Затмение солнца до сегодняшнего дня, хоть и изучено со всех сторон, но также непонятно, волшебно и жутковато как и сотни веков назад. Представители животной и растительной части населения голубой планеты знают, точно временя его наступления без оптики и расчетов. Собственной шкурой чувствуют они грядущие перемены, но смотреть на них не очень то жаждут.
При современном развитии науки и техники и необыкновенной редкости предсказать затмение в состоянии даже самый ленивый астроном, а посмотреть на него жаждут все движимые и недвижимые представители человеческой части населения Земного шарика, географически приближенные к осчастливленной зоне. К ним добровольно присоединяются научные и околонаучные работники всех рангов и мастей. Вооружившись приборами, приборчиками или просто закопченными стеклами, наблюдатели заранее выбирают места в «зрительном зале». Обставляют их с комфортом, будто не три минуты солнце будет вне видимости человеческого глаза, а, как минимум, тридцать три года.
* * *
Предсказанное солнечное затмение в городке областного подчинения Лисейске, обещало состояться строго в назначенное время, и поэтому места в беззвездочной местной гостинице были заняты и забронированы задолго до знаменательного события. Шустрые старушки умудрились сдать в аренду не только лишние комнаты в своих жилищах, но и пустующие сараи, курятники по цене столичных президентских номеров.
Около месяца город жил предвкушением близости великого события. Ожидалось, что одна маленькая, но очень смелая планетка, от зависти называемая «спутник», посмеет закрыть своим телом лик могучего, грозного светила. Публике же хотелось посмотреть, что из этого выйдет.
В назначенный день, любопытствуя и страшась, народ выходил на улицы. Любители и профессионалы, еще вчера установившие свои телескопы, вертелись около них, перепроверяя приборы и вновь их настраивая. Перегревшиеся на солнце теле и кино камеры сонно дремали на штативах.
Правда, были создания абсолютно равнодушные к подобным природным капризам - горы окружающие городок. Возможно они вздрогнули бы, поморщились, а может даже зашатались, почувствовав могучий пульс земли, но землетрясения в Лисейске не предполагались в ближайшие тысячелетия. Потому высочайшая и крутейшая (по меркам Лисейска) гора «Сим-Сим» просто нежилась под лучами весеннего солнца. Редкие деревца, окруженные цветущей жимолостью и волчьей ягодой, со снисхождением смотрели вниз, в долину, на суету громадного (теперь уже по их меркам) города.
Тропинки и дорожки, протоптанные двуногими и четвероногими за тысячелетия существования горы, опоясывали склон вдоль и поперёк, но все вели к либо к единственному горному ручью, либо к старой пожарной колокольне.
Безобидный, весело шелестящий ручеёк, весной становился необыкновенно широк, полноводен и грозен. Перейти его в это время года решались не многие, разве что местные экстремалы.
Пожарную колокольню построили в те далекие года, когда и городка то, как такового, еще не было, а маленький поселок, не имел собственной пожарной команды. Строили ее высоко на склоне горы, чтобы все дома были, как на ладони. Со временем изменился поселок, средства защиты, люди, и колокольня стала не нужна.
Городская управа давно решила снести колокольню, чтобы она не портила пейзажа «архитектурными» излишествами. Но простая стенобитная машина привести приговор в исполнение не смогла, а тратиться на взрывчатку начальству не хотелось. Поговаривали, что взрывники и не обещали положительных результатов, ведь в прошлые времена строили на века, а не на совесть. Так или иначе, но колокольня пережила все словесные баталии и благополучно возвышалась над суетой и нововведениями, радуя молодежь и ребятишек возможностью созерцать город во всей его красе с высоты птичьего полета.
Дорожка, ведущая к местной знаменитости, круто брала от подножья, слегка изгибаясь то вправо, то влево. От множества пяток и каблуков на дорожке образовались ступеньки. И теперь для того чтобы пройти по ней, надо было делать то маленькие шаги, то большие, огибая небольшие выступы скалы.
- Сколько хожу здесь, - говорила востроглазая молодая особа, перешагивая очередную гигантскую ступеньку и отдувая со лба прилипшую челку, - столько и не понимаю, почему они такие разные? Две бо-о-ольших…, одна совсем крохотная, три маленьких… Почему бы не протоптать лестничку с равными ступеньками… Сереж, почему?
Сережа молча шел впереди, он сегодня работал тягачом: держа за руку подружку, помогал ей подняться в гору. Не до разговоров было парню. Он уже скинул взмокшую рубашку, и та весело развевалась на свободной девичьей руке. Весенний ветерок легко надувал рукава, то поднимая их, то опуская.
- Сереж, - не унималась девушка, - как ты думаешь, кто их протоптал?
Парень остановился, чтобы передохнуть, легко подтянул к себе подружку и, переставив на ступеньку выше, чмокнул в маленький вздернутый носик.
- Ступеньки топтали по ночам горные духи. – смеясь, сказал он. - Кто из них, какую захотел, такую и сделал. Ночью же не видно, что строит сосед, а Госпланов в те века не было.
До колокольни было уже рукой подать. Тропинка стала по-положе, ступеньки перешли в уступчики. Сергей переводя дух, оглянулся… У подножья горы, вытягиваясь вдоль реки, лежал городок: маленькое, уютное пристанище людей. Главная улица изгибалясь змеёй, лавировала между горами и Самушкой - основной водной артерией Лисейска. Поперечные улочки разбегались от центра к переферии, словно лапки у сороконожки. Правильные, четкие контуры улиц, так любимые архитекторами, в Лисейске отсутствовали. Каждая улица росла в ту сторону, которая позволяла бы наиболее рационально использовать доставшееся человеку пространство, зажатое между двух гор, и очерченное обрывистым берегом реки.
Улицы, скверы и парки городка покрылись нежным заленоватым облаком весенней листвы. Буйствовала сирень. Глаза, уставшие от зимней бело-черной палитры, жадно впитывали в себя краски расцветающей земли.
- Какой у нас город красивый, - выдохнул Сергей. – Даша, смотри…
Девушка головой прильнула к его плечу.
- Очень красивый. Так бы вот накрыла его зонтиком, чтобы все бури и ураганы мимо пролетали.
Потом встрепенулась:
- Давай поторопимся, а то опоздаем.
И влюбленная парочка поспешила подняться на смотровую площадку пожарки. Возможно, им хотелось посмотреть на диковинное природное явление, приподнявшись над суетной землей, возможно, они просто стремились остаться одни.
И уже очень скоро бинокль одиноко покоился на каменном ограждении, в его выпученных глазах попеременно отражались то роскошные каштановые локоны молодой девушки, то коротко стриженый затылок парня. Молодые люди целовались, им было не до чудес природы…
* * *
К полудню улицы заполнились народом, и город стал похож на большой развороченный муравейник. Взрослые шумно приветствовали знакомых и соседей, с которыми им сегодня довелось увидеться не спехом и не на бегу. Гомонили ребятишки, взобравшиеся на крыши домов и сарайчиков.
Вот на небольшой площади около заводского Сада культуры показался мужчина средних лет с малышкой. Девочка бежала впереди отца, её беленькие коски с большими розовыми бантами озорно подпрыгивали, легко касаясь худеньких плеч. Отец беспокойно следил за траекторией движения дочери. Его сильные руки были готовы в любую секунду подхватить дитя. Вот он увидел знакомого, окликнул:
- Степан! Сколько лет, сколько зим… - тормошил он своего знакомого. - Где ты пропал? Зашел бы когда.
- Дела заели, - смущенно оправдывался Степан.
- Как же они тебя заели, если ты целый, - прозвенел снизу тоненький голосок.
- Никак Светланка с тобой, - расцвел Степан, - да, где же она.
Он шутливо поискал Светланку вокруг, заглянул даже под свою сумку.
- Папа, где же дочка то? – смеясь, спрашивал Степан.
- Нету дочки, – прозвенел голосок, - дома осталась.
- Кто же разговаривает тогда, - спросил Степан и заглянул за спину приятеля.
Светланка, прижавшись к папиной ноге, крепко зажмурила глаза и считала, что дядя ее увидеть не сможет. Долго стоять зажмурившись было скучно, и потому реснички дрогнули, приоткрылись. Голубенькие глазки озорно заблестели.
- Вот она я, - засмеялась малышка, радостно всплеснув ручками.
- Ну, Антон, и дочка у тебя: умница, да красавица, - подхватывая маленькое сокровище на руки, говорил Степан, - что же это с вами мамы то нет?
- На работе мама – печально проговорила девочка, по взрослому разведя руками, - её дядя начальник не отпустил.
Мужчины медленно пошли вдоль аллеи. В цветущей сирени ссорились воробьи. Они гонялись друг за другом, скакали по веткам, осыпая ароматные цветки. В воздухе держался устоявшийся запах весны.
Светланке надоело сидеть на руках у дяди, и она ужом выбралась из его объятий, присоединившись к ребятне, бегавшей по зеленому газону. Подросшая травка ласково сгибалась под легкими детскими ножками.
Площадь, Сад культуры, улицы постепенно заполнялись людьми.
Вдруг среди гвалта и говора тяжело завыл сторожевой пес. Его агрессивно торчащий хвост скрючился и трусливо полез в пространство под брюхом. Роскошная метелка собачьего «руля», спрессовавшись, намертво прилипла к мягкой, слегка опушенной коже живота.
Глаза собравшихся, как в молитве, поднялись туда, где беззаботное весеннее солнце щедро рассылало на расцветшую землю ласковые лучи. Волны тепла, достигая городка, шмыгали меж домов и деревьев, требовательно обтираясь о головы и руки, о плечи и спины жителей.
В светлой вышине неведомый бродяга слегка надкусил краешек ослепительного диска. Диск выщербился, но не потерял своего великолепия и силы.
Пригибаясь и извиваясь, над землей пробежал шорох изумления. Вздрогнули листья сирени, уронив зазевавшуюся, непросохшую ночную росинку на землю. Ощетинились сосны. Природа не понимала: как посмел этот неблагодарный земной спутник, этот холодный осколок покуситься на святая святых, на источник Вселенской благодати
Из выщерблины выдвинулась маленькая, еще пока мало заметная тень. Поразмыслив, тень медленно поползла в центр Светила, пожирая свет, тепло и счастье тех, кто в восторженном параличе стоял на Земле, задрав голову к небу. Медленно натягивала тень свое липкое тело не только на солнечный диск, но и на ставшие крошечными каменные коробки зданий. Заглотив очередную порцию света, жабообразное чудовище изрыгнуло на мир зеленоватую, неестественную тьму. Было ощущение, что кто-то обернул вокруг Земли платок тьмы Египетской, затем поднял и завязал его в узелок.
Душно и тоскливо стало на дне узелка. От неожиданной остроты ощущений пришла тишина. Перестали петь птицы, притихли озорные пацаны, замолчали листья деревьев, меж ветвей спрятался озорной весенний ветер. Потянуло холодом.
Тень завоевывала обжитое человеком пространство. Она проникала в разум и тело, взращивая в них доисторический, ничем необъяснимый страх. Тень страшила и привлекала одновременно, порождая любопытство.
Еще мгновение и диск ближайшей к нам звезды почти полностью был закрыт черным зловещим молохом. Лишь маленький серп света напоминал о существовании источника жизни. Свет жиденькой струйкой вытекал из-под жадной лапы, но его было недостаточно для освещения голубой планеты. Наконец, молох поглотил и этот кусочек.
Над миром зависло черное Солнце не способное ни греть, ни любить. Оно пронзило животным страхом и неуверенностью обитателей уездного городка. С уютных горных склонов и округлых вершин, всегда таких мирных и добрых, повеяло тревогой и опасностью.
Даша передернула плечами от предчувствия беды, такой близкой и неизбежной, что по загорелой коже пробежал строй мелких, противных мурашков, вызывающих озноб и ощущение близкого конца света. С детства знакомая смотровая площадка старой колокольни показалась последним оплотом в бушующем океане мрака. Девушка инстинктивно прижалась к сильному плечу жениха, словно ища защиты.
Невысокая, по сравнению с Гималаями, гора «Сим-Сим», надвинулась всей своей массой, порождая ощущение мизерности человеческого бытия в огромной Вселенной, полной опасностей и тайн.
Бинокль невозмутимо созерцал возникшую черную дыру, слабо приближая глаза Сергея к Вселенной.
А черное Солнце, напугав живое на Земле, пылало по краям, будто костер в Гиене огненной, не освещая и не согревая никого на свете. Его игольчатая корона, как и надлежало символу царской власти, была единственным светлым пятном в океане дневной ночи. Солнце перестало быть путеводной звездой, или светом в конце туннеля.
Считанные секунды торжествовало зло в чистом виде. Не успели наблюдатели вдоволь насмотреться и напугаться, как из-под плотной тени стали выбираться робкие лучики жизни. Обрадовавшись свободе, потекли к изумленной и растерявшейся Земле слабеньким ручейком. Осмелев от радости существования, они быстро множились, росли, сталкивая ненавистную тень в бездну. Вздох облегчения вырвался из душ людей, соскочил с посветлевших березок, взметнулся ввысь вслед за озорным ветром.
В унисон ему над городом пронесся не то вздох, не то гул. Будто тяжело перевела дыхание безобидная горушка «Сим-Сим», место детских игрищ и забав.
Открывшийся краешек плененного светила высветлил твердь, а на ней инородное тело в виде гигантской таблетки, застрявшей пониже верхушки и перехватившей течение горного ручья.
* * *
Тысячетонная махина реально нависала над долиной, городком, рекой, людьми. Вертикально поставленная полупрозрачная линза фиолетово светилась в первых отблесках освобожденных солнечных лучей. От центра к периферии, переливаясь, пробегали голубые, синие, фиолетовые жилки. Они высвечивались, сияли и подмигивали изумленной публике.
Солнце же продолжало освобождаться от напасти, лаская онемевшую от испуга Землю. Но покой и радость не спешили вернуться к людям, взоры которых переместились к предмету более приземленному. Гигантский фантом по мере возвращения потока света в грешный мир, становился все более осязаемым. Его поверхность под лучами солнца стала изменять цвет, и вот она уже блистает желтыми, красными и зелеными искорками
Широко раскрыв глаза, Даша созерцала, возникшее из солнечного затмения чудо. Сердце снова сжалось от непонятной тоски.
- Пришельцы из космоса, - нервно хохотнул Сергей, - или нам это мерещится?
Он приставил к глазам бинокль. На вершине горы, рядом со странным предметом металась абсолютно земная фигура человека.
- Наверное, испытания проводятся или еще что. – Предположила Даша.
- Странные какие-то испытания. Хотя… может локатор, или ретранслятор, - бормотал парень, разглядывая диковинку в бинокль.
- Дай посмотреть, Сережа…
Даша смогла разглядеть лишь широкое стеклянное туловище круглого предмета. Она перевела бинокль немного влево и нашла того, кто был рядом.
Это был обычный человек. Маленькая, худенькая, чуть сгорбленная фигурка нервно двигалась по склону. Полы черного пальто развевались при ходьбе, открывая коротенькие ножки. Оптика позволяла настолько сократить расстояние, что, казалось, протяни руку и можно похлопать по плечу незнакомца. Было видно, что человечек держит в руках коробочку, от которой в сторону таблетки протягивается светящийся шнур. Нет… не шнур. Луч…
- Сереж, - проговорила Даша, - у него лазер.
- Прямо, как в кино, - засмеялся Сергей, - перед нами инженер Гарин с дрессированным гиперболоидом.
Насмотревшись на то, как Светило справляется с холодным куском космического вещества, со спутником, любопытствующие горожане и гости городка двинулись туда, где с рождения земли стояла незыблемая твердыня – гора «Сим-сим». Те, кто был ближе всего к горе, быстро преодолели заброшенную железнодорожную насыпь - еще одну достопримечательность городка.
Так же как и колокольня, насыпь была предметом недовольства народа. Сколько раз люди ругали местные власти, требовали срыть негодное сооружение, но руки не доходили ни у властей, ни у самого народа. Время усыпило распри. У тех и у других появились новые дела, требующие сиюминутного решения. О насыпи забыли, а может, привыкли, как к любой другой детали городского пейзажа.
Привычно поругивая власти, люди стали подниматься по склону, делясь друг с другом догадками и домыслами. А после пережитых минут неуверенности, страха они смеялись и шутили без всякого на то повода.
- Ребята, что если инопланетяне разглядывают нас в микроскоп, - шутил мужчина, несший на руках дочку, - вон видите, в объективе глаз торчит.
И действительно, в центре прозрачной штуковины маячило подобие зрачка.
- Степка, - не унимался мужчина, - причешись хоть немного, да рубаху заправь, что подумают инопланетяне о нашей планете? Решат, что мы живем в первобытно общинном строе, и не захотят общаться.
Седоголовый Степка провел рукой по волосам и, как пионер, одернул рубаху, чем вызвал смех окружающих.
* * *
Небольшие группки горожан уже приближались к вершине, а другие, торопясь не успеть, переходили насыпь. Человеческий муравейник стал перемещаться на склон горы.
Молодая парочка на смотровой площадке колокольни засобиралась вниз, чтобы присоединиться к паломникам, и поближе посмотреть на чудесное явление.
Парень еще раз поднес бинокль к глазам… Человек на вершине, опустив руки, смотрел на поднимающихся людей и чему-то улыбался. Потом поднял глаза, и будто посмотрел в душу. Сергей резко отдернул бинокль, чувствуя, как могильный холод проникает в тело, пронзает сердце и выходит через спину, подобно пуле.
- Сережа, - слышит он голос Даши, словно из другого измерения, - ты идешь со мной?
Легкая, как газель девушка уже спустилась на первый пролет.
- Вернись, - позвал Сергей, - посмотри на это.
Человек смотрел вниз. Но Даша видела его губы, губы кровожадного чудовища, растянутые в омерзительной улыбке, губы, прячущие острые хищные клыки за секунду до кровавого клацанья. Чтобы как-то снять ощущение, Даша перевела бинокль на линзу.
- Боже мой! Сережа! Что это! – в ужасе прошептала она.
У самого подножья зеленоватой штуковины стал пробиваться тоненький ручеек. Ручеек увеличивался с каждой секундой. Вот его уже видно не только в бинокль. Его заметили те, кто был близок к вершине. Люди остановились в нерешительности, попятились, но было поздно.
Зеленоватый колосс как будто воспарил над земной поверхностью, выпуская на волю тысячи кубометров воды и грязи, которые хлынули вниз по склону. Вода ревела, крутилась, перекатывалась, сметая все, что попадалось на пути. Поток мгновенно настиг пытавшихся бежать людей. Мелькнули тела первых жертв, метнулись руки, вспорхнули обрывки призывов о помощи и пропали в диком реве бушующей стихии.
Люди на склоне бросились бежать, толкаясь, крича и падая, чтобы больше никогда не подняться. Сверху их накрывал истеричный поток, пожирающий деревья, людей и перемалывающий тела в озверевшей пасти.
- Бежим, - заметалась по смотровой площадке Даша.
Потом бессильно опустилась на пол.
- Куда бежать…
И действительно, куда бежать, если через несколько минут поток достигнет старых стен.
Сергей кинулся вниз.
- Сюда... скорее... – звал он людей. Его твердый, полный уверенности голос заставлял бегущих по склону сворачивать к колокольне, единственному спасительному острову.
Дрожащие от перенапряжения, страха мужчины и женщины влетали в проем двери, на последнем дыхании поднимались вверх по лестнице. Их становилось все больше и больше. Не только сидеть, а уже и стоять стало не где.
Мужчина с девочкой на руках немного не добежал до спасительных дверей. Вставшие дыбом, струи черного потока сбили его с ног. Налетевшая очередная волна накрыла отца и дочь с головой. Но мужик вынырнул, продолжая бороться с неистовавшей стихией.
Поток крутанулся и бросил упрямца на подножье стены. Мужчина изловчился, ухватился за оконный проем. В этот момент волна отступила, выбив слабую почву из-под ног. Обдирая в кровь руку, отец другой рукой подтягивал к спасительному проему дочь. Силы были на исходе. Пальцы разжимались сами по себе, грозя сорваться и бросить хозяина с дочерью в бездну клокочущей воды.
Сверху приближалась дико воющая новая порция смерти. Она накатывала с такой силой, что не оставляла надежды на спасенье. И когда змеистый поток приблизился к ногам мужчины, на помощь подоспели люди. Они буквально выдернули девочку и ее отца из его пасти. Передав бесчувственное тело девчушки наверх, помогли подняться туда же спасенному. Из раны на его голове сочилась кровь.
- Где Светланка? – обвел он мутным взглядом толпящихся людей.
- Жива твоя Светланка, Антон, - перемешивая слова со слезами, говорил седой Степка.
Девчушка, завернутая в чью-то одежду, испуганно завсхлипывала, увидев отца. Вместе с ней, не стыдясь, плакали те, кто приобщился к чудесному спасению. Люди расступались, давая дорогу мужественному человеку, спасшему себя и дитя.
- Радость моя, сокровище мое… - приговаривал отец, обнимая своего белоголовенького ангелочка, - не плачь, я же с тобой.
- Папочка, я к маме хочу, - лепетала Светланка.
Она гладила отца по жестким щекам, вытирая с них не то воду, не то слезы.
Взгляды обитателей маленького островка спасения, как по команде, обратились в сторону города. Вокруг пожарки бушевал поток. Он разбивался о вековые стены, выворачивал громадные валуны и уносился вниз, чтобы накрыть собой жилища людей, стереть с лица земли всех, кто остался в городе. Всем показалось, что участь Лисейска предрешена.
…Но не все так просто в этом мире. Не все можно предугадать и рассчитать. Бывает, что судьба космических кораблей зависит от незначительного винтика с сорванной резьбой, цена которому пол копейки. Случается, что отмерший волосок, упавший с головы злодея и застрявший между зубчиками часового механизма спасает судьбы мира. Так было и так будет. У Его Величества Случая в рукаве всегда найдется джокер - маленькая деталька способная изменить ход событий выверенных и продуманных.
И сегодня в события вмешалась та самая маленькая деталь, способная казнить или миловать всех и вся.
У подножья горы водяной монстр наткнулся на пресловутую железнодорожную насыпь, замер на секунду в изумлении и, круто развернувшись, свалился под обрыв в реку. Город остался стоять целым и невредимым, во всей своей святой неприкосновенности.
Под крышей смотровой площадки видавшей виды пожарки забились возгласы удивления и радости.
- Посмотрите, - воскликнула Даша, - у него что-то случилось.
Словно завороженная, Даша все время следила за человеком на вершине горы. Временами ей казалось: сатана вышел из преисподней, чтобы править бал. Она даже слышала сквозь грохот воды его дьявольский хохот.
Исчадье зла, маленький молохненочек, разметывая полы черного пальто, носился по вершине. Время от времени его лицо перекашивалось судорожными гримасами смеха.
Вот лицо вытянулось, стало недоуменным... Человек встревожено посмотрел вниз, потом в сторону линзы… И рассвирепел. В ярости он рвал на себе одежду, что-то кричал, бросал вниз комья земли.
- Он злится. Молох какой-то.
Даша от волнения перевесилась через перила, рискуя свалиться вниз.
Еще не оправившийся от кувыркания в воде, одной рукой прикладывая к ране на голове тряпку, Антон взял бинокль.
- И кто там злится?…Вот это и есть Молох земли нашей?
Он пригляделся к человечку, потом перевел взгляд на глыбу…
-Стоп, ребята! А вам не кажется, что эта штуковина сильно похудела?
И впрямь, предмет, загородивший дорогу ручейку, сильно уменьшился в объеме, просел своей нижней частью и стал почти прозрачным. Его стеклянная поверхность радостно сияла на солнце, будто и не замышляла злого дела.
Поток к тому времени ослабел, стал тише и меньше, а потом и вовсе исчез, оставив после себя перепаханный склон, утыканный валунами и выдернутыми из земли деревьями. Путь к спасению был свободен, но никто не двинулся с места. Люди, как завороженные смотрели вверх, туда, где торчала гигантская таблетка.
- Господи! – перекрестилась маленькая женщина, - Да что же это такое?
- Папа, а глазик дяденьки инопланетянина тает. Да? Он ледяной?
Голубенькие глазки ребенка увидели то, что не смогли понять умудренные опытом люди.
- Светланка права, линза ледяная. – Воскликнул худощавый мужчина.
- Парадокс! Просто парадокс! – разводил руками, стоявший рядом старичок. – Это не возможно. Просто невозможно по законам физики.
* * *
Больше чем парадоксом была ледяная глыба, нависшая над Лисейском. Воплощенная идея безумного гения, была изготовлена за немыслимо короткий срок и перенесена на гору без обычных средств доставки. Она являла собой союз живительной воды и черной обиды. Даже сейчас, подточенная излучателем и водяным потоком, с протаявшим желудком, оскалившимся огромными острыми льдинами, она являла собой величественную постройку, ослепительно сверкающую под лучами солнца.
Ледяной фантом, уменьшившись в весе, не потерял силы и мощи. Он нес в себе не меньшую смертельную угрозу неблагодарному человейнику, отвергнувшему гений изобретателя-конструктора.
Первый водяной залп дал жестокую осечку из-за неучтенной железной дороги. Это помешало сравнять с поверхностью заселенный кусок планеты. Однако второй поток разнесет подточенную дорогу и завершит начатое.
Непризнанный гений после нескольких минут бешенства вернулся к излучателю. Луч плавил тело ледяной линзы. Резервуар за фантомом стал заполняться водой.
-Медленно! Слишком медленно! – скрипел зубами человечек.
* * *
В его жизни все и всегда было расписано по пунктам и разложено по полочкам. Из пункта «А» в пункт «Б» Биркин приходил точно в срок, задания выполнял строго на «отлично», добиваясь всюду только положительных результатов. Предметы, разложенные на полочках, были пронумерованы, протерты, находясь каждый на своем месте. Ничего лишнего, что могло бы спутать порядок жизни. Ничего не существенного, что могло бы отвлечь от главного – от достижения цели.
И прожил бы человек тихо и незаметно, уткнувшись в свои расчеты, совершая одно открытие за другим. Но в дело вмешался Его Величество Случай, который перемешал предметы на полочках, нарушил расписание.
* * *
Перед обсуждением уникальной работы младшего научного сотрудника Аркадия Викентьевича Биркина, к нему в лабораторию вкатились институтские друзья-товарищи. Знали, что волнуется, потому и прибежали. Чтобы разрядить обстановку, парни прихватили с собой миленькую белокурую подружку.
Разговор потек в нужном русле. Будущее светило науки болтал без умолку. Ему льстило внимание девушки, он предвкушал сладость признания своей гениальности на ученом совете и потому сошел с наезженной колеи. Позволил красавице заглянуть в святая святых – свои чертежи, расчеты. Он говорил о своем открытии. О том, какие перспективы откроются человеку. Полностью отпадает проблема пресной воды, если внедрить его прибор. Даже из воздуха пустыни Сахара можно сконденсировать воду, довести её до состояния льда и транспортировать эту глыбу, как воздушный шарик.
Аркадий говорил вдохновенно. Он репетировал свое выступление на учёном совете. Ничего не поняв в плодах науки, девушка все-таки кивнула головой в знак одобрения и чувственно повернулась к Биркину. Она уже любила этого маленького Наполеончика, этого гения.
Шелковистая россыпь белых волос мотнулась в такт одобрению и… опрокинула одну из многочисленных мензурок. К счастью, чертежи не пострадали, но настроение было подпорчено.
Предметы на полочках слегка сместились со своих привычных мест. В узенькой клетке, называемой в простонародье грудной, заполоскалась обида.
- Стричь таких надо – блондинистых – наголо! Белоголовое насекомое…
Гнев и восклицания роились в голове, не позволяя сосредоточиться.
К полудню младший научный сотрудник стараниями друзей успокоился. А на заседании ученого совета был четок и уверен в себе.
Случай же не замедлил испытать на прочность Биркина еще разок. Один из членов Ученого совета, выразив восторг по поводу работы, усомнился в своевременности открытия, поставив его в разряд недостижимых для практики.
- Может лет эдак через сто, - сказал он глубокомысленно, - и найдут применение данной теории. Но для нас рановато. Да-с!
И благодушно развел руками.
Ученые мужи яростно заспорили с ним, но было поздно. Предметы на полочках переместились окончательно. Заданная траектория жизненного движения претерпела изменения, и Биркин пошел в разнос. Не слыша оппонентов, он схватил бумаги и, дико вращая глазами, вылетел с совета.
С тех пор маленькое тельце гения неудачника жило только желанием доказать своевременность своего открытия. С годами обида переросла в черную ненависть и несостоявшийся ученый стал жить мыслью о мести.
Биркин ходил, ел, спал, как во сне. Дом родителей давно превратился в лабораторию, куда входа не было никому. Соседи некоторое время пытались общаться, но потом махнули рукой и постарались забыть про странного человечка, невесть, на что живущего, и невесть, что делающего.
* * *
День настал. Поблекшие от бессонных ночей и вечного недоедания глаза Биркина горели бесовским светом. Прометей мысли, прикованный цепями недоверия к скале унижения, он принес подтверждение своей правоты гнусным людям. Вот она «детка», производное того самого прибора, забракованного на ученом совете, Стоит на виду у всех, сияет на солнце до боли в глазах.
Судьба и сегодня сыграла с Биркиным в подкидного.
Оторванный от мира обиженный человечек не мог предполагать, что день торжества может совпасть со столь редким явлением, как солнечное затмение. В тот момент, когда он собирался взять у мира реванш, совершилось невозможное – погасло солнце.
В ярости могучий, ужасный Биркин поторопился и заполнил естественный резервуар не полностью, не по схеме. И вот он досадный сбой.
Неучтенная железная дорога вышибла опору из-под ног человечка. Равновесие было потеряно, а потому мысли в голове запрыгали, как дикие лошади в чистом поле. От этого человечек не мог сосредоточиться и, конечно, потерял дорогое время. Наконец, он пришел в себя и принялся за работу. В голове пульсировали острые, как зубная боль, обрывки мыслей. Они не давали возможности оглядеться, оценить обстановку, объектом внимания была только «детка». Ее тело должно было помочь выполнить предначертанье и уничтожить тех, кто посмел не верить в гений Биркина.
Хаос мыслей был прерван появлением постороннего предмета на гребне горы. У предмета были две руки и две ноги, как у Биркина… но размышлять было некогда, а потому создатель апоколепсиса просто полоснул по нему лучом. Инородное тело исчезло.
Фыркнув, Биркин продолжил начатое. Но медленность заполнения углубления, не давала сосредоточиться, предметы на полочках то и дело сдвигались со своих мест, и становилось все труднее удерживать их.
На гребне снова появилось движение. Двуногие начали двоиться и троиться.
-Насекомые… - прошипел Биркин.
Он оскалил зубы и пошел на жителей человейника, с пультом наперевес.
Удар, еще удар…
Голова одного из пришельцев дернулась и обвисла. Парень как подкошенный упал на зеленую траву. Биркин приподнял палец для следующего нажатия на клавишу, но его лицо вдруг наткнулось, на что-то очень жесткое и сильное. На секунду отключилась память, ноги зашатались…
Безумец тряхнул головой, приходя в себя, открыл глаза и увидел противника. Светлоголовый надвигался на него стремительно и неотвратимо.
На обдумывание и варианты времени не было. Два тела: большое и сильное, тщедушное и верткое свились в клубок. Бой шел не на жизнь, а на смерть.
* * *
Несколько ниже этой чистенькой полянки, на слякотном, развороченном потоком склоне с десяток мужчин пытались пробить линзу, чтобы дать выход накапливающейся воде. В ход шли и кулаки, и вывороченные водой валуны. Лед глухо гудел, поглощая звуки ударов, от него откалывались небольшие куски. Стекающая ручейками вода хлюпала при ударах, смягчая их. Ледяной фантом оставался невредимым.
Люди понимали, бесполезность попыток, а уйти не могли. Выбора не было: либо они пробьют брешь, либо погибнут вместе с городом.
Глыба, даже сильно похудевшая, поражала своей недоступность и величием. Человечки пытающиеся бороться с ней, больше походили на инфузорий перед Циклопом, который смотрел на них сверху вниз гигантским глазом, скаля выщербленную водой и солнцем пасть.
От бессилия Степан врезал кулаком по колоссу.
- Кувалду бы сюда, или стенобитную машину. Разве руками пробить такую дуру?
Его взгляд упал на изрядный валун, что виднелся на вершинке. Степан заторопился к нему и наткнулся на небольшой черный приборчик.
-Это, что за ерунда такая?
Грубый рабочий палец неловко зацепил за какой то рычажок… от прибора потянулась тонкая голубоватая ниточка света. Ниточка прошлась по траве, перебралась на молодую березку. Везде вслед за ней шло пламя, от которого свернулись молодые травинки, задымились ветки деревца.
-Господи, что с ней делать то?
Степан хотел было бросить прибор, но луч полоснул по телу линзы. И в том месте, где он прикоснулся ко льду, потекли ручейки прозрачной воды.
- Ах ты, чертова машина! – воскликнул Степан.
- А ну, мужики, отойдите-ка подальше.
И он направил луч на основание ледяного фантома. Лед плавился так, будто его поливали кипятком. Еще немного и брешь в многометровой толщине будет сквозной.
Откуда-то сверху на Степана свалился маленький, хищный человечек-клубок и выбил из рук чудо-приборчик. Тот полетел в сторону, шлепнувшись в грязь. Черный человечек рвал тело Степана руками и зубами. Маленький и юркий он был практически неуязвим в слепой злобе.
На выручку Степану пришли мужики. Ком людей перекатывался то в одну сторону, то в другую, и, наконец, разделился. Большая часть тяжело дышащих людей изрыгнула из себя черную молекулу гнева.
* * *
Биркин, воспользовавшись замешательством людей, схватил выбитый излучатель, включил его и направил луч на толпу. Защитники городка бросились в рассыпную. Но преследовать «насекомых» Биркину было некогда. В несколько прыжков он очутился на исходной позиции у «детки». Луч разъедал лед, но очень медленно, ведь время от времени Биркину приходилось лучом отгонять назойливых двуногих…
* * *
Антон медленно приходил в себя после удара камнем, которым угостил его Молох. Он поднял голову и увидел, что человечек носится около линзы, а ребята никак к нему подступить не могут. Антон потряс головой, чтобы рассеять метелики в глазах. Дополз до ствола дерева, цепляясь за ветки, встал на ноги и, шатаясь, двинулся на выручку. С каждым шагом сила возвращалась в могучее тело, гнев заставлял сердце биться ровнее и крепче сжиматься кулаки. Мышцы наливались спокойствием и силой. Пришло ощущение «последнего шанса». Проиграть было нельзя.
* * *
Биркин увидел, как одно из «насекомых» перевернулось и рухнуло скошенное лучом. Из глубины его естества поднялась волна веселья. Хохот давил его гортань, вырывался скользкими обрывками истерический всхлипываний, коробил и корежил тело. Скрюченные пальцы припаялись к прибору, и, казалось, разжать их теперь не смогла бы никакая сила.
Могучий удар справа не только разжал руки, но и остановил истерику. Невесть откуда взявшийся светлоголовый снова встал на пути Биркина, и снова спутал все карты. От бешенства черный человечек кошкой кинулся на врага.
Закружился живой ком на грани суши, воды и льда. Ущемленное самолюбие, пытавшееся прославиться любым способом, наступало на беззаветную преданность и любовь. Силы были на исходе но, похоже, что живым никто из них другого не отпустит.
* * *
Ледяная глыба вдруг громко затрещала. Люди на склоне как по команде остановились. Биркин резко дернулся в сторону излучателя, отпустив на секунду светлоголового. Антон взмахнул пудовым кулаком… но удар пришелся в пустоту. Степан, будто отбивая мяч в футболе, со всего маху врезал головой Биркину в живот, и, не удержавшись на краю, вместе с Молохом кубарем покатился в воду.
В этот самый момент ледовый фантом, проточенный солнцем, первым водяным потоком и излучателем, вывернулся из своего гнезда. Посыпались ледяные зубья, и многотонная махина рухнула на склон, освободив озерко скопившейся воды.
Кувыркаясь и подпрыгивая, поток яростно понесся вниз, перескакивая обломки материнского тела.
Антон попытался выхватить в круговерти воды Степку, да где там…
Так и унеслись они с безрассудной стихией: беззлобный добряк Степка, не обидевший даже мухи, и Молох Земли человеческой, безумный гений, создавший чудовище, погубившее его самого и проглотившее тайну своего создания.