...,  как плюнуть в глаза, не меньше.
          –  Почему не рисуешь?
           - Успеется, дай разглядеть.
            Смотри, ой смотри, родненький. Поглаживай взглядом, поглаживай.  Дай мне насладится танцем.
 

              Хануя застала нас в шоковом состоянии. До этого я переживала, как она отнесётся к Такешу, с её то языком брякнет что прямо в лоб, а он может и не понять  «тонкого» юмора. А тут, даже и не удивившись новому жильцу в моей квартире, она вертела в руках перевод и вопила.
            -  Нет, ну почему в жизни везёт дуракам, а?
            Мне было не до неё, мы все по очереди всматривались в сумму перевода и казалось, что цифры двоятся в глазах, да я больше пятидесяти рублей в руках не держала, и уж точно, у моих не было таких денег, я то знаю. Не дом же с потрохами они там продали.
           Такеш занервничал, предположив, что мои родители  выслали нам калым и своих денег ещё добавили.
          -  Стеш, это катастрофа, мои озвереют, если узнают. Нельзя так, калым родителям, за то что дочь растили, надо отослать быстро обратно, пока до моих не дошло.
          –  Калым? Это калым? Ой, и что это я за бабая  не вышла? Хочу калым! И сама бы бабайкой стала. Здорово. А нам бабаям, все по ***м, так?
           –  Ир, прекрати, Такеш он, казах, понятно?
           –  Да хоть Мухтар оглы, бабай он и в Африке бабай, что обидчивый что ли?
               Такеш махнул рукой, улыбаясь.
                -  Да нет, пусть будет бабай, мне не привыкать.
            –  Ещё бы ты возникал, три ноги то лучше, чем одна, прямо марсиане. Стешка, ты что, дура? Что мигаешь, как гирлянда.  О – о, ну слово правды сказать нельзя, ладно, вот ведь ненормальные у вас родители, отправили деньги малышам, а что купить не сказали. Слушай Стеш, я, как-никак мамке твоей обещала приглядывать за тобой. Перевод не трогайте, завтра со своим приду, продумаем. Серёга не зря пол века небо коптит, соображалка у него работает, ой, из мозгов вытекло с вашими деньгами, - держи, Стех, гостинчик с юга. Ладненько, с вас завтра закусь, с нас выкусь. Да, а что это бабки у подъезда скучные? Вы мне их не обижайте, а вдруг там где моя мамка сидит, семечки плюёт мне под ноги. Сейчас я их развлеку малость.
                Дверь хлопнула, я вздохнула, виновато поглядывая на Такеша, - Хануя, она и есть Хануя, по всему видно, что она против такого союза. 
             Такеша она не сильно впечатлила, он стоял на своём, - деньги надо вернуть. Вернуть, так вернуть. Даже не стали голову себе заморачивать, завалились спокойные спать.
              На следующий день, в лоджии, Серёга обрабатывал  Такеша.
            -  Тебе ведь неприятно чувствовать себя квартирантом, а в этой квартире ты им и останешься, поверь,  не ты её заработал, и никто этого не забудет, ни соседи, ни Стешка.  Думай. Вряд ли когда сможете сами собрать такую сумму, а с родителями всегда можно договориться, особенно со Стешкиными, они последние трусы продадут за эту дурёху. Нет, ну если и ты ей под стать, то блин, я умываю руки. Думай, мужик.
              Хануя на кухне, впихивая в сына котлету, теребила меня.
             -  Ты о нём подумай, долго ли он сможет прыгать по лестницам.  На первый этаж вам надо. И соседей я вчера чуть задела, а такого наслушалась, а если рожать будешь? Они же не угомонятся, они и ребёнка заклюют. Нет, Стешка, бери-ка дело в свои руки и действуй. Интересненько получается, явился женишок на всё готовое и ещё указывать будет, что тебе делать с родительскими деньгами. Я бы не потерпела, ой ну не смотри на меня своими коровьими гляделками, обиделась она. Да если бы мы с Сергеем тогда не подсуетились и не уговорили нашу пьянчугу на обмен, то может и мучились бы в однокомнатной. А так  выпили с ней, поговорили, написали расписку, что каждый месяц ей выплачивать будет понемногу, а где бы мы ещё смогли его несчастные девять квадратов на двадцать четыре обменять. Ну ты чего, только узнала, да? Ой, Стешка, бестолковая ты. Что, правда поверила, что она от доброты душевной решила нам свои метры подарить? Да нам её еще лет пять поить, пока не рассчитаемся.  У тебя удача сама второй раз в руки прёт, а ты брыкаешься.
             Все их уговоры сводились к одному, - деньги мы должны взять и обменять нашу однокомнатную на двух или даже трёх комнатную, но на первом этаже.  Они высказались и ушли, а мы сели вздыхать. Нам вроде и в этой комнатке хорошо, ну зачем нам две, а три и в голове не укладывались. Хануя была права в одном, - Такешу тяжело  прыгать по лестницам и соседи не отстанут.  Призрак Александра Семёновича  долго будет нас тревожить. Я даже не могу его вещи трогать, которые в шкафу, и альбомы его и какие-то бумаги.
             Как-то оно всё свалилось на меня, и этот перевод, и регистрация, и на работе приняла двух близняшек, не дай бог одного из них поцеловать, а второго погладить, - нет, надо всё делать синхронно, - кормить, одевать, убаюкивать и этим двум засранцам наплевать, что кроме них ещё пятнадцать не прочь на руки залезть.
           Их папашка, наблюдая, как я с ними управляюсь, сказал.
                -  Гляжу на Вас и думаю, - вот такая мамка и должна быть в идеале, - большая, мягкая, тёплая и мурлыкающая. Так бы на ручки залез и не слазил.
 А сам почему-то в жёны взял наоборот, - худенькую горластую неврастеничку, нестыковочка у мужика в понятиях.


              Обменялись на удивление быстро, не думала я, что столько народу мечтает выбраться с первых этажей. Обходили новое, непривычно пустое жилище, тяжело вздыхая, - вот только что у нас было денег куча и уютная квартирка, а теперь пусто, ни копеечки на пару месяцев вперёд. Эта огромная и пустая «трёшка» неуютно встречала нас эхом, трафаретами бывшей мебели на старых обоях и вездесущими растревоженными тараканами.
            От свадьбы пришлось отказаться,  мамуля горько вздыхала где-то далеко на другом конце провода, - « Я думала, что хоть у тебя будет всё по-человечески». Это она о белом платье, фате и фотографе.
            Ничего, расписались тихо, и никаких особых эмоций это не вызвало, - обычная беготня со справками и документами. Меня почему-то больше волновало отсутствие штор и этот затхлый запах чужого жилья, хоть домой не заходи, тошнит. Потом этим запахом пропитался Такеш, потом вся еда. Такеш на это отреагировал спокойно, только посмотрел, как кот  на пойманную мышь, я даже невольно стала озираться, ища выход из этой мышеловки. Он же, то ли поздравил меня так, то ли закрепил содеянное чисто по-мужски, и всё потекло дальше, - работа, дом, гинеколог, зайцем по трамваям, бутылка кефира на двоих, пожелтевшие газеты вместо штор. И злость на Ирку, чтоб её с этой квартирой, не нужна мне она, и это пузо тоже и Такеш с ними в придачу. И  так распсиховалась, что попала в больницу, под смех врача на то, что меня мутит от мужа.
            Три дня там наслаждалась покоем, на четвертый запросилась домой, на что лечащий врач заявил, - « Будешь лежать минимум две недели. Тошнит от мужа, - это жуткий диагноз, вдруг  заразно?». Угораздило же меня так ляпнуть, не думая.
            

            -  Стеш, твой оловянный солдатик стоит.
Прильнула к окну палаты, - точно, стоит. Оно понятно, если бы уехал, нет его и всё. А тут есть, перед глазами, но ни обняться, ни вдохнуть с высоты третьего этажа. И я, как муха бьюсь в стекло, - рамы насмерть забиты, даже форточки запрещают открывать. Как такое выдержать? А Такеш вот он, и не оловянный он, а как из фанеры макет, - неживой, без запаха, - точно, я потеряла его, запах! Я его не помню. И что я как безмозглая  бьюсь в это окно, я не муха. Быстро по коридору мимо ряда палат, мимо дежурной медсестры, дёрнула дверь отделения, - открыто! Теперь я знаю, почему казённые больничные шлёпки шьют на одну ногу, только краской подписывают буквы,  Л и П., - левый, правый, - чтобы больные не сбегали. Нет, я не муха, я тапки в стороны и по пролётам вниз, - второй, первый, медсестра за мной. Дёрнула боковую дверь и очутилась где-то во дворе. Когда за тобой несётся орава медиков не до ориентации на местности, просто улепётываешь вкруговую.
              Такеш еле устоял, онемело таращился, пока я раздирала его пальто, добираясь до тела, успела вдохнуть несколько раз, даже ткнуться в лицо губами, потом меня от него отодрали.
             - Обувайся быстро!
Тут до меня и дошло, что мне всё это время мешало, - тапки то я сразу бросила, а вот про яблоко забыла, - большое зелёное яблоко, которое как держала в руках, так и понеслась с ним, - ой, дура! Сунула его Такешу и пошла назад, мне даже оглянуться не давали, всё подгоняли- подгоняли, а что торопиться, ни одна корова не бежит в загон по своей воле, тем более пузо отяжелело сразу, когда про него вспомнила.
             И уложили меня под одеяло, и ноги спиртом растёрли, а что тереть то, я ведь не босиком по снегу, я в вязаных тетей Алией носочках, а это потеплее тапок будет.
             Лечащий врач по началу обращался к моему разуму, потом к отсутствию его, потом стал угрожать, что выкинет из отделения без больничного. Мне хотелось спрятаться с головой под одеяло, и я думала, - ну как можно объяснить ему про муху, фанеру и потерянный запах. Невольно пошмыгала носом, вспомнив этот аромат, и расплылась в улыбке, - не тошнит. И эту улыбку тоже не объяснишь разъярённому гинекологу. Пришлось спрятать и её под одеяло.

 Продолжение:http://www.proza.ru/2011/03/19/957
         
 *ВИА  Самоцветы