Когда-то давным-давно, далеко, на Севере диком жили одиноко варяги. Дальше их жили только олени, деды Морозы, да Санта Клаусы со снежными королевами.
Варяги - это были такие бородатые дядьки, с меховыми шапками на голове, в меховых рукавицах и в меховой опять же обуви. А попробуй-ка походить там в панамке, шортах и шлепанцах! Враз замерзнешь.
Жили, значит, варяги на конечной остановке трассы без номера «Из варяг в греки». Или на начальной? Но все равно жили. А, надо вам сказать, дорога та была не подарок. Хорошо на югах! Возьмите, к примеру, какой-нибудь шелковый путь. Да еще и великий. Тепло, солнышко светит, верблюд тебя раскачивает, как кресло-качалка. Сиди в легком халатике и знай себе веером обмахивайся, кури бамбук. А кругом все шелковые!
Иное дело на Севере. Местные дальнобойщики не зря снискали славу отчаянных и рисковых парней «сорвиголова». Другим, само собой. То речки, то скалы, то моря, то бандюганы из разных этнических группировок и стран. И все это такое замороженное и отмороженное. Ужас!
Но, как говорят на Севере: «Чем мороз крепче, тем больше крепчаем и мы». Закалились, проще сказать, варяги эти в беспрерывных походах, разборках и контейнерных перевозках. Но закалились-то они не только телом, а и умом. С крепким телом на морозе еще выжить можно, а вот без крепкого ума никак нельзя.
В общем, так и мотались варяги туда-сюда, туда-сюда, из варяг в греки, из греков в варяги, то туда, то обратно. Видимо, чтобы не замерзнуть на одном месте сидя на одном месте. Даже подложив под него шкурку.
Мотались-то они, мотались. Да не просто так. Варяги еще все время и по сторонам поглядывали. Примечали и хорошее, и плохое. Ведь, почитай, у каждого народа всего с избытком найдется. А бородатые мужики полезное подмечали и для себя использовали. Плохое же не брали ни в какую, да и у себя искореняли нещадно.
Вот, наверное, по таким причинам и были варяги крепки и умом, и телом. Чем вызывали зависть соседей, никак не могущих наладить у себя нормальную жизнь.
А жил с ними по соседству один народ, числом и душой велик, а умом, скорей, наоборот. И все у того народа было: и поля, и леса, и речки, и моря, и горы, и подземные богатства разные. Все было. Кроме ума. И от того жил тот народ, как бы это помягче сказать, не очень хорошо.
Вот, вроде, посмотришь – хорошо живет. А моргнешь пару раз или отвернешься на секундочку – бац! И уже плохо. Бац-бац! И все равно плохо. Бац – плохо. Выпил – хорошо-о-о … Протрезвел – опять плохо. Ну что ты поделаешь? И люди-то все больше хорошие. А попадет шлея под хвост – и давай пить, ругаться нехорошими словами, насиловать, убивать друг дружку и, конечно, воровать. Воровство было, как бы это сказать, чертой национального характера, что ли. И воровали не столько для того, чтобы побогаче жить. А чтобы покуражиться, чтобы другие победнее стали, чтобы завидовали. И не слишком-то и держались за добро утащенное, если честно сказать. Пропивали, прогуливали, других щедро одаривали, сироткам помогали. Правда, зачастую перед тем сами этих-то сироток и наплодили. В смысле, блудом и воровством. Да и дарили частенько нищим потому, что за день до того у тех же людишек и украли все.
Люди они в целом были миролюбивые. Соседям не угрожали и ни на кого никогда не нападали. Может, потому, что слишком заняты были пьянством и воровством. А числом росли постоянно от того, что новые народы, решившие посмотреть на них и пришедшие в гости, тут же усаживались за стол и упаивались вусмерть. И рады бы те домой отправиться восвояси, а не могут. Так и оставались жить вместе.
Но горе было ворогам, решившим прервать праздничное (а праздник был постоянно) застолье. Тут ведь как дело было. Ежели нападали еще до того, как успевали набраться, так сразу получали по мордасам. Хрясь кулачищем в морду – и за стол.
А если в разгар веселья или, не дай бог, после, то, конечно, сначала надо было прийти в себя. Опохмелиться, то есть. И уж тогда … и по мордасам, и по сопатке, и в заднюю часть без всякой пощады. Хрясь, хрясь, хрясь! Правда, рискнувших напасть всегда спасало от окончательной погибели непреодолимое желание поскорей отпраздновать победу.
Так и жили. Весело, но бестолково. Не было порядка никакого на земле того народа. Ну, понимаешь, никак не могли договориться между собой о том, как всем жить счастливо. Слишком заняты были постоянными разборками: кто у кого украл, сколько, что, где, когда? Разберутся, вроде, договорятся – и давай выпивать! Выпьют – опять поссорятся. А поссорятся – опять же выпивать, чтобы замириться. Такое колесо истории, которое постоянно переезжало через судьбы всего народа.
И постепенно пришло чувство, что нужно пригласить кого-то со стороны для руководства. Чтобы возглавил, так сказать, безголовое могучее тело. Потренировал маленько. А кого пригласить? Варягов, само собой! Вон они – рядом, по соседству. Каждый божий день туда-сюда шастают. Люди, вроде приличные. По заграницам ездят. И выпивают нехило. Стало быть, с народом сумеют договориться. Чем не кандидатура для электората?
Сказано – выпито – сделано. Пригласили в начальники варяга. Того, что поумней, с заслугами и с регалиями. Правда, поставили одно условие. Чтобы, дескать, варяг тренировками-то занимался, руководил по правильному, а жить не мешал. То есть, не чинил препятствий для воровства и пьянства.
Почему варяг согласился? Может, на зарплату польстился – люди-то очень щедрые его пригласили. Не жалели денег, когда надо было думать (только думать!) о будущем или пустить пыль в глаза. А, может, языком не слишком владел, недопонял чего. Или просто не расслышал слов последних. На голове-то шапка меховая с ушами. Но, скорее всего, просто не успели ему внятно сказать про последнее условие – за стол уж больно торопились. Чтобы отпраздновать начало новой трезвой жизни.
Ну, отпраздновали. Сели за столы, как и положено, в пятницу. А попытались встать в воскресенье. Через неделю. Как и положено. В смысле, полегли все. На неделю. Как и положено. Варяг в понедельник следующий встал-таки бодренький такой, водицей ледяной ополоснулся – готов к труду и обороне! Давай звать: «Вставайте, люди добрые! Пора за дело с головой приниматься!» А положенные на пол под стол и молвят, как и положено, в ответ: «Ты, варягушка, сам начинай с головой. Пока без нас. У нас эти самые головы очень уж сильно разболелись. От дум, видимо. Сам, сам, сам …»
Ну, нечего делать. Начал варяг для начала земли вверенные обходить. Долго, надо вам сказать, обходил. Велика та земля была. И богата зело! Ходил варяг, ходил. И думал: «Отчего это у народа местного, вроде все есть, а на самом деле ничего нет? Непонятно! На что пьют? Что воруют? И, главное, зачем?»
Долго думал. Сказание быстрее сказывается. Видимо, ничего путного не придумал гость заезжий. Потому что получалось не самым лучшим образом. Начал он пахать. В смысле, возделывать землю ту. Не только в смысле земледелия, а и во всех остальных смыслах. Но все бессмысленно! Ничего не получается. В одном месте все обустроит, а в другом рушится. Тоже все. Кое-как где-то что-то наладит, а тут же кто-то кое-где совсем наоборот. И лаской пробовал, и увещеваниями. Силу применял, наказания разные. Грозным и жестоким был временами. Вот, вроде, еще чуть-чуть – и все наладится, все будет, как и у других народов. Заблещет, так сказать, лучик надежды, блеснет впереди слабый еще огонек хорошей жизни – вот оно, счастье, совсем рядом! Так тут же «Ура!», рапортовать, отчитываться об успехах настоящих и, к сожалению, в основном, о придуманных. И, естественно, праздновать, врать, воровать. И гаснет лучик надежды, тухнет огонек хорошей жизни. И все по новой …
Задумался крепко варяг. Сел в кружок и запел варягскую народную песню: «Врагу не сдается наш гордый варяг …» Кого только варяг под врагом понимал? Друзей, что ли? Думал-думал, думал-думал. И додумался. Но только про себя. Понял он, что не понял душу того народа. А без этого никак нельзя управлять и править. Бессмысленно это, временно. Можно только руководить. В смысле, руками водить и ими же и разводить. Развел он, значит, руками, плюнул и пошел к себе. Домой. Свой дом обустраивать. И, знаете ли, получилось. Не сразу, конечно, но все со временем наладилось. И зажили варяги окончательно хорошо и счастливо.
А что же случилось с теми, кого он оставил? А я откуда знаю! Сказ-то мой только про варягов. А про других я не подряжался сказки рассказывать. Сами лучше подумайте или придумайте. А мне пора.
Варяг же, когда его расспрашивали о том, что это за люди живут по соседству, отвечал, глубоко задумавшись: «Хорошие люди, но живут плохо. Умные, а дураки. Честные, но воруют. Веселые, да плачут каждый день. И пьют, пьют, пьют …»
Вот такие истории происходили когда-то в далеких неведомых нам странах …