Боливийцы взрослых детей напоминали,
Обычо красиво пели и играли
На экзотических инструментах,
Названия не вспомню, наверно.
По Европе группой разъезжая,
Как уличные музыканты средства получая,
Конечно, не все, но многие,
Как Бременские музыканты всегда в дороге.
Потом познакомилась и с другими,
Более взрослыми и даже пожилыми,
Как военный атташе Боливии,
Тоже все открытые и простые.
Разыгрыши любили,
Меня уговорили,
Когда случайно фотографию порезала
Отправить мою часть интересную
Какому-то человеку в посольстве
С текстом "пошто меня бросил, бессовестный",
Письмо жена его получила случайно
И он на друзей обиделся необычайно.
Изобретатели порой,
Как в ростовской семье одной,
Запомнила, стиральную машинку применяли
Для отжима на вино винограда.
Первый раз Хризалит познакомилась с боливийцами на встрече первого студенческого Нового года через подругу, муж которой был боливиец, правда, эмигрировавший в Швецию. Было много людей, все танцевали, муж подруги и его друзья-боливийцы играли на национальных инструментах, самый сложный из которых был чем-то похож на орган, конечно очень маленький, духовой инструмент. Солист пел невероятно хорошо, Хризалит прямо влюбилась в его голос, они познакомились и не расставались, разговаривая обо всём на свете, он показывал фотографии путешествия в Японию и другие страны, на поездки они зарабатывали концертами. Через несколько дней подруга передала его приглашение на концерт, который они давали в здании, называвшимся как-то вроде «Дом дружбы народов» в индийском стиле рядом с Арбатом. Было очень много людей, к удивлению Хризалит новогодний знакомый почти не появлялся рядом и был как будто чем-то на неё обижен. Позднее подруга сказала, что он так себя вёл оттого, что она сделала ему внушение, что, начиная какие бы то ни было отношения с Хризалит, он обязан иметь серьёзные намерения создать семью. Хризалит стало как-то неловко из-за этого, и больше она новогоднего знакомого не встречала.
Бывая в гостях у подруги, Хризалит удивлялась их традиционным блюдам и любовью к красному перцу. Как-то раз подруга налила ей суп, угощая в гостях, Хризалит, не понимая, почему её муж выжидательно смотрит на неё, чуть не умерла от чрезмерности ощущений, когда попробовала суп, - невероятно жгучий. В комнате у семейной подруги было огромное количество разных боливийских специй, даже сушёные каким-то образом картофелины в банках.
После второго курса, съездив в «зоналку» (зональную практику почвоведов МГУ), оставалось немного времени до учёбы и Хризалит хотела поработать один месяц. До зоналки, досрочно сдав сессию, она уже работала секретарём-референтом месяц-полтора на Российской продовольственной бирже. Зайдя как-то в ГЗ МГУ Хризалит увидела большое объявление кадрового агентства, предлагавшего помощь в поиске работы секретаря. Позвонив в это агентство, Хризалит узнала, что сначала нужно сфотографироваться именно у них, попросила назначить для этого дату и время, ей сказали взять с собой купальник. Всё ещё не удивившись, Хризалит приехала в назначенное время в агентство. Фотограф удивил её ещё больше, спросив не желает ли она сфотографироваться без даже купальника, конечно, она не желала, вышла от фотографа, стала заполнять анкету всё ещё в некоторой растерянности. В это время вошли какие-то два иностранца и она сразу подумала, что они боливийцы. Тот что был посолиднее, хотя и забавный какой-то, попросив разрешения позвонить у секретаря фотографа, делал кучу звонков каким-то знакомым явно по работе. Потом спросил что-то про Хризалит у своего друга по-испански, Хризалит ответила ему сама тоже по-испански. Как Хризалит и подумала с первого взгляда, они оказались боливийцами. Они познакомились и решили погулять вместе, друг боливийца тоже познакомился с другой девушкой, тоже заполнявшей анкету. У боливийца было неожиданное имя Цезарь, девушка, познакомившаяся с другим боливийцем, оказавшимся аккредитованным журналистом, сказала, что её называли в школьные годы Клеопатрой. Все вместе они пошли в Пресс-центр в ресторан, отметить знакомство.
Новый знакомый – боливиец – оказался экономистом. Он окончил экономический факультет Университета Дружбы Народов, а затем и аспирантуру там же. Как-то они вместе съездили за какими-то справками в Университет Дружбы Народов, где она никогда до этого не была. Архитектура здания, в которой всё было лаконично и полно ощущения свободы, летняя пустынность площади перед зданием и небольшой фонтан оставляли впечатление какого-то здания будущего, когда все народы объединяться. Был жаркий день и Хризалит хотела вымыть руки в фонтане, но боливиец сказал, что как-то в студенческие годы намочил ногу в фонтане и после этого у него было какое-то кожное заболевание от воды фонтана, в котором мыли ноги студенты-африканцы.
Боливиец в прошлом был женат на москвичке, у них было двое детей, младшей девочке всего пять лет, но почему-то они развелись, жена и дети жили с бабушкой и дедушкой в Москве.
После аспирантуры он возглавлял боливийский институт экономики. У него было много близких друзей, работавших в посольстве Боливии в Москве. Самый близкий друг – секретарь посольства довольно часто приезжал в гости к Хризалит вместе с боливийцем, хоть он и ругался порой, что боливиец берёт его вместо паспорта, чтобы не останавливали на вахте в ДАСе.
В Россию боливиец приехал с устремлением создать банк. В это время для создания банка был необходим небольшой уставной капитал – около 15-20000 долларов США. Боливиец хотел использовать для создания банка небольшую сумму, полученную как гонорар за изданную книгу по экономике. Он называл себя доктором наук, поскольку в переводах с русского языка и обратно «кандидат» переводился как «доктор наук». Он был необычайно талантливым рассказчиком, прирождённым лектором. Когда он начинал рассказывать Хризалит что-то по экономике, то увлечённо начинал рисовать на бумаге графики, диаграммы, таблицы, было очень интересно его слушать.
Боливиец часто брал Хризалит с собой на бизнес-переговоры, бизнес-ланчи, представляя её как свою переводчицу. Так они посетили банкира одного довольно крупного в то время московского банка, ланч с венесуэльским банкиром и его партнёром и др.
Боливиец почти сразу стал настаивать встретиться с руководителем того самого кадрового агентства, где они познакомились, и забрать анкету, фотографии и негатив фотографий оттуда, объясняя это тем, что это агентство – легальное сутенёрство, нельзя так это оставить. Они и первый раз туда приехали больше по инициативе боливийца-журналиста, который собирался писать статью о сутенёрстве в России. В какой-то день они сходили вместе на встречу с руководителем агентства и между делом договорились, что они вернут всё, даже негативы, действительно вернули, никаких беспокойств из-за этого не было.
Всё в том же кадровом агентстве, в котором они познакомились и забрали фотографии в тот день сделали две фотографии довольно профессионального качества. Как-то Хризалит была дома, рассматривая фотографии была недовольна чем-то и обрезала фотографию по пояс. Тут как раз пришёл боливиец, спросил кому она собирается дарить отрезанную нижнюю часть и предложил разыграть его друга, второго человека в посольстве Боливии, отправив ему нижнюю часть фотографии и письмо как будто от брошенной им девушке, они посмеялись, отправили, забыли об этом. Спустя некоторое время боливиец и расстраиваясь, и смеясь рассказал, что друг сразу понял, что это его рук дело и очень обиделся, потому что его жена чуть не подала на развод, случайно получив вместо него и прочитав это письмо.
Ещё один друг из посольства был генерал, военный атташе Боливии в России. В Боливии у него осталась большая семья, человек пять детей, а в Москве он жил в посольском здании в огромной квартире, где было две половины – женская и мужская – вместе с его гражданской женой – молодой женщиной. Готовила и убирала помощница по хозяйству, молодая жена была освобождена от каких бы то ни было забот, но всё равно была в какой-то внутренней обиде на генерала из-за того, что будущее их отношений было неопределённым. Как-то раз генерал пригласил Хризалит и боливийца на свой день рождения, когда они вышли из поезда метро, видели его грустно сидящим на скамейке в метро, он сказал, что был тяжёлый разговор с молодой женой. На дне рождении были только они и родственники молодой жены откуда-то из Подмосковья, очень неотёсанные как будто, хищнически посматривая, что бы урвать у генерала. Было очень его жаль. С молодо женой он познакомился в метро, случайно и очень её любил.
Как-то Хризалит сопровождала боливийца на встречу с правой рукой Горбачёва в Фонде Горбачёва, которого боливиец знал ещё по советскому прошлому, представляя Боливию на каких-то парт мероприятиях. Он удивил Хризалит сочетанием какого-то блеска и в тоже время как будто бедности в некоторых деталях костюма. Спросив, знает ли Хризалит испанский и получив ответ, что она не знает, они начали разговаривать по-испански, Хризалит и в самом деле старалась не прислушиваться, о чём они говорят.
В Москве, несмотря на постоянные деловые переговоры, у боливийца дела никак не продвигались. Потенциальные партнёры по бизнесу были самых разнообразных мастей, один, с которым они как-то встречались в расфуфыренном ресторане, был даже похож на криминального авторитета, без всякого смущения рассказывая, что может продать что душе угодно, включая даже золото и алмазы. Хризалит, конечно, помалкивала, но внутренне была сильно удивлена, потому что ещё с советских времён всё что касалось алмазов контролировалось государством, считалось, что криминальный мир к ним доступа не имеет. В это же время боливиец был обеспокоен тем, что в Москве очень часто стали убивать банкиров. Всё меньше было его желание заниматься бизнесом в Москве, он стал часто уезжать то в Питер, то в Ростов-на-Дону, то во Францию.
Когда боливиец приходил к Хризалит в гости с другом они просили пригласить для поддержания компании какую-нибудь подругу. Так они перезнакомились со многими подругами Хризалит. Однажды к Хризалит приехали родители, точнее не к ней, а в пансионат «Подмосковье», славившегося советской элитарностью. Хризалит, когда ездила к ним, оставалась там с ночёвкой. Однажды неожиданно вернувшись в ДАС, Хризалит узнала что боливиец только заходил и пошёл к одной из её знакомых. Она со всей душевной простотой пошла к этой знакомой, которая, открыв дверь, сказала, что знать не знает, в это же время Хризалит услышала как боливиец ей что-то кричит из её комнаты. Хризалит обиделась, стала спрашивать, что у них за отношения. Он стал рассказывать, что она беременна от какого-то студента, тот жениться не хочет, ей нужны деньги на роды и воспитание ребёнка и он дал ей 200 долларов и обещал платить каждый месяц за осуществление «наблюдения» за Хризалит, кто к ней приходит в гости, поскольку боливиец сам собирался жить и работать в Ростове-на-Дону. Было ужасно слышать такое, Хризалит возмутилась и подумала, стоит ли вообще тогда продолжать отношения. В тоже время её знакомый, новый русский, уезжал куда-то и попросил зачем-то пожить у него, присматривая за квартирой. Она оставила телефон квартиры на всякий случай соседкам по комнате и жила на квартире. Неожиданно на квартиру позвонил боливиец, хотя она и просила не давать ему номер телефона, стал обвинять её в «измене» и требовать назвать адрес. Они встретились и помирились и боливиец забыл предупредить друга – секретаря посольства, что всё в порядке (когда он звонил и договаривался о встрече у него в голове были какие-то представления о российской мафии, с которой якобы связалась Хризалит и он дал на всякий случай номер телефона квартиры другу – секретарю посольства). Друг – секретарь посольства на следующий день стал его разыскивать, звоня и требуя сказать, где его друг, что они с ним сделали. В этой же квартире днём, когда Хризалит была а занятиях в универе, были сотрудники нового русского, офиса в это время у них по каким-то причинам не было, и они занимались делами в квартире. Хризалит пришлось со всеми объясняться и перед всеми оправдываться.
Последние бизнес-встречи, бизнес-ланчи в Москве у боливийца были с латиноамериканцем, эмигрировавшим во Францию, он жил в шикарном и большом номера престижной гостиницы, одна из форм пускания пыли в глаза, но всё равно впечатление производило.
После этого боливиец переехал в Ростов-на-Дону, где ему удалось найти интересные бизнес-предложения. Они договрились, что Хризалит будет приезжать к нему в гости. Первый раз они летели самолётом с другом боливийца – секретарём посольства. Интересно было пройти без досмотра в самолёт как сопровождающей VIP¬ лицо. В Ростове-на-Дону их встречала целая делегация. Секретарь посольства остановился в гостинице, а Хризалит – на квартире у боливийца. Квартира, которую он занимал была похожа на только что оставленную хозяином - на стенах висели несметное количество значков, приколотых на спортивные вымпелы, какие-то плакаты на стенах. В первый же день Хризалит решила убраться. Палас в комнате был накрыт каким-то целлофаном как в музее. Она решила, что просто ни у кого руки не доходят его убрать, и убрала. Уже обувшись чтобы идти на работу к боливийцу, она прошла куда-то в комнату, в это время кто-то открыл своим ключом дверь, и Хризалит увидела хозяина квартиры. В то время ещё не было сложившихся правил и договоров по аренде жилья, хозяин квартиры считал себя в праве заходить в любое время и начал отчитывать Хризалит, что она нарушает сложившиеся правила, например, убирая целлофан с Палласа и т.д. Хризалит слегка обиделась и не очень хотелось часто встречать его в квартире. Однако вскоре она признала, что в контроле со стороны хозяина есть и свои плюсы, когда однажды из-за сломавшегося замка не могла попасть в квартиру, хозяин быстро приехал и ему пришлось с балкона соседей по доске перебираться на свой балкон, чтобы открыть дверь изнутри. Хризалит очень за него переживала, был то ли третий, то ли четвёртый этаж, достаточно высоко. В эту же поездку Хризалит ещё раз столкнулась с дверно-замочными проблемами. Они только зашли в кафе в здании, где был бизнес-центр, где работал боливиец (бывшее административное здание) на бизнес-ланч, пока все рассаживались за столом Хризалит зашла в туалет, закрыла дверь и не могла открыть. Она просидела там так весь вечер, не менее часа—полтора, чувствуя себя полной идиоткой, за всё время никто не заходил. Когда она уже подумала, что проведёт там всю ночь пока персонал не придёт на работу, как услышала голос боливийца, её зовущий из коридора. Она стала кричать, чтобы открыли дверь снаружи, но боливиец понял наоборот, что она просит не беспокоить и опять куда-то пропал. Всё же как-то кто-то открыл ей дверь, ночевать не пришлось, к счастью.
В первый приезд в Ростов-на-Дону Хризалит хотела сделать две вещи – найти подругу-почвоведа, знакомую ещё по Томску и договориться о прохождении летней практики в ростовском Институте почвоведения. И то, и другое удалось, к счастью сделать. Научный руководитель была только довольна, что она сама нашла себе место прохождения летней практики, что облегчало ей жизнь и снимало головную боль куда пристроить свою студентку.
Когда Хризалит собиралась второй раз приехать в Ростов-на-Дону к боливийцу, он предложил ей привезти в Ростов-на-Дону его пятилетнюю дочь. Хризалит, не имея опыта ухода за детьми, всячески отнекивалась и всё же не стала этого делать. Времени свободного у неё в Ростове было предостаточно, но как-то пугало чувство ответственности за ребёнка и необходимость встречаться с бывшей женой боливийца, про которую ничего не знала. Кроме этого, боливиец давал ей деньги на самолёт до Ростова-на-Дону, а она, как-то не рассчитав с финансами, на что-то деньги потратила и ехать пришлось поездом. Поезд приходил часов в шесть утра и Хризалит попросила её не встречать. Ей пришлось забрать из ДАСа все летние вещи, то что не сдала в камеру хранения, потому что грозились поселить в комнату абитуру, она ехала в Ростов-на-Дону с большим чемоданом и большой сумкой а колёсиках. Сойдя с поезда, Хризалит подошла к первому попавшемуся частнику, стоявшему на вокзале, погрузилась и они поехали. Водитель всю дорогу немного навязчиво допытывался, первый ли раз она в Ростове-на-Дону, а, когда рассчитавшись, Хризалит вышла из машины и подошла к багажнику за чемоданом и сумкой, быстро газанул и уехал. Она даже немного пробежала за машиной, крича чтобы он остановился, но увы. Только успела запомнить номер машины. Когда боливиец открыл ей дверь, она от расстройства чуть не плакала. Сначала они пошли в милицию. Потом на работе этим вопросом пообещала заняться служба безопасности компании, где работал боливиец, которые в то время решали все реальные вопросы, в то время как милиция только руками разводила. Довольно быстро они нашли адрес владельца машины, но съездив по адресу узнали, что машина продана. Хризалит, не посвящая в это охрану компании, сама съездила на вокзал, расспрашивала, кто знает частника, рассудив, что вокзал - это его постоянное место таксовки. Её правда пожурили за самодеятельность. В это время французские партнёры привезли образцы женской одежды для показа мод, показ уже прошёл, Хризалит, которой даже не во что было переодеться, предложили взять что подойдёт из коллекции. Это подняло настроение. Приехала в Ростов-на-Дону она в субботу утром, и уже в понедельник, придя в Институт почвоведения и рассказывая о потерянных документах - направлении на практику, была приятно удивлена, новостью что таксист, найдя в сумке её направление на летнюю практику, уже приезжал в Институт сам, рассказывая, что ни в чём не виноват, оправдываясь и осторожно расспрашивая как нашли бывших владельцев машины.
Третий приезд в Ростов-на-Дону был уже спокойней. Практика не занимала много времени. Подруга нашлась и Хризалит иногда к ней ездила в гости, она вышла замуж за парня из Северска, с которым познакомилась, придя в гости к Хризалит во время студенчества в Томске. Они ходили к ней на дачу. Кроме того, подруга и муж купили большой участок под Ростовом-на-Дону, и даже их официальное место прописки значилось просто «хутор такой-то», без номера дома, потому что они были единоличные владельцы.
Боливиец говорил, что Хризалит приносит ему удачу в бизнесе, даже её профиль похож на какой-то чей-то профиль на монете. Хризалит думала, что это просто тонкая лесть. Когда спустя год проживания боливийца в Ростове-на-Дону она позвонила ему и попросила расстаться, он неожиданно для неё сильно расстроился, когда она позже, чтобы смягчить его обиду ещё раз ему позвонила, ей сказали, что, напротив, хотели бы сами знать, куда он исчез и думали, что она это знает. То же самое сказал и друг боливийца - секретарь посольства, даже приехав к ней в гости, сочтя, что она просто не хочет рассказывать по телефону. Всё это было печально, но жизнь есть жизнь, - «что-то теряем, что-то находим».