Лето 2003 года. Симферополь-Алушта.
Работаю в Национальном банке Украины. Участки инкассации разбросаны по всему Крыму, и мы периодически выезжаем их проверить. В этот раз наш путь лежит в Алушту. Повидаться с родителями не получается, так как вопросов много, а времени как всегда - мало. Да и в путь трогаемся с обычной для таких случаев задержкой в час-полтора-два…
Проверив, пожурив, устрашив и обнадежив, собираемся обратно. Кроме водителя нас трое: зам. начальника отдела – максимально коротко стриженный бывший подполковник с крепкими запястьями, в рубашке с галстуком, с папкой под мышкой и в узких очках для зрения в тонкой желтой оправе; Макарыч – наш инженер, страдающий избыточным весом, одышкой и хорошим аппетитом в светлой рубашке поверх огромного пиратско-боцманского живота, и ваш покорный слуга, тоже при галстуке и каких-то бумагах.
Уехать не пообедав – немыслимое дело. Да и по пятьдесят грамм коньячку мы тоже заслужили.
- Тут на рынке место есть, где чебуреки просто класс! – мечтательно говорит Макарыч.
- Это справа там? – демонстрирует осведомленность зам., и мы входим тройкой рысаков «представительского класса» в гудящий круговорот алуштинского рынка в разгар сезона.
В такую жару нормальные люди ходят в плавках. Поэтому покупатели смотрят на нас с интересом, а продавцы с настороженным ожиданием. «Черт его знает, что там у них в папках! Ща конфискуют все, именем закона, и ага!».
Поскольку мы идем хоть и не торопясь, но явно целенаправленно, те, кого мы уже миновали, с интересом вытягивают шеи, пытаясь угадать жертву. «Ага, - смекают они, администрацию рынка миновали, значит что-то локальное и не такое страшное, можно и штрафом отделаться…».
Мы сворачиваем налево, и Макарыч вносит свое тело в чебуречную. Удушливый аромат восточных кушаний ударяет в лицо горячей волной. А мы думали, что в помещении будет прохладнее… Наивные. Рубашки мгновенно отсыревают. Чебуречных дел мастер воровито замирает, глядя на нас и теребя в руках грязный передник, но, заметив, что мы ищем глазами не его, а свободный столик, мгновенно расплывается в широкой как чебурек южной улыбке и устремляется к нам.
- Кушать будем, - скорее констатирует, чем интересуется он, - шашлык хороший, плов, чебуреки, манты…
Положенная на услужливо протертый, но все равно липкий, стол папка, на мгновенье лишает хозяина «рассадника гастритов» уверенности в благополучном завершении нашего визита, но зам. уже смекает:
- Коньяк хороший есть?
- Конечно. «Коктебель» есть, «Белый аист» есть…
Заслуженный чебурековед рынка и окрестностей вновь чувствует себя в своей тарелке, ну или в пиале. Мы делаем вид, что верим в «Коктебель», который наверняка наливается из той же бутылки, из которой наливается «Десна», «Борисфен» и «Хеннеси» (при наличии желания и денег, и при полном отсутствии мозгов).
- Три по сто «Коктебеля», - говорит зам., и на всякий случай пристально смотрит на хозяина заведения поверх очков, - и три порции чебуреков.
Чебуреки отчаянно горячие. Они пузырятся и продолжают кипеть где-то внутри. Они выглядят почти янтарными и чертовки аппетитными. Тем не менее, жир, который стекает с них, собирается в тарелке в коричневую лужу. Зачем спрашивать «У вас чебуреки свежие?». Конечно свежие. А какие еще!? Надо интересоваться «У вас масло свежее?». Вот это интереснее.
Огромный вентилятор, наверняка из реквизита какой-нибудь разорившейся киностудии, вяло вращает бархатными, от налипшей на жир пыли, лопастями, бросив всякие попытки улететь отсюда на свободу. Одомашненные, никого не боящиеся, мухи медленно поднимаются к потолку, и, поймав струю воздуха от лопасти, смело пикируют в тарелки.
С первого же укуса обжегши язык, качество коньяка оцениваешь по растекающемуся в желудке теплу. Тепло? Хороший коньяк! Вкуса-то все равно не чувствуешь! Прокусив тесто и заглянув в пробоину внутрь чебурека, обнаруживаю затаившийся в противоположном углу, крепко слепленный комочек начинки. Из чебурека выливается горячий бульон. Берегу брюки. Горячо. Вкусно. Коричневая лужа в тарелке растет в размерах и мутнеет. Накатывает сытость.
Хозяин несколько раз интересуется, не хотим ли мы еще чего. Не хотим. Макарыч берет еще одну порцию, но финишируем мы одновременно. Вытираем руки салфетками. Поняв бесперспективность занятия, моем их над видавшей виды раковиной, намыливая куском мыла, очень похожем по цвету и плотности на начинку чебурека.
Хозяин нет-нет, да посматривает на наши папки.
С рынка уходим под вздох облегчения продавцов. Не любят здесь официальные делегации…
Уж не знаю за кого нас приняли. Может за налоговую, может за службу безопасности…
Вот только пронесло нас как простых смертных. Чебурекам-то, знаете ли, все равно.