"Доцент".
В восьмом классе посреди учебного года порог нашего кабинета переступила новенькая девочка, по слухам дочь директора КАМАЗа. Девочкой её можно было назвать с большим натягом. Мощная фигура, гренадёрский рост, развитые формы, и выражение лица выдавали большой жизненный опыт за плечами. «Девочка» тянула, по меньшей мере, года на двадцать два. Новенькая была облачена в макси- юбку, размером с плащ-палатку, в которой могли бы свободно завернуться трое наших одноклассниц. Могучая грудь украшала её неправдоподобно массивную фигуру. Ножка у неё была не меньше сорокового размера. Новенькая не признавала школьной формы. Почему спросите вы? Школьной формы такого размера не существовала.
Внешность Светы М, так представили новенькую, имела самую заурядную, если не считать круглых, косоватых глаз, весело смотрящих в разные стороны, неунывающую физиономию и огромный нос сливой. Первым вопросом у наших сексуально озабоченных мальчиков был, какого номера бюстгальтер носит новенькая.
Новенькую посадили прямо перед Силантьевым. Бедняга чуть не сбился со счёта, пересчитывая пуговички на бюстгальтере, выстроенных в два ровных ряда, как часовые почётного караула на Красной площади. СИлантьев, не медля, отправил новенькой записку, ожидая встретить смущение, конфуз:" Какого размера лифчик ты носишь?"
- Девятый! – было ему кратким, но исчерпывающим ответом.
Силантьев от неожиданности онемел, смутился, что случилось с ним за эти годы впервые.
Новенькая оказалась очень непосредственной особой. С первой же минуты, как только удалился директор, и началась перемена, она тяжёлым недетским шагом протопала к доске, взяла указку и, точно повторяя все ужимки, «пробасила» голосом математика Табрика Саматовича:
- А теперь рассмотрим свойства медианы в прямоугольном треугольнике.
Класс, поперхнувшись от смелости и наглости новенькой, на мгновение замер, не веря в реальность происходящего, но через пару минут дружно покатился со смеху.
– Ещё! Ещё! – вопила благодарная публика, мгновенно подпав под чары необычного пародиста.....
Зазвенел звонок. Возвратившийся в кабинет математик не мог понять, почему весь класс заливается от смеха.
В первый же вечер после отбоя, когда по обыкновению начинался час ночных сказительниц, и когда по очереди рассказывались в темноте все необычные истории, новые книги, и вся публика жаждала получить новую пищу для души, новенькая выступила с сольным номером. Нарушив привычный уклад, очередность, она сыпала как из рога изобилия потешные истории из своей богатой событиями жизни, приправляя их по ходу анекдотами. Все хохотали, так что дрожали стены, а с первого этажа прискакала ночная сторожиха.
На следующий день Света уже ходила окружённая поклонниками её необыкновенного таланта. Вскоре новенькая приобрела горячих фанатов и поклонников в классе и даже за его пределами. В неё влюбился самый красивый мальчишка из седьмого «Б», которым она вертела, как хотела.
Света оказалась мастером словесного жанра: достоверно изображала зверей и птиц, пародировала учителей, артистов, но лучше всех у неё получался «Доцент», из кинокомедии «Джентльменов удачи». Она заученным движением спутывала брови, угрожающе прищуривала круглый косоватый глаз, вставала в позу, по -леоновски, расставляла ноги и хрипела:
- Редиска!
- Пасть порву!
- Моргала выколю!
В ответ благодарная публика дружно хохотала, прося ещё и ещё раз повторить номер. Артистка не жеманилась, повторяла ещё. Так она и получила свою кличку Доцент. Любой анекдот она исполняла на ура мастерски, кривя рожи, меняя тембр, тональность голоса. Она могла говорить как Винни-пух, а могла и как кот Леопольд. Она вошла наш будто бы спаянный коллектив, как нож в масло и раздробила его на мелкие осколки.
У Доцента была своя штаб- квартира в городе, где собирались её фанаты, курили, выпивали. Класс медленно и верно стал катиться вниз. Мои бывшие подруги Марина с Галей тоже смотрели ей в рот. Закончилось всё исключением Доцента из школы. Вслед за ней ушли Галя, Марина, Бармин и другие.