Куртизанка Антуанетта.
В советское время, как вы знаете, секса не было. Не было и проституции.
Нет, конечно же, она была, и даже на периферии, но очень глубоко пряталась и сильно маскировалась, что позволяло милиции уверенно рапортовать вышестоящему начальству, мол, нет у нас этого антисоциального явления.
Одна из дамочек не слишком тяжёлого поведения проживала в первом подъезде нашего дома. В просторечье её звали Тонька. И долгое время никто не догадывался о её истинной трудовой деятельности.
Она всегда ходила модно одетой, возможно, не слишком ярко и вызывающе, но наштукатуренной макияжем, и называла себя на французский манер – Антуанеттой.
В девичестве Тонька была, как и многие советские девушки, обычной школьницей, с приятным лицом и хорошей фигурой. После десятилетки поступила в авиационный техникум и рано выскочила замуж.
Муж был несколько старше и опытней её. Помогши соорудить дочку, он успешно и быстро сел за растрату государственных средств в довольно крупных размерах. Срок тянул на севере родной области и через пару лет случайно (а может быть и нет) попал под завал заготовленного зэками кругляка. В тюремной больничке он не выжил.
Привыкшая жить с мужем немного не по средствам, Тонька первое время тяжело входила в скромную действительность матери-одиночки. Погибший в колонии муж, девяносто рублей, получаемые в жилконторе, где она работала делопроизводителем, маленькая дочь и мать с мизерной пенсией очень быстро заставили задуматься о смысле жизни. Решающую роль в перемене вектора её существования вероятнее всего сыграл случайно услышанный анекдот про десять рублей и гостиницу и три рубля и канаву.
Другую важную роль сыграла товарка по работе, одинокая дамочка за тридцать, уже основательно освоившая древнейшую женскую профессию.
Устроив Тоньке несколько встреч с приятелями своих постоянных клиентов, она помогла молодой женщине плавно войти в новый вид бизнеса. А через пару лет наша Кировская Антуанетта научилась вполне самостоятельно рассекать житейские волны в море платной любви.
Надо сказать, в быту Тонька вела себя скромно, дочку воспитывала в строгости, и, когда поздно вечером или ночью возвращалась домой, такси отпускала вдалеке от дома.
Дочка подрастала, бабка, Тонина мать, старела, да и сама она не молодела. Значительно богаче она вряд ли стала, но и не бедствовала.
В жизни всё тайное когда-то становится явным. Однажды ей пришлось встретиться в близлежащем гастрономе с одним из своих клиентов. Она, конечно же, не обрадовалась встрече и попыталась его не узнать, что, в свою очередь, очень не понравилось полупьяному мужчине. Он, в отместку, поведал обо всех тонкостях выполняемого Тонькой секса собравшимся благодарным слушателям.
Сами знаете, дурные вести у нас распространяются быстрее скорости света. И когда Тонька появилась во дворе по пути из магазина, на её приветствие отдыхавшие на скамейках бабки демонстративно отвернулись и приняли позу оскорблённой невинности.
Хуже всего пришлось дочке. Известие о не слишком достойном поведении мамы дошло и до школы. Девочку начали травить в буквальном смысле, а некоторые недоразвитые юноши конкретно спрашивали, когда она сама двинется по проложенному уже пути.
Дочка с грехом пополам закончила восемь классов и отдала документы в торговый техникум на другом конце города, получила там общежитие и почти перестала появляться во дворе.
После случая в магазине к Тоньке неоднократно наведывался участковый, надеясь прямо на месте застукать гнездо разврата. Однако, придраться так и не смог. Официально она работала, а клиентов на дому не принимала.
В окончании этой истории нет ничего необычного.
Дочка её достаточно быстро шагнула в путаны и на волнах нарождающейся сексуальной революции сделала, скажем так, успешную карьеру. В настоящее время она владеет в одном из соседних городов сетью массажных салонов, рассекает на престижной тачиле и плюёт в лица и хамов, и поборников нравственности.
Тонька живёт всё в той же квартире. Она и сама уже превратилась в бабку. Бывает, сидит на лавочке, вспоминает бурные дни молодости, осуждающе перемывает косточки молодняшкам и восклицает в душе: «О времена, о нравы»!