Тайна серебряного фрегата

Александр Гостомыслов
               
                Александр Гостомыслов

 ТАЙНА  СЕРЕБРЯНОГО ФРЕГАТА
Детектив для  старших школьников и подростков

               

                ГЛАВА  1

                ЗАГАДОЧНЫЙ СТАРИК

Глеб оглянулся - не следят ли за ним, не хотел, чтобы знали об его увлечении, стеснялся, вдруг станут дразнить?  Положил блокнот на подоконник  и стал быстро рисовать рукопашную схватку - один оперативник из уголовного розыска против двух бандитов - силы  явно не равны, бандиты применяли  обманные уловки,  зато детектив  более тренирован и ловок.  Чем окончится схватка - еще неизвестно. Глеб был, что называется «кресельным детективом» - взахлеб читал книжки про сыщиков и рисовал  в  блокноте сцены схваток. За перемену рисунок был готов и спрятан в ранец. После звонка довольный Глеб неспешно занял свое место за партой у двери. Он не мог даже предположить, что совсем скоро сам окажется в подобной ситуации -  один против нескольких  уголовников.
 Класс еще не утих, когда вернулась из учительской   староста   и объявила - единственный в их школе  преподаватель-мужчина  - ОБЖ, обеспечения безопасности жизни, - и тот заболел, -
- Ура, свободный урок!
Седьмой  «а» с энтузиазмом воспринял эту новость и мигом решил посетить соседний скверик, понаблюдать  в предпоследний день учебы за   молодыми листиками, расслабиться душой после  промозглой зимы и вялой петербургской весны.  Глеб обрадоваться не успел, поэтому и не огорчился, когда в класс вошла директриса и заявила, что нашла замену. Ехидно посмотрела на собранные ранцы:
- Хотели удрать с уроков, разгильдяи?.. Не удивляйтесь, вас ждет небольшой, ха-ха, сюрприз.
Класс, уже настроенный на лирическую, весеннюю волну, словно взбесился. И тут же  решил преподнести собственный  сюрприз неизвестно откуда взявшемуся «заместителю».
Занятие проводилось в физкультурном зале. Класс видел, как молодой, рослый мужчина провел туда  нового преподавателя - седенького старикашку с потухшими глазами,  с реденькой щеточкой усов под крючковатым носом. Затем молодой вышел и сел на скамейку  у входа, где обычно родители поджидают  первоклашек. Сел и закрыл глаза, чтобы не видеть юных нахалов, затеявших недоброе дело.
Подозрительно ровным шагом, старательно ударяя кроссовками по паркетному полу, седьмой «а» вошел в зал. Девять самых рослых учеников  несли учебные автоматы Калашникова, а на штыках светились свежайшие пончики из столовой.
Преподаватель, конечно, сразу заметил сочащиеся маслом, поджаристые, с присыпочкой из сахарной пудры, пончики. Неизвестно, оскорбился ли он за боевое  оружие, прежде грозное, а теперь со сточенным бойком, превратившееся  в учебное пособие, или сытое глумление  над едой  неприятно поразило его, вероятно немало повидавшего на своем веку.
Он велел положить маты в центре зала и накрыть их брезентом. Затем сбросил пиджак, оставшись в шерстяном тренировочном костюме, вышел на середину и приказал негромко:
- Нападайте, поросята.
- Со штыками или как? -  усмехнулся самый рослый. На занятиях по карате он больше всего любил свободный бой, когда можно было изо всех сил лупить своего противника.
- Как хотите. Ну?!
Многие из семиклассников-акселератов были не ниже седенького учителя. И все как один, посмотрели на своего богатыря, что дальше? Он  снял  со штыка пончик, отправил в рот, сказал, не переставая жевать:
- Не повредить бы вас, - и сделал осторожный выпад штыком.
Преподаватель мгновенно шагнул в бок, резко дернул двумя руками за ствол, и наш каратист, потеряв равновесие, пропахал носом  пыльный брезент.
Изумленный, дожевывая пончик,  встал на четвереньки, потрогал ободранный нос.
- Разве так учат? Мне же теперь неделю на улицу будет не выйти, дразниться станут. - В дрожащем голосе слышались слезы неожиданной обиды.
- Именно так учат настоящих бойцов. Иначе ты, сладкоежка, никогда не станешь  гвардейцем.
Плечи ветерана уже не казались седьмому «а» узкими, а руки сухими. Ребята оскорбились за своего лидера.
- Держись, старикашка! - и храбрецы кинулись скопом, намереваясь смять, повалить, уконтрапупить осквернителя, ниспровергателя их классного героя.
Двух самых резвых он просто сбил с ног подсечками. Под третьего подсел, подхватил на плечи и швырнул в остальных. Потом стал легко скакать из стороны в сторону. Бросаясь на жертву, классные бойцы падали на пустое место, и,  получив ускорение  от неожиданно жесткой руки, вспахивали брезент. Он никому так и не дал возможности схватить себя.
Из-за своей медлительности Глеб всегда начинал позже других. И когда остальные в разных позах уже лежали или, пятясь, уползали с брезента, Глеб только выбрал момент и кинулся сзади. Преподаватель даже не обернулся. Он, наверное, по шагам определил, где нападавший, чуть присел, подхватил Глеба, и тот, перевернувшись через голову, всей тяжестью грохнулся на маты. И тогда заторможенный Глеб взорвался. Тут же вскочил и, не помня себя, почти без разбега, прыгнул, ударил ногами, словно выстрелил из пушки.
Ноги его провалились в пустоту, вдобавок преподаватель успел весьма ощутимо поддать пониже спины.
 С четырех сторон  с изумлением смотрели семиклассники  на старого воина. Тот усмехнулся:
- ...Хоть мало нас, но мы - славяне! Удар наш меток и тяжел... - Надел пиджак, сухо прокашлялся, и, как ни в чем не бывало, сказал:
- Продолжим урок ОБЖ.
Глеб любил сильных,  независимых людей, с ними чувствовал себя  хорошо. Поэтому он остался после урока, и когда  одноклассники вышли из спортзала, спросил, не может ли преподаватель провести с ним дополнительные занятия? Тот пристально посмотрел на новоявленного ученика и, улыбнувшись, согласился.
Глеб не умел еще выбрать правильный тон в разговоре со взрослыми и поэтому, словно они уже стали запанибрата, брякнул:
- Неплохо вы нам поддали, крепенько...  А боевым самбо владеете?
Старик вскинул брови и несильно ткнул пальцем ему в грудь. Палец оказался тверже кованного гвоздя и, наверное, сумел  бы продырявить цистерну.
Когда Глеб смог открыть глаза и оторвать голову от пола, то увидел, что преподаватель испугался больше него. «Может, старикан сделал это автоматически, машинально, нехотя?» - оправдал его Глеб. Грудь и затылок сильно болели, но он не разрешил себе обидеться.
- Правильно вы меня, - сказал поднимаясь. - Хорошая выволочка нахалам всегда ума прибавляет... Отцу все некогда заняться со мной, так что можете и за него добавить.
- До дома дойдешь? Проводить?.. Полежишь на диване часок и забудешь о нашей встрече.
- Нет, - насупился Глеб. - Вы мне глянулись. Не знаю, кто вы, и чем занимаетесь, но вижу - серьезный дядя. Хотелось бы стать хоть немножко похожим на вас. Надоело до чертиков быть размазней. Нами в школе  командуют одни дамы... С утра до вечера.   Мы их невольно копируем. Я даже книксен научился делать.   Не бойтесь - стану стараться и все выдержу, у меня становая  жила крепкая. Не отказывайтесь от меня, пожалуйста. Я нечаянно упал, поскользнулся...
- Придешь домой с головной болью, папа заругает.
Глеб развел руками:
- Не заругает...
Рассказал, что отец, капитан рыболовецкого траулера, уходит в длинные рейсы в Атлантику, и  в коротких промежутках на берегу не успевает заняться его воспитанием. Мать,   добрая душа, не может с ним совладать. И дал домашний телефон.
Преподаватель вынул из кармана пиджака трубку и тут же позвонил, официально представился. Оказалось, зовут его Ярослав Клавдиевич Грай, он глава частного детективного агентства, что находится неподалеку, Стачек 172-Б. Испросил ее согласие на сотрудничество с Глебом. Изумленная мама поговорила с сыном, и, видя его большое желание, разрешила.
Парнишка понравился детективу. Преподаватель внимательно посмотрел в карие, чуть дрогнувшие  глаза подростка, наверное, еще раз  прикинул все «за» и «против». Затем выпрямился, подобрался, и четким офицерским голосом приказал:
- Дай слово, то, чему я тебя научу, применишь, только спасая чью-то жизнь или оберегая интересы Отечества.
Интонации  голоса, звенящего, напряженного, были таковы, что по спине аж мурашки побежали. Глеб выпрямился, стал по стойке смирно и баском, срывающимся в писк,  произнес:
- Только защищая чью-то жизнь или охраняя интересы Государства. Клянусь!.. - пошарил в памяти, чем бы можно поклясться, и, не найдя ничего подходящего, смутился,  покраснел. И мысленно поблагодарил его величество Случай, который свел  с таким необычным человеком.
Оставаясь таким же серьезным, преподаватель спросил:
- Как тебя учить - легонько, средне, или на полную катушку дать  напряжение?
Глеб отчаянно махнул рукой:
 - Давайте на полную!
Преподаватель взглянул с улыбкой:
- Тогда держись, чертенок. Теперь же и начнем.
Глеб понял, что попал в надежные руки.
И, думаете, с чего преподаватель начал?   Заставил бегать, прыгать, лазать по канату? Показал классный прием из арсенала «зеленых беретов»? Вовсе нет. Спросил, какая оценка  у Глеба по английскому? Узнав про тройку, заявил - допускает на следующий год  в начале  четверку, а дальше только на «отлично». Как Глеб этого добьется, его не интересовало.
Потом погладил седенькие усики и загадочно произнес:
- Я давно ищу волонтера, добровольца, помощника  среди ребят. Может ты и подойдешь. Если кишка окажется не тонка... Завтра в шесть утра жду тебя у двухэтажного особняка на проспекте Стачек 172-Б.
- А если дождь? - поинтересовался предусмотрительный Глеб
Сверху, с потолка, послышался  смех. Это не выдержал молодой мужчина, которому надоело ждать на скамеечке, поэтому он переместился в зал и наблюдал за ходом переговоров,  поднимаясь по канату на одних руках. Звали мужчину Виктор Крылов.
Преподаватель молча протянул визитную карточку с надписью: «Ярослав Грай - Частное детективное агентство». Кивнул головой на прощание и отправился восвояси.
Спустившись со школьного крылечка, старик  оторвал усики, которые оказались накладными, снял седенький парик и обернулся человеком средних лет, как говорил Карлсон, мужчиной в самом расцвете лет. Вдвоем со своим спутником они неторопливо удалились.
Глядя им вслед, Глеб не мог даже представить себе, что вскоре очутится на острове в Балтийском море, на военно-морской базе, как ему придется рисковать, какие пережить приключения - сражаться   со смертельно опасным военным - предателем, спасать от пожара и взрыва  атомный крейсер «Петр Великий», вырывать из лап страшных бандитов статуэтку - серебряный фрегат «Штандарт» - императорскую трехсотлетнюю реликвию, летать над морем на крошечном спортивном самолетике, делать на нем отчаянные трюки, плавать по Финскому заливу в холодильнике, гореть и задыхаться от дыма в особняке контр-адмирала, командира базы, выбираться из мрачного подземелья дальнего заброшенного форта...
Если бы Глеб мог заглянуть в свою жизнь на месяц вперед, то наверняка не просился бы в волонтеры к рисковому детективу Ярославу Граю, а выбрал бы  спокойную жизнь на маминой даче среди грядок морковки и гороха.
Между тем, в садике, недалеко от выхода из школы, Глеба ждали одноклассники. Ободранный нос у предводителя  подсох, но глаза оставались злые.
- Этот-то старикан, оказывается, вовсе и не старый!? И голова не седая нисколько. А усы он спрятал в карман, обманщик! А на лице грим, морщинки нарисованы. О чем вы толковали так долго? - теребили Глеба приятели.
- Он ткнул меня пальцем в грудь, сюда,  наверное, здесь болевая точка. И я... потерял сознание, - признался Глеб. - Он, оказывается, частный детектив. Я   записался в волонтеры, в добровольные помощники. И обещал лишнего не трепать языком. Но вам по секрету скажу - завтра у меня контрольная встреча.  Не думаю, что меня каленым железом станут пытать, но все же, страшновато...

Говорят, чтобы понять человека - нужно с ним пуд соли съесть. Об этом размышлял Глеб Федотов на следующее утро,   трусцой, передвигаясь по асфальтированной дорожке, проложенной по гребню длинного холма. Нужный ему дом - желто-белый старинный двухэтажный особняк -  резко выделялся среди   современных зданий   на гребне  холма. По зеленому склону вниз сбегали  вековые деревья, внизу зарастал тиной зеркальный  пруд. Вдоль подошвы холма  по гладкому шоссе неслись в пригород скоростные машины.
Окна домов с холма смотрели в сторону Балтийского моря, до которого было не больше шести-семи километров. Лет тридцать назад по приморской низине ветер гонял волны камыша, и было видно в дали, как по голубому лезвию Финского залива  спешили  маленькие кораблики в сторону Кронштадта, неторопливо выходя из порта в Балтийское море - из окна  прорубленного Петром 1 в Европу.
Теперь на месте камышей густо выросли блочные дома  спального района Юго-Запад. На соседних улицах, носящих военные названия, стояли врытые в землю доты со стенами поразительной толщины и крепости, с железными дверями и черными, злыми бойницами - крайняя черта обороны города во время войны, черта - через которую так и не смогли перейти гитлеровские танки.
Глеб вырос в этих местах и много раз любовался  особняком. Дом был  основательный, почти как крепость. Два этажа, шесть окон по фасаду, крылечко в пять ступенек, козырек и кованые кружева у дубовой двери. А над козырьком, причуда хозяина,  ярко красный, видимый издалека, спасательный круг с корабля. Сразу видно - владелец моряк. И если кто-то из горожан попадет в беду, станет тонуть в житейском море, здесь он может найти помощь и спасение.
Глеб жил неподалеку и до особняка добежал минут за десять. С тыльной стороны особняка рос яблоневый сад, и среди кустов сирени находилась хорошо утоптанная площадка размером с боксерский ринг. Только протиснулся на нее, сзади чуть слышно прошелестели ветви, в спину уперлось что-то твердое:
- Руки за голову, не шевелись! - прогудел низкий голос.

                ГЛАВА  2
                ПО ПРОЧТЕНИЮ - СЖЕЧЬ
               
               
По голосу Глеб узнал молодого мужчину Виктора Крылова, который приходил вместе с детективом Ярославом Граем. В спину он ткнул костяшками кулака, тут же отпрыгнул, принял боксерскую стойку:
- Защищайся, школяр, атакую!
На Глеба посыпался град чувствительных ударов, от которых он с трудом защищался.
В ту же минуту кусты сирени с треском разошлись, на площадку ввалился самый сильный в классе боец, на голове тренировочный шлем,   на руках бойцовские перчатки:
- Глеб держись, я уже здесь! Сейчас мы ему покажем!
Вдвоем семиклассники  дружно насели на Виктора. Но он оказался удивительно ловок - прыгал из стороны в сторону, маневрировал, не оставаясь ни на секунду на месте, нырками уходил от их ударов, ставил жесткий блок, и в то же время успевал встречать их ударами в корпус, бил словно кувалдой.
Через три минуты Виктор хлопнул в ладоши:
- Гонг! Первый раунд окончен. Все живы?
Пока мальчишки  приходили в себя, приводили в норму дыхание, рассказал, что прежде служил в полковой разведке, носит титул чемпиона Северо-Запада по боксу. Что они неплохо держались для новичков. И показал прием из чемпионской зарядки. Лег на землю и стал отжиматься, отталкиваться от нее, так что взлетал в воздух, одновременно хлопая в ладоши и ударяя ногой о ногу. Ребята тут же попадали на землю. Глеб так отжался два раза, каратист четыре. Чемпион отжался, взлетая в воздух, двадцать пять раз. Это была его обычная норма.
После физзарядки  одноклассник  заторопился в школу:
- Четверка  светит по истории за год. Пойду, попробую исправить. А послезавтра надо к бабушке в деревню ехать, - и убежал.
А Глеб остался:
- У меня годовые выставлены. Свободен на все лето.
- Сейчас домой, - велел ему Крылов, - примешь душ, переоденешься и сразу обратно, успеешь к завтраку.
Ровно в восемь тридцать Глеб снова подошел к особняку, поднялся на крылечко. Немного потоптался, испытывая некоторое смущение, наконец, собрался с духом и дернул за ручку, от которой внутрь дома тянулся шнур.
Из-за двери донесся звон судового колокола. Послышались шаги, замерли у двери. В иллюминатор, врезанный в дверь, еще одна причуда хозяина, сквозь стекло с односторонним  видением, на Глеба посмотрели. Мягко сработал хорошо смазанный замок, и дверь распахнулась. Чисто выбритый, пахнущий тройным одеколоном Виктор Крылов сделал широкий жест, приглашая Глеба. Из просторной прихожей они прошли в столовую. Там Виктор представил молодого гостя владельцу дома, старому рыбацкому капитану Бондарю. Важный, горбоносый   старик, с густо посеребренной шевелюрой и шкиперской бородкой внимательно посмотрел на Глеба, составляя о нем собственное мнение. Без всякой улыбки сказал:
- Юнга, ну чисто юнга. Хоть сейчас на судно и в рейс. Плавать умеете, молодой человек?
- Умею, но не очень хорошо, - признался Глеб. - Купаться тут негде. Красненькая речка рядом, но вода в ней, как  суп из торфа.
Бондарь осуждающе покачал головой:
- У древних греков было одно страшное ругательство. Они говорили - такой-то  ни читать, ни плавать не умеет. В море  штормовая волна смоет за борт, что станете делать? Ведь вас не сразу отыщут да спасут...
Тридцать лет ходил по морям и океанам старик, растерял всех родственников, к старости остался один в доме. Чтобы  не скучать, сдал комнаты Ярославу Граю под частное сыскное агентство. При этом сказал: «Какой же моряк не умеет готовить?» и взял на себя обязанности повара
Внутри дом оказался весьма уютен. В прихожей возле двери вешалка, слева - рабочий кабинет - там стол Грая, Виктора, сейф,  большая картотека и угловой диван из черной кожи на который приглашали сесть клиентам. Справа от прихожей комната, которую называли библиотекой, в ней действительно стояли шесть шкафов с книгами, принадлежащих Бондарю. Но с таким же успехом  библиотеку можно было назвать и мастерской - у окна  небольшой верстак и ящики с инструментами, принадлежащие Граю.
За библиотекой находилась кухня, или камбуз, как ее называл старый капитан. Напротив нее - столовая или кают-компания, где ели, гоняли в свободное время чаи и смотрели телевизор.
Два пролета лестницы наверх - там все трое жили в просторных комнатах со всеми удобствами. Над кухней находилась кладовая, где сложен реквизит, принадлежащий Граю и необходимый для работы. В кладовую Глебу  не разрешили  заглянуть даже одним глазком.
В подвале хранились запасы продуктов. Половина подвала была превращена в спортивный зал, где тренировались детективы.
Глеб, хоть и прочитал немало книжек, но никак не думал, сколько труда надо приложить, чтобы стать мало-мальски знающим детективом. Виктор Крылов с этого же дня занялся с ним по программе подготовки армейского разведчика - вырабатывал выносливость, силу, учил бегать не уставая, ползать, читать следы на траве, боксировать, драться ногами, показывал приемы из боевого самбо, из арсенала голубых и зеленых беретов. Как уйти от удара ножом, как «качать маятник» - прыгать из стороны в сторону, чтобы в тебя не могли попасть из пистолета. Правда, пару раз перестарался. Сначала, когда ставил Глебу удар и знакомил со своим любимым - прямым правой в челюсть - вошел в контакт с нижней губой ученика, после чего она, не смотря на примочку, удивительно быстро увеличилась в объеме, дала  знать, мол, удар вполне стоящий. И  ночью, в яблоневом садике за домом,  показывал прием снятия часового - неслышно подкрался сзади, да так вошел в  азарт, что перестарался - крепко сжал горло  под подбородком,  не рассчитал силу.  Глебу пришлось целый день с компрессом на шее ходить.
Грай учил совсем другому - как раскрывать преступления. Как снарядить детектива, правилам осмотра места преступления, как находить следы ног, отпечатки пальцев, следы, оставленные преступником. Какая бывает пыль, частички почвы, ткани, волокна тканей, швейные нитки и пуговицы. Бечевки, шпагат, шнурки, веревки; табаки и спички, письмо на сгоревшей бумаге... Больше всего Глеба поразило исследование голоса  записанного на пленку, оказывается, по голосу можно узнать многое -  возраст, вес, здоровье, настроение, рост, размер обуви, ширину шага...
Нельзя сказать, что Глеб стал специалистом, но некоторое представление о выбранном деле получил, физически окреп, стал рваться в дело. Грай его берег, давал мелкие поручения, но через два месяца, скрепя сердце,  был вынужден отпустить одного в другой город, обстоятельства заставили.
Тот июльский  день начинался, как обычно Глеб пришел к завтраку. Хозяин дома  открыл дверь. За легкой перегородкой, которая отделяла кают-компанию от камбуза, что-то зашипело. Бондарь по стариковски взмахнул руками и побежал к плите. Там на большой чугунной сковороде жарились оладышки. Огромным ножом стал спешно переворачивать их, что-то бормоча себе под нос.
На покрытом белой скатертью столе стояли три прибора. Виктор и Глеб сели за стол. Бондарь принес кастрюлю:
- На завтрак  у нас овсянка, оладышки с ветчиной, творогом, сметаной и вишневым вареньем.
- Овсянка? - вытянулось лицо у Глеба.
- Только плохой человек не любит овсянку, - строго заметил Бондарь, - наваливая ему кашу на тарелку.
Глеб покосился на ветчину и, со вздохом, принялся за овсянку, которую не любил и дома никогда не ел.
Снимая со сковороды очередную порцию оладышек, поджаренных до золотистой хрустящей корочки, Бондарь заметил:
- Сердце радуется, Виктор, что так спокойно ешь, никуда не спешишь, ну просто наслаждаешься жизнью.
Виктор отложил в сторону  газету «Петербургские ведомости», которую просматривал, не  переставая наслаждаться оладышками, прожевал последний, запил хорошим глотком  крепкого  чая, и повернул голову к Бондарю.
- Скажу честно, капитан, я привык завтракать в обществе Грая и вашем, мне приятно  встречать вас по утрам. Даже ваше ворчание я слушаю с удовольствием и не обижаюсь, чтобы вы ни говорили. Однако, прекрасно понял, что вы имеете в виду. Вы опасаетесь, что безмятежный отдых - свидетельство того, что у нас нет клиента, нет срочного дела, а это в ближайшем будущем  может подорвать наш счет в банке, отразится на нашей жизни, на нашей с вами зарплате. Я вас правильно понят?
- Не стану скрывать, - он ловко снял со сковороды новую порцию оладышек. - Хотя мне нечего тревожиться - с такими людьми как Грай, как ты, да еще с молодым пополнением, я уверенно смотрю в завтрашний день.
Телефонный звонок  заставил Виктора поставить чашку на стол и снять трубку висящего на стене телефона.
- Детективное агентство Ярослава Грая. У телефона Виктор Крылов.
- Это контр-адмирал Пенин из Кронштадта, - зарокотал в трубке густой бас, так что его мог слышать и Глеб. - Добрый день. Можно ли переговорить с Ярославом Клавдиевичем  Граем?
- Он будет позже, что ему передать?
- Я сейчас выезжаю из штаба и через полтора часа буду у вас. Он к этому времени вернется?
- Да, обещал быть.
- Тогда до встречи.
Так в последний день жаркого июля началась история с атомным крейсером «Петр Великий» и серебряным фрегатом «Штандарт» - таинственная, шумная, смешная, страшная...
Поджидая контр-адмирала, Глеб нетерпеливо смотрел в окно. Прежде он видел главного кронштадтского командира только на экране телевизора, и было интересно  посмотреть, а каков он в жизни?
Грай долго не появлялся. Виктор четыре раза звонил ему по трубке, но шеф не отвечал.  За четверть часа до назначенного времени, шеф приехал на запыленной «Ниве», затормозил перед окном, вышел из машины усталый, растрепанный, грязный. Виктор сбежал с крылечка, навстречу начальнику:
- Все в порядке?
- Да, - устало махнул Грай рукой. - Дело о китайском ресторанчике - окончено. Вместе жень-шеня, который стоит не большие, а огромные деньги, жулики подсовывали подвыпившим, доверчивым покупателям, которые и в глаза не видели редкого таежного корешка, весьма похожие на него корни, вырытые в густом лесу у поселка Саблино. Два торговца взяты с поличным  и проведут некоторое время в  «Крестах». Но наша доверчивость беспредельна, поэтому, думаю,  вместо них из Китая вскоре приедут другие торговцы, такие же «специалисты» по жень-шеню. А лес в Саблино большой...
Виктор проводил Грая до лестницы на второй этаж и по дороге рассказал о звонке   Пенина. Грай взглянул на часы, кивнул головой.
Контр-адмирал  на черной «Волге» со скуластым  мичманом Никольским за рулем, прибыл на четыре минуты раньше обещанного. Но Грай, уже принял душ, наскоро перекусил, и  с   взлохмаченной прической, наспех высушенной феном, встретил его в прихожей у открытой двери.
Глебу флотский командир понравился -  энергичный, от его баса люстра в прихожей задрожала,  небольшая черная борода и усы лихого гуляки. Но при внимательном взгляде было заметно, что в глубине его глаз плавала тревога.
Военачальник прошел в кабинет, и звуконепроницаемая дверь за ним закрылась. Обиженный Глеб прошел на камбуз, где хозяйничал старый Бондарь. Тот понял  настроение подростка и улыбнулся ободряюще:
- Что не взяли с собой в кабинет?.. Не спеши взрослеть, еще успеешь наслушаться страшных историй  и погоняться за преступниками. Загадок и тайн на твой век хватит.
В переговорном устройстве, вмонтированном в стену, два раза пискнул птенец чайки - это Грай просил кофе. Предусмотрительный Бондарь снял с огня горячий кофейник, поставил на поднос, где уже красовались три чашечки из китайского фарфора, и сахарница, предложил Глебу:
- Сходи, пожалуйста, угости  контр-адмирала.
Глеб обрадовался возможности побывать в кабинете во время беседы с важным клиентом, засуетился, едва не опрокинул поднос на Бондаря. Страшно смутился, но все же взял себя в руки  и, не дыша, направился в кабинет.
Угловой диван из черной кожи, на котором обычно сидели клиенты, пустовал. На большом столе Грая была развернута карта, все трое стояли рядом, и Пенин, чертя по ней пальцем, что-то объяснял, а Крылов  быстро записывал его рассказ в блокнот.
При появлении  Глеба контр-адмирал оборвал себя на полуслове,  подозрительно покосился на подростка. Глеб аккуратно поставил поднос на край  свободного стола  у двери и каждому налил чашечку дымящегося кофе. При этом искоса взглянул на карту. Поверху на ней было написано крупным шрифтом: «Кронштадт». А в том месте, куда показывал палец  Пенина, удалось рассмотреть  надпись: «Судостроительный завод», рисунок дока, тщательно прорисованный крейсер с надписью «Петр  Великий». Тут же, близко друг от друга алели  три креста, поставленные красным карандашом.
Крылов махнул на Глеба шариковой ручкой, - не задерживайся здесь.
Через час дверь кабинета открылась. Пенин принял из рук Глеба фуражку, кивнул головой:
- Спасибо за кофе, - вышел на улицу и укатил в свой Кронштадт.
Закрыв за новым клиентом дверь, Крылов пригласил Глеба в кабинет. Карта Кронштадта все еще лежала на столе. Грай смотрел на нее, в раздумье потирал переносицу указательным пальцем, словно поправлял несуществующие очки. Движение руки подозвал Глеба:
- Сейчас мы с Виктором уедем. Обычно, в наше отсутствие, у телефона дежурит один из опытных детективов, которых мы иногда привлекаем для помощи. Но сегодня останешься ты, потому, что уже познакомился с Пениным. Думаю, справишься.
Глеб знал, что никаких вопросов перед операцией задавать нельзя, ему и так скажут, что нужно, но все же не утерпел:
- Вы отправляетесь в Кронштадт?
- Всем станешь отвечать - мы уехали в Выборг по срочному делу, пробудем там несколько дней.
- Понял, вы в Выборге, - повторил Глеб.
- Чтобы ты мог правильно сориентироваться в случае необходимости, в общих чертах расскажу о предстоящем деле.
- Слушаю внимательно, - стал совершенно серьезным Глеб, понимая, что начинается новый этап в его жизни.
 - Из газет ты знаешь, что в Кронштадте, в сухом доке, достраивается гордость нашего военно-морского флота атомный крейсер «Петр Великий». Очень дорогой корабль, который значительно усилит   мощь нашего Северного флота. Кронштадтцы им гордятся и дорожат. Но в крепости нашелся человек, назовем его «поджигатель», который думает иначе. Этот опасный негодяй  сумел два раза устроить пожар на самом крейсере и один раз в доке. К счастью, команда крейсера, а народу на нем пока еще мало, только специалисты, дисциплинирована, бдительна, эти пожары  быстро и без больших потерь сумела ликвидировать.
- Может случайность? - предположил Глеб. - Знаете, сварка, искры летят.
- Один пожар может быть случайным, но три подряд - это уже говорит о другом. Пенин покой потерял, вечером засыпает в тревоге, и утром первым делом звонит в док, узнает, не было ли пожара? Силовые структуры  флота с ног сбились - ищут  поджигателя. Но он чрезвычайно хитер, умудряется обвести их вокруг пальца. Неизвестно даже кто он - судостроитель, вольнонаемный, гражданское лицо или военный моряк?
Глеб думал и не мог понять, как же станет работать Грай:
- Если местные бессильны, что сможете сделать вы, люди со стороны? На вас станут пялиться, как на чужаков, следить за каждым шагом.
- Молодец, в корень смотришь, - одобрил замечание Грай. - Но дело может обстоять еще хуже. Может случиться так, что поджигатель настолько хитер и могущественен, что прослушивает звонки контр-адмирала. В таком случае он слышал сегодняшний звонок из Кронштадта,   уже поджидает нас, и может устроить «дружеский» прием.
С большой завистью Глеб следил, как Виктор достал из сейфа, стоявшего в углу, пистолет Макарова, сунул в наплечную  кобуру под куртку. И сильно изменился при этом. Только что был простым, домашним, а тут сразу оказался другим - сосредоточенным, в любую секунду готовым к решительным действиям, стал разведчиком Крыловым.
На прощание Крылов погрозил пальцем Глебу:
- На телефоне не спи,  подстрелят. Или украдут. - Вышел на улицу, завел «Ниву» и они с Граем уехали, помчались вслед за  контр-адмиралом.
Глебу в голову не могло прийти, что простое дежурство у телефона может быть таким  утомительным делом. Он изнемогал, не знал что делать. Взял в руки книжку и тут же бросил. Посидел, постоял, походил, посмотрел в окно. Нашел в книжном шкафу карту Ленинградской области, стал рассматривать в большую лупу остров Котлин, черную точечку - город Кронштадт, стал предполагать, чем теперь заняты Грай и Крылов - роются в документах, ведут слежку, сидят в засаде, дерутся... Удачно ли продвигается дело, или детективам приходится туго... Может, поджигатель настолько хитер, что сам охотится на них? Так промаялся до шести вечера. Затем  Бондарь накормил ужином, сам остался дежурить у телефона, а Глеба  отправил домой.
На следующее утро Глеб явился к семи часам. Нашел Бондаря уже вставшим и побритым. С самого утра начались звонки. Два раза звонили из газет, хотели взять интервью. Молил помочь владелец магазина «Восточные сладости», у которого украли грузовик с изюмом. Еще позвонил директор кинотеатра «Баррикада», где накануне пропал бухгалтер с дневной выручкой.
А в половине двенадцатого раздался звонок, который окончательно смутил Глеба. Визгливый, неестественный голос, то ли мужской, то ли женский, разобрать так и не удалось, срочно требовал Грая, обещал сумасшедший гонорар, каких не получал еще ни один сыщик, допытывался, что делает Грай в Выборге, как ему позвонить? Глеб даже взмок, выдерживая эту яростную атаку.
Посмотрел на определитель номера - звонок был из Кронштадта. Неужели звонил сам поджигатель? Этот звонок, может быть,  - контрольная проверка, после чего у Грая начнутся неприятности...
На третий день Глеб с утра не находил себе места - ветер дул с Финского залива, нес низкие дождевые тучи, чайки метались в небе, кричали тревожно, нагоняя тоску. Воспаленное воображение беспрестанно рисовало ужасные истории, одна страшнее другой. Парнишка решил, что совершенно не годится для детективной работы - ведь ему невмоготу оказалось сидеть у телефона, нервы не выдерживали напряжения.
Без четверти одиннадцать подал голос телефон. Глеб схватил трубку:
- Детективное агентство Ярослава Грая. У телефона волонтер Глеб Федотов.
- Добрый день, - пророкотал знакомый бас. - Это контр-адмирал Пенин из Кронштадта. Мне срочно нужен Грай.
Глеб онемел от изумления - о чем он говорит? Ведь детектив  три дня назад уехал в морскую крепость на помощь адмиралу, да так с тех пор не показывался дома и не послал весточку. Куда же он делся? И что ответить клиенту? Сказать правду? Ведь Пенин военный человек, умеет хранить военную тайну!.. И все же Глеб не решился нарушить инструкцию, срывающимся голосом произнес:
- Детектив Грай уехал по срочному делу в Выборг.
Теперь контр-адмирал чуть не задохнулся от возмущения:
- Какой еще к черту Выборг? Что за новости? Что он там забыл? У меня важнейшее государственное дело!.. Вы со мной откровенны?
- Да, откровенен, - промямли Глеб. - Грай в Выборге.
- Быть этого не может! И когда уехал?.. А когда вернется?.. Вот и надейся на частных детективов. У меня крейсер еще раз подожгли, а он уехал в Выборг гонорар зарабатывать... Вы понимаете, в доке, под килем крейсера, снова нашли  мешковину, облитую бензином и рядом  полную канистру... Слышите меня? У нас сегодня день контрольной связи. Мне нужно срочно знать, что Граю удалось выяснить, чтобы предпринять дальнейшие шаги...
- Извините, товарищ контр-адмирал, - заикаясь, оправдывался Глеб, -  других данных у меня нет.
Выйдя из себя, Пенин  употребил несколько слов из обычного боцманского арсенала, и категорически потребовал:
- Ищите своего чертова детектива, где хотите. Не мог же он под воду провалиться. И пусть звонит мне немедля!
В этот момент под окнами особняка послышался визг тормозов, хлопнула дверца машины.
- Подождите у телефона, - обрадованно закричал Глеб - Кажется  вам повезло.
Глеб с Бондарем выбежали на улицу, и к своему ужасу увидели, как Грай вытаскивает с заднего сиденья Виктора. Тот ранен в бедро, брючина располосована ножом  и в проем виден окровавленный бинт. Бондарь и Глеб подхватили беднягу и потащили на второй этаж, в его комнату. А тот, закусив губу, волочил истерзанную ногу, на полу прихожей и на лестнице остались следы крови.
Грай подошел к телефону, подышал в трубку, успокаиваясь и подбирая слова для сообщения контр-адмиралу:
- Не исключено, что ваш телефон на прослушке. Скоро прилетит почтовый голубь, ждите, - и повесил трубку. Тут же  набрал номер телефона профессора Вольфсона. Он жил в соседнем доме, имел частную практику и принимал больных на дому. Торопливо проговорил:
- Доктор, Григорий Яковлевич, выручайте... Виктор Крылов ранен из пистолета в бедро. Потерял много крови. Пуля застряла в ноге. Прошу вас, как можно скорее идите к нам, да не забудьте хирургический инструмент.
После этого Грай рухнул в кресло, закрыл глаза, пробормотал:
- Извини, Глеб, придется тебе еще подежурить. Я трое суток не спал.
Глеб подхватил ведро и морскую швабру, стал смывать  кровь в прихожей.
Через две с половиной минуты  профессор Вольфсон  прямо в голубом докторском халате, с пузатым саквояжем в левой руке, дыша, как паровоз, все-таки пять десятков лет за плечами, поднялся на крылечко и заспешил на второй этаж, стараясь не поскользнуться на мокрых ступеньках. Оттуда, сверху, через открытые двери послышался его уверенный голос:
- Господин Бондарь,  тазик с водой... спирт достаньте из моего саквояжа, видите, у меня руки вымыты... Щупом измерим глубину раны, отыщем пулю... Вот она... Здесь, теперь никуда не денется... Глубоко чертовка вошла, видно с близкого расстояния стреляли... Сейчас я ее пинцетом схвачу...  Держись солдат... Не падай в обморок... Бондарь, нашатырь, под нос, да не путайте со спиртом, вон в том пузатеньком флакончике... Теперь аккуратно захватим пулю... Знаю, больно... И кровища хлещет, темная, вена задета... Потерпи немного, солдат... Сейчас вырву  свинцовую  твою занозу... Держись, гвардия...
Грай побледнел, оглянулся, словно искал икону, и трижды перекрестился глядя на восточный угол:
- Боже милосердный, помоги доктору Вольфсону!  Боже, помоги спасти Виктора...
Затем короткий стон, крик  Крылова и звяк пули о дно тазика.
С минуту обессиленный Грай недвижимо сидел в кресле. Затем тяжело вздохнул, поднял глаза на Глеба. Спросил шепотом, то ли в шутку, то ли всерьез:
- Оружие есть?
- Имеется, - твердо ответил Глеб
- Покажи!
Глеб ткнул пальцем в лоб:
- Всегда при мне.
Грай одобрительно кивнул:
- Тогда в путь... Так, как есть, в спортивном костюмчике, да еще курточка сверху, да кепарик.
Достал белый конверт, размашисто написал: «Контр-адмиралу Пенину, лично в руки. Срочно». Сунул в конверт чистый лист бумаги, запечатал сургучом. Поманил Глеба пальцем:
- Письмо покажешь дежурному в штабе, чтобы не держали в приемной, немедленно  пропустили к командиру. А то можешь просидеть там... Главное сообщение передашь вот таким способом...
 Написал на листке из календаря всего два слова: «Человек в погонах». Дал прочитать, затем вынул из ящика стола зажигалку, поджег листок, пепел растер в пепельнице.
- По прочтению - сжечь. Понял? Так же поступишь и там. Рядом с телефоном, даже если трубка не снята, ничего не говори.
Вынул из сейфа карманные часы с крышечкой и цепочкой, имеющей на конце прищепку:
- С этими часами не расставайся, - сказал многозначительно.
Еще  вынул из ящика стола и вручил радиотелефон, зажигалку, шариковую ручку. Деньги на такси до Кронштадта, туда и обратно, столько же  прибавил на  непредвиденные расходы... Велел зайти на камбуз, взять из холодильника большой ломоть ветчины, да еще  батон.
Вызвал такси на дом, и вышел на крыльцо, проводить.
- Это сообщение про поджигателя? - спросил Глеб.
Грай сердито щурился, как бы оправдывался сам перед собой:
- У нас  не было никакой зацепки, негодяй действительно оказался дьявольски ловок, скользкий, как уж...  Утром, перед сменой, устроили  ему засаду около дока, где достраивается крейсер.  Переоделись в форму охранников. Стали недалеко от проходной. Я решил - он увидит новых людей, дрогнет, может проявить  себя. Так и вышло - не дошел до проходной,   остановился - Крылова  обезножил первой же пулей...  Смелый, до безумия смелый. Противник хоть куда. Редко такого встретишь. Не побоялся стрелять среди толпы. А потом сумел скрыться в суматохе... Шел  уверенно, значит, документы имел не поддельные, а  настоящие, пропуск с нужными печатями и подписями для прохода на военный объект. Полагаю - он сам, или его человек, может находиться в  штабе... Если я, конечно, не ошибаюсь.
- Мы... не отступим?.. Из-за Виктора, ведь он теперь сильно ранен, не сможет... - смущаясь, пробормотал Глеб.
- Не сможет, - согласился Грай. - Теперь остались в строю - ты да я, да мы с тобой... Ладно, не робей, если потребуется - подключим резерв.
- Вы намерены немедленно вернуться в Кронштадт?
- Сначала надо  Крылова подлечить. Слишком много потерял крови...Без него мне - никак. Надежен, как скала. Да и привык к нему, словно сын родной стал.
Глеб застегнул легкую бежевую курточку. Проверил - часы в одном кармане, конверт в другом. Потуже натянул на голову кепарик. Говоря о своем оружии - ничуть не шутил. Прежде два года  ходил в радиокружок и обладал достаточными знаниями. За эти два месяца  достал нужные   радиодетали, журнал «Техника молодежи» с чертежом. Паяльник у него был. Еще приготовил  нитки, иголку, ножницы. Собрал оригинальный прибор, который спортсмены применяют для «охоты на лис», и вшил его под подкладку кепарика. Прибор получился плоский и был почти не заметен, главная изюминка заключалась в помпоне, который пришил сверху. В нем же хранился «жучок».  Выглядел кепарик несколько вызывающе, но  Глеба это обстоятельство не смущало. Скорее всего, новинку не придется пускать в дело, но кто может знать? Юному детективу, каким уже считал себя Глеб, хотелось попробовать собственные силы.
К особняку подкатило такси, белая «Тойота». Грай бросил взгляд на номер, помахал рукой :
- Ни пуха, ни пера... Назад можешь отправиться на «Метеоре», поглядишь на Питер со стороны моря. Позвони, когда выйдешь от Пенина. До вечера.
Но они еще не знали, что крутая пружина детектива уже захватили Глеба, и не позволит в ближайшие дни вернуться  домой.

                ГЛАВА 3

                РАЗБУДИТЬ ДО РАССВЕТА

Водитель такси попался опытный, и машина вихрем полетела по городу. Глядя в окно, Глеб решил отвлечься, подумать о чем-нибудь веселом, интересном, что прежде занимало его ум. Но ничего не вышло. Из головы никак не удавалось выкинуть таинственного поджигателя атомного крейсера, окровавленного Виктора, усталого, морально подавленного детектива Грая  и разгневанного контр-адмирала. Причем от этих мыслей молодой детектив так разволновался, что у него сами собой стали дрожать руки и ноги. Глеб даже перепугался - не заболел ли он? Ничего подобного с ним прежде не случалось. Он ехал и дрожал, дрожал и ехал. Дошло до того, что даже зубы стали стучать! Все тело затряслось как в лихорадке.  «Дрожишь, скелет? - вспомнил фразу из прочитанной книги. - Ты еще не так задрожишь, когда узнаешь, куда я тебя поведу». Вот и руки совершенно перестали слушаться.  Вдруг  сами по себе начали действовать - развернули пакет с ветчиной и весь кусок, граммов девятьсот, потащили в рот. А за ним и батон. Человек ощутил  жуткий голод.  Глеб ел не переставая, пока во рту не исчезли последние крошки мяса и хлеба. Удивленный его аппетитом водитель, дал напиться из пластмассовой бутылки. Единым махом Глеб выпил бутылку и ни разу  не захлебнулся. А когда желудок наполнился, организм получил запас калорий достаточный для действия, да еще с запасом, дрожь, к немалому удивлению Глеба, прошла сама собой.
Город кончился. На берегу залива машина задрала нос и въехала на дамбу, печально знаменитую дамбу, которая по замыслу ее строителей должна была спасти город от наводнений, но так и осталась недостроенной.
Остров Котлин, с его полями, городами, высоченными деревьями, показался Глебу весьма значительным. Кронштадт с его крепостной стеной из старинного красного кирпича, с обилием офицерских фуражек, матросских бескозырок и  грозными патрулями на улицах, показался настороженным, таинственным, грозным.

 Водитель такси легко нашел нужно место на набережной Кронштадта. Глеб вышел из машины, и тихая радость охватила его. Да и как же не радоваться молодому питерцу, попавшему в место, которое дорого сердцу, которое не единыжды упоминается в учебниках истории. С одной стороны берег легендарного острова, Петровская гавань из  отесанных гранитных глыб, в ней стоят современные боевые корабли с пушками, ракетами, покачиваются на волнах, трепещут Андреевские  флаги, не спят - шевелятся локаторы на кораблях,  у трапов прохаживаются бдительные часовые. Рядом парк со столетними деревьями, с ровными дорожками и памятником основателю города и крепости Петру Великому. А за ним залив со свинцовыми волнами. С другой стороны дворец первого коменданта  города светлейшего князя Александра Даниловича Меньшикова. В нем расположен штаб военно-морской базы, где ждет доведенный почти до отчаяния контр-адмирал. Было от чего заволноваться мальчишке, выросшему в портовом городе, в морской  семье.
Перед дворцом зеленел садик, часовой в бескозырке с ленточками расхаживал вдоль ажурных ворот из кованого чугуна, мимо полосатой будки. Часовой оказался вовсе не строгим, пропустил в ворота, указал нужную дверь.
За тяжелой резной дверью Глеб попал в строгую, напряженную атмосферу. За барьером сидел матрос с повязкой на руке, насупленный капитан-лейтенант, тоже с повязкой дежурного, с пронзительным взглядом, узких, с раскосинкой глаз, с небольшими усиками. Он  взглянул на Глеба, как коршун на цыпленка. Причем матрос и офицер были при оружии, которое держали чуть сдвинутым к животу, чтобы легче  выхватывать из кобуры.
- Вы к кому, юноша? - Спросил офицер четким громким голосом.
 Глеб, боясь, что его прогонят,  показал письмо, запинаясь от робости, с трудом объяснил, к кому идет.
- Давайте рапорт, я передам, - протянул руку дежурный. - Если контр-адмирал захочет  видеть, я пропущу вас.
Рука Глеба дрогнула. Дежурный молниеносным движением  выхватил письмо:
- Если я говорю, давайте рапорт, то надо его немедля отдать. Это вам не школа, у нас свои порядки. Ждите здесь. Дневальный, не спускайте  глаз с пришедшего, вдруг  он окажется поджигателем, или его сообщником.
- Есть, не спускать глаз, - ответил матрос, поднялся со стула  и с любопытством  стал  рассматривать пришедшего.
- Вы не смеете отнимать письмо! - Заволновался Глеб.
Но офицер и не подумал ему отвечать. Изобразил усмешку сухими тонкими губами, так что усики зашевелились, затопорщились и, размахивая письмом, скрылся за дверью.
Глеб со злобой посмотрел ему вслед - Бог знает, куда по пути может заглянуть конверт, хорошо, что Грай положил в него пустой лист. А этот дежурный, сразу видно, из штабных, береговая, бумажная крыса. Офицер с боевого корабля ни за что бы не позволил себе такого обращения с незнакомым человеком, да еще к тому же - курьером. Может он и есть поджигатель? Ну и усики у него - как  у крысы. А взгляд, ну точно шпионский.
Через две с половиной минуты дежурный  вернулся, очень довольный собой.
- Ваше письмо уже на столе  контр-адмирала. Сейчас вас отведут к нему.
Следом вошел другой офицер сухой, жилистый, глазастый, остролицый,  с небольшими усами и остренькой бородкой, похожий немного на кабинетного ученого.
- Капитан третьего ранга Орлов, - представился он. - Контр-адмирал Пенин ждет вас, молодой человек. Следуйте за мной.
Быстрым шагом пошли они по длинным переходам дворца, где легко можно заблудиться. Орлов открыл обитую черной кожей, звуконепроницаемую дверь, пропустил Глеба перед собой  в кабинет  Пенина.
- Входите, молодой человек.
 Сам прошел следом и сел, совсем близко к адмиралу, как свой, как особо доверенный, у стены, сплошь заставленной стульями.
Перед адмиралом лежал разорванный конверт и пустой лист бумаги. Глаза его сверкали:
- Я так понимаю, что сказать вам нечего. Я зря потратил время. И репутация  у вашего шефа дутая. Что велено передать на словах?
Говорил Пенин, не называя имен, и Глеб понял, что его инкогнито теперь не будет раскрыто.
- Разрешите ваш календарь, - попросил Глеб, подходя к столу, - на минуту.
Вырвал два листка, прикрыл грудью, как делал в школе на уроке, когда не хотел дать соседу подглядеть, торопливо написал: «Человек в погонах». Прикрыл текст вторым листиком и положил перед командиром.
Контр-адмирал приоткрыл листик, словно обложку, прочитал написанное раз, другой, третий. Затем сложил листки.
Глеб вытащил из кармана зажигалку. Чиркнул колесиком и поднес к листкам. Но газовая зажигалка, как на зло, не сработала. Чиркнул еще раз пять, ничего не получалось.
- Сразу видно, - не курящий, - рассмеялся Орлов.  - Дай-ка мне зажигалку.
 Чиркнул колесиком, и сразу вспыхнуло пламя.
Контр-адмирал понес к огню листики, они  занялись, зашевелились, разошлись и быстро сгорели. Заметил Орлов написанное, или нет, Глеб не понял. Пенин в задумчивости размешал пепел  карандашом. С минуту переваривал полученную информацию и мрачно спросил:
- Твой шеф не ошибается?
- У него нет такого обычая, - гордо ответили Глеб. - Вы же знаете его репутацию.
Пенин нахмурил лоб, пробормотал: « Если так, то ситуация хуже, чем я предполагал. Присядьте, Глеб». Снял трубку, набрал номер агентства:
- «Голубь» прилетел, принес ваше слово... У меня были другие сведения. Вы уверены в полученной информации?.. Уточнить сможете?.. Позднее? Ладно. Это круто меняет направления поиска...
Затем Пенин, наверное, вспомнил ароматный кофе, которым угощал его Глеб, поэтому улыбнулся, стал приветливее, спросил:
- У вас имеется желание, которое я могу исполнить?
Глеб улыбнулся:
- Давно мечтал побывать на настоящем боевом корабле и встретить рассвет на берегу острова.
Адмирал дважды нажал кнопку на краю стола и в кабинет вошел мичман Никольский.
- Отведите молодого человека на противолодочный корабль «Гангут», - приказал ему Пенин.- Передайте мою просьбу капитану - гостя накормить, дать возможность переночевать,  и разбудить до рассвета.
Когда Глеб направился к выходу,  кап-три Орлов, все так же  терпеливо сидевший  с бумагами в руке рядом с контр-адмиралом, подмигнул, на прощание, как хорошему знакомому.
 На улице Глеб извинился перед Никольским, отошел в сторону и  позвонил  Граю, сказал, что поручение выполнил. Шеф, к его удивлению, велел самым подробным образом рассказать, кто при этом присутствовал,  с кем Глеб встречался в штабе, кто и что говорил, потребовал дословно воспроизвести разговор, что Глеб с некоторыми затруднениями сделал. Затем спросил, можно ли ему остаться в Кронштадте? Ночевать он по приказу контр-адмирала сможет на военном корабле, там ничуть не опаснее, чем в домашней постели, а впечатлений гораздо больше. Получив разрешение шефа, позвонил домой и предупредил маму.

                ГЛАВА 4
                СЛЫШУ СОЛЕНЫЙ ОКЕАН

Мичман Никольский повел Глеба по Петровскому парку, по ровной дорожке.  Отдал честь бронзовому Петру, державшему руку на рукоятке  шпаги. Глеб тоже козырнул, задрав голову наверх. Прошли мимо караульного домика, по прямому как стрела бетонному  пирсу, к  которому в  ряд были пришвартованы военные корабли. Пришвартованы кормой. Готовые в любой миг ринуться в море. Плескалась вода, кричали  гортанно чайки, хлопали на ветру флаги, антенны кораблей прощупывали горизонт, пушки и ракеты на кораблях чутко вслушивались в тишину вечерних сумерек. Военный Кронштадт нес боевое дежурство на Балтике.
Корма «Гангута» оказалась самой высокой, круто вздымалась над пирсом. Мичман легко взбежал по пружинистому  трапу, представил Глеба дежурному по кораблю, передал просьбу Пенина. Затем показал корабль, вместе с Глебом слазал на мачту. Глеб оглядел море - не дымит ли на горизонте вражеская эскадра? На палубе мичман показал дальнобойные морские пушки. В трюме провел по большому помещению, в котором судно, как морская база, тайно принимает подлодку, делает ей ремонт, снабжает водой, продуктами, боезапасом, дает отдых экипажу и снова отправляет в рейс.
Еще они успели пообедать в кают-компании за капитанским столиком. На обед  были щи со свежей капустой с наваристым мясом, гречневая каша  с куском селедки,  компот с белым хлебом. Напротив стола висело на стене старинное кремневое ружье, богато украшенное, с необычном орнаментом. Оказалось - это ружье подарили кораблю арабы, когда «Гангут» ходил к берегам  Африки.
На прощание мичман Никольский хлопнул Глеба по плечу:
- Думаю, скучать тебе в Кроншадте не придется. Морская служба - это не работа. Это - постоянные приключения.
Глеба поселили в отдельной, двухкомнатной адмиральской каюте. Вахтенный вручил ему ключ:
- Вы - гость капитана. Живите сколько хотите.

Каюта Глебу понравилась. Но не успел ее осмотреть, как в нагрудном кармашке раздался звон колокольчиков - зазвонил телефон. Оказалось, его вызывал Грай:
- Глеб, тебе  от Петровской гавани, где стоят военные корабли, до дока, в котором достраивается  крейсер «Петр Великий», двадцать минут хода. Немедленно отправляйся к доку. Я встречу тебя около проходной.
События начинают развиваться все быстрее и быстрее, подумал Глеб, ключи от адмиральской каюты сунул в карман, не останавливаясь, отдал честь флагу корабля и вахтенному,   немедля пустился в путь.
У железных ворот судостроительного предприятия находилась небольшая будка. Около нее стоял Грай, и два охранника в пятнистой форме. Один молодой - караульный, другой - начальник караула, седой крепкого сложения человек, сразу видно военный пенсионер. Грай вручил Глебу временный пропуск, выписанный заранее, специальный пропуск - с фотографией, с разными штампами и загадочными значками, дающими право свободного входа и выхода в док как спецкурьеру, и они вместе с начальником караула прошли внутрь, на охраняемую территорию.
Начальник караула повел их короткой дорогой, а Грай на ходу старался ответить на вопросительный взгляд мальчишки. Ввести в курс нового задания:
- Друг мой, бесценный Глеб! Неожиданная перемена произошла в твоей каникулярной жизни. Хорошо бы тебе  сейчас загорать в деревне, наслаждаться спелой клубничкой... Но  спешу тебя озадачить. Ты даже не подозреваешь, как крепко мы связаны  таинственным, страшным делом. А пока - запоминай дорогу к проходной.

Тут они совершенно незаметно разговорились  о будущей профессии Глеба. Между делом, Грай возьми и предложи  - сделать первый серьезный шаг в жизни - пройти обучение в Санкт-Петербургской  специальной школе  частных сыщиков и охранников.  За счет его детективного агентства, разумеется.
- Примут ли? - поинтересовался парнишка. - Ведь мне еще неполных четырнадцать, паспорт только осенью выдадут.
- Примут и обучат, как миленькие. Только после экзаменов дадут  справку - свидетельство об окончании, а диплом частного детектива вручат,  когда исполнится двадцать лет. А пока  только свидетельство - прослушал курс...
 - А учат чему?
- Психология, судебная медицина, оказание доврачебной помощи, радиотехника, специальная техника, методы и тактика детективной работы, приемы рукопашного боя, огневая подготовка.
- Вы там учились?
- Нет, преподавал.
Глеб не стал раздумывать. Взял и согласился. А детектив  тут же предложил потренироваться - научиться  вести скрытое наблюдение.
Начальник караула, оказавшийся свидетелем разговора,  не одобрил подобной затеи:
- Не забывай, Глеб, что ты еще мальчишка, опасности не знаешь. Голова твоя мало думает. Еще ничему не успел научиться, а уже в огонь лезешь, в самое пекло.
Грай ответил ему:
- Не боюсь взять ответственность за чужого ребенка.
- Что вас ведет? - спросил военный пенсионер.
- Служение Отечеству. И высшему духу - истине.
Начальник караула махнул на Глеба рукой:
- Глаза-то как горят... Я вижу, тебя не переупрямишь, тебе своя жизнь недорога, не то, что чья-то чужая. От того, что вообще о жизни мало знаешь, нигде не бывал, мало что видел. А какие муки ты перенес в жизни?  Ты еще не знаешь, как пустоглазая махнет косой - один миг и нет человека на свете.
- Давайте погадаем, предложил Грай. - Достал из кармана серебряный рубль. - Эта монета мне еще от отца досталась, довоенная. В трудной ситуации я всегда ищу у нее подсказки.  Решка - идти в  школу частных сыщиков, орел - нет.
Начальник караула остановился, и стал молча стала ждать.
Грай подкинул монету, и она упала ему на руку орлом вверх.
- Не судьба, значит тебе, Глеб, в школу сыщиков идти.
 Тут они поднялись на самый верх сухого дока, оказались вровень с крышами домов, верхушками столетних деревьев, и Глеб замер:
- Слышу, соленый океан...  И брызги соленые летят мне в лицо...
Начальник караула  вздохнул, спросил у Грая:
- А что тут придется делать мальчишке?
- Навещать моего старого друга рыбацкого капитана Бондаря.
- Верить вам, конечно нельзя, - вздохнул  проводник. - Всякая экспедиция, тем более - криминальная,  - есть кромешная тьма и неизвестность. Но пожить молодому человеку в чужих людях бывает полезно. Пусть узнает почем фунт лиха. Тогда больше станет ценить... - Что следует больше всего ценить, военный пенсионер не договорил. Наверное, полагал, что у каждого человека свои собственные ценности, духовные и материальные.
- Вот так, дорогой мой школяр, Глеб Федотов, - заторопился с объяснениями Грай, - мы  оказались в большом детективном колесе, которое закружило нас вокруг крейсера «Петр Великий». Через несколько минут   будем  на линии огня... Раненый разведчик Виктор Крылов остался в нашем особняке под присмотром доктора  Вольфсона и его медсестры. Мы вместе с рыбацким капитаном Бондарем тоже переехали в Кронштадт.
 Но, в отличие от тебя,     на нелегальном положении.


Начальник караула привел  их в сухой док, где достраивается крейсер. Глеб никогда не видел строящихся кораблей, и был поражен - крейсер, огромный как десятиэтажный дом, стоит на подпорках из бревен. В гигантском ящике из железа и бетона. Вокруг него леса и металлические лестницы. По ним ходят строители в красных касках и моряки в бескозырках и фуражках с кокардами. Моряков еще немного, только те, что помогают устанавливать судовую  технику, отлаживают и принимают от строителей приборы.
На дне дока  у стены стоял небольшой деревянный вагончик, выкрашенный зеленым и синим. Его единственное окно со стеклом кофейного цвета - одностороннего видения. За дверью вагончика их встретил  старик  со шкиперской бородкой,   рыбацкий капитан Бондарь. Оказывается отсюда он вел секретное наблюдение за теми, кто  строил, кто посещал док и корабль.
Глебу  трудно судить о результативности такого наблюдения,  ведь нет ничего тайного, чтобы не стало явным. И ничто в мире не распространяется так быстро, как тайна. Но может быть, все так и было задумано? И за внешней простоватостью кроется азиатская хитрость? Юный волонтер  пытался  разгадать тайный ход мыслей детектива, но пока не умел.
Бондарь показал Глебу японский фотоаппарат «Кодак»  и  небольшую дырочку над окном, закрытую  фанеркой. Стоит ее отодвинуть и -  фотографировать подано!  Перед вами  охраняемый объект и его добропорядочные строители. Незваным, неожиданным пришельцам особый почет и дополнительное внимание. На них приказано кадров  не жалеть. Но и фотографий на руки они не получат. Все карточки  окажутся в руках предусмотрительного заказчика - хитроумного детектива Грая. Что с ними сделает? Разложит пасьянс. У кого окажется алиби на нужный день и час, когда был пожар в доке, тот...  тоже останется под подозрением, пока не отыщется настоящий нелюдь - поджигатель крейсера.  Пока пасьянс еще не окончен. Нужны дополнительные  фотографии и факты. Для этого старый капитан Бондарь  здесь и парится в летнюю жару при закрытых дверях, изображая из себя  око  частного детектива, непредвзятый  взгляд со стороны...
 Вагончик оказался уютным, современным, со всеми удобствами - стул у окна, шкафчик для продуктов, небольшой холодильник, плита электрическая с двумя конфорками. За легкой перегородкой комната отдыха с дощатой  кушеткой, биотуалет и кран с водой.
Бондарь с восхищением посмотрел на молодого помощника:
- Ну, теперь мы точно поджигателя высчитаем...

Пока Глеб  смущался  и оглядывался, Грай перешел к делу:
- Кто сегодня у нас на  сфотографирован?
- Сам контр-адмирал Пенин изволил посетить подведомственное учреждение. Пробыл довольно долго,  со своим  шлейфом - капитаном третьего ранга Орловым, похожим на Мефистофеля с остренькой бородкой и верткими глазками. И с мичманом Никольским, который при ходьбе разрезает воздух выдвинутой далеко вперед челюстью. Этот мичман - отчаянный типус -  шныряет повсюду, вынюхивает, словно гончая собака, старательно делает вид, словно ему больше всех надо. Он мне сильно подозрителен.
Глеб был поражен -  Грай запросто держал под подозрением самого контр-адмирала, командира военной базы! Что уж говорить об остальных офицерах?
- Кто еще нас заинтересовал?
Начальник караула хорошо знал людей и тоже включился в разговор:
- У винта  размахивает руками - старший механик Сухарев.   Устроить пожар ему легче всех, он как раз и отвечает за пожарную безопасность. Рядом капитан крейсера, борода лопатой - Иван Иванович.  Он постоянно  на виду, но все же может выбрать момент, когда рядом никого нет... Тут же старпом, шмыгает красным носом, сразу виден любитель разливного портвейна. Какие тараканы у него в голове гуляют - трудно сказать.
- Это все флотские, свой брат, служивые, - кивнул головой Грай. - А особенные посетители были?
- Священнослужитель  отец Кирилл Копейкин приходил с большой корзинкой. Принес в подарок матросам двух котят. Собирается в поход на крейсере, до Мурманска.
- Интересно, - протянул Грай. - Новая фигура в нашем раскладе.
- Еще приходил местный летчик, пижон с перчиком, один из тех, кто показывает за  деньги Кронштадт, вид сверху, на своем смехотворном самолетике.
- Этому что здесь понадобилось?
- Приводил на экскурсию даму - буфетчицу из офицерской столовой красавицу Веронику. Особу удивительно изящную. Которая пользуется здесь всеобщим мужским поклонением, словно сама  богиня любви Венера. Женское население Кронштадта воспринимает ее критически.
- Хм, и для чего же они заявились сюда, на подводную часть крейсера любоваться?
- Не будьте так строги, Грай, - взмолился начальник караула. -  Театра в городе нет. Надо же молодым людям куда-то сходить, выйти в люди. Ну, вот и пришли. Если я не ошибаюсь, рядом с ними постояла настоящая любовь...
- Оставим любовь на попечение амурам и ночным звездам. Кто еще привлек наше внимание?

На экранчике Бондарь показал  Граю  остальные кадры:
- Каптенармус с  крейсера. Молодой, а уже шустрый, со вторым подбородком. Гнусная, продажная морда. Туда и сюда заглянет, все тащит, что попадется под руки. Наверняка имеет в своем резерве две-три канистры со спиртом. Его слово стоит на крейсере не меньше, чем приказ командира.
- Не надо преувеличивать... Каптенармус  пересчитывает тряпки и ворует понемногу... Кого вы сегодня подозреваете в поджоге крейсера?
Бондарь вздохнул:
- Сегодня у меня на подозрении водитель контр-адмирала мичман Никольский.  Он уж так старался, так старался, из кожи лез вон, искал поджигателя там, где его не было, и быть не могло...  Пятьдесят на пятьдесят - он поджигатель.
Начальник караула пожал  плечами в смущении:
- Подтвердить версию, извините, не могу. Но и отвергнуть не решаюсь. Лично я подозреваю  прохиндея каптенармуса. Если ему кто-то хорошо заплатит, он пойдет на рискованное дело - уж сильно жаден. Я не люблю таких алчных, не доверяю им нисколько.
 Грай  собрался уходить.
- Не посидишь ли со мной до вечера, Глеб? - спросил Бондарь. – Я,  может подремлю немного?
- С удовольствием, - согласился Глеб. - Еда у нас есть?
- В магазин сходи, зелени и овощей принеси, - попросил старик. - А то тебя угощать нечем. Посмотри что-нибудь вкусненькое к чаю. Крупа и сало здесь имеются, - и протянул кошелек с деньгами.
 Вместе с Граем и начальником караула Глеб вышел с охраняемой территории. В магазине набрал полную сумку продуктов. Когда возвращался,  на посту в карауле  стол уже другой охранник. Увидев школяра, сильно удивился, тщательно сличил фотографию с оригиналом. И вызвал начальника караула по телефону:
- Малолетка тут с пропуском, какого нет у командира крейсера. Продукты тащит.
Показался из своего кабинетика начальник караула, посмотрел  сонным взглядом:
- Особисты  постарались... Значит, интерес имеют. Пусть идет. Когда парнишка  станет возвращаться, мне доложишь.

Насвистывая бодрый  мотивчик, подражая уверенной походке бывалого детектива, Глеб подходил к засекреченной  будке. Сейчас он смастерит пяток солидных бутербродов с ветчиной да  соленой рыбкой, запьет кваском... И вдруг услышал -  за дверью кто-то  жалобно застонал.  В тот же миг - мир  перевернулся,  в живот, словно зимнего льда насыпали - замер на месте, окаменел, одна нога на земле, другая в воздухе застыла, шевельнуться не решался. Следом  раздался какой-то вибрирующий жалкий вой, от которого волосы на голове зашевелились. Что это может быть? Что могло произойти в  вагончике?  Уходя, дверь в вагончик вроде плотно захлопывал, а теперь она едва прикрыта. Неужели кто-то вошел? Может быть, поджигатель ворвался внутрь и расправляется со стариком Бондарем? Выпытывает у него про Грая и про Глеба? Куда парнишка  пошел, да скоро ли вернется? Дверь в караульном помещении должна быть постоянно на запоре, а старик наверняка поленился подняться со стула  и закрыть задвижку. Вот и поплатился за это. Стоит сейчас войти в будку, как его тоже схватят и...
Хотел Глеб позвать на помощь,   оглянулся  -  а док опустел, ни одного человека.  Уже вечереет. Рабочий день кончился, судостроители  перестали  возиться  с винтом крейсера, привинтили огромными  гайками третью лопасть и разошлись по домам. Моряки с борта сошли на берег в столовую на ужин. Где-то есть вахтенный на корабле, да разве он  услышит? Хотел закричать, но   из горла вырвалось только сиплое шипение...
Что делать? Боже, что делать? Вот так люди и пропадают ни за грош. Прав был начальник караула. Ой, как прав... Голова мало думает, еще ничему научиться не успел... Эти зловредные поджигатели ведь могут на них   напасть неожиданно - слишком опасны... Глеб осторожно, чтобы не произвести никакого шума,  опустил вниз сумку с продуктами. Развернулся и побежал. Быстро-быстро. А глаза при этом сами по себе  смотрели вниз, что-то выискивали. Совершенно случайно наткнулся взглядом на железный прут подходящих размеров. Резко затормозил. Поднял железку, крепко сжал в руках и почувствовал себя иначе. Лед в животе растаял, ноги перестали дрожать. У него  в руках появилось оружие. Бог ты мой, какое это оружие, ржавая палка, но все же. Теперь он не с голыми руками. Оглянулся  на вагончик и ноги сами понесли  обратно. Побежал на носочках, стараясь не споткнуться на ровном месте, не упасть.
Грай не велел подставляться под неожиданный удар. Но дело весьма ответственное. Военная крепость – моряки - соленые куртки, фуражки, бескозырки, черные мундиры, белые робы, военные корабли - все это нуждается в дополнительной защите. Не сомневайся, крейсер,  все это я, школяр Глеб Федотов, с моими мальчишечьими  мускулами и обеспечиваю.

Замер у двери.
Услышал тот же дребезжащий старческий голос:
- Где же ты, мальчишечка, спасай старика... Шевельнуться не могу...
Бондарь стонет.
Ну, двум смертям не бывать... Рванул дверь и влетел, замахиваясь железным прутом...
Смотрит - старый капитан сидит, скрючившись на стуле, шевельнуться не может.
- Радикулит меня схватил, шагу не сделать. Помоги, Глебушка, до лежака добраться.
Отдышался Глеб, подождал, пока страх из него выйдет, надо же, как лопухнулся, кому рассказать - засмеют... Железку свою все же  у двери поставил, чтобы под рукой находилась, занес продукты, дверь закрыл на задвижку. Потом взвалил  руку старика себе на плечи, кое-как приподнял и потащила к лежаку. Рухнул старик, запричитал:
- Только с радикулитом в засаде и сидеть... Силы мои на исходе...
Из походного рюкзачка, что имелся у капитана с собой, парнишка  достал лекарство, растер  спину, как мог сильно, не обращая внимания на жалобы и причитания, укрыл ветхозаветного  наблюдателя полушубком, который имелся в арсенале вагончика.  Старик утих, пробормотал:
- Вот спасибо, вот спасибо. Выручил, к утру буду здоров, вылечусь, и следа от болезни не останется.
Попыхтел, попросил что-нибудь на зуб положить:
- На пустой желудок лекарство плохо действует. И съел подряд четыре генеральских бутерброда с толстенными ломтями ветчинной колбасы. После тяжких, утомивших его трудов, сильно расстроенный старик понемногу засопел носом, похоже, уснул.
Юный наблюдатель  набрал номер телефона Грая, хотел предупредить, что остается здесь на ночь, не хочет крейсер оставить без присмотра. Да и за стариком нужно приглядеть. Но телефон Грая  не ответил, был отключен.
День оказался очень длинным, мальчишка  вымотался. Вроде ничего и не делал, а устал. Перекусил бутербродами с чаем. Поставил у окна два стула. Постелил ватник. На один стул сел, на другой положил ноги. Курточкой прикрылся. Железный прут поставил рядом, чтобы находился под рукой. Как закрылись глаза - сам не заметил...
Сквозь сон слышал как в дверь долго и сильно стучали... Но проснуться никак не мог. Наконец Грай забарабанил в окно, закричал:
- Да проснись, же Глеб! Дверь открой!
Парнишка вскочил со стула, со сна ничего понять не может:
- Что такое? Что за шум?
- Дверь открой! - закричал в окошко Грай.
Глеб потряс головой, прогоняя сон, и открыл дверь.
Грай с грустью посмотрел на одного наблюдателя, на другого:
- Сейчас восемь часов вечера. Только что я получил оперативные сведения - поджигатель хочет переменить тактику. Сидеть здесь вам больше  незачем. Оставим на месте  пустую будку, на всякий случай, пусть стоит, пугает. Я  отправлю капитана Бондаря в Петербург. Ты, Глеб, можешь поехать с ним.
Глеб виновато смотрел в пол:
- Конечно, я позорно уснул на посту, и заслуживаю наказания. Но у меня ключ от адмиральской каюты. Я хотел бы переночевать на боевом корабле  «Гангут» и встретить рассвет на берегу острова в настоящем море. Разрешите остаться в Кронштадте?  Такого случая, может никогда у меня больше не будет в жизни.
- Хорошо, - согласился Грай. - Самостоятельная жизнь наверняка пойдет тебе на пользу.  Иди на «Гангут» и отдохни. Тут я справлюсь и без тебя.


                ГЛАВА 5
                ДРАТЬСЯ НАДО, ТАК ДЕРИСЬ

Глеб быстро добрался до корабля, устало кивнул вахтенному. Воздух в каюте был свежий, чистый, но парнишка все же   открыл иллюминатор, чтобы лучше слышать плеск волн, крики чаек и, засыпая, перебрал в памяти все увиденное,  смотрел на темнеющее небо, на котором загорались звезды..

Глеба пришлось изрядно потрясти за плечо, прежде, чем он сумел приоткрыть глаза. Спросонок  не сразу понял, где находится,  спросил:
- Вы кто?.. В чем дело?
- Я вахтенный матрос. Вы наш гость, которого  контр-адмирал Пенин велел разбудить до рассвета.
- Какой к черту рассвет, - проворчал Глеб. - Вон луна посреди неба.
Но вахтенный не дал уснуть:
- Скоро рассвет. Если адмирал велел встать, значит так и следует сделать. Просыпайтесь
Глеб был уверен, что только что лег, и даже заснуть по настоящему не успел, поэтому упорно не открывал глаза. Тогда  дневальный вылил ему на голову стакан воды.
Лежать на мокрой подушке расхотелось. Глеб сел, открыл один глаз, простонал с возмущением:
- Боже мой, еще глухая ночь! Вы явно перестарались!
- Приказ контр-адмирала - закон. Еще воды?
- Берегите пресную воду, - ответил Глеб. -  Мы на острове.
Дневальный рассмеялся и ушел.
Голодный как акула, зато довольный и веселый, еще затемно, при свете корабельных стояночных огней и мелькавшей среди облаков луны, спустился Глеб по крутому трапу с высокой кормы «Гангута». Сутки не прошли даром. Он выполнил ответственное задание детектива Грая, получил благодарность контр-адмирала, командующего военно-морской базой Пенина. А после  ночлега в адмиральской каюте боевого корабля «Гангут», проведет утро на берегу легендарного острова, известного всем морякам России. А выспится  дома, после возвращения в Питер. Поэтому он гордо шагал по пирсу, навстречу рассвету. Повторяя услышанную от Никольского  фразу: «Морская служба - это не работа, Это постоянные приключения».
С полуосвещенного пирса свернул направо, и сразу оказался в густой темноте старого Петровского парка, песчаные дорожки которого  проложены среди вековых деревьев. Легкие ветерок шевелил ветви, шелест листьев сливался с плеском волн о гранит ступенек, уходивших в едва различимую в темноте воду. От этих ласковых звуков душа наполнялась безмятежным покоем. И в то же время, Глеб старался ступать тихо. Чтобы не будить ночную тишину, потому что в темноте, как  ему показалось, роились страхи. И чем дальше он шел, тем сильнее становились страхи. При этом и сам не мог понять, чего, собственно говоря, боится?
  Вдоль гранитного берега стояли белые скамейки. Глеб сел на одну из них, чуть влажную от ночной сырости, вытянул ноги. Подумал - как тут хорошо мечтается, как хорошо думается... Но он не успел ни о чем подумать, ни о чем помечтать. Из ночного мрака бесшумно появились два мрачных типа в темной одежде, с шапочками натянутыми на лица, с прорезями для глаз и рта... Сердце мальчишки сначала остановилось, потом застучало часто-часто - бандиты?.. Ограбление? Или  сам поджигатель его выследил? Что им нужно от него?
- Это щенок из Петербурга, от Ярослава Грая. Он здесь один, - сказал первый, глухим, плохо различимым сквозь материю голосом.
Бежать было некуда. Подошли с двух сторон, сели рядом.
Глеб растерянно посмотрел на одного, на другого - крепкие  мужики, с ними не совладаешь. Закричать, позвать на помощь? Но кругом тьма и пустота, нет никого.  Что им нужно?
- Мы про тебя все знаем, - глухим голосом  сказал один. - Ты вечером ходил к  контр-адмиралу. Расскажи, о чем вы с ним толковали?
- Все дословно перескажи, - таким же глухим голосом добавил второй. - Не то мы из тебя душу вытрясем.
 Это не ограбление, с ужасом подумал Глеб. Это явились люди, которые поджигали крейсер. Они готовы на все, Виктора Крылова  ранили.
Глеб попытался вскочить, но его схватили за руки и усадили обратно.
- Ты видно, не понял, - сказал один. - Мы шутить не будем.
Второй резко взмахнул рукой. Глебу показалось, что неподалеку раздался грохот пушки, и раскаленное ядро попало ему в голову.  Успел удивиться, откуда здесь пушка, от чего так больно? На мгновение даже потерял сознание, но быстро пришел в себя.
«Что бы на моем месте сделал Грай? - подумал Глеб. - Наплел бы  с три короба? Вряд ли мне удастся их провести, похоже - хорошо проинформированы. Только не знают самого важного. Значит, Грай на правильном пути...  А если  прыгнуть в воду и поплыть к кораблям?.. В воду, - решил Глеб, - прыгну в воду и поплыву к кораблям, там мое спасение, - и стал вырываться молча и зло.
Его схватили еще крепче, припечатали  к скамейке - не шелохнешься
- Видно по-хорошему не понимаешь, - сказал первый.
 Второй снова поднял руку...
- Флаг и гюйс поднять! Отдать швартовы... Прямо руль... - послышался неподалеку хрипловатый голос и легонький стук палочки, с какой ходят слепые,  о гранитные ступеньки. К ним приближался,  подкашливая, покряхтывая и постанывая   старикан, насколько Глеб смог рассмотреть, в   мятой фуражке, с жалкой  бороденкой, в несуразных клетчатых штанах,  пригодных разве для клоуна в цирке, при этом непрестанно разговаривая сам с собой. - Боцман, слышу шум впереди? Никак турецкий парусник зашел в наши воды?
Старик  остановился в трех шагах от скамейки.
- Это что за видение? - спросил один бандит.
- Похоже - старая перечница из парусных капитанов. Воображает, что идет по курсу под парусами.
- Старик, застегни пуговицы на форточке, подыми  паруса и топай дальше, не заслоняй горизонт, - сказал первый.
Второй встал,  замахнулся пятерней:
-   Паруса порву... Руль выверну...
Старик откашлялся:
- Боцман, свистать всех на верх... Пред нами турецкая эскадра. Хвост подняла! Орудия к бою. На абордаж!
Коротко свистнула по воздуху палочка, и поднятая пятерня обвисла, словно засохшая веточка.
- Правым бортом огонь! - Второй удар пришелся точно в лоб, голова бандита откинулась назад, словно бильярдный шар,  третий  удар в грудь - обмякшее тело шлепнулось на скамейку.
Глеб решил, согласно полученной инструкции,  в рукопашной участия не принимать. Но  упустить удобный момент не захотел. Сполз на землю, выхватил  из  кепарика  булавку с жучком на конце, схватил рухнувшего на скамейку бандита за ногу - ботинок на нем  оказался из замши, на толстой подметке, похоже - итальянский, с рантом, хранил запах бензина. И - получи бандит подарок от юного детектива -  вколол  булавку с жучком под пятку, над каблуком.
Первый бандит выхватил нож, тускло блеснувший под лунным светом,  с глухим ревом бросился на старика, целя в живот:
- Твою... мачту,  вместе с парусами, под корень срублю...
- Левым бортом огонь! - Старик ловко увернулся от удара ножа, сделал подсечку, и не успел тот упасть на землю,  со свистом припечатал палочкой по скуле, затем по одной руке, по второй - так что обе они обвисли, и нож выпал. И, на всякий случай, по коленной чашечке, так что нога выпрямилась, а согнуться  уже не смогла.
Второй с трудом поднял с земли приятеля, подобрал нож, глухо пригрозил:
- Кронштадт - город маленький. Мы еще встретимся,  старая пакля, - зашипел от ярости, и уволок  хромого  в темноту. На другой стороне парка, вскоре взревел мотор автомашины и она, не зажигая фар, умчалась в  темноту улицы.
- Атака турецкого флота отбита. Небольшая, но все же победа. Музыканты - гренадерский марш!  - откашлялся старик, и заглянул под скамейку, посмотрел на Глеба. - Крепко досталось?
- Один раз только стукнули по затылку. Но впечатляет, - пожаловался тот, выбираясь на волю.
-  Намочи носовой платок и приложи к  больному месту,  полегчает....  Боцман, право на борт, ложимся на обратный курс... - подкашливая, постукивая палочкой, пошел по  набережной.
«Живой, живой! И не ранен. Опасность миновала! - вздохнул с облегчением  мальчишка. И крикнул вслед старику:
- Вы кто такой? Кого благодарить?
- Старую паклю... - и растворился во мраке ночи.
Глеб хотел пойти за ним, да передумал, если не зовет, то  лучше остаться здесь. Не могут же на него напасть два раза подряд! Да и голова от удара звенит и кружится.  Лучше ему отдохнуть, прийти  в себя. Помочил в заливе носовой платок, приложил к шишке на голове. Затем вынул из кармана курточки радиотелефон, позвонил Граю. Тот сразу ответил, бодрым голосом, словно и не спал:
- Свел знакомство с местным уголовным миром...- и рассказал, что с ним произошло в парке. - Меня спас какой-то городской сумасшедший, старый парусный капитан.
- Запомнил лицо человека, который будил тебя на корабле? - спросил Грай.
- Нет, в каюте темно было.
- Наверняка это  не вахтенный... Тебя подставили... Завтра найди повод, зайди в штаб, посмотри, нет ли у твоих вчерашних знакомых  отметин на лице, может, кто из них захромал?
- Понял... Как нога Виктора Крылова?
- Ему сделали переливание крови, положение стабилизировалось... Мне приехать, забрать тебя?
- Нет, я уже освоился в Кронштадте. Сейчас подремлю на скамейке. Хочу увидеть рассвет над кораблями.
- Недалеко от тебя пристать, и паром ходит в Петербург. Когда купишь билет, позвони, встречу тебя на континенте.
В голове, от полученного удара,  все еще гудел и ухал тяжелый колокол, и под его звон беспокойный мальчишка  быстро и крепко уснул.

                ГЛАВА 6
                ПОБИРУШКА  НА ПРИСТАНИ

... Глеб проснулся,  не открывая глаз,  прислушался,  - с одной стороны плескали волны, с другой стороны шелестела листва. Значит он все еще в Петровском парке. Пошевелил руками, нащупал деревянные рейки, значит, лежит на садовой скамейке. Заснул-таки. Осторожно потрогал шишку на голове, прикинул - хорошо бы теперь обдумать свое положение, но как  это сделать, ведь ему, если не ошибся, отбили мозги. Конечно,  кепарик  с вшитыми в него деталями и проводами смягчил удар, но все же  досталось крепко. Наконец отважился открыть глаза и  удостоверился - давняя его мечта исполнилась - он находится  в парке на самом берегу залива. Солнце, словно раскаленный шар впрыгивает из-за горизонта,  лучше места для встречи рассвета не найти. Стащил с головы кепарик, подставил разгоряченную голову свежему утреннему ветерку.
В глубоком отчаянии Глеб подумал, что первая схватка  с преступниками, в которую он вступил самостоятельно, им проиграна самым позорным образом. Конечно, он сделал все, что мог, но силы оказались явно не равны. И вот он выведен из строя, и придется ему лежать на поле боя, пока сердобольные кронштадтские старушки не подберут его и не отправят в морской госпиталь. От жалости к самому себе едва не заплакал.
Тут Глебу показалось, что в голове раздался щелчок, словно повернулся выключатель. Мозг начал функционировать. И доложил владельцу, что он теперь не просто школьник Глеб Федотов, а молодой,  сыщик. Готовый решительно защищать общество от опасных элементов. И пришла пора действовать.
С трудом заставил себя подняться на ноги. Постоял немного, держась за скамейку. Сделал шаг, другой и, покачиваясь, направился к памятнику Петру великому. Глебу показалось, что бронзовый Петр повернул к нему голову, строго взглянул с постамента. Требуя отчет. Глеб надел кепарик, отдал честь, как положено воину, и отрапортовал:
- Ваше императорское величество, ваш указ: «Оборону флота и сего места держать до последней силы и живота яко наиглавнейшее дело» я знаю и готов... Только что имел баталию с неприятелем, страху натерпелся сверх меры. Был бит превосходящими силами, но не ретировался. Спасен от гибели неизвестным человеком. Намерен продолжить поиск противника и битву до полной виктории.
Глебу показалось - бронзовое лицо императора потеплело, губы дрогнули в ободряющей улыбке. Но уже через секунду основатель города стал суров, непроницаем и поверх гавани стал по-прежнему смотреть в вечность. Подросток понял - аудиенция окончена, можно приступать к сыщицкой работе.
Глеб теперь был твердо уверен - он столкнулся с поджигателем  или с его подручными. Может, он единственный человек в городе, который общался с ними, не беря во внимание городского сумасшедшего, и одному даже вколол жучка в ботинок. Теперь, среди бела дня его нужно отыскать и сдать городским властям. И хотя милиция ищет их, спецслужбы флота стоят на ушах, опытные люди опрашивают подозрительных людей, ищут во всех закоулках и темных местах,  Глебу, как говорится, и карты в руки.
Тут снова закружилась голова, подросток понял,  пора взять тайм-аут. Ноги сами отнесли и усадили его на скамейку. Он обдумал два варианта. Во первых, жулики часто любят возвращаться на место преступления. Может и эти, сняв маски, вернутся в парк, и тогда он по отметинам на лице, по хромоте,  по ботинку и писку в наушниках сможет опознать жулика.  Второй вариант - ходить по городу, надеясь на случайную встречу. В любом случае - победить может только тот, кто действует.


В этот момент в глубине Петровской гавани, где-то неподалеку, послышалось хлопанье крыльев и звонкое пение петуха:
- Ку-ка-ре-ку-у-у!
Глеб улыбнулся - так не вязались между собой грозные военные корабли с пушками, ракетами, локаторами - с лихим пением деревенского петушка. И, тем не менее петух пропел, значит пришло время рассвета. В предутренней тиши звуки над водой могут лететь далеко-далеко... Пение вестника рассвета долетело до берега залива, до крошечных домиков на горизонте, до предутренних огней города Ломоносова. Там в птичьем населении произошла побудка, словно гражданские петухи только и ждали сигнал из крепости, словно выстрела утренней пушки. И Глеб, к немалому удивлению, услышал доносившееся с того берега, с континента, как здесь говорили, отчетливое пение петухов - молодых, только еще пробующих голос, и солидных, с хорошо поставленными голосами певцов. Кронштадтский сигнальщик вновь отчетливо проголосил:
- Ку-ка-ре-ку-у-у!
С берега  донесся звучный ответный хор.
Глеб сидел на садовой скамейке, и улыбался сам не зная чему.
 Столкновение с бандитами вывело его из равновесия.  Но юность дарит человеку удивительную способность - радоваться жизни, какой она является в настоящее время. Когда Глеб в темноте и одиночестве был схвачен поджигателями, то испытывал жуткий страх. А теперь уже утро, он остался жив, здоров, ночные страхи остались позади, что толку вспоминать о них?
Теперь можно на пароме отправиться домой. Или вернуться на корабль, в адмиральскую каюту и всласть отоспаться. Ведь завтра будет новый день, новые радости и новые опасности.
Но пружина детектива раскручивалась все сильнее. Отоспаться в этот день не удалось.

Где же прячется голосистый петух?
Глеб протер слипающиеся глаза и посмотрел налево, на другую сторону Петровской гавани. Там, на каменной насыпи, валялись старые, ветхие суденышки и катера. Десятка полтора их собратьев стояли у берега, на дне в полупритопленном состоянии, образуя живописную картину корабельного кладбища. На ближайшем суденышке, скрытом в воде выше ватерлинии, у которого  виднелись лишь рубка и верхняя палуба, заметил сидящего на поручне петушка - в красно-желтом оперении, с алым, на бок, гребешком и осанистой бородкой. Вот кто, оказывается, так по-домашнему  пел в военной гавани. Неужели он один живет на катере? Петушок сделал несколько шажков, поудобнее устраиваясь на поручне и явно собираясь вздремнуть, как, вдруг, его что-то встревожило, он вытянул голову, поднял тревогу:
- Кок-кок-кок-кок!... Куд-куда-куда!!!...
Приглядевшись, Глеб заметил на борту катера доску, вероятно служившую трапом, а на ночь убранную, а вот вместо поручня к берегу шла обыкновенная веревка. Глеб ахнул - выбравшись из трещин пирса, отряд крыс, хорошо организованный, привлеченный чудесным пением петушка, решил нанести певцу  визит с явно выраженными гастрономическими целями. Первая крыса, разведчица, как акробат прошла по веревке на крышу рубки, подобралась поближе к петуху и стала пристально на него смотреть - гипнотизировала, пугала. Петя снова пробил тревогу, громче прежнего:
- Кок-кок-кок-кок!... Куд-куда-куда!
Но на катере никто не шевельнулся. Вторая крыса прошла по веревке, за ней спешила третья. А ведь петух сидит на поручне, у него там и места для маневра нет. Сшибут в воду, задушат, ведь, всем известно, петух - пловец и летун - никудышный. Не желая стать свидетелем страшной развязки, Глеб поспешил к  каменистому пирсу, подыскивая взглядом подходящий камень. В этот момент первая крыса-разведчица  решила, что не следует затягивать время визита и, разбежавшись по рубке, прыгнула на петуха, целя ему в гребень - самое уязвимое, нежное место.  Петя мгновенно втянул голову, крыса перелетела через него, чиркнув по гребню хвостом, и шлепнулась в воду. Следом ринулась вторая. Петух шагнул в бок,  и она тоже пролетела  мимо, свалилась  в воду. Третью крысу, самую ловкую, петух на лету ударил крылом, словно щитом, она перевернулась в воздухе и шлепнулась на палубу. Четвертую, самую здоровую, на лету поддел клювом, она громко пискнула и тоже рухнула в воду. Петя, оказывается, был неплохим бойцом, умел за себя постоять.
В этот момент дверь  рубки со скрипом отворилась, из нее показалась сонная, лохматая голова, прохрипела непроснувшимся голосом:
- Кыш отсюда, нечистая сила!
Упавшая крыса с палубы спрыгнула в воду. Нескладный парень без майки, в старых джинсах, ударил рукой по веревке и еще две новые визитерши попадали с веревки в воду,  поплыли обратно на берег.
- Петр Петрович, ты цел? - Спросил парнишка петушка. - Извини, я не сразу проснулся. Погладил Петю и посмотрел на солнце. - Уже около пяти утра, пора браться за дело. Нам пораньше выйти с корабля на землю не грех. Бог любит не молящих, а трудящих. Подожди, сейчас соберусь.
Петушок взмахнул крыльями, так что засверкали на солнце разноцветные перышки, перелетел на берег - порылся в земле, отыскал и проглотил червячка, склевал принесенное ветром семечко, пощипал травку.
После неудачного нападения серые разбойницы разбежались по щелям, попрятались. Лишь одна из упавших в воду крыс, самая большая и сильная, не хотела уйти  побежденной. По щели в треснувшем камне она вскарабкалась обратно на пирс, и, затаиваясь в расщелине, быстро перебегая, ловко маскируясь, замирая и вновь делая перебежку, приближалась, подкрадывалась к беспечно гулявшему петушку. И вот последняя перебежка, петушок - вот он, совсем близко, голова его рядом! Крыса сжалась, напружинилась и бросилась на петушка, целя  прямо в горло.
Надо отметить, петушок, живший в морской крепости на катере, не был похож на жирного, откормленного домашнего петуха. Бродячая жизнь, полная тревог и лишений, закалила его, сделала поджарым, мускулистым, похожим на своего дикого, воинственного предка. Увидев смертельного врага совсем близко, уже в прыжке, он не растерялся, а тут же метнулся в сторону, отскочил. А когда разбойница упала на землю, наградил ее  крепким ударом клюва в затылок.
Разъяренная крыса мгновенно развернулась и кинулась на петушка, распластавшись в великолепном прыжке, стараясь ухватить если  уж не за шею, то хотя бы за крыло, или хоть за перышко, вцепиться в очаровательного красавца острыми зубами, разорвать его... Но петух  применил испытанный прием - отпрыгнул в сторону, а когда крыса оказалась на земле - опять тюкнул налетчика в темя.
Так длилось минуты три - взбесившаяся тварь кидалась на хозяина пирса, в бессильной ярости щелкая зубами в воздухе, петух отскакивал и, в ответ, наносил чувствительные удары.
Как ни была зла и крепка крыса, силы ее иссякли, она повернула к щели в пирсе и попыталась скрыться. Но, рассерженный жестокой схваткой,  петушок  решил провести воспитательную работу, показать, кто хозяин здесь, на пирсе, около его морского дома. Он поймал злодейку за хвост, вытащил из щели  и хорошенько поддал - взлетая  в воздух, пикируя и нанося чувствительные удары. Не в силах больше сражаться со стойким петушком, крыса громко запищала, в отчаянии бросилась с пирса в воду, и поплыла подальше от места, где жил этот горластый, драчливый петух, чтобы никогда больше сюда не возвращаться.
А измученный петушок, гордо стал на своей земле, высоко поднял голову, перышки его засверкали на солнце, переливались всеми цветами радуги.
- Ку-ка-ре-ку-у-у! - далеко окрест разнеслась  победная песня.

Подросток, живший на катере, наконец, натянул рубаху, вытащил из рубки две вместительные пустые сумки.
Глеб взглянул на часы - что человеку не спится в такую рань?
Развивая в себе привычку - на все обращать внимание, все запоминать, Глеб зафиксировал в памяти: парень не знаком со спортом, сутул, но не слабак, слегка заторможенный, но решительный. Судя по манере поведения - стал бомжем не очень давно, год, дугой, не больше. В предутреннем воздухе, наполненном солнечными искрами, его экзотическая фигура с петушком на плече проплыла по пирсу, пересекла парк. Затем бомж сбавил ход, осторожно, словно остерегаясь кого-то, стал приближаться к углу большого трехэтажного дома. Петушок слетел с плеча хозяина и пошел рядом, осматривая землю, отыскивая, чем бы поживиться.
Накануне Глеб видел этот дом - достопримечательность Кронштадта. Несколько их, построенных губерниями по приказу Петра, так и назывались губернскими, походили на крепость - были обнесены кирпичным забором  с железными воротами, у которых стояла стража. Теперь стражи не было, да и от забора остались одни воспоминания, но бомж, шаркая разношенными кроссовками, подходил к дому с большой опаской. Заинтересовавшись, Глеб пошел сзади. Обойдя дом, построенный в виде буквы «П»,
Бомж оглядел двор и, не увидев ничего опасного, торопливо зашагал прямо к мусорным бачкам, огражденным невысокой стенкой. Угол кирпичной кладки  был выкрашен белой краской, поверх большими печатными буквами надпись: «Фирма «Олег Некраш и Ко». Сбор стеклотары для  достройки фрегата «Штандарт». Рядом грудились пустые бутылки. Пришедший, пугливо озираясь, стал их торопливо хватать, прятать в сумки.
Вдруг он выронил бутылку, которая со звоном покатилась по асфальту, попятился к бачку. Из углового подъезда вышел парнишка лет четырнадцати, розовощекий крепыш, такие зимой, обычно, играют в хоккей, и чем сильнее мороз, тем ярче румянец. На круглой, стриженой наголо голове офицерская фуражка с расколотым козырьком. Глеб настороженно относился к таким ребятам - на их лице не было видно следов длительных размышлений или страданий.
«Здесь была засада, - догадался Глеб, - а пришедший бомж как раз в нее и попал. Сейчас начнется разборка».
Хозяин двора, одетый в белую футболку с нарисованным парусником, широко зевнул, протер глаза, прогоняя сон, поиграл мышцами, довольно заметными, и угрожающе произнес:
- Вот ты снова попался, Гена. Что скажешь?
- Никто не брал твои бутылки, Олег. Я только пороюсь в мусорном бачке, может, хлеба найду, и тут же исчезну.
- Не бери меня на жалость. Мы город поделили?.. Поделили. Я тебе на кормление половину Кронштадта отдал - царский подарок! Ну и эксплуатируй свой район. Тебе все мало, норовишь в чужой огород забраться. Я вчера пометил свои бутылки, покажи сумку... Точно, мои. Тебе обещано в ухо, если попадешься.  Сейчас получишь шикарную плюху.
- Хорошо тебе, - заканючил Гена, - обижать бездомного и бесправного бомжа.  У тебя «спина прикрыта» - отец флотский офицер, мать следователь милиции. А я отца даже не помню. Мать, наверное,  продала квартиру и пропала. Ее зарезали или утопили. Теперь живу на ржавом катере. .. И еще жильца принял.
- Кто это у тебя появился?
- Бабка Катерина, полоумная. Ее сын выгнал из дома, потому, что с ума сошла. Иногда не нее находит - ничего не понимает, вот и выгнал, а ест она за двоих.
- Тебе, Гена, предлагали идти в детский дом или в спец ПТУ, что не соглашаешься?
- Вот еще, там дисциплина, как в тюрьме. А тут  я встану в пять утра, обойду все помойки. Бутылки сдам, куплю чего душа просит, мне сам черт не брат. Живу, как хочу.
- Ну и катись отсюда,  шарь по помойкам, собирай объедки.
- А ты чего нос воротишь? Смотри, вот приличный кусок хлеба попался. С одной стороны плесень срежешь, и вполне есть можно. Вчера ящик апельсинов подобрал, Бочок срежешь и - съедобно. А иной день на военный корабли зайду, поругают, но накормят.
- Разговор окончен. Катись отсюда, начинающий бомж. И помни - мы город поделили. Еще раз попадешься, точно в пачку получишь. Объясняю почему - мне фрегат «Штандарт» без этих стеклотарных копеек не достроить.
Бомж состроил рожицу и хихикнул:
- Рыжий, рыжий, конопатый, стукнул бомжика лопатой... А-а-а... показал язык и побежал, позванивая бутылками, придерживая вскочившего на плечо петушка.
 Глеб стоял уже рядом с хозяином двора, заинтересованно слушал.
- Тебе тоже стеклотара нужна? - резко обернулся к нему Олег, и снова широко, с хрустом  в челюсти зевнул.
- Мне нужна более ценная вещь - информация.
- Валяй, спрашивай. Я сегодня хоть и не выспался из-за этого придурка, которого давно следует проучить, но все равно настроен на ответы.
- Что это за фрегат «Штандарт» ты достраиваешь?  Я о таком не слышал. Про корабль «Азов», бриг «Меркурий», клиппер «Катти Сарк» читал. А о твоем фрегате ни словечка.
- Еще один малограмотный из Питера приехал, - возмутился тот. - Слушай и запоминай. Фрегат «Штандарт» был построен Петром 1 числа  29 августа 1703 года на Олонецкой верфи, на реке Свири. На нем  был экипаж 110 человек, 28 пушек, длина тридцать семь с половиной метров, ширина семь с половиной метров. Капитан - сам Петр Великий. Это первый российский боевой корабль на Балтике. Он долго был лидером флота, участвовал в походах и сражениях. Петр велел хранить «Штандарт» вечно, как память потомкам. Но постепенно  «Штандарт» ветшал и при Екатерине его разобрали.
- И ты, соня, хочешь построить фрегат на деньги от бутылок? Такой корабль, я читал в справочнике, стоит полтора миллиарда долларов. Если весь Кронштадт станет питаться лишь молоком и пивом, ты будешь собирать бутылки на его постройку сто лет. А когда твои внуки спустят его на воду, то фрегат останется без мачт и парусов - денег не хватит.
Олег сердито посмотрел на пришельца:
- Конечно, у меня не настоящий фрегат... Что и говорить. Старая, отслужившая свой срок шлюпка, продавалась, как дрова. Отец ее купил и подарил мне, потому, что я ходил в морской кружок. Мы с друзьями  начал ее ремонтировать, увлеклись... И тут мне пришло в голову сделать ее похожей на фрегат «Штандарт». Знаешь, как стало интересно! Ладно, вижу, ты человек не равнодушный. Если хочешь посмотреть наше детище своими глазами, приходи сегодня в яхт-клуб. А сейчас, извини, пока славные жители  Кронштадта не проснулись, надо обойти свой участок - собрать стеклотару и металлолом. Моя фирма работает исключительно в неурочное время, чтобы не бросать тень на родителей. Со стороны отца - все  сплошь моряки. Со стороны матери - судейские, известные в городе люди.
Закрыв глаза, Олег снова широко зевнул, так что скулы затрещали:
- Сейчас бы рухнуть в кровать и проспать еще минуток сто двадцать!.. - но пересилил себя, выкатил из парадной тележку, стал складывать в нее бутылки.
- Ты сам строишь фрегат?..  Пусть даже не такой огромный, какой построил царь Петр для войны на Балтике, но все же фрегат? - все еще не мог поверить Глеб, он по прежнему считал, что мальчики с румянцем  во всю щеку способны лишь гонять с клюшкой по двору.
- Строю, - ответил парнишка так, что не оставалось никаких сомнений.
- Врешь!
Олег рассмеялся:
- Никогда не вру, - и добавил после некоторого раздумья. - Кроме тех случаев, когда этого требует военная хитрость. Да и что тут удивительного? Пойдем со мной в яхт-клуб, сам увидишь. Ты. Наверное, сухопутный до седьмого колена, вот и не можешь понять. А я на яхте с шести лет хожу, в клубе говорят – хмелею от моря и волн.
- Алкоголик?
- Нет. Море не терпит лихачей, трусов и всех, кто подвержен разным слабостям. Они либо тонут, либо уходят, списываются на берег. Ну что. Хочешь хлебнуть балтийской водички, не заробеешь?
- У меня отец рыбак. Я кое-что понимаю в морском деле.
Олег в раздумье посмотрел на нового знакомого.
- Знаешь, мы, наверное, смогли бы подружиться. Мне сейчас на фрегат нужен старший офицер, такой, чтобы легко просыпался рано утром. Пойдешь?
Глеб обрадовался было, но тут же осекся:
- И ты возьмешь старшим офицером чужого человека?
- Тебя как звать?.. Так вот Глеб Федотов, через три дня - в Кронштадте будут праздновать трехсотлетие Российского флота, а команда моя распалась - один заболел, другой на олимпиаду уехал. Одна сестра осталась, да и ей сейчас не до меня.
Глеб учился принимать решения быстро.
- Это здорово - походить по Балтике на фрегате, я согласен. Но надо позвонить домой и договориться.
- Сейчас обойдем свою половину города, пока не все проснулись, соберем и сдадим бутылки. Затем вернемся, и от нас позвонишь. Если у твоей мамы появятся вопросы, я ей все объясню.
Мимо ребят прошла группа заспанных хмурых мужиков. Глеб тут же начал их рассматривать - нет ли среди них ночных забияк? Особое внимание на ботинки - у кого замшевые? Натянул кепарик на уши, нажал кнопку у козырька. Опустил глаза, чтобы сразу увидеть и опознать ботинки из замши, с толстой подметкой, с рантом... В наушниках слышалось легкое шипение и никакого  писка. Не беда! День только начинается.
Подростки покатили тележку по просыпающемуся городу. Олег поправил старую офицерскую фуражку и запел:
          ...Полон корабль воды натекает.
          Плач, шум и стон воздух наполняют!
          Вдруг шум прекратился,
          Корабль развалился...
          Все, служа вместе, погибли вдруг...
- Что ты поешь? - удивился Глеб.
- Старинную русскую матросскую песню. В образ капитана фрегата вживаюсь. А еще сестра обещала мне сшить мундир, какой носил голландец Шонвик, который командовал «Штандартом» после Петра, один из первых капитан-командоров. Представляешь, в праздник весь город соберется у Петровской гавани, и мы на фрегате в нее под всеми парусами войдем! Я спущусь на берег, и скажу всем, что Петр велел и флот, и землю нашу беречь! А не отправлять крейсера в металлолом. Для этого и нужен петровский фрегат - напомнить, что без флота нам окно в Европу не удержать.
Ребята обошли полгорода, но самодельный локатор Глеба ничем не обрадовал. Это могло означать, что преступник находится в другой половине Кронштадта или, что значительно хуже, за его пределами. Либо, что тоже вполне возможно, жучок или локатор за ночь пришли в негодность. Было от чего впасть в уныние. Но Глеб не позволил себе расстроиться, ведь поиск еще только начинался.
Сдав бутылки, ребята вернулись к дому на набережной, поставили тележку в подъезде на первом этаже, там было достаточно места, и по широкой  старинной лестнице, украшенной мозаикой, поднялись на второй этаж.
Мать Олега, Галина Борисовна, стройная женщина с аккуратной прической, пристально посмотрела на Глеба, так что он даже поежился.
- Не пугайся, - рассмеялся Олег. Маму на работе называют  «железной леди». Так, в сущности и есть. Она следователь в районном отделении милиции и держит в страхе преступников города. Никому спуску не дает. Ну и дома у нас полный порядок.
- Олег, не делай из меня пугало, - засмеялась мама. - Мойте руки, мальчики, проходите на кухню, будем пить чай.
На кухне висела фотография - подросток в морской форме.
- Это Сергуня, мой младший брат, - похвастал Олег. - Поступил в Морской кадетский корпус. Фото из клуба юных моряков, он там занимался.
Пока пили чай, Галина Борисовна расспросила Глеба и одобрила предложение сына. Только поинтересовалась:
- Ну а что скажет твоя мама?
Прямо из кухни, с висевшего на стене красного аппарата Глеб позвонил домой, передал трубку Галине Борисовне, и мамы обо всем договорились. Глебу разрешили остаться в Кронштадте до праздника.
После этого Глеб набрал номер Грая, спросил, как себя чувствует раненый Виктор Крылов. Обрадовался, что опасность миновала, кризис позади.  Доложил, что у него есть возможность остаться в Кронштадте  на несколько дней:
- Меня пригласили старшим офицером на  фрегат «Штандарт».
- Так он же сгнил и разобран два века назад, - удивился Грай.
- Насколько я успел выяснить, в Кронштадте появился новый «Штандарт». Его построил потомственный моряк Олег Некраш, мы с ним ровесники. Нынешний кораблик меньше того, знаменитого, я его еще не видел, но заранее люблю.
- Ты его не утопишь? - на прощание съехидничал Грай.
Галина Борисовна с интересом  посмотрела на Глеба.
- Оказывается мы с тобой коллеги?
- Я еще только учусь, - смутился Глеб. - Интересно, какое вы сейчас ведете дело? Если не секрет, расскажите?
Мама Олега взглянула на часы и согласилась:
- Продавцы киосков стали жаловаться. Вечером какой-то неизвестный тихонько стучится в дверь и вкрадчиво просит открыть. Затем в приоткрытую дверь просовывает руку с гранатой и орет: «Добровольно деньги отдадите или взрывать будем?» Граната, похоже, настоящая, и продавцы в страхе откупаются. У этого типа мозги явно отморожены, ему ничего не стоит бросить гранату, захлопнуть дверь и убежать. Сейчас ищем этого шутника.
Галина Борисовна взглянула в окно:
- Оперативники за мной приехали, пора идти. У меня сейчас срочное дело - группа греческих моряков заходила в кафе, и одного из них  вместе с кожаной  курткой украли  паспорт и другие документы. Без них парень не может уйти в рейс. А отход сухогруза  через двенадцать часов... Отец сказал, что пообедает на корабле, а вы возьмите бутерброды и поешьте на своей яхте. До вечера, мальчики.

                ГЛАВА  7
                НА СТОРОЖЕВОЙ  ВЫШКЕ  -  ЗАГОВОР

В кухню вошла Юля, старшая сестра Олега.
- Надеюсь, мальчики, вы не все варенье съели?
Черты лица у Юли были такие же четкие и строгие, как у матери. Но девушка вся светилась счастьем, улыбалась и напевала. Глядя на нее, Олег посмеивался:
- Я знаю - кто-то сильно интересуется неким Игорем, учеником десятого класса.
- Я всего лишь, - отвечала Юля, - написала стихи с посвящением.
Олег рассказал Глебу, что этого Игоря, самодеятельного поэта и почитателя чужих стихов, знает вся школа.
- Стихи наверняка никудышные, - стал подтрунивать над сестрой Олег. Дала бы мне отредактировать.
- В лирике ты слаб, - отрезала сестра. - Тебе удаются только морские стихи:
                Я плыву на корабле,
                Я плыву к своей мечте,
                Я смотрю по сторонам,
                Приплываю к островам.
                Вижу - там лежит бамбук,
                Из бамбука сделан лук.
                Заряжаю я стрелу
                И опять к мечте плыву.
Юля прочитала стихи с подвыванием, и рассмеялась:
- Все твои стихи помню.
- Это я четыре года назад сочинил, - оправдывался Олег. - Сейчас сильнее пишу.
- Мы с Игорем идем на пляж, - заторопилась Юля.
- На безлюдный форт? - спросил Олег.
- На форт мы ходили с девчонками, - немного смутилась Юля. Рассказала, что  они дурачились и купались как настоящие  русалки. А ее одноклассница Маша Вересова, которая собирается поступать в Академию художеств и берет уроки в Петербурге у художника Льва Московского,  захватила с собой мольберт и, смеясь, рисовала их в виде русалок. Ее портрет вышел удачным. Маша  сделала его на холсте маслом. 
Юля подхватила сумку с купальными принадлежностями и убежала.
Мальчики решили все делать основательно. Съели по полной тарелке каши, выпили еще чаю. Олег смастерил четыре больших бутерброда с сыром, аккуратно завернул в бумагу, и они направились в яхт-клуб.
Погода была отличная. Ребята не стали ждать автобус, хоть он и останавливается под самыми окнами. Прошли по Петровскому парку, у красного  здания Арсенала свернули налево, прошли мимо Летнего сада.
Глеб снова включил локатор и разглядывал ботинки встречных. Это заметил Олег и удивился:
- Что это ты все в землю смотришь? Так город не разглядишь.
- Знакомые ботинки ищу, - признался Глеб
Олег рассмеялся:
- Странный вы все-таки народ - детективы.
На мостике через глубокий овраг, такой, что когда смотришь вниз, голова кружится, мальчики остановились.
- Вон в той стороне, - показал Олег рукой на северо-запад, - Петровский док. Когда его построили, царь пригласил  иностранных купцов на один из кораблей, стоявших на рейде Кронштадта. Прямо на верхней палубе поставили столы, и началось веселье. Пока гости сидели за столом, корабль прошел по обводному каналу и зашел в док.
- Здесь будем  кораблю делать ремонт, - заявил Петр.
- Долгое дело, - заговорили гости. - Сначала придется откачать воду из дока. Ветряки работают медленно, на это уйдет три месяца. Только после этого сможешь заняться ремонтом.
Хороший, шумный был праздник, только поздно ночью гости угомонились. А рано утром проснулись от стука плотницких топоров. Вышли на палубу, смотрят - док сухой, корабль стоит на подставках, и уже идет ремонт корпуса. Чистят медные листы обшивки, сдирают с них ракушки, плотники меняют поврежденный киль.
- Невиданное дело! - поразились гости, как вы могли так быстро выкачать воду?  Все всем мире на откачку воды из доков ветряками уходит три месяца. А вы успели за одну ночь?
Петр посмеивался. Оказалось - корабелы спустили воду в специально вырытый и выложенный камнем пруд. А из него ветряки действительно станут откачивать ее три месяца. Но ремонт корабля уже идет, и вскоре  он снова  будет спущен на воду и войдет в строй.
- Да... - многозначительно произнес Глеб. - То было тогда. А теперь?
Олег обиделся за Кронштадт:
- Погляди в другую сторону Что видишь?
- Кроны огромных столетних деревьев. Они такие высокие, что упираются в небо.
- А за деревьями ты видишь мачты?
Глеб присмотрелся и среди макушек деревьев увидел мачту. Стальную мачту с проводами и перекладинами,  мощного современного корабля.
- Угадай, что там? - потребовал Олег.
Глеб пожал плечами:
- Хорошо тебе говорить, ты тут вырос.
- Подсказываю - там самый большой в мире сухой док. А какой корабль в нем достраивается?
Глеб опять пожал плечами.
- А еще сын моряка... - вздохнул Олег. - Там достраивается атомный крейсер Петр Великий. Будущий флагман нашего Северного флота.
Глеб снова посмотрел на макушки деревьев, на мачту крейсера, четко видимую на фоне голубого неба. Представил себе огромный, как многоэтажный дом, корабль... Он не смог бы передать словами свои впечатления. Поэтому постоял молча и постарался их запомнить, сохранить в себе это ощущение - силы и мощи, которые передалась ему через эта мачты...
Еще подумал - какому-то нехорошему человеку сильно не нравится появление такого мощного корабля у нас в Кронштадте, он уже уверенно произнес «у нас», словно считал уже его своим городом. Этот подлый человек пытается поджечь атомный крейсер, и Глеб не должен забывать, что этот поджигатель где-то рядом, что он ловок и опасен, ранил Виктора Крылова. Что они с Граем ищут его. И больше того - они могут встретиться с ним в любую минуту. Ведь происходит все  в одном небольшом городе... Здесь многое может быть связано в один узел.
- Чего задумался? - потянул приятеля за руку Олег. - Идем скорее.
Ребята вышли на якорную площадь. На ее краю стоял памятник - грозный адмирал Макаров    в развивающейся на ветру шинели, а на постаменте высечена его знаменитая  фраза: «Помни войну».
В центре площади высился Морской собор, посвященный всем морякам, прославившим Отечество. Тут мальчики остановились - мимо собора, взявшись за руки, среди суетившихся туристов, неторопливо шли двое - Юля и сухощавый парень Игорь. Даже на расстоянии можно  понять, что им хорошо вдвоем, они  счастливы и никого не замечают.
- Кто он, этот Игорь? - поинтересовался Глеб
- Сын командующего базой контр-адмирала  Пенина Антона Антоновича.

Яхт-клуб и пляж находились рядом, но ребята, не сговариваясь, взяли круто в сторону, сели в автобус и быстро  прикатили на конечную остановку, где и находился клуб.
Если сверху, с высоты птичьего полета, посмотреть на остров Котлин, на город-крепость Кронштадт, некогда окруженный толстой каменной стеной с высоким валом, то на юго-восточной стороне города вы увидите  небольшой полуостров, похожий на вытянутую руку. Указательный палец этой руки, сложенный их гранитных плит, показывает на Петербург. Вдоль этого пальца, стоя в одном строю, пляшут на воде бело-голубые яхты, кивают мачтами с маленькими флюгерами, во все стороны пускают зайчиков умытыми иллюминаторами. По каменному слипу, отлого уходящему в бурливую воду, на низеньких тележках спускают в воду и подымают на берег красавицы-яхты. У слипа двухэтажная сторожевая вышка со стеклянным вторым этажом. Вдоль дощатого забора один к одному железные сарайчики - большие морские контейнеры с врезанными иллюминаторами вместо окон и железными дверями на задрайках. В них команды яхтсменов переодеваются, пьют чай, пережидают непогоду, хранят вещи, а то и ночуют на уютных диванчиках.
Глеб замер, увидев  у пирса свежевыкрашенный фрегат, сказочной красоты, словно выплывший из далекой старины. Небольшой, около девяти метров в длину, с аккуратно выстроганной палубой, с мачтой, с вантами, натянутыми от мачты к бортам, со штагами, идущими от мачты к корме и носу, с грозно торчащим вперед бушпритом, с настоящим штурвалом, с нарисованными на бортах пушечными люками и жерлами бронзовых пушек.
« На таком фрегате походить по морю, - подумал Глеб, - и станешь вспоминать об этом всю жизнь». Красота красотой, но  Грай уже научил Глеба смотреть на вещи трезво, практически. Прежде чем по деревянной лесенке подняться на борт фрегата, он спросил:
- На западе яхты  считаются королевским видом спорта, им могут заниматься только очень богатые люди. Понятно, твой фрегат много дешевле, но тоже наверняка обошелся в немалую сумму. Неужели твои родители так богаты?
- Этот вопрос все мне задают, - состроил Олег кислую мину. - Отец - старпом  на учебном корабле  «Гангут», купил совсем недорого списанный на дрова  шестивесельный ял, потом по случаю прикупил на распродаже, тоже недорого, парусину для парусов, доски, медные гвозди, сухое дерево для мачт... Дорого стала только краска. Ее пришлось покупать в магазине. Отец сам хотел яхту делать. Но ему все некогда - то один долгий поход, то другой. Вот и подарил мне это богатство на день рождения  в четырнадцать лет.
- Как же тебе пришло в голову  фрегат делать? Ты мне толком так и не объяснил.
- В Кронштадте  все дышит историей, многие моряки любят Петра 1. Я преклоняюсь перед ним. Мне больно видеть, что флот Кронштадта умирает. Корабли идут на разрезку, в металлолом. Оголяется остров. На Балтике знаешь сколько сейчас подводных лодок?.. В строю осталась всего одна... Где остальные - лучше не спрашивай, а то  заплачу.
Олег на самом деле хлюпнул  носом, потер глаза кулаком. И сердито продолжал:
- Когда освящалась крепость Кроншлот в присутствии самого государя в 1704 году, он дал коменданту инструкцию:  «Содержать сию цитадель, с Божьей помощью, аще случится хотя до последнего человека...»
- Крепко сказано...
- То инструкция командирам. Подумал, а что я, кронштадский мальчишка могу для флота сделать? Стал узнавать, кто поддерживает памятники старины, истории? Написал в Москву, в «Морское кумпанство», в Петербург, в морской региональный фонд. Мне прислали немного денег на строительство «Штандарта». Капитан «Гангута» Андрей Реза, командир моего отца,  пожертвовал месячный оклад, присылал матросов, когда нужно было помочь. Еще я открыл свою фирму по сбору стеклотары и металлолома. Отвоевал территорию у бомжей и пьяниц. Деньги небольшие, но наличные и, что важно, ежедневные. Если хватит сил подняться ни свет, ни заря. У меня, скажу по секрету, с ранним подъемом - большие  проблемы... На свой страх и  риск, с помощью отца, начал стройку. И вот видишь, глаза боятся, руки делают. Стоит красавец фрегат. Практически готов, скоро на воду спустим.
- И ты сам его сумел построить?
- Мне помогал опытный плотник, сторож яхт-клуба дядя Коля Копылов. Вот он идет как раз.
- Ну и вид у него! Какой-то хмурый, неприветливый.
- Плотник классный. А вот что за человек, я так и не понял. Один  тип называет его странно: «Сиплый Граф». Плотник не любит, когда к нему так обращаются.
Улыбнулся плотник весьма странно - одной половиной лица, при этом  вторая осталась совершенно неподвижна, а глаза холодно буравили Глеба.
- У тебя новый помощник, Олег? Так и наберешь к празднику команду.
Олег передал Копылову - Сиплому Графу деньги, вырученные за бутылки. Тот подержал их в руке, мол не деньги, а жалкие копейки, но тем не менее сунул в карман. И объявил:
- На сегодня у нас мелкие доделки, и в конце дня спускаем фрегат на воду. Завтра приводи команду - можно  пробовать корабль на ходу.
Отдавая плотнику деньги, Олег натянул на глаза фуражку, краснел и смущался. Но когда речь зашла о плавании, лицо его просветлело:
- Знаешь, Глеб, я и сам до сих пор не могу поверить, что мы смогли это сделать. Но ведь сработан корабль - вон он, красавец. Его можно потрогать. А завтра - прочь все сомнения - идем в море! Возьмем Юлю матросом и в первое плавание - на все четыре ветра.
Олег привел Глеба в свой сарайчик - большой контейнер с врезанным в стену  квадратным иллюминатором. Сарайчик делился надвое, в одной половине жилая комната со столом, стульями, диванчиком, посудой. В другой - снаряжение для фрегата, строительный припас. Все это запиралось на большой висячий замок.
- Однажды у меня украли инструмент, - пожаловался Олег. - Забыл закрыть на замок сарайчик. Так было жалко, руки опустились... Чуть не бросил стройку. Пришлось продать мотоцикл. Купил снова рубанок, пилу, топор, стамеску... Теперь ни на минуту не оставляю сарайчик незапертым. И сторож есть, и собака злая, но кто-то умудряется шарить ночью по сарайчикам.
Поднявшись по лесенке на борт фрегата, Глеб стал держаться настороженно. Знал, что на кораблях над новичками всегда подшучивают - посылают в шпигат за водой, велят заточить напильником чугунный якорь, принести ведерко пара... Не хотелось ему, сыну моряка, опростоволоситься.
Доработки на фрегате оказались серьезными - проверили подъем и спуск парусов при помощи ручной лебедки. Укрепили перо руля. Пришлось кое- что переделать. Вкалывать под палящим солнцем оказалось непросто.
С утра в клубе народу было мало, но все же кое-кто подходил, смотрел как идет работа, порой давал дельный совет. Откуда-то приполз отставной моряк в старой фуражке, в несуразных клетчатых штанах, с длинными волосами, жиденькой бороденкой и большой бородавкой около правого уха. Глеб признал в нем своего ночного спасителя. Хотел подойти и поблагодарить, но тот даже не глянул в его сторону, словно знать не знал. Глеб хорошо помнил наставление Грая - если встретишь на улице своего коллегу, не бросайся к нему с объятиями, даже не здоровайся, словно и не заметил вовсе. Вдруг он ведет слежку, а ты все испортишь, раскроишь его... Опираясь на палочку, постоял около фрегата старикан, мутным взглядом окинул строителей, покосился на плотника, пробурчал:
- Всяк кононер на свой манер.
- И то ремесло, кто умеет сделать весло, - в тон ему ответил плотник. Проводил взглядом, ничего больше не сказал, но настроение у него испортилось. Нутром почувствовал человека, который  приходил посмотреть на него.
Отставной моряк  и поковылял к выходу, скрылся за углом дома.
К концу работы у Глеба саднили руки, а Олег тяжело дышал. Вытер пот со лба, он, как бы между прочим,  поинтересовался:
- Хочешь я покажу тебе  крест Робинзона?
Глеб  спросил неуверенно:
- Разве он похоронен здесь, на острове?
С таинственным видом Олег шепнул на ухо:
- Пойдем. - Взял Глеба за руку и повел вокруг фрегата. Ребята обошли его раз, другой и остановились перед мачтой. На ее вершине быстро вращалась крестовина с четырьмя полыми полушариями.
- Вот он - крест Робинзона - это прибор для измерения скорости ветра., - рассмеялся Олег. - Ветер вращает крест, и чем больше скорость ветра, тем крест крутится быстрее, Смотрим, сколько оборотов в минуту делает крест, и определяем среднюю скорость ветра. Робинзоном звали ученого, который изобрел прибор. Это совсем не моряк, как ты подумал. Мне и самому страсть как хочется побывать на тех островах, где жил Робинзон, увидеть деревянные кресты на необитаемых островах и попытаться разгадать их тайны.
Глеб не ожидал от себя, что шутка приятеля его так уязвит, и обиженно заметил:
- На глазок надо определять погоду. Посмотрел - барашки на волнах, значит два балла, дует хороший свежак.
- Когда ты на океанском корабле - два балла - ерунда, - авторитетно заметил Олег. - А когда палуба низкая и идешь под парусом - совсем иное дело. Сама твоя жизнь от удара ветра зависит. На Балтике ясные, спокойные дни наперечет. Это море - дорога ветров- циклонов. Знаешь, что тут делается осенью и зимой? С Атлантики на восток идут ураганы. Дожди, туманы... Жуть!
- Хорошо, что сейчас лето, - рассмеялся Глеб.
Время за работой пролетело незаметно, было уже близко к четырем, когда ребята увидели, что в ворота яхт-клуба вошел еще один человек. Мальчики переглянулись, он им не понравился - рослый, грудь бочонком, руки длинные, как у обезьяны, и видно - мощные. Лицо мятое, нос кривой, словно сбоку сильно ударили. Взгляд и движения агрессивные, это настораживало.
Глеб сразу насторожился - ботинки у пришедшего из замши, на толстой подметке, с рантом. Красивая, явно итальянская работа. Но как не нажимал кнопку у козырька кепарика, как ни крутил головой, самодельный локатор молчал. Ботинки не те? Или локатор испортился? Или жучок потерялся?
Пришедший направился прямо к плотнику, стоявшему на коленях  со стамеской и молотком в руках у кормы фрегата, ткнул кулаком в спину:
- Привет, Сиплый Граф.
Плотник скривил в улыбке вторую половину лица, которая до того была недвижима и, вероятно, предназначалась только для  общения сто старыми знакомыми:
- Здравствуй, Скорохват. Соскучился по приятелю?
- Дело есть. Срочное.
- Посиди около вышки на скамеечке. Сейчас опустим на воду фрегат. И я свободен.
- Ты все возишься с мелюзгой? - фыркнул пришедший.
- Не следует  обижать молодежь, - упрекнул плотник. - Это золотой фонд, наша надежда, наша смена.
- Гы-гы-гы, - оскалил ровные зубы Скорохват и отправился к вышке. - Поторопись, мне некогда.
В ворота яхт-клуба въехал автокран. Водитель, сам яхтсмен, привычный к делам такого рода, придирчиво осмотрел фрегат, потрогал теплый борт ладонью. Двумя мягкими тросами, с надетыми на них резиновыми шлангами, чтобы не мять днище и борта, схватил корпус фрегата, поднял, перевез к краю пирса и поставил на воду.
- Ура! - завопил Олег.
- Быстро прыгай в тузик и швартуй фрегат к буйку-мухомору, - велел плотник.
На каждой яхте был свой тузик - плоскодонная небольшая лодчонка с тупым носом, легкая, вертлявая, всегда под рукой, потому и тузик. Был такой и у Олега. Юный капитан спустился в лодчонку, взялся за весла. Глеб кинул ему на ноги щвартовый конец. Делая короткие, сильные гребки, Олег приплыл к стальному буйку, выкрашенному, чтобы был заметнее и выглядел веселее, под гриб-мухомор. Крепко привязал швартов.
Крановщик убрал свой трос и уехал.
Глеб смотрел на фрегат с легкой грустью и белой завистью. Все - новый «Штандарт» попил балтийской водички. Теперь он находился в своей стихии. Парус и весло преданно служили человеку не одно тысячелетие. Не так уж и давно, с точки зрения истории, уступили место пару и механической тяге. Старые капитаны-парусники  называли дымящие корабли «самоварами». Прошло время, и вот снова подросли мальчишки, готовые  покорять моря и океаны под парусами.
Теперь «Штандарт» следовало проверить на ходу. Но это решили сделать завтра, потому, что негоже браться за ответственное дело усталыми и чумазыми.
- Спрыснуть бы надо спуск на воду фрегата, обмыть в ресторанчике, - сказал сам себе плотник. - Сколько труда в корабль  вложено. Да что с ребятни возьмешь. - Махнул огорченно рукой и заторопился к своему приятелю, который ждал у сторожевой вышки.
 В общем, ребята не обратили бы особого внимания на двух несколько странных приятелей, подумаешь, встретились старые  знакомые потолковать о жизни, что в этом особенного? Если бы в ворота не вошла яркая красавица. Олег ее сразу узнал - Вероника Степурина, официантка Дома офицеров. Высокая, легкая она подошла своей известной покачивающейся походкой  к двум приятелям, и они вместе поднялись на второй этаж сторожевой вышки.
Все трое были хорошо видны сквозь застекленные рамы. Было похоже - троица сговаривается, но о чем? Глеб пожалел, что не умеет читать по губам. Но он готов был поклясться, что разговор шел серьезный, потому, что Сиплый Граф, любитель пошутить, ни разу не улыбнулся ни одной из половинок своего лица. А Скорохват часто потирал подбородок сжатым кулаком, что выдавало его волнение. Лишь Вероника чувствовала себя легко, свободно. Казалось, она околдовала сразу обоих. И это было невероятно, потому, что как сказал Олег, она этим заговорщикам не пара. Самые блестящие офицеры Кронштадта стремились завоевать расположение Вероники. Что же она нашла в этих хмурых, потертых мужчинах?

                ГЛАВА  8
                КАК СТАТЬ  МАЙОРОМ

Дежурный следователь районного отделения милиции Кронштадта Михаил Зотов  вошел в комнату  к Галине Некраш и изобразил страшное удивление:
- Капитан юстиции, следователь - вяжет на работе, словно пенсионерка! В то время, как ее товарищи, не жалея сил, борются с преступностью, она обновляет свой гардероб! Наше руководство, Галина Борисовна, о вашем проступке должно узнать непременно.
- Иди, Миша, обязательно доложи, - ответила мать Олега. - Скажи, мол всю ночь вязала и не успела, вот мизинец на работе довязываю. Посмотри, какие знатные перчатки выходят.
Михаил Зотов был коллегой Галины Некраш, и, одновременно, конкурентом. Он недавно приехал с севера, где служба явно не складывалась - двенадцать выговоров, в которых отмечалось его несоответствие занимаемой должности. Но в Кронштадте, где Зотов родился и вырос, все стало налаживаться. Сначала он бросил курить, потом даже выпивать перестал, не баловал себя с получки рюмкой водки. Начал жить особняком и прежних товарищей называть на «вы». Можно было подумать, что родная земля дала ему силы окрепнуть духом, выпрямиться и расправить плечи. Сам же Зотов перемены в свое жизни объяснял откровенно: у них в райотделе милиции сейчас два капитана юстиции, он сам и Галина Некраш. Одному из них должны вскоре дать очередное звание майора. Вот он и начал стараться.
Товарищи объясняли Зотову, что Галина Некраш - Железная леди - способна работать несколько суток подряд, даже когда сильные мужчины падают с ног от усталости, нераскрытых дед не имеет, ее знают и боятся все преступники город, и Зотову с ней лучше не тягаться. На что упрямец отвечал, что ее достоинства неплохо уравновесить недостатками, и стал обо всех упущениях коллеги немедленно докладывать руководству письменно.
Товарищи укоряли Зотова, нехорошо доносы писать, мы тебе руки не подадим. Но Зотов стоял на своем: «Я решил уйти на пенсию и умереть майором. Может это единственный шанс получить высокое звание». И теперь он  несколько раз в день заходил в соседний кабинет с инспекторской проверкой.
В комнату ввалилась ватага смуглых греческих моряков. Загалдели, зашумели, один показывал ей куртку из желтой кожи, паспорт, вздымал руки вверх, удивлялся, как здорово сработала русская женщина следователь - в несколько часов отыскала пропажу! А он уже не надеялся на успех, думал - придется ему остаться на берегу, отстать от судна, ждать, когда отыщутся документы. Поставил перед ней корзину с яблоками и виноградом в знак благодарности и, весело галдя, матросы высыпали на улицу. Зотов с завистью посмотрел на коллегу - ему еще никогда не удавалось так быстро провести ни одно дело.
- Хочешь знать, Миша, почему я тороплюсь с вязанием? - спросила Галина Некраш?
- Почему, если не секрет?
- Потому, что мой младший сын Сергуня  поступил в первый в России Морской  кадетский корпус.
- Это я знаю.
- А сегодня в корпусе проводит смотр сам командующий Кронштадтской базой контр-адмирал Пенин. И не одна я, сегодня многие мамы не спали. Знаешь, ребят одели с иголочки, а вот перчатки большие, нет на складе маленьких размеров. И ребята попросили, чтобы не портить общий вид, связать перчатки дома.
В кабинет следователя вошел матрос:
- Вы Галина Борисовна Некраш?.. Контр-адмирал просит вас в машину.
- Вот, Миша, иди доложи, что я поехала к сыну на смотр в Комарово,  где у них летние сборы.
- Да вы, наверное, уже отпросились, - разочарованно произнес Зотов.




- Каптенармус с  крейсера. Молодой, а уже шустрый, со вторым подбородком. Гнусная, продажная морда. Туда и сюда заглянет, все тащит, что попадется под руки. Имеет в своем резерве две-три канистры со спиртом. Его слово стоит на крейсере не меньше, чем приказ командира.
- Не надо преувеличивать... Каптенармус  пересчитывает тряпки и ворует понемногу... Кто у нас «герой» дня?
Бондарь вздохнул:
- Сегодня у меня на подозрении мичман Никольский.  Он уж так старался, так старался, из кожи лез вон, искал Поджигателя там, где его не было и быть не могло...  Пятьдесят на пятьдесят - он Поджигатель.
 Грай сунул в карман отснятые пленки. Собрался уходить.
- Не посидишь ли со мной до вечера, девочка? - спросил Бондарь. - Я сутки не спал, может подремлю немного?
- С удовольствием, - согласилась Капа. Еда у нас есть?
- В магазин сходи, зелени и овощей принеси, - попросил старик. - А то тебя угощать нечем. Посмотри что-нибудь вкусненькое к чаю. Крупа и сало здесь есть. - и протянул кошелек с деньгами.
 Вместе с Граем я вышла с охраняемой территории. В магазине набрала полную сумку продуктов. Когда возвращалась, в контрольно- пропускном пункте стол уже другой матрос с повязкой на руке. Увидев меня, сильно удивился, тщательно сличил фотографию с оригиналом. И вызвал начальника караула по телефону:
- Малолетка тут с пропуском, какого нет у командира крейсера. Продукты тащит.
Мигом показался из своего кабинетика начальник караула, посмотрел на меня сонным взглядом, потом на пропуск:
- Особисты  постарались... Значит интерес имеют особый. Пусть идет. Когда девчонка станет возвращаться, мне доложишь.

Когда я подходила к нашей будке, за дверью что-то  жалобно застонало.  Я замерла на месте, окаменела, одна нога на земле, другая в воздухе застыла, шевельнуться не решаюсь.  Раздался какой-то вибрирующий голос , от которого волосы на голове зашевелились. Что это может быть? Что могло произойти в нашем  вагончике?  Я дверь вроде плотно прикрывала, а теперь она едва прикрыта. Неужели кто-то вошел? Может быть Поджигатель ворвался внутрь и расправляется со стариком Бондарем? Выпытывает у него про Грая и про меня? Куда я пошла, да скоро ли вернусь? Дверь должна быть постоянно на запоре, а я не слышала, как старик поднимался и закрывал задвижку. Вот и поплатился за это. Сейчас войду и меня схватит...  Я дверь вроде плотно закрывала, а теперь она чуть прикрыта. Оглянулась -  А народу вокруг никого, ни одного человека.  Уже вечереет. Рабочий день кончился, судостроители  перестали  возиться  с винтом крейсера, привинтили  гайками третью лопать и разошлись по домам. Моряки с борта сошли на берег в столовую на ужин. Где-то есть вахтенный, да разве он меня услышит? Хотела закричать, но   из горла вырвалось только сиплое шипение...
Что делать? Боже, что делать? Я выронила сумку с продуктами. Развернулась и побежала. Быстро-быстро. А глаза при этом вниз, что-то выискивают. Совершенно случайно наткнулась взглядом на железный прут подходящих размеров. Резко затормозила. Подняла железку, крепко сжала в руках и почувствовала себя иначе. У меня в руках появилось оружие. Оглянулась на вагончик и ноги сами понесли меня обратно. Побежала на носочках, стараясь производить шума как можно меньше.
Замерла у двери.
Слышу тот же дребезжащий старческий голос:
- Где же ты, девонька, спасай старика... Шевельнуться не могу...
Ну, думаю, двум смертям не бывать... Рванула дверь и влетела, замахиваясь железным прутом...
Смотрю - старый капитан сидит скрючившись на стуле, шевельнуться не может.
- Радикулит меня схватил, шевельнуться не дает. Помоги, девонька, до лежака добраться.
Железку свою я у двери поставила, чтобы под рукой находилась, занесла продукты, дверь закрыла на задвижку. Потом взвалила одну руку старика себе на плечи, кое-как приподняла и потащила к лежаку. Рухнул старик и запричитал:
- Только с радикулитом в засаде и сидеть... Силы мои на исходе...
Из походного рюкзачка, что имелся у него с собой, я достала лекарство, растрела спину как могла сильно, не обращая внимания на жалобы и причитания, укрыла наблюдателся полушубком, который имелся в арсенале вагончика.  Старик утих, пробормотал:
- Вот спасибо, вот спасибо. Выручила, к утру буду как огурчик, вылечуся, и следа от болезни не останется.
Попыхтел, попросил что-нибудь на зуб положить:
- На пустой желудок лекарство плохо действует. И съел четыре генеральских бутерброда с толстенными ломтями ветчинной колбасы. После тяжких, утомивших его трудов, сильно расстроенный старик понемногу засопел носом, похоже уснул.
Я набрала номер телефона Грая, хотела предупредить, что остаюсь здесь на ночь, Не хочу крейсер оставить без присмотра. Да и за стариком нужно приглядеть. Но телефон не ответил, был отключен.
День оказался очень длинным, я вымоталась. Вроде ничего и не делала, а устала. Перекусила бутербродами с чаем. Поставила у окна два стула. Постелила ватник. На один стул села, на другой положила ноги. Курточкой прикрылась. Железный прут поставила рядом, чтобы находился под рукой. Как закрылись глаза- сама не заметила...









                ГЛАВА 9

                НА ГРОТ-БРАМ-СТЕНЬГЕ   ИМПЕРАТОРСКИЙ ФЛАГ

Днем, во время обеда, Глеб съездил на автобусе в штаб, покрутился там, увидел всех своих знакомых, но ни один из них не хромал, ни у одного не оказалось на лице отметин. А капитан третьего ранга Орлов поинтересовался, не привез ли Глеб новое сообщение от Грая, по приятельски подмигнул  и угостил конфетой.
Вечером семья Нераш собралась, как обычно, на кухне, за столом, благо кухни в старых домах просторные. Как гость и член экипажа, Глеб был приглашен к столу. Отец Олега прожевал домашние пирожки, одни с рисом и рублеными яйцами, другие с черносмородинным вареньем, груда которых высилась на вместительном блюде, одобрил и все активно принялись их уничтожать.

Затем отец весело посмотрел на ребят:
- Сегодня в штабе базы случился настоящий переполох, приехала госпожа Шонвик из Нидерландов. Пра-пра-пра... внучка одного из первых капитан-директоров  фрегата «Штандарт».
Олег даже взвился:
- Сколько ей лет? Я ее смогу прокатить на своем фрегате?
 - Лет ей не больше ста, потому, что приехала старушка одна. Вряд ли она согласится сесть в тузик, чтобы добраться до твоего корабля. А приехала госпожа Шонвик не с пустыми руками. Она читала в газетах, что Россия широко отмечает трехсотлетие флота и привезла подарок.
-  Интересно, что это может быть? - перестал жевать пирожок Олег. - От Шонвик из Нидерландов.
- Дежурный по штабу, капитан третьего ранга Орлов, как увидел подарок, так сразу высвистал из дежурного экипажа  двух матросов с автоматами и велел им ни на шаг не отходить от старушки.
- Папа, ты уже остаточно распалил наше воображение, выкладывай, что она привезла? - простонал Олег.
- Она привезла серебряную модель фрегата «Штандарт». Модель размером с книжку, раздуты серебряные паруса, она словно мчится по штормовому морю, на месте ходовых огней драгоценные камни. Ее подарил Петр капитан-командору Шонвик за хорошую службу.
- Какой... на нем флаг... поднят? - у Олега перехватило дыхание.
- На грот-брам-стеньге поднят императорский флаг, штандарт.
- Здорово! Это означает присутствие государя императора на военном корабле. Сам штандарт - желтый с государственным гербом посередине. В обоих клювах и лапах орла четыре карты с изображением Балтийского, Белого, Каспийского и Черного морей, отрапортовал Олег.
- Правильно, - подтвердил отец. - Но есть у серебряного фрегата тайна.
Все сразу отставили чашки с чаем и придвинулись поближе к отцу, чтобы не пропустить ни слова.
- На бизань-мачте у него выкинут флаг-яка.
- Помню, - тотчас откликнулся Олег. - Яка - белый крест на красном фоне.
- Правильно. Император вызывает какой-то из кораблей своего ордера, у которого сигнал для вызова флаг-яка. При этом фрегат делает выстрел из пушки, чтобы привлечь внимание корабля. И действительно, на модели видно, что одна пушка по правому борту делает выстрел.
- В чем же тайна, папа?
- На бизань-мачте распущены  девять флагов белой с красной шахматкой.
 - И что это означает? - хором спросили ребята.
- Сам не знаю. Наверное, то, что посчитал нужным сообщить вызванному кораблю и нам, своим потомкам, царь Петр.
Олег вопросительно посмотрел на Глеба, Глеб на Олега и оба растерянно пожали плечами.
- И где же теперь серебряный фрегат? - спросила Юля.
- В штабе сразу заговорили- в музей такую ценность! В музей реликвию! Но старушка Шонвик заупрямилась - отдам ее только в руки капитану «Штандарта», пусть хранится на корабле, ведь Петр велел хранить  его вечно. В штабе паника - никакого «Штандарта» в Кронштадте нет! Серебряный фрегат на подставке из красного дерева, покрытый стеклянным колпаком, госпожа Шонвик поставила на стол командира базы. А тот растерялся, что делать? Ни о каком музее старушка слышать не хочет. Подарок должен получить командир корабля и точка. Иначе увезет его обратно. А моряки уже узнали, про подарок, каждому хочется хоть глазком взглянуть на реликвию, пока ее куда-нибудь не упрятали или не увезли обратно в Нидерланды. Ну и все начали ломиться в кабинет у контр-адмиралу. Не штаб, а музейная выставка.
Тогда госпожа Шонвик и контр-адмирал договорились, чтобы временно серебряный фрегат отнесли домой к командиру базы. Пусть туда идут люди и смотрят, а то командир работать не может.
Контр-адмирал Пенин, командир базы, живет в двухэтажном доме, притулившемся ко дворцу Меншикова, где теперь находится штаб. Дом выходит окнами на набережную Обводного канала. У входа в дом на первом этаже быстро освободили гостиную, по овальному столу с белой скатертью поплыл серебряный фрегат. Тут же стали два человека с автоматами и народ повалил валом. Всем интересно на старинный кораблик взглянуть, а морякам вдвойне - какой же приказ отдает император одному из своих кораблей? Парусных капитанов в Кронштадте теперь нет ни одного, а наши современные капитаны привыкли получать приказы по радио, пытаются вспомнить, что учили на первых курсах военных училищ, да ничего не получается. Не фрегат, а настоящая тайна.
- Ты, конечно, сходил, посмотрел, а мне и детям  не сообщил, - огорчилась мама.
- Я звонил в райотдел, но мне сказали, что ты на выезде, ловишь какого-то жулика с гранатой. Прости. Но найти тебя в городе невозможно. И детям звонил, но на вышке сторожа никто трубку не снял.
Тут Олег поднялся со стула, важно прошелся по кухне и заявил:
- Интересно, почему понадобилось вводить в заблуждение госпожу Шонвик?
- Что ты имеешь в виду? - поинтересовался отец.
- Есть в Кронштадте фрегат «Штандарт», и есть у него капитан. Вы его видите перед собой.
Все весело рассмеялись, а громче других сам Олег. Но, отсмеявшись, заявил - завтра утром выйдет на фрегате из яхт-клуба, обойдет остров со стороны Пьяного маяка, приведет корабль в Петровскую гавань,  станет на швартовы перед штабом. И пусть кто-нибудь осмелится сказать, что это не фрегат «Штандарт», а он, Олег Некраш, не его капитан.
- Я по такому человеку дам залп правым бортом.
- Будь осторожнее во время первого перехода, - напутствовал отец. - Я, увы, не смогу пойти с тобой. Попроси кого-нибудь их яхтенных капитанов помочь тебе в первом рейсе.
- Хорошо, папа. Ты прав, конечно.
Тут зазвонил телефон, отца срочно вызывали на корабль.
- Ух, как мне эта суета предотходная надоела, - вздохнул отец. - Скорее бы уж выйти в море.
Взял чемодан, приготовленный женой, поцеловал ее, обнял сына и дочь, пожал Глебу руку, и ушел к стенке пирса, где велись приготовления к походу - штурман тащил из штаба карты с последними поправками, врач загружал медикоменты, старший механик закачивал топливо и масло, боцман пересчитывал спасательные жилеты, начпрод привозил картошку, гречу, макароны, коровьи и бараньи туши... Четыреста курсантов обживали кубрики, стелили матрасы и одеяла на отведенные им койки.
Снова зазвонил телефон, мама Олега взяла трубку, послушала и  зло закричала:
- Кто вы такой? Ваше имя? Пожалуйста назовите ваше имя! Я могу с вами связаться? Откуда у вас эта информация? - потом сердито бросила трубку.
- До чего я не люблю анонимные звонки! - и рассказала, что неизвестный тонким язвительным голосом сообщил ей, что в доке у крейсера скоро вспыхнет новый пожар.
- Что будешь делать, мама? - спросил Олег.
- Завтра утром доложу начальству об анонимном звонке. Не побегу же я сейчас, когда уже ночь на дворе, обыскивать крейсер? А если этот звонок - злая шутка? - и рассерженная мама отправилась спать.

Перед сном, на всякий случай, Глеб решил послушать вечерний эфир. Приложил к уху кепарик, нажал кнопку, и, вдруг, - услышал из наушника долгожданные сигналы: «Пип... Пип...» - поджигатель  был где-то рядом. Глеб тут же сорвался с места, на ходу предупредив Олега:
- Ненадолго выйду в город,  по производственной надобности... - скатился с лестницы, выбежал на улицу.
Вечерний сумрак уже накрыл Кронштадт, в окнах домов и на кораблях зажигались огни.
 «Пип... Пип...» - громко звучало в наушниках. Бандит был где-то здесь, поблизости. «Сейчас я  его выведу на чистую воду, - думал Глеб, сжимая в руке милицейский свисток. -Сейчас не глухая ночь, вон сколько людей на улице, помогут задержать негодяя». Глеб услышал сзади стук каблуков. Оглянулся - это Олег бежал за ним, держа в руках хоккейную клюшку:
- Извини, немного смешно летом по улице с клюшкой бегать. Но другой палки у меня не нашлось. А это всегда под рукой. Я подумал - мало ли придется тебе помочь. Скажи, кого ловим?
- Спасибо за помощь, - улыбнулся Глеб. - ловим поджигателя. Хочешь его послушать?
Глеб надел кепарик на голову Олегу.
- Здорово слышно , - восхитился он. - но вокруг много людей, одни уходят, появляются другие. Кто именно нам нужен?
- Нас интересует мужчина среднего возраста, подвижный, крепкого сложения.
- Значит моряк. Или бандит.
Миниатюрный локатор, спрятанный в кепарике, показывал, что  поджигатель движется к воде. И подростки направились в ту же сторону.
В это время от пирса величественно отошел усыпанный огнями, с множеством пассажиров на палубе паром, по заливу прополз катер, буксир заспешил по своим делам...  Звуки в наушниках становились все тише и совсем замолкли. Глеб от досады едва не заплакал:
- На пароме он ушел, голову даю на отсечение.
- Следующий отвалит через полтора часа, - проинформировал Олег. -  Если и перебраться в Ломоносов, он успеет уйти далеко или спрячется. Ночью его не отыщешь... Так кого мы ловим?
- Потом расскажу, ладно? Только не обижайся. - Глеб подобрал на пирсе камушек, швырнул вслед парому. Камень булькнул в воду, на душе отчего-то полегчало.
               
                ГЛАВА 10
                РИСКОВАННЫЙ  ПЛАН

Когда дверь за отцом закрылась, Юля сразу ушла в свою комнату, села к окну. Вернулись мальчики , расстроенный неудачей Глеб и полный оптимизма Олег. Они тут же явились к Юле обсудить план на завтра.
Капитан спросил, как можно торжественнее поднять флаг на фрегате?
Вместо ответа Юля достала из кармана носовой платочек и закусила уголок.
Олег расстелил карту Финского залива на столе,  вычертил маршрут вокруг острова. На листке из блокнота записал, что им следует взять с собой - канистру с водой, хлеб, консервы, не забыть ножик, ложки и кружки. Юля ни слова не отвечала брату, а увлеченный капитан не сразу начал соображать, что с нижним чином его корабли, творится что-то неладное. Юля всегда живо откликалась на его разговоры о фрегате, он и теперь ожидал, что она тотчас найдет рюкзак и соберет необходимые продукты. Но Юля все так же молча смотрела в окно, и Олегу даже показалось, что она плачет.
- Ты здорова? У тебя все в порядке? - осторожно спросил Олег.
- Мог бы ты со мной сегодня не разговаривать? - попросила Юля и вытерла глаза.
Олег забеспокоился и, ища поддержки, взглянул на Глеба. Но и тот ничего не мог понять.
- Может быть что-то случилось? - спросил Глеб, - Я могу чем-нибудь помочь, Юля?
- Можешь, - не оборачиваясь ответила Юля. - Сядь в угол и посиди молча.
Два раза за свою жизнь Олег слышал, как плакала мама, запершись в своей комнате, почти беззвучно. Но рядом с ней всегда оказывался папа, успокаивал, что-то предпринимал, и семейная жизнь продолжала течь по-прежнему мирно и радостно. А сейчас плакала его сестра, отец уходил в дальнее плавание, Сергуня находился в Кадетском корпусе и Олег, теперь единственный мужчина в доме -  должен был отвести беду, которая выпала  на долю их семьи. Он не мог видеть, как его любимая сестра Юля, обычно спокойная и серьезная, беззвучно роняет слезы на  розовый,   с кружевной каемочкой, платок. Олег подошел к сестре, опустился на корточки, чтобы заглянуть  в глаза, и негромко спросил:
- Юля, мы с тобой частенько ссоримся, но это только потому, что характеры у нас как два кремня - едва заденем друг друга, сразу искры летят.  Но когда у меня на душе погано, я тебе всегда все рассказываю. И даже если ты не можешь помочь, скажем я на спор взялся нырнуть с мола во время непогоды, да так, чтобы достать гость песка со дна, то когда я тебе расскажу, в чем дело, волны мне начинают казаться ниже, а ветер на таким уж и злым. Расскажи мне, что случилось, пожалуйста.
- Игорь глупец, но неужели еще и ... грязный тип.
- Ты была в его комнате и что-то видела?
- Когда мы ходили смотреть серебряный фрегат, то подымались в его комнату ненадолго.
- Целовались, наверное?
Юля  покраснела:
- У тебя еще нос не дорос, чтобы задавать старшей сестре такие вопросы... Но признаюсь  - мы подымались в его комнату, чтобы посмотреть мой портрет... Помнишь, я  рассказывала,  мы с девчонками на катере Ольги Мартыновой, Глеб, это моя одноклассница, уже довольно известная художница, ходили  на один из северных фортов. Там очень удобная, совершенно закрытая от посторонних глаз, внутренняя гавань. И там мы, девчонки,  купались, загорали и плавали  как... настоящие морские  русалки. А Ольга, взяла с собой этюдник и быстро-быстро, рисовала нас.  Игорь узнал об этом и заказал ей мой портрет маслом  в виде русалки.
Олег вспыхнул:
- Ему мало видеть живого человека? Для чего еще портрет?.. Да еще русалочный, у которой из одежды одни косы да зеленые водоросли.
- У Игоря в комнате  несколько картин, ему отец подарил.  Есть парусники, море, природа... Теперь вот появилась купальщица.   Портрет Ольга  сделала здоровско - превратила меня в настоящую пушкинскую русалку. Игорь вставил его в шикарную раму и повесил у себя в комнате над письменным столом. И все эскизы, на всех девчонок,  купил, денег не пожалел.
Олег вопросительно посмотрел на Юлю:
- Ты у нас не горбатая, не косая, привлекательная девушка. Это же искусство, в конце концов. Пусть висит портрет  в его комнате, если это для него важно. Может быть твоя красота вдохновляет его? Других женских портретов у него в комнате нет?... ну и ладно. Это не беда, можно пережить... Думаю, не много людей ходит в дом контр-адмирала, в комнату Игоря.
- В том тот и дело - Ольге нужна известность, нужно признание, нужно чтобы газеты о ней писали, и новые русские портреты ей заказывали, деньжищи огромные платили. А для этого нет ничего лучше публичного скандала! Да еще с клубничкой. Она этот  мой портрет Игорю продала только с условием, что он             устроит завтра выставку у себя в гостиной, рядом  серебряным фрегатом. И всех нас там нагишом выставит. И люди придут и все увидят! А я там в центре... Фотограф из газеты появится, газеты теперь любят такие снимки перепечатывать... На улицу потом не выйдешь - станут пальцем показывать и смеяться.  Я этого не вынесу, мне придется с собой что-нибудь сделать.
- Ты об этом говорила Игорю?
- Он только смеется. Мол смотри, некоторым девчонкам даже нравится, и тебе нечего переживать. Нельзя быть старомодной.
- Как он может, если тебе это не по душе?
Юля погладила  лохматую голову своего капитана:
- Я знаю, ты человек дела. Я плачу от того, что мы с Игорем расстались. Расстались навсегда. И в этом мне никто не сможет помочь.
- Ну что же, - с облегчением заметил Олег. - Мама не раз говорила, что девушки держат молодых людей своей красотой и умом  на привязи, словно козликов на веревочке. Если веревка оборвана, пусть козлик, любимец всех школьных красавиц, гуляет на свободе. Спишем его в расход.
- Я понимаю - Игорь горяч, самолюбив и не может здраво рассуждать. И пусть он идет куда хочет. Ну а что мне делать с собой? Ведь я еще люблю его.
- Путь  любви не может быть гладким, она ведь не вечна, - стал рассуждать Олег. - Сейчас ты страдаешь, и на сердце образуется язва. Но завтра ты ее вылечишь новым бальзамом. Полюбишь  другого.
- Как ты не можешь понять?  Любовь - такое нежное, беззащитное чувство. Она может пропасть только от того, что расскажешь постороннему о ней. А если выставить ее не всеобщее обозрение и осмеяние, она может пропасть совсем, может после этого я не только Игоря, никого  вообще любить не смогу. Все в душе у меня сгорит синим пламенем. и станет душа пуста и равнодушна. А как жить без любви?
- Джентльмен не должен выставлять интимный, узнаваемый портрет своей дамы на всеобщее обозрение, - заметил Глеб. - Индейцы, я читал, говорят - лучше сними с меня скальп, чем  скажи про меня обидное слово. Может случится так, что о выставке заговорят больше, чем о кораблике. Смех толпы,  - страшная вещь.
Из юлиных глаз вновь покатились слезы:
- Я не переживу этого. Если он повесит портрет русалки   - все сразу узнают меня и начнут  смеяться. Сначала  завидовали, что дружу с Игорем, потом станут показывать пальцами. Не знаю, что с собой сделаю после такой славы. Уплыву в море и останусь там жить, как морская русалка.
- Утро вечера мудренее, - попытался успокоить сестру Олег. - Ложись спать, завтра что-нибудь придумаем.
Ребята пошли в угловую комнату, где жил Олег. Молодой   капитан сильно нервничал, чтобы занять руки, достал  «Судовой  журнал фрегата «Штандарт», открыл первую страницу и начал рисовать на ней. Руки сами собой обозначили двухэтажный домик о шести окнах на берегу Обводного канала.
- Что за дом? - спросил Глеб
- В нем живет контр-адмирал и его сын Игорь, который организовал выставочный комитет: «У меня нет секретов от мамы».
У Олега был такой задумчивый и печальный вид, что Глеб с беспокойством спросил:
- Может ты тоже решил поплакать?
- Совсем наоборот, - ответил Олег. - Плакать должен тот, кто заслужил.
- У тебя есть какой-то план?
- Появляется, но очень рискованный.
- А подробнее можно?
- У художницы Ольги Мартыновой большие амбиции. Как говорится, флаг ей в руки...Но участвовать в грязной технологии для ее успеха - нам не с руки. Слушай, Глеб, нам нужно Юлю  спасти от позора. Для этого  следует  папку с рисунками и юлину картину изъять у выставочного комитета,  и... вернуть владельцу, когда ситуация прояснится. Положение  необычное, и меры нужны нестандартные. Одному справиться невозможно, хоть бы и капитану. Ты мне поможешь?
- Что предлагаешь сделать?
- Нарушить границу частной собственности.
- Уголовно наказуемое  деяние, - предупредил Глеб. - До трех лет лишения свободы, если я не ошибаюсь.
- Да, неприятности могут быть серьезные. Но другого способа спасти Юлю я не вижу. Расскажи, как поступал в таких случаях твой шеф - частный детектив?
- Меня он этому не учил.
- Тем хуже для нас. Придется учиться на собственных ошибках.
- Но там, около дома,  двое  часовых поставлены!
- В гарнизоне  у нас дураков еще хватает  -  на ночь какой-то умник  снял старых часовых, а новых не - поставил. Я проходил мимо и видел. Следует воспользоваться этим обстоятельством.
Олег начал рисовать варианты подхода к дому  Пенина, обсуждать возможности проникновения в дом  и на второй этаж, где по словам Юли, находилась комната Игоря.
В Одиннадцать вечера Олег разобрал диван, постелил одеяло, и ребята легли, твердо намереваясь не уснуть. Но усталость и потрясения длинного дня  взяли свое и подростки вскоре  уснули.


                ГЛАВА 11
                КОНТР-АДМИРАЛУ  ПОДЪЕМ, ТРЕВОГА!

Олег даже предположить не мог, насколько сложно проснуться в половине первого. Не в силах открыть глаза, он кое-как нащупал бешено звеневший в ночной тишине будильник. Не смог отыскать на нем кнопку, и в страхе, что разбудит маму, засунул его под подушку, где будильник чуть слышно отзвонил свое и затих.
Олег знал, что на кораблях вахты бывают дневные, вечерние и ночные - «собачьи» или просто  «собака». Но о том, что у «собаки» такая собачья побудка - никак не думал. С трудом разлепил один глаз, глянул в окно - глухая темная ночь,  в гавани редкие огни на военных кораблях.
С вечера было решено, что свет зажигать не станут.  Поэтому Олег, зевая до хруста в челюсти,  долго искал собственную одежду, одеваться и застегивать пуговицы на ощупь тоже оказалось не просто. Глебу ночной подъем дался легче. Он быстро и бесшумно оделся, помог Олегу найти выход из комнаты. В коридоре было тихо, следователь Галина Некраш, ничего не подозревая, тихо спала в своей комнате. В одних носках, на цыпочках мальчики пробрались к входной двери, все так же на ощупь Олег открыл дверь и они оказались на лестнице. Тут Олег сплоховал - стал обуваться и выронил фонарик. Он упал на каменные ступеньки и так загремел, что , казалось, проснется весь дом. Но ни одна дверь не открылась, и юные детективы спустились на первый этаж. Тут Глеб подтолкнул приятеля и  тот сел на тележку для стеклотары.
- Отвезу тебя к дому контр-адмирала, - предложил Глеб. - Можешь поспать по дороге.
Лежать с закрытыми глазами даже на тележке было очень приятно. Но Олег заставил себя подняться, звонко ударился лбом о дверной косяк и вышел на улицу.
Ночь, настоящая летняя ночь поглотила военную крепость Кронштадт и по своему украсила  классически строгий город, вольготно лежащий на длинном острове. Погода стояла безветренная, тихая, и  только в глубине улицы чуть слышался мерный цокот по асфальту подкованных ботинок флотского патруля. Но вот и патруль удалился, город оцепенел во сне.
- Надеюсь, любитель живописи насмотрелся на свои картины и сейчас находится на заслуженном отдыхе, - мечтательно заметил Глеб.
- Это где? - не понял Олег.
- В собственной кроватке.
- Не дразнись, -отмахнулся Олег, - я и так едва на ногах держусь, Того и гляди на ходу засну.
Мальчики подальше обошли дворец Меншикова - там у входных дверей светилось окно, и наверняка бодрствовал дежурный офицер, около кованных ворот с полосатой будкой прохаживался часовой. Неслышными тенями скользнули по берегу Обводного канала, и вот он - двухэтажный дом  контр-адмирал Пенина, командира базы, самого главного моряка в Кронштадте. В доме должно быть три человека - сам Пенин, его жена и сын.
  Все окна по фасаду оказались закрыты.
Глеб заглянул в окно около двери:
- Вижу кораблик на столе стоит. На ночь огни погасил, в дрейф лег.
- С другой стороны дома, - прошептал Олег, - растут огромные деревья, - пойдем там посмотрим.
Спрятавшись под огромным тополем, детективы стали проверять домашние заготовки.
- С крыши дворца Меншикова можно спуститься на крышу дома  адмирала, а оттуда по веревке на балкон. - предложил Олег.
- Можно, - согласился Глеб, - но нет ни веревки, ни балкона.
- На втором этаже на наше счастье одно окно открыто. Можно подняться по водосточной  трубе и забраться в него.
- Можно, - согласился Глеб, - Если не рухнешь вниз со второго этажа. От трубы до окна никак  не дотянуться. И карниза нет, пройти не по чему.
- Остаются деревья. Одно толстенное, прямо из-под окна растет.
- Можно с дерева, - согласился Глеб . -  Но с ветки до подоконника не дотянуться. Доска нужна.
- Доску достанем, я знаю одно местечко.
Они прошли по берегу Обводного канала и через два дома увидели в палисаднике доски.
- Половые доски. На дачу приготовлены, - шепнул Олег. - Возьмем одну, попользуемся, потом назад положим.
Когда они вернулись, держа в руках шестиметровую доску, Олег приказал:
- Полезай, Глеб, на дерево, я тебе по... - но на полуслове осекся и  зубы его залязгали от страха. - Смотри, окно на первом этаже открыто. Прямо в гостиную. Как же мы раньше не заметили?
- Кто в этом доме прежде жил?
- Тоже адмирал.
-Значит приведение его помогает нам. - То ли Бог нам помогает, то  ли дьявол, то ли приведение. В любом случае грех не воспользоваться открытым лазом.
- А если это ловушка?
Осторожно подошли к окну. Старая  рама заскрипела так, что казалось - разбудит весь дом. Ребята замерли от страха, дышать боятся. Может сейчас выскочит сам адмирал с пистолетом и кортиком... Прислушались. По дому плавали сны, ни единого шороха не было слышно. Беспечно жил контр-адмирал, не боялся воров. Уже три века  стоит этот дом, всегда в нем жили адмиралы и ни разу, никто из воров не осмелился забраться сюда, словно он был заговоренный.
Олег перелез через подоконник, подал руку Глебу. Не хотелось  Глебу забираться в чужой дом, ой как не хотелось. Детектив Грай запретил даже думать о том, чтобы забраться в чужой дом. Но было ясно - Олег не сможет один отыскать  рисунки и картину, не сможет выручить Юлю из беды. Глеб упрекнул себя - обещал помочь товарищу, нечего раздумывать в решительный момент.
- Может здесь не гостиная, а гараж? - Удивился Глеб. - Как бензином пахнет...
Олег посветил фонариком по стенам:
- Мы попали прямо в выставочный зал славного комитета «У меня от мамы нет секретов».  Смотри сколько рисунков - и на каждом голые девчонки... А в центре большой портрет Юли, и тоже без ничего...Плывет зеленоглазая  русалка чуть прикрытая водорослями от нескромного взгляда.
- Кораблик со стола исчез, - присел от страха Глеб. - Совсем недавно был, я его в окно видел, а теперь нету. Кто-то здесь есть кроме нас.
Прислушались... Но никаких звуков не уловили, немного успокоились. Олег забрался на стол, снял портрет Юли со стены. Когда спускался, старый стул заскрипел.
- Тише, - зашипел Глеб. - Недалеко от меня, у самого пола кто-то сопит.
Посветил фонариком - о ужас - человек! Со связанными за спиной руками, с заклеенным ртом! Лежит на полу, смотрит на них.
- Да это же бомж Гена! - прошептал Олег. - Как он сюда попал?
Гена замычал, заворочался, перекатился на бок, показал, что у него руки связаны за спиной, и ноги тоже связаны:
- Ы-ы-ы-и-и... - промычал срывающимся голосом.
- На руках связаны бечевкой только одни большие пальцы, - торопливо зашептал Глеб. - Это работал профессионал. Надо быть осторожнее. Могут быть неожиданности.
- Не надо больше неожиданностей, - пробурчал испуганно Олег. - И тут же окаменел от ужаса.
В конце коридора, который начинался у гостиной, творилось что-то непонятное, устрашающее - зашевелилось что-то темное, донеслись неясные звуки, сначала плеск жидкости, и на них накатилась  волна бензинового запаха, потек густой запах, затем что-то чиркнуло. И вдруг, осветив гостиную с рисунками по стенам, деревянную лестницу на второй этаж, лежавшего на полу бомжа, полыхнуло пламя.
- Пожар! - отшатнулся от огня  Глеб, и вместе с Олегом рванули  к окну... Глеб птицей перелетел через подоконник, схватил поданную Олегом картину,  рванул за руку и стащил с подоконника застрявшего  приятеля. Они отбежали уже метров на пятьдесят, уже скрылись среди деревьев... И тут остановились.
- Там Гена остался на полу...
- Связан. Не сможет убежать, и даже позвать на помощь.
- Живьем сгорит...
Страшно, как страшно и неохота бежать обратно к месту, где только что пережил смертельную опасность. Но бедный Гена... Кроме них двоих, помочь ему никто не сможет...
Олег быстро сунул картину в узкую  щель между домами, и они помчались обратно.  Полезли в гостиную и чуть  не наступили на  Гену. Он подполз к окну, но подняться и выбраться не мог.
- А-а-а-а -о! - замычал Гена, забился на полу.
Пламя уже охватило гостиную, горели занавески, занималась огнем мебель, деревянные переплеты на окнах.
Олег  достал из кармана складной ножичек, с которым не расставался никогда, двумя ударами разрезал шпагат на руках и ногах Гены. Бедняга поднялся на ноги, покачался, примериваясь, чтобы попасть в окно, рухнул в на подоконник, переполз как ящерица, и побежал на четвереньках по земле подальше от страшного дома, где натерпелся немало.
- Газа надышался- решил Олег.
В глубине первого этажа сквозь треск огня они явственно  различили звук -  пискнула паркетина, скрипнуло окно - словно кто-то выпрыгнул наружу..

Олег и Глеб одновременно взялись за ручку рамы.  Если  спрыгнуть из окна на мягкую землю, вихрем пронестись через садик - то через две минуты они будут уже далеко отсюда в безопасном месте. Никто и никогда не узнает, что они побывали здесь, никто не станет спрашивать, зачем  забрались в чужой дом. Не придется им краснеть перед чужими людьми.
 Но удрать из дома, где хозяева крепко спят, и где вдруг заполыхал пожар, ни Глеб, ни Олег не смогли. Ведь люди могут не проснуться, как дважды два -  задохнутся от ядовитого газа и дыма во сне. А, будь что будет, оба схватили что попало под руки, стали хлестать по огню, тушить пожар.

В просторной прихожей у двери полыхал стол, горела белая скатерть, задымила и вспыхнула  штора у окна. А  со стола исчез кораблик!  И на полу его не видно. Но думать о его исчезновении было некогда.
На всякий случай Глеб пробежал через крохотную прихожую - подергал уличную зверь  - заперта.
Детектив Грай не раз говорил Глебу - в трудных случаях самое опасное - паника. И сам пропадешь, и других погубишь, поэтому надо действовать смело, как разум подсказывает. А разум подсказывал, что самим с огнем не справиться, пожар полыхал все сильнее,  надо подымать контр-адмирала и его семью.
Глеб посмотрел на Олега и они разом заорали:
- Контр-адмиралу подъем!.. Тревога!!!...
При этом, не переставая кричать, Олег стащил скатерть со стола, стал хлестать по огню. Глеб сорвал шторы, начал затаптывать пламя.  Кепарик  с его головы упал  в огонь. Мальчишка набрал воздуха, глаза закрыл, нырнул, выхватил из огня- чуть лицо не сжег.
На верхних ступенях лестницы послышались тяжелые шаги. И появился  контр-адмирал - монумент в черных флотских трусах. Глянул вниз и рявкнул:
- Не двигаться! Кто такие?
- Командир, в вашем доме пожар! - четко доложил Олег. - Команда  фрегата «Штандарт» борется с огнем. Но нам одним не справиться - кто-то хорошо ливнул бензина. Вызывайте на помощь пожарных, скорее, пожалуйста, уже припекает, трудно дышать, а дверь на улицу заперта. Телефон 01, не ошибитесь.
Наконец, хозяин проснулся, уразумел в чем дело и бодро гаркнул:
- Понял - горим! Есть вызвать пожарных! - и лихо затопал вверх по лестнице. Там послышался лязг телефонной трубки и громовой голос взревел:
- Пожарная часть?! Контр- адмирал горит, с вы спите, черти! Меня какие-то пацаны спасают. Какой адмирал звонит?.. Ну я вам дам разгону! Чтобы через две минуты были у меня под окнами машины! Горит гостиная на первом этаже, сильно полыхает. Дверь блокирована. Лестницу привезите, мне со второго этажа вниз уже не спрыгнуть,
Тот, кто облил гостиную бензином, видно знал свое дело - деревянная лестница на второй этаж уже полыхала, шторы и рамы горели - не сунешься. Глеб и Олег оказались прижатыми к входной двери в крошечной прихожей, но и она уже занималась, ребята с трудом сбивали с нее огонь. Дышать становилось нечем, все ближе  к ним пышущее жаром пламя, того и гляди - вспыхнут волосы на голове. Ребята начали задыхаться, кашлять,  понимали - еще несколько минут, и они сгорят заживо.
 Стали колотить в уличную дверь, стараясь выбить ее. Но старая массивная дверь, лишь слабо вздрагивала под их ударами.
В этот момент в замке что-то слабо щелкнуло, и двери раскрылись словно сами собой. Чьи-то сильные руки подхватили подростков, вышвырнули на асфальт. Пока мальчики  откашливались и протирали слезящиеся от дыма глаза, неизвестный спаситель исчез. В памяти Глеба осталось лишь смутное  воспоминание, звук палочки, словно их избавитель при ходьбе опирался на палочку, да старческий хриплый голос, бормотавший себе под нос:
- Флаг и гюйс поднять! Швартовы отдать... Полный вперед...


                ГЛАВА 12
                НОЧНОЙ ДОПРОС
 
Затрещал телефон около кровати мамы Олега. Не отрывая головы от подушки, она взяла трубку.
- Слушаю.
- Галина Борисовна, извини, что разбудил, - старательно приглушая голос, заворковал дежурный следователь Миши Зотов.
Ох, век бы ей не слышать этот вкрадчивый голос, и не знать самого Зотова.. С ним все время приходится держать ухо востро. Завалил начальство докладными - все пыжится, старается доказать, какой он хороший, и как много у капитана юстиции Некраш недостатков.
- Галина Борисовна, ты очень нужна здесь в отделении милиции, придется приехать прямо сейчас.
- Что случилось, Миша?
- Не могу по телефону объяснить. Вставай, я уже выезжаю за тобой.
Едва Галина Борисовна успела накинуть халат и ополоснуть лицо, осторожно тренькнул звонок. Она открыла дверь, шепотом спросила:
- Чрезвычайное происшествие в районе или просто без меня соскучился?
- Наш любимый начальник сам тебе все расскажет.
Зотов не первый раз заезжал за Галиной Борисовной ночью, это являлось обычным делом, скажем, задержали кого-нибудь и нужно срочно допросить, открыть дело. Ничего не попишешь, такая уж у них служба.
Галина Борисовна зашла к себе переодеться. Зотов тут же юркнул в комнату ее сына, зажег на столе лампу. Постель смыта и пуста, на диване лежит подушка и одеяло - значит в комнате находились двое. Что за журнал на столе? Ого, на первом  листе рисунок дома адмирала и подходы к нему. Значит не случайно они оказались в доме командира базы - готовились! Теперь, если не сглупить, -первым звание майора получит он - Зотов, А Галине Борисовне, дай Бог, чтобы прежнее сохранить. Следователь сунул судовой журнал под куртку и вышел в коридор.
Когда УАЗик привез их в отделении милиции, Зотов привел Галину Борисовну в кабинет начальника отделения  Владимира Никитича, настоящего денди в светлом летнем костюме, в белоснежной рубашке, умеющего с любом деле быстро ухватить главное и сразу принять решение.
Зотов заговорил шелковым голосом:
- Галина Борисовна, скажите, пожалуйста, где ваш сын Олег?
Некраш слегка улыбнулась:
- Спать мы ложились около одиннадцати, проводив отца на корабль, он сегодня утром уходит в дальнее плавание. Выходили из квартиры мы с вами тихонько. Я думаю - никого не разбудили. Полагаю, что Олег спит. А что-нибудь случилось? Почему вы задаете такой вопрос?
- Увы, случилось, - с трудом скрывая торжество ответил Зотов. - В доме контр-адмирала Пенина  час назад произошел пожар и пропал серебряный фрегат  «Штандарт».
- А при чем здесь мой сын?
- Дежурный по штабу капитан третьего ранга Орлов задержал на месте преступления вашего сына Олега и его приятеля Глеба Федотова.
Голос Галины Борисовна зазвенел как струна:
- Где мой сын? Покажите его немедленно!!!
- Успокойтесь, пожалуйста, Галина Борисовна, - ответил начальник отделения. - С вашим сыном  ничего не случилось. Он находится в соседней комнате. - И крикнул дежурному в дверь. -Приведи ребят.
Олег и Глеб вошли в кабинет прокопченные, измазанные сажей, но глаз не прятали.
Мама ахнула:
- Олег, что ты здесь делаешь? Ты ложился спать в то же время, что и я. Ребята, как вы оказались на пожаре?
Олег решил никому не рассказывать, как влюбилась его сестра. Как ее одноклассница, хваткая художница Ольга Мартынова возила девчонок в дальний форт купаться. Как их рисунки, в  виде русалок, продала Игорю, и как мог оказаться на выставке  для всеобщего обозрения  Юлин портрет купальщицы-русалки. И тогда  застенчивая Юля Бог знает, что могла с собой сотворить. Так что лучше всего - молчать.
- Мама, я тебе дома все объясни.
- Почему вы молчите? Вас обвиняют в поджоге дома контр-адмирала, отчего бы не рассказать об этой сейчас?
- Мама, у нас есть на это личные причины, есть своя тайна. Да, мы забрались в дом контр-адмирала, но ничего не поджигали.
- Мой сын никогда мне не врет, я ему верю, - сказала Галина Борисовна, обращаясь к начальнику.
- В доме контр-адмирала, - продолжал наседать на ребят Зотов, - пропал серебряный фрегат «Штандарт», привезенный из Голландии госпожой Шонвик. Куда вы дели  ценную антикварную вещь?
- Мы не брали фрегат, - разом ответили ребята.
- Не надо обманывать взрослых, - откинулся на спинку стула Зотов. - Вы тщательно подготовились, все продумали и теперь дружно отпираетесь. Но у меня есть неопровержимая улика. - Следователь достал из папки  вахтенный журнал фрегата «Штандарт» и раскрыл на первой странице. - Это ты рисовал, Олег?... Не вздумай отпираться, и на странице и на обложке наверняка отпечатки твоих пальцев, экспертиза  подтвердит.
-  Мой журнал, но как он оказался у вас?
-Рисунок на странице твой?
- Мой.
- Признайся, зачем ты разрабатывал различные способы проникновения в дом  контр-адмирала?
- Скелет в шкафу, - упрямо отвечал Олег.
- Что еще за скелет? О каком шкафе ты говоришь?
- Так англичане говорят, - пояснила мама, когда хотят подчеркнуть, что это - семейная тайна.
-У нас были свои планы, - повторил Олег, - о которых мы рассказать не можем.. Но дом мы не поджигали и фрегат не брали.
- Ну а как вы забрались в дом? Ведь входная дверь была заперта.
- Сначала хотели положить доску одним концом на дерево, другим на окно. Потом заметили открытое на первом этаже окно. Словно кто-то распахнул его для нас.
Дверь в кабинет открылась, вошел оперативный сотрудник и доложил Владимиру Никитичу:
- Под окнами дома мы нашли  толстую половую доску. Новенькую, следов на ней нет, никто по ней не ходил. На первом этаже открыты два окна. Одно в гостиной, другое в соседней гостевой комнате. Шпингалеты на рамах не повреждены. Раму, та что в пустой, гостевой комнате, снаружи открывали каким-то плоским предметом, возможно крепким ножом. На стекле следы огромной лапищи - отпечатки рук взрослого человека.
- Ваши выводы?
- Возможен такой вариант:  Кто-то с вечера преднамеренно оставил шпингалеты в гостевой комнате  открытыми. Тогда рама легко открывалась снаружи. Преступник взял серебряный фрегат. С собой он принес бутыль с бензином, решил устроить пожар, чтобы замести за собой следы. Каким-то образом там же в доме или около него, оказался бомж Гена Бобраков. Может он узнал преступника. И тот решил заодно избавиться от ненужного свидетеля, связал и бросил на пол, мол сгорит вместе с гостиной. Потом заторопился, можно предположить, что кто-то его спугнул, - и оперативник посмотрел на стоящих около стола ребят. - Бомжа Гену Бобракова ищем. На катере, где ночует постоянно, его нет. Только петушок да полоумная бабка, которая ничего сказать не может
- Значит, с вами был кто-то взрослый! - вцепился взглядом в ребят следователь Зотов. -Теперь понятно, почему вы не хотите ничего рассказывать - боитесь! Ваш сообщник и унес серебряный фрегат! Это бандитский налет, а дом вы подожгли, чтобы замести следыв.
- Это неправда! - застонал теряя силы и выдержку Олег.
К этому времени Глеб тоже страшно устал. Его уже водило из стороны в сторону, и, чтобы не упасть, он держался за край стола. В разговор  старался не вмешиваться, но знал, что и ему придется отвечать на эти же вопросы. И его и Олега станут спрашивать отдельно, а потом  сравнивать ответы. Сейчас же все спешат, хотят по горячим следам  найти серебряный фрегат и поджигателя. Конечно же, мама Олега станет защищать его как и сына, но се же он здесь чужой, его не знают, и если следствие не выявит настоящих преступников, то им придется несладко. Так что крепись, юный детектив, у тебя есть прекрасная возможность изнутри познакомиться с местной кутузкой, которая, наверняка, является историческим местом, в ней запросто могли побывать знаменитые Российские адмиралы, будучи еще бесшабашными  кадетами и мичманами.
Мама Олега была дисциплинированным человеком, поэтому рассказала об анонимном звонке:
- Я хотела доложить утром, в одиннадцатом часу вечера мне позвонил неизвестный, не назвавший себя мужчина,  и сообщил, что в на крейсере опять будет пожар сегодня. Это становится солдатским юмором.
Следователь Зотов аж подпрыгнул на стуле, он готов был вцепиться в ребят:
- Вот в чем весь секрет! Кораблик, куда вы его девали? Голову даю на отсечение, вы за ним приходили! Теперь мне стало все ясно. Вы его и украли!
Олег демонстративно вывернул карманы штанов - в одном оказался складной ножичек. И носовой платок, в другом  пятирублевая монета.
- Из дома контр-адмирала мы ничего не вынесли.
- По глазам вижу - врете! - брызгал слюной Зотов. - Дайте мне на два часа этих врунов и я вырву у них правду!
Ребята попятились. Лицо у мамы побелело, глаза засверкали, пальцы сжались в маленькие кулачки, она готовы была дать отпор зарвавшемуся коллеге:
- Зотов! Перед вами не матерые уголовники, а дети. Научитесь же когда-нибудь не кулаками махать, а головой работать.
Владимир Никитич  посмотрел на лежащие перед ним бумаги:
- Спасибо вам, капитан юстиции Некраш, за откровенность. Но лучшие наши сыщики дважды осмотрели дом контр-адмирала и окружающую его местность в поисках серебряного фрегата. Если  фрегат находился там - он  уже лежала бы на этом столе.
В это время зазвонил телефон. Владимир Никитич взял трубку и выпрямился в кресле.
- Слушаю вас , Антон Антонович... Да, уже ведем следствие, торопимся, пока следы горячие... Да, сейчас передам ей трубку.
Галина Борисовна подошла к телефону и услышала как зарокотал бас контр-адмирала Пенина:
- Я хотел бы поговорить с вами по поводу происшедшего, чувствую, здесь какая-то тайна. Не могли бы вы зайти ко мне сегодня?
- В десять часов утра я провожаю мужа в поход на «Гангуте», потом свободна.
- Не затруднит вас зайти ко мне к часу домой, пообедаем на пожарище и поговорим без помех.
- Хорошо, приду к часу, - и Галина Борисовна повесила трубку.
Начальник отделения обвел всех взглядом:
- Контр-адмирал сказал, что лично знает семью Некраш и просит сильно не наказывать мальчиков. Командир базы и его семья спали, когда начался пожар, и еще неизвестно, не появись там ребята, чем бы все окончилось. Мальчики подняли тревогу и разбудили его. И только после этого он вызвал пожарных Огонь вспыхнул так сильно, что Пенины со второго этажа спускались по пожарной лестнице.
- Мы что же, отпустим мальчишек? - разочарованно протянул Зотов. - У меня есть свидетельство дежурного офицера  по штабу, он видел сквозь окно, как подозреваемые раздували огонь. Может быть еще что-то пропало в доме контр-адмирала?
- Никаких заявлений от семьи Пениных  не поступало. Сейчас, Зотов, отпустите ребят и займитесь  человеком, который оставил отпечаток руки на стекле. Постарайтесь вычислить его и схватить. Что за поджигатель у нас появился в городе? Сначала решил сжечь атомный крейсер, раз за разом поджигает, никак успокоится не может. Теперь взялся частные дома грабить и поджигать? Обычные воры не жгут ограбленные дома, смысла в этом нет большого. Так же нам интересен человек, который открыл дверь дома и выхватил мальчиков из огня. Кто он, почему скрылся?  Слепых, с палочкой у нас в Кронштадте семь человек.  Но ни один из них не сможет открыть хитрый замок на входной двери контр-адмирала... Конечно, мальчиков  взяли у огня, но тут что-то не так. Пока мы ведем расследование, на трое суток, я прошу, чтобы ребята не покидали Кронштадт. Я могу положиться на вас, Галина Борисовна?
- Да, я беру под свою ответственность и сына, и нашего гостя Глеба Федотова. Мы созвонимся с его мамой и обо всем договоримся.
Галине Борисовне дали милицейскую машину с мигалкой  и за четыре минуты быстрой езды по безлюдному еще, предутреннему Кронштадту водитель доставил их на берег Петровской гавани, прямо к дому. Всю дорогу мама  молчала, а когда поднялась в квартиру, где ждала их встревоженная Юля, быстро прошла к себе в комнату, закрылась, упала лицом в подушку и заплакала тихо, чтобы дети не слышали.
Олег постоял у двери матери, прислушиваясь, вышел на кухню и сообщил:
- Пороть будут.
- Взрослые не способны сдерживать эмоции, философски заметил Глеб. - Истинное удовольствие для них - спустить с сына штаны... и устроить экзекуцию.
- В таких случаях должен появиться мальчик для битья.
Глеб на всякий случай потрогал свое место для битья, убедился - оно в полном порядке и  вполне может принять удары судьбы, поинтересовался:
- Ты меня имеешь в виду в качестве громоотвода?
- 0 нет, ты гость. У мамы в спальне большущая пуховая подушка - она принимает и сушит слезы. Но это тоже скелет в шкафу. Мама не подозревает, что мы знаем про подушку. Я ее слез еще ни разу не видел, они быстро сохнут. А вот губная помада любит ябедничать.
Через десять минут мама уже взяла себя в руки, в ванной комнате ополоснула лицо холодной водой и вышла на кухню готовая слушать, принимать решения и действовать. Такая уж у Олега была мама - ничто не могло ее сломить, не зря ее называли Железной леди.
- Мы тебя сильно огорчили, мама? - спросил Олег.
- Меня могут с работы выгнать. Тогда Зотов точно станет майором юстиции, а мне придется идти на биржу труда и регистрироваться в качестве безработной.
Ребята были потрясены, никто не ожидал, что события могут развиваться таким образом.
- Но почему, мама?
 - Если Зотов не найдет настоящих преступников, то станет все валить на вас.
- Ну если он такой... упрямый и тупой, могут же другие люди ему объяснить.
- В процессуальном плане следователь - лицо независимое. Он ведет следствие так, как считает нужным. И никто ему не указ.
Мама посмотрела в окно и выключила на кухне счет. Если ориентироваться по часам, то еще была ночь, или уже раннее утро. А если поглядеть на солнце, которое  летом прячется за горизонт всего на два часа, да на ребят, одетых и разместившихся на кухне, то наступило уже утро и пора пить чай. Мама поставила чайник на огонь и потребовала:
- Рассказывайте, какие у вас тайны.

- Это все из-за меня, - торопливо заговорила Юля. Мы с Игорем поссорились. Он  обещал повесить в гостиной своего дома , прямо над серебряным фрегатом, мой интимный портрет в виде купальщицы-русалки, который написала  Ольга Мартынова. Мы с девчонками ездили купаться в один из дальних северных фортов и  позволили себе позагорать без ничего, а Ольга Мартынова рисовала нас. Игорь узнал об этом, заказал Ольге мой портрет. Пообещал устроить выставку около серебряного кораблика. Чтобы был шум, статьи в газетах... То, что требовалось Ольге.  Я не разрешала делать такую выставку, а Игорь не слушался. Мы с ним поссорились и расстались навсегда... Вот ребята, чтобы спасти меня от позора, и решили отобрать у него мой портрет и рисунки девчонок.
- Что за  интимный портрет? - поинтересовалась мама. - Что-то неприличное?
Олег  выбежал на улицу и через десять минут принес портрет, вытащил на свет божий, положил на стол.
- Как же наши сыщики не нашли портрет? - поинтересовалась мама.
- Они искали серебряный фрегат. Больше их ничего не интересовало. Портрет был спрятан на улице, в щели среди домов.
Мама достала из корзинки луковицу, разрезала пополам и протерла испачканный в саже портрет. Краски заиграли, портрет ожил, словно только что сошел с мольберта. У берега дикой гавани, в воде, среди подруг, плыла молодая русалка, луч света падал с неба и выделял ее лицо - юное, мечтательное, с загадочной улыбкой на чуть припухлых губах и едва заметной лукавинкой в глубине зеленых глаз.
Мама заулыбалась:
- Хороша девчонка.
Лицо у Юли стало пунцовым.
- Это ты про меня, мама?
Галина Борисовна привыкла все делать профессионально. Взяла трубку и позвонила в Петербург знакомому художнику, который  преподавал в художественном училище. Извинилась за ранний звонок и спросила:
- Прилично ли делать выставку рисунков  обнаженных девочек?
- Без трусиков? - спросил тот. Помолчал, раздумывая.
- Вы не уснули?
- Нет, вспоминаю - в Эрмитаже обнаженные мальчики есть, а вот обнаженных девочек не помню, и в истории искусств не помню. Наверное, и в прежние годы рисовать их обнаженными тоже считалось неприлично. В Эрмитаже много обнаженных, но, в основном, это уже зрелые, роскошные  женщины.
Галине Борисовне этого показалось мало:
- Представьте себе - ваши ученицы пошли купаться одни. Подальше от глаз людских, купались обнаженные. Одна рисовала подруг. Потом подошла к вам и спросила, можно ли сделать выставку этих рисунков. Что бы вы ей ответили?
- Я бы ей ответил - пусть спрашивает у каждой в отдельности. Кто захочет выставить свой рисунок  - пожалуйста. А есть скромные девушки, им это не по нутру. Портреты тех выставлять нельзя. Зачем их травмировать?
Мама отдала портрет Юле:
- Хочешь, повесь на  стену, хочешь спрячь в шкаф. А где наброски?
-  В огне погибли,  ни одного не сохранилось.
Большая пуховая подушка в маминой комнате, видимо, хорошо знала свое дело, потому, что мама снова крепко взялась за ребят:
- Теперь, разорители выставок, постарайтесь вспомнить, что необычного вы видели или слышали в доме адмирала?
Олег и Глеб переглянулись, им не очень понятно было, что является необычным.
- Не бойтесь сказать глупость, - подбодрила их мама. - Иногда тонко подмеченная чепуховина может решить успех дела, если ее правильно истолковать.
Ребята, перебивая друг друга, заговорили:
- Когда подошли к дому - все окна  на первом этаже были закрыты. Только дно открыто на втором этаже в спальне хозяина.
- Пока ходили за доской - кто-то открыл окно в гостиной. Скрипучее!
- Контр-адмирал сонный как закричит: «Не двигайтесь!»
-  Сначала бензином запахло, а потом как полыхнет!
- Когда были в гостиной, то чужие,  шаги слышали. И еще - кто-то в окно выпрыгнул.
- У бомжа Гены руки за спиной связаны по особенному - большие пальцы скручены толстой бечевкой.
- Тот, кто уличную дверь открыл и спас нас от удушья, почему-то скрылся. Мы не знаем кто он, откуда пришел, где взял ключ, как узнал, что задыхаемся за дверью?  Может проходил мимо и услышал стук в дверь? И почему  ушел? Одно можно сказать - был с палочкой. Из наших  глаз лились слезы, мы его не видели, только слышали как стучал палочкой по асфальту... Нет, не одноногий,  не сильно на палку наваливался, легонечко так постукивал. И сам себе подавал команды: «Флаг и гюйс поднять! Отдать швартовы... Полный ход...»
- Ну и все, Мама, мы тебе хоть немного помогли?
- Попробуем обобщить, - в раздумье произнесла мама. - К моменту вашего появления вор-поджигатель, еще не был  в доме. Пока вы бегали за доской,  явился, открыл окно. Он точно знал, у какого окна  открыты шпингалеты. Может он сам их накануне и открыл. Вор знал, где находится серебряный фрегат и пришел за ним.  Взяв фрегат,  мог незаметно исчезнуть. Тут его застукал Гена Бобраков и поплатился за свое любопытство. Дом запалил от того, что ненавидел контр-адмирала и хотел отомстить за что-то. Или  скрыть  следы, потому, что мы его знаем. Это уже кое-что.
Помолчав и поколебавшись, Олег все же задал матери вопрос, который его мучил:
- Мама, мы правильно сделали, что пошли в дом командира базы?
- Я на вас не сержусь, мальчики, - улыбнулась мама. - Но если мы быстро не найдем злоумышленника, и у вас, и у меня будут крупные неприятности.
- Может мне позвонить в Петербург, Ярославу Граю?  Известный частный детектив приедет сюда и распутает дело. - предложил Глеб.
- Это хорошо, когда у тебя есть друзья, которые могут примчаться на помощь. Но сначала надо попробовать самим разобраться. Мы ведь тоже не лыком шиты. Нам дали три дня и давайте начнем действовать. Если поймем, что оказались в тупике, тогда обязательно позвоним.... - Мама вдруг заговорила командирским голосом. - Московское время четыре  часа, сорок минут. Команде немедленно спать!

Мама двадцать минут потратила на то, чтобы привести в порядок одежду ребят. Только хотела лечь - снова телефонный звонок.
- Извини, Галина, - говорил оперативный дежурный заместитель начальника уголовного розыска, которого все уважительно называли  Михалыч. - Ограблен Дом быта. Вскрыт сейф в обменном пункте валюты на втором этаже. Нужно срочно допросить сторожа и открыть дело.  Я высылаю за тобой машину. Хорошо?
- Присылай, - ответила мама. - Если уж ночь не задалась, так уж не удастся поспать.
В кабинет Галины Борисовны привели   перепуганного сторожа с распухшим лицом. Он рассказал, что принял дом, как обычно на охрану. Закрыл окна и двери, поставил на сигнализацию. Все было в  порядке. Когда же в час ночи делал очередной обход,   около двери обменного валютного пункта вдруг получил сильнейший удар по челюсти. Потерял сознание, упал. Пришел в себя связанный, голова замотана  шторами. Лежал уже  на первом этаже. Связан оказался здорово, не шевельнуться. Звуков никаких не слышал. Кто и как проник в дом сказать не может.  Сигнализация цела.
После допроса сторожа следователь выслушала  Михалыча:
- Кто-то, предположительно два человека, забрались в дом быта. Сумели пробраться на крышу здания и там затаились. Ночью спустились  в здание. Оглушили сторожа. Сейф там простой. Сумели открыть его, выгребли валюту - много валюты. Сейчас выясняем сколько. Открыли окно на втором этаже, и по веревке спустились. Ушли незаметно.
- Свидетелей нашли?
- Пока нет. Будем искать.


                ГЛАВА 13
                В ГНЕЗДЕ ВОРОНЫ

Бомж Гена Бобриков два года жил на старом, севшим на дно у самого берега катере, поэтому считал себя моряком. Когда Балтика хмурилась и гоняла двухметровые волны, его дырявый дом, спрятанный в  бухте за молом, тоже изрядно трепало. И он даже представлял себя  отважным капитаном. Несущимся сквозь шторм на неприятеля.
Гена любил чистоту и флотский порядок. Летом каждый день купался в заливе, утром и вечером, каждую неделю стирал свою одежонку и раскладывал на крыше рубки для просушки. Но помоечный запах - липучий, избавиться от него трудно. Иногда люди зажимали носы и отворачивались, встречаясь с Геной. Особенно он стеснялся девчонок, которые громко смеялись по любому поводу и частенько заставляли его краснеть.
Одна из немногих радостей в его жизни - знакомая киоскерша, пожилая женщина, которую называл он бабушка Поля. По праздникам она всегда угощала его конфеткой. По будням, после «трудовой смены»,  он приходил к киоску, показывал чисто вымытые руки, и она в окошечко давала ему свежий номер «Морской газеты». Гена отходил в сторонку, чтобы не отпугивать своим видом покупателей, читал газету от корки до корки, с самого начала до конца, от названия, написанного большими буквами, до фамилии главного редактора Окунева, которую прочитывал дважды, с тихой завистью и восхищением, почитая его как всезнающего Бога. Поэтому Гена находился в курсе всех морских новостей, и из газеты узнал о серебряном фрегате из Нидерландов.
Вернул прочитанную газету  обратно в окошечко бабушке Поле. И отправился к дому  контр-адмирала. Пристроился сзади к группе празднично одетых людей и дошел до двухэтажного домика. Штабные офицеры с дамами прошли внутрь, а ему вахтенный  матрос в отутюженной форменке, с автоматом на плече загородил  дорогу:
- Извини, приятель, сам понимаешь, лучше тебе внутрь не ходить - дамы начнут в обморок падать.
- Послушайте, дяденька матрос, - взмолился Гена, потому что любопытство его разгорелось до крайности, - разрешите хоть в окошко посмотреть, хоть одним глазком увидеть...
- Для чего тебе драгоценность? Украсть прицеливаешься? - насторожился часовой.
- Я, как и вы, живу на корабле.  А сегодня хочу устроить себе праздник - взглянуть на серебряное чудо, потом из дерева вырезать такой же кораблик, покрыть серебряной фольгой и украсить им свой катер.
- В окошко смотри, не жалко, - разрешил часовой.
Гена приник к окну, сквозь щелку в шторах увидел в освещенной гостиной  на столе, на белой скатерти чудесный кораблик.  Он поблескивал сверкающими парусами, пускал искры драгоценными камнями, прилаженными вместо сигнальных огней. Гене даже померещилось, что по фрегату бегают крошечные матросики, а суровый капитан, сам Петр Великий, хриплым голосом отдает им команды.
Чтобы продлить праздник, Гена отправился в магазин, купил закуску и вновь явился к дому командира базы  когда уже изрядно стемнело. Матроса с автоматом у дверей уже не было. Гена опять приник к окну, и любовался корабликом, пока не стало совсем темно и ничего нельзя было уже разглядеть... Уходить отсюда Гене не хотелось, ведь праздники так редко бывают в нашей жизни. Бродяжка обошел дом, с другой стороны увидел деревья. Выбрал самое близкое к дому, чтобы можно было смотреть в окно. Забрался на него, нащупал удобный сук, вместо сиденья положил обрезок доски, найденный неподалеку и устроился как в настоящем кресле. Свет в гостиной уже не горел, но Гена успел рассмотреть и запомнить кораблик до мельчайших деталей, и уже воображал, как выберет подходящую доску, непременно из липы или осины, сделает специальный нож и начнет резать... Из чего сделает мачты, паруса. А вместо драгоценных камней поставит разноцветные стеклышки, они тоже любят пускать солнечные зайчики. Получится у него кораблик не хуже адмиральского.
Гена был сам себе хозяин. Сидеть на дереве среди толстых ветвей в виду контр-адмиральского дома и не торопясь закусывать, ему понравилось. Досиделся до того, что попросту уснул, тесно прижавшись к толстой ветви и охватив ее руками, чтобы ненароком не свалиться спросонок.
Пробудился он от осторожного скрипа - в темноте кто-то крепким ножом открывал наружную раму. В темноте Гена с трудом различил человека одетого во все темное, с шапочкой натянутой  лицо,  с прорезями для глаз. Он открыл окно в комнате, где никого не было. Затем Гена увидел его в гостиной. Незнакомец зажег  крошечный фонарик, открыл портфель-дипломат, из него вынул плоскую бутылку, в портфель убрал кораблик. Дипломат перенес и поставил около открытого окна, чтобы не искать потом, сам же исчез в темноте дома.
Гена не колебался ни секунды. Скользнул вниз как ящерица. Подобрался к окну, запрыгнул в комнату. Замок на дипломате оказался простым. Гена  извлек из него кораблик, сунул для тяжести обрубок доски, на котором сидел. Быстро вернулся на свое дерево забрался высоко, в самую гущу, поцеловал кораблик и положил в заброшенное воронье гнездо. Пусть попробует ночной гость его там найти. Без промедления спустился  вниз. Сгубило Гену любопытство, захотел узнать, что еще мог стащить в доме контр-адмирала таинственный вор. Сунулся в окно, и тут был схвачен за ухо.
Человек в маске за несколько секунд заклеил рот, связал руки и ноги. Встряхнул дипломат, услышав стук доски, принял ее за кораблик, удовлетворенно хмыкнул. Притащил мальчишку в гостиную, швырнул на пол, ткнул ногой, прошипел:
- Лежи тихо, не пикни, а то... - и ударил ногой еще раз для острастки, полил на пол бензин... Гена замер ни жив, ни мертв. Понимал, что его могут сжечь.
Человек в маске открыл окно в гостиной, высунул голову и послушал, что говорят пришедшие с доской мальчики. Потом спрятался за деревянной лестницей, ведущей на второй этаж.
В гостиной  мальчики посветили фонариками по стенам, и не увидели жулика, он был в томной одежде , лицо закрыто черным. Не заметили и Гену, он лежал в углу. Сразу залезли на стол, сняли со стены  картину .  Гена засопел носом как только мог сильно, замычал... Ребята его услышали, осветили  и даже узнали. Тут и произошло самое страшное. Человек в маске полил лестницу и пол в коридоре бензином и чиркнул спичкой. Сухое дерево загорелось как порох. Испуганные ребята удрали в окно. Извиваясь, как червяк, Гена дополз до окна, но подняться на ноги не смог. Так туго связал его поджигатель. Он уже терял сознание, надышавшись дыма и газа от горевшей мебели, когда вернулись мальчики. Он плохо помнил, как оказался на свободе. Только оказавшись в парке, около памятника Петру 1, пришел в себя. Сел на землю, стал размышлять.

С бронзовым Петром Великим, стоявшим в парке, у Гены были особые отношения. Царь не гнушался бездомным мальчишкой, при его появлении ни разу не отвернулся, не зажал нос, не поглядел с презрением на пропахшую отбросами  одежку. Каждое утро, проходя мимо, Гена снимал головной убор, если он имелся на голове, и приветливо произносил:
- Здравствуй,  царь Петр.
Памятник, естественно, не отвечал, но и не плевал вслед. Вечером, проходя к своему катеру, желал царю спокойной ночи и хорошей погоды,  летом чтобы не мочил дождь, осенью, чтобы не трепал шторм, зимой, чтобы не прохватывала до костей лютая стужа. В общем желал царю тог, чего и саму хотелось. И даже жалел временами - у Гены как никак имелась крыша над головой, а  царь-памятник жил хуже бомжа -  оставался ночевать под открытым небом.
Отдышавшись, после  пожара в доме контр-адмирала и ретирования из опасного места, Гена сказал царю-памятнику:
- Твой серебряный фрегат теперь у меня. Я его спрятал в гнездо вороны. Только что  с ним делать? Отнесу на катер - украдут или отнимут. Даже показать никому нельзя - в кутузку посадят. Хочешь подарю тебе? Закопаю в землю около твоих ног и пусть лежит еще триста лет. Что скажешь, сосед?

                ГЛАВА 14
                БОЦМАН, ТРАП ПОДНЯТЬ!

Мама разбудила ребят в восемь тридцать. Они нашли свою одежду вычищенной, отутюженной, с накрепко пришитыми пуговицами. Пора было идти провожать отца.
На пирсе вокруг группы солидного начальства растекалась вольница - провожающие красавицы-невесты, жены, дети, друзья, родственники. Прощальный сумбур носил несколько деловой оттенок, последние указания смешивались с морским присловьем: «Семь футов вам под килем».
К старпому Некрашу, как всегда перед отходом, бесконечной чередой шли  подчиненные с вопросами, требующими немедленного разрешения. Потому, что на хорошем старпоме и держится благополучие всего корабля. Но все же он выкроил три минутки, сбежал по крутому трапу на пирс, обнял жену и торопливо спросил:
- Дома все в порядке?
- Да, дети вот они, со мной. Сергуня из Морского корпуса тоже желает тебе счастливого плавания.
- Мне на корабль позвонил твой сердечных дружок  следователь Зотов.
- О, представляю, как вы душевно поговорили, надеюсь, у корабельного доктора имеется в аптечке валидол?
- Я в ужасе! Оказывается мой сын спалил дом контр-адмирала! Тебе пришлось брать его на поруки.
- Не волнуйся, все знают - Зотов большой путаник. Это зачтется, когда апостол Павел начнет взвешивать его грехи. Не беспокойся, я с детьми и не дам их в обиду. Не зря меня называют  Железной леди. Не позволю и волоса тронуть на голове твоего сына. Иди в поход со спокойной душой.
Олег смотрел на отца и не понимал, то ли он нежно обнимает маму, то ли повис на ее плечах, чтобы не рухнуть на причал. Во всяком случае мама нашептала достаточно, чтобы он смог стоять, не опираясь ни на кого, а потом вполне самостоятельно подняться по крутому трапу на высокую корму «Гангута».
Потом, ночью, в часы отдыха, посреди Балтийского моря, будет ворочаться в койке старпом, досадуя на себя, что в эти трудные для семьи дни он не рядом с сыном. А сейчас Некраш у всех на виду, командует отходом. На пирсе знают, если на отходе старпом в хорошем настроении, можно быть спокойным за родных, значит на корабле полный порядок, рейс пройдет удачно. Все смотрят, и он четко, властно отдает команды:
- ...Боцман, трап поднять!
Глазастый Олег увидел, как на штурманском мостике появился командир корабля, капитан второго ранга Андрей Рева. Святое командирское право выполнить самую трудную задачу - отойти от пирса, сделать это красиво, чтобы сами моряки и зрители на берегу остались довольны. А ведь они - островитяне, кронштатдцы, народ искушенный - с младых ногтей привыкли  наблюдать виртуозную работу наших и чужих капитанов.
- По местам стоять! Корабль к бою и походу изготовить! - прозвучал приказ капитана.
У молодых курсантов, что впервые идут в поход, от этой команды мурашки по спине - кто знает, к как встретит их море, какие сюрпризы готовит океан-батюшка? Может бешенным ураганом попотчует!.. Но тьфу, тьфу, тьфу... Трижды сплюнем через левое плечо, ведь так можно и самим беду накликать.
Отданы швартовы, к кораблю подходят два буксира, берут корабль «за ноздрю», оттаскивают от пирса, нацеливают большое хищное тело между гранитными стенками мола, ограждающего гавань от волн. Вот «Гангут» вышел на рейд, отвалили буксиры, из труб повалил горячий, почти бесцветный дым, корабль вспенил воду, за кормой вырос бурун, стальной красавец, боевой корабль взял курс в мировой океан.
Олег уже не машет рукой, но глаза еще блестят, их украдкой приходится вытирать. Прощаясь, отец шепнул: «Береги, сынок, мать и сестру. Теперь ты старший мужчина в доме».
- Куда сейчас пойдешь, мама?
- Я приглашена на обед к контр-адмиралу, а чем вы собираетесь заняться?

Через несколько часов мама станет мучительно вспоминать каждое слово, сказанное детьми, потому, что... Но не станем забегать вперед.
- Фрегат спущен на воду, пора нам в первое плавание.
- Не боишься?
- Пора привыкать к своему кораблю. Надеюсь, обойдется без сюрпризов с его стороны.

               
                ГЛАВА 15

                МЕЧЕНЫЙ  БОТИНОК

После проводов отца, старпома Некраша, втроем ребята зашли домой. Юля сняла яркое платье, надела джинсы и курточку. Олег вырядился в белые полотняные штаны и футболку. Глеб как был, так и остался в спортивном костюме, в котором, как он считал, можно пойти и в пир, и в мир, и добрые люди.
Юля показала мальчикам пустой рюкзак:
- С бутербродами напряженка - дома нет ни сыра, ни хлеба. Не успели мы подготовиться к плаванию. Осталось несколько пирожков  от вчерашнего ужина, да две банки консервов.
- С собой бороться труднее всего, - признался Олег. - Организм требует, чтобы я после бессонной ночи лег на диван, закрыл глаза и «добрал» пропущенные часы. А душа рвется в море. Душа должна брать верх над бренным телом.
Сделав стратегическое признание, зевнул так, что затрещали скулы.  Зашатался, глаза  закрылись сами собой. Стал падать... Глебу пришлось подхватить товарища, чтобы тот не разбил голову о пол.  Лежа на паркете, Олег сладко всхрапнул, причем на губах его появилась блаженная улыбка...
Глебу хотелось спать ничуть не меньше. Но еще привлекательнее была прогулка по морю. Он стал трясти  соню за плечо:
- Петушок пропел давно!
- Бесполезно, - остановила его Юля. - Братец  однажды спал даже на якорной цепи, брошенной  на пирсе. Если сам не  захочет - его даже из пушки не разбудишь.
Олег провалялся на полу минут десять. Затем, едва ворочая языком, попросил:
- Воды... Воды...
Юля принесла графин, и стала лить ему на голову, приговаривая ласково:
- Проснитесь, капитан. Вас ждут великие походы.
Олег с трудом разлепил глаза, поднялся. Вытер полотенцем лицо, половой тряпкой лужу на полу, пробормотал:
- Где-то, рядом с желудком, у меня была становая жила? Сейчас ее отыщу и поставлю на место...
 С хмурым видом порылся в кармане, отдал сестре последние деньги от сданной стеклотары:
- Поступим так - ты, Юля, закупишь провизию. Глеб потащит  рюкзак. Закупите еду и сразу в яхт-клуб. Я буду там, начну готовить фрегат к походу.
Пока выходили на улицу,  декламировал:
   - Если солнце красно с вечера,
   Моряку бояться нечего.
   Если красно по утру,
   Моряку не по нутру.
   Юля весело щурилась от солнца:
- Прекрасная погода для плавания. Можно уйти далеко-далеко... За горизонт... Чтобы никого не видеть...
- Я же говорил, - усмехнулся Олег, - самое надежное лекарство от несчастной любви - хорошая морская прогулка.
И в этот прекрасный момент, Глеб, сам не понимая почему, почувствовал легкую тревогу. Она быстро росла, и вскоре охватила его целиком, не оставляя места ни для чего иного.
- Не нахожу себе места от дурных предчувствий, - признался он.
Юля взглянула на него с любопытством:
- Ты экстрасенс?
- Мой шеф, Ярослав Грай, убежден - хороший детектив должен быть хотя бы немного телепатом.
Олег надвинул на глаза отцовскую фуражку с расколотым козырьком, побывавшую не раз в дальних плаваниях, хранившую запах соленых волн  Атлантического океана, и строгим голосом приказал:
- Прекратить сплетни в экипаже! Это я - капитан, и  мне  положено предугадывать опасности, А вы, экипаж, обязаны выполнять мои приказы и ничего не чувствовать, кроме радости и душевного подъема. Приказ номер один по фрегату «Штандарт»: Не ударяться в истерику, и не портить другим настроение. Экипажу верить в успех и - точка.
Глеб примирительно кивнул головой:
- Хорошо, как ты скажешь, так и будет.
Привычным движением, на всякий случай, нажал кнопку у козырька кепарика. И, вдруг, услышал в наушниках отчетливое: «Пип... Пип...» Стервятник вернулся в Кронштадт, и находится где-то неподалеку!


Юный детектив посмотрел на ребят с виноватым видом:
- Не могу словами выразить, как мне хочется быть с вами... Но неподалеку появился один нехороший человек - я хочу его отыскать... Потом  сразу прибегу в  яхт-клуб. Вы не уйдете без меня?
Юля удивленно вскинула брови, тряхнула пустым рюкзаком и свернула в продовольственный магазин. Олег нахмурился:
- Нам без тебя в море не справиться с парусами, - сел на автобус номер три и уехал.
Глеб повертел головой, определил откуда идет звук радиомаяка и побежал по улице в том направлении, шепча:
- Где же ты, поджигатель, хочу увидеть твое мерзкое лицо...
Радиомаяк  привел его на незнакомые улицы, куда-то на окраину города, заставил  петлять,  Глеб оказался в глухом, мрачном переулке. Оглянулся,  увидел мрачные незнакомые дома, и стало ему страшно. Понял, что перестарался, хотел убежать, да уж и не знал куда безопаснее. Замер, словно загипнотизированный. Вот скрипнула какая-то дверь, из нее вышел здоровенный тип в шапочке, натянутой на лицо, с прорезями для глаз.
Говоря откровенно, не готов Глеб был к такой встрече, совершенно не готов. Что можно сделать? Неужели придется сгинуть здесь, на окраине чужого города? Но кто способен ему помочь? Только один человек во всем мире! - Выхватил из кармана часы, данные Граем в дорогу, может в них крошечный микрофон спрятан?  Прижал ко рту и торопливо, горячо зашептал:
- Детектив Грай,  вы меня  слышите? Вы меня слышите?  Говорит Глеб Федотов. Я попал в засаду! Поджигатель заманил меня в безлюдный переулок. Идет на меня, все  ближе и ближе.  Сейчас схватит. Бежать некуда, я заблудился. Прошу помощи!
 Развернулся, чтобы дать задний ход, а там еще один из подворотни выходит, в такой же шапочке с прорезями на лице. Подошли к нему, взяли за руки, крепко взяли, не вырвешься. Молчат, смотрят злыми  глазами. И тут появился третий, одетый точно так же. Посмотрел сквозь прорези сверкающими глазами, глухо рыкнул:
- Утомил. Такой дотошный.
Другой его поддержал:
- Шныра. Путается под ногами.
Третий молча кивнул головой, мол согласен.
Первый вынул из кармана брюк нож-выкидужу, из ручки с лязгом выскочило сверкающее лезвие. Двое других сжали руки, как клещами, не шевельнуться.
В тот же момент в конце переулка  послышался легкий  стук палочки, Все разом повернули головы. Глеб увидел  знакомого мужчину в мятой фуражке, клетчатых несуразных брюках, жиденькой бородкой и бородавкой около уха. Парусный капитан спас его в парке, он же  приходил в яхт-клуб рассматривал фрегат. И теперь  двигался в черных очках, постукивая палочкой по краю тротуара, чтобы не оступиться.
- Флаг и гюйс поднять! Отдать швартовы... Прямо руль.
Первый бандит сказал:
- Старая пакля!  Опять объявился? Пора с тобой посчитаться.
           Слепой приблизился,  наклонил голову, посмотрел  поверх  очков ясными глазами:
- Эскадре лечь на боевой курс. Найти турок и драться, хотя бы всем погибнуть.
Бандиты  отпустили Глеба, вынули ножи.
Второй  сказал:
- Бред сумасшедшего капитана. Как он нас выследил?
Третий:
- Откроем ему кингстоны. Пусть навеки ляжет на дно.
Первый  согласно кивнул головой. Говорить больше было не о чем. Сделал длинный выпад, стремясь воткнуть нож в живот пришельцу. Тот отшагнул в бок, словно ждал, мгновенно палка свистнула по воздуху, ударила по руке, так что нож выпал, звякнул по булыжнику мостовой и покатился, сверкая лезвием. Тут все трое разом бросились на заступника Глеба, и началась свистопляска, которую описать невозможно, в который мозг участников отключается, и люди действуют как автоматы, прямо на подсознании, и поэтому потом не могут вспомнить происшедшего. Все трое с дикой яростью налетали  на пришельца с ножами, а он ни секунды не находился в покое - прыгал, вертелся, приседал, нырял под удары, успевая палкой молотить по ножам и рукам... Минуты через три все разом опомнились, замерли. Глеб все также стоял, прижавшись спиной к стене. С одной стороны  от него - запыхавшиеся бандиты,  с побитыми кистями рук, с другой, - сверкая глазами, тяжело дышал спаситель, с палкой наготове. Он оказался так ловок, что не дал никому из них ударить себя... Посередине на камнях валялись три ножа. Преступники поняли - в рукопашной им не одолеть незнакомца.
Главарь сунул руку за пояс брюк, где у него под рубашкой находился наготове наган, выхватил оружие. Бывший слепой, растоптанные очки которого хрустели под ногами,  сунул руку под мышку, где в наплечной кобуре тоже  хранилось кое-что, навел на бандита  пистолет Макарова. Несколько секунд они стояли недвижно,  глядя прямо в глаза друг другу.
По стене дома Глеб сполз вниз, зажал ладонями уши.
- С тобой мальчишка, - сказал первый. - При любом раскладе ты его не спасешь. Поэтому нам лучше расстаться без стрельбы.
Пришелец чуть заметно кивнул.
- Мы уходим? - вопросительно произнес второй.
Третий стал молча пятиться в подворотню. Его подельщики двинулись следом и скрылись во дворе.
Глеб поднялся на дрожащие ноги, посмотрел на лицо спасителя и, неожиданно для себя, рассмеялся истерическим смехом:
- У вас бородавка  отвалилась и висит на ниточке.
- Могло быть гораздо хуже, - заметил тот, водворяя бородавку на место, поближе к уху. - Могла и голова повиснуть на ниточке.
- Вы кто? - спросил Глеб. - Как только мне становится плохо, вы тут как тут, словно с неба спускаетесь.
- Старая пакля, - усмехнулся тот. -  Собрал ножи, завернул в носовой платок, убрал в карман.
Вместе они вышли из переулка и тут Глеб внимательно посмотрел на мастерские автобазы - толстого длинного червяка из гофрированного алюминия. В его наушниках громко и призывно слышались сигналы: «Пип...Пип...» Понаблюдал немного, остановил  взгляд на двери в торце червяка, которая на его глазах закрылась сама по себе, словно  от порыва ветра. Дверь словно магнитом притягивала Глеба. Бросая взгляды то в одну, то в другую сторону, подошел вплотную и рывком открыл. Вдвоем было не так страшно.
Внутри увидел полуразобранные автомашины, верстаки, станки. И ни одного человека. А в наушниках отчетливо, громко звучало: «Пип... Пип...» Может  бандиты спрятались, засада? Прислушался, - действительно, за верстаком  вроде звякнула железка, а потом снова стало тихо.
Глеб медленно пошел по мастерской, оглядываясь по сторонам, и увидел у стены темнозеленую машину «Жигули» девятку без номеров. Багажник оказался не заперт. Внутри, на резиновом коврике,  красовался замшевый ботинок - тот самый! Нагнулся и даже разглядел на нем своего жучка, который вколол в задник во время драки  в парке. И теперь он давал сигналы: «Пип... Пип...»
Глеб нагнулся, принюхался - ботинок  бензином пахнет. Как  он здесь оказался?   То ли потеряли, то ли подкинули специально. Но теперь это не имело значения. Он отыскал вещественное доказательство, которое можно отдать в отделение милиции. Протянул руку, чтобы взять ботинок...
- Кх... Кх... - услышал за спиной деликатное покашливание.
- А если тут ловушка? - произнес молчаливый спутник. Порылся в недрах соседнего верстака, отыскал моток тонкой проволоки.
- Сейчас проверим  гостинец.
Осторожно, не дотрагиваясь до ботинка, обмотал проволоку вокруг шнурка, отошел подальше, присел за крайний верстак и призывно махнул рукой. Глеб поспешно прибежал к нему. Мужчина отдал  конец проволоки:
- Твоя находка,  сам и тяни.
Глеб немного смутился, не подвох ли тут? Но все же полегоньку потащил. Только натянулась проволока - ахнул взрыв, лязгнули железки в верстаке, сверху посыпались стекла лампочек... Они выглянули из-за верстака - в алюминиевом  боку мастерской появилось новое окно - без стекол, зато с фасонистыми рваными краями.
- Какой жучек пропал, - вздохнул Глеб с жалостью.
- Сто граммов тротила... И ни грамма меньше... Тебе, воробышек, повезло, считай в рубашке родился, -  отрезал мужчина. - Теперь бежим, пока автослесари с обеда не пришли. Они на взрыв быстро примчатся.
Выбежали на улицу, Глеб хотел рвануть, но мужчина его задержал:
- По улице нельзя бежать, люди бросятся следом и схватят. Нужно идти спокойно, как ни в чем не бывало.
Выйдя на улицу, на свет солнца, Глеб на миг представил себе, что взял  ботинок руками... Тут ощутил, как у него ослабли и задрожали колени, а по спине потек липкий пот. Несомненно было одно - поджигатель в первую встречу на набережной Петровской гавани, не стал убивать его, не захотел подымать на ноги всю милицию города.  Думал, мальчишка  испугается и уедет из Кронштадта. Потом, вероятно, ситуация  стала острее, может земля стала под ногами гореть? К тому же,  обнаружив жучка, поджигатель пришел в ярость, выследил Глеба и решил свести счеты, разом выкинуть  из игры. Этот ястреб, оказывается так силен и ловок, что может среди бела дня устроить взрыв в жилой части  города... «Берегись, Глеб, беги отсюда без оглядки...» - во всю мочь кричал ему внутренний голос. Но кто его спаситель, как узнал об опасности?
Глеб покрутил головой, но старого парусного капитана с бородавкой около уха уже  не увидел. Решил - Грай прислал кого-то из своих помощников ему на выручку. Тут же вынул из кармана телефон, позвонил Граю, рассказал о происшествии. Спросил:
- Вы где находитесь?
- В Кронштадте.
- Знаете, кто поджигатель?
- Знаю, - ответил детектив.
- Так давайте его схватим! Почему вы разрешаете ему гулять по городу?
- Схватить преступника - мало.  Он рассмеется нам в лицо и придется его отпустить через день с извинениями. Нужно доказать его вину, схватить с поличным. Или поставить в такое положение, где он вынужден будет проявить себя. Пойми это, Глеб. Нужно загнать его  в угол, перекрыть кислород. Тогда он предстанет перед людьми  в своем истинном виде,  заговорит своим настоящим языком. И всем станет о понятно - кто он такой, и где его настоящее место.

                ГЛАВА 16
                ЧТО ХОТЕЛ ЗНАТЬ КОНТР-АДМИРАЛ?

Галина Борисовна Некраш сидела за обеденным столом вместе с  контр-адмиралом Пениным в полуобгоревшем доме, где все носило следы борьбы с огнем. Влажными были пол и стены, мебель и книги, и скатерть лежащая на столе.
- Я накричал на пожарников, - рассказывал Пенин. - Они резво прикатили и ударили из всех стволов.  Ну и затопили дом по самую ватерлинию. Жена забрала сына и укатила в Петербург к сестре. Пока ремонт  - не вернется.
Из фарфоровой супницы контр-адмирал налил гостье куриный бульон, насыпал в тарелку  гренки.
- А ваш сын - лихой молодец, сначала хотел по доске забраться в мою спальню. Когда не вышло, нырнул  в окно гостиной. Я сполю чутко, но ничего не слышал. Они потоптались под окнами. Ночью земля была влажноватой, поэтому оперативники проследили их путь к соседнему дому за доской и обратно, Что они искали в моем доме?  Я своего спрашивал, в чем дело? Тот молчит, уперся, краснеет и молчит. А глаза в пол, смотреть мне в лицо боится, стыдно... Ваши ребята увидели на первом этаже пожар, и, вместо того, чтобы бежать от греха подальше, давай его тушить, да и меня криком подняли. Не то, не приведи Господи, пришлось бы нам сонным дым с огнем глотать, да в окно нагишом прыгать. Я прямо в трусах по лестнице вниз, да как закричу: « Что вы тут делаете?» А ваш сорванец рапортует как по уставу, мол тушим пожар у вас в доме. Видит, что я со сна не пойму в чем дело, кричит: «Пожарных вызывайте, их телефон 01!» Вот стервец. Ну уж тут я проснулся и включился в дело.
Пересказывая события ночи, адмирал шутил, но под конец спросил с тревогой в голосе:
- Что они искали? Мир, к сожалению, так устроен, что родители о своих детях узнают все последними, не связано ли это как-то с вашей Юлей и моим Игорем?
- Связано, - ответила Галина Борисовна и рассказала про поездку девчонок в дальний форт, купание в виде русалок, рисунки  Ольги Мартыновой, и скандальную выставку, которую по просьбе художницы Игорь хотел устроить у них в доме, в центре которой должен был находится  откровенный портрет Юли... Про поджигателя, пропажу серебряного фрегата, и связанного мальчишку- бомжа Гену Бобракова.

- Голову потерять можно, - волновался Пенин. - На атомном крейсере через день пожар... Выставка голых девчонок, в моей гостиной, теперь этот поджигатель  решил спалить мой собственный дом, да еще подкинул мальчишку-сироту...
- Попробуйте смотреть глубже, - предложила Некраш.
- Если глубже - кто-то усиленно добивается , чтобы я закопался в  личных делах и ослабил внимание к флоту, к своему любимому детищу - атомному крейсеру «Петр Великий».
Пенин немного успокоился. Но к ложке больше не притрагивался. Аппетит пропал Он снова заговорил о своем сыне.
- Вообще-то, влюбляться для парня нормально и естественно. Но при этом надо оставаться человеком, уважать людей с которыми дружишь. Я стал замечать, что Игорь небрежно относится к девушкам. Меня это тревожит. Наверное, я сам тут виноват, не доработал. Не хочется, чтобы сын стал ветреником. Мне ваша Юля симпатична, девушка с твердым характером. Хочется, чтобы мой шалопай  попал в хорошие руки.
Потом Пенин поинтересовался, как идет поиск серебряного фрегата.
- Старушка Шонвик звонит мне каждый час, понять не может - как могли украсть кораблик из моего дома. Я не знаю, что ей отвечать.

Когда Галина Борисовна шла на встречу с контр-адмиралом, то боялась - он станет кричать на нее, топать ногами, упрекать, что скверно воспитывает детей. Но, выйдя из дома командира базы, почувствовал облегчение на душе. Он понял драму разыгравшуюся у молодых людей.

Затем следователь приехала в Дом быта на место преступления, где работала дежурная бригада. Вместе с  Михалычем, который здесь уже все облазал, осмотрела взломанную дверь в пункте обмена валюты, вскрытый сейф.
- Простенький замок оказался, - вздохнул Михалыч. Зато сейф объемистый. Начальник пункта никак не может сказать, сколько в нем денег хранилось. Наверное здесь лежал и черный нал, неучтенные деньги. Открыл  сейф человек с руками, справился при помощи слесарных инструментов.
- Отпечатки нашли?
- Следов никаких, отпечатков нет - работали в перчатках.
Галина Борисовна не поленилась, слазала на крышу.
- Тут они, вдвоем, спрятались, сидели до ночи. Затем спустились. Подкараулили сторожа, оглушили одним ударом.
- Чем били?
- Сторож утверждает - куском железа. А доктор говорит - похоже кулаком стукнули. В общем - удар тупым предметом. Связали сторожа и унесли на первый этаж, с глаз долой, чтобы не мешал.
-  Попрошу вас, срочно выясните, кто из боксеров, живущих в городе, мог нанести  удар подобной силы. Уверена, таких немного.
- Хорошо, постараемся выяснить.
- Сигнализация в комнате обменного пункта была?
- Сумели отключить.
- Значит работали не новички.
Галина Борисовна сходила в комнату на втором этаже:
- Тут они привязали веревку  к трубе батареи и спустились вниз. - показал Михалыч, - Затем исчезли.
- Ищейку вызывали?
- Собака след не взяла. Посыпали чем-то, или  подметки натерли.
Галина Борисовна снова допросила сторожа. Он показал, по какому маршруту обходил Дом быта, проверял окна, двери, замки. Выход на крышу тоже проверил. Люк был закрыт, но замка на нем вообще никогда не было. Показал где ударили, как он падал. Никакой крови на полу  не было.
- В какое время это произошло?
- Я начал обход в час ночи. К обменному пункту пришел примерно в час  тридцать.
- Пожаловаться можно?
- Пожалуйста.
- Я докладывал начальству, - всхлипнул сторож -  повесьте замок, Мне отвечали - да, да, но никто и пальцем не шевельнул. Вот теперь гром и грянул. Скажите, могут они заставить меня выплачивать пропавшие деньги? Ведь эти доллары мне за тысячу лет не выплатить! Что ж я теперь детей с голода заставлю умереть?
Галина Борисовна попросила Михалыча, который дежурил в эту ночь:
- Посмотри в своих архивах, кто у нас в техническом плане поопытней  из прежних  и новых героев, навести, поговори. Сейф открыть не просто. Рукастых медвежатников в городе человека три-четыре, не больше.

                ГЛАВА 17
                АРГУМЕНТ - ГРАНАТА

Усталые ребята не торопились в этот день выходить в море - лежали на палубе фрегата, словно в гамаке,  слушали как плещут волны, как поют островные птицы, как лает, заливается в своей загородке среди кустов овчарка Рита, туда, к будке на день ее привязывал сторож, - нежились, загорали, никуда не пошли, ни в залив, ни на форт.  Поэтому оказались свидетелями неожиданного визита.
- Вон идет Михалыч из уголовки. Смуглый ловкач с черными усиками. - показал Олег. - Кому-то сейчас не поздоровится.
Михалыч шел неторопливо, головой не крутил, глазенапами не ворочал, но, как уверял Олег, успевал все замечать. Шел  прямиком к сторожевой вышке.
Сторож увидел его, помахал рукой,  спустился вниз.
- Михалыч, я рад видеть старых друзей. Подымитесь ко мне, выпьете чашку чая? У вас вид усталый.
- Не был я твоим другом никогда, Сиплый Граф. И чаю твоего пить не стану. Как ты провел эту ночь7
- Что-то случилось?  Вижу по вашему лицу... Вопрос понял -  всю ночь провел на вышке.
- У тебя есть свидетель?
- Овчарка Рита. Ночью спускаю ее с цепи. С ней я провожу время. Она меня сторожит, я за это кормлю ее пшенной кашей с куриными лапками. Недорого и вкусно.
- Значит остаешься под подозрением - алиби нет. Этой ночью ломанули сейф в обменном пункте Дома быта. Наверное, ты уже знаешь?
- Откуда мне знать, по радио ведь не объявляли. Прежние  дружки ко мне уж не ходят, кому охота иметь дело со стариком.
- Как  полагаешь, кто смог проделать такой номер?
 - Не знаю. Теперь молодые правят бал в городе. Стариков все забыли. На сходки я не хожу. Плохо быть старым, становишься никому ненужным.
Михалыч посмотрел пристально:
- Ни одному твоему слову, Сиплый Граф, верить нельзя. И подписку о невыезде с тебя брать бесполезно. Покажи-ка мне лучше твой сарайчик.
- Пожалуйста, - заторопился сторож. Всегда рад пригласить к себе хорошего человека. Извините, Михалыч, у меня немного не прибрано...
Сыщик  недолго пробыл в сторожке. Предупредил -
- Без моего разрешения ни шагу из города, - можешь понадобиться. - Кстати, у нас в отделении вчера сейф закрыли, а колюч потерялся. Не поможешь открыть?
- Я только по плотницкой части...- замахал сторож руками. - Табуретку сделать, шлюпку починить... А по слесарной плохо соображаю. Попросите кого помастеровитей.
Михалыч многозначительно хмыкнул - и ушел из клуба.
Сторож вытер рукавом пот со лба:
- Надо же, как напугал  старика. Кто-то чего-то стащил, а невинного человека  тормошат. Ну нет у меня алиби на эту ночь, что теперь делать? За это честного человек не сажают в кутузку. - успокоил  сам себя, и потихоньку поднялся на второй этаж в стеклянный купол.

Прикрывшись от палящего солнца, чтобы не сгорела спина, Олег уснул как убитый на палубе фрегата. Юля дремала рядом с ним в тени пляжного зонтика. Глеб, переворачиваясь с боку на бок,  стал посматривать на сторожа. И заметил  то, на что раньше бы и не обратил никакого внимания. Прежде сторож с совершенно равнодушным лицом, как сфинкс, все время  сидел обратясь лицом к яхтам.  Теперь же одна полвина лица стала подергиваться, выдавая внутреннее напряжение. Сторож, придав лицу полную невозмутимость, стал поворачиваться на своем вращающемся стуле, поглядывая направо, на дорогу к воротам, а то и назад, бросал взгляд на кусты, которые отделяли территорию клуба от городского пляжа. Явно нервничал. То ли боялся, что Михалыч вернется,   то ли смотрел - не посажен ли наблюдатель  в кустах, то ли ждал кого.  И чего он крутит головой?
Глеб не вытерпел, позвонил Граю, рассказал о визите местного детектива к сторожу, спросил, не может ли  сторож по кличке Сиплый Граф быть поджигателем  крейсера?
- Сколько лет сторожу? - уточнил Грай. - Может он и старый уголовник, но это не поджигатель. Он не сможет проникнуть на крейсер. Наш поджигатель моложе. Но если крутит головой - значит нервы не в порядке. Поглядывай, может узнаешь, высмотришь что интересного.
Сторож словно прочитал мысли Глеба. Спустился с вышки, пришел на пирс, попросил:
- Все равно тебе не спится. Сядь в тузик, переплыви сюда, потолкуем, а то ты мне своими глазенапами всю голову просверлил.
Смущенный Глеб перебрался с фрегата на  пирс. Они сели на край, свесив ноги, словно задушевные приятели.
- В городе говорят, что вы с Олегом спасли дом  контр-адмирала от пожара, настоящие герои. Неужели вам не было страшно? Я бы на вашем месте бежал от огня не оглядываясь.
Глеб сначала вообще не хотел ничего рассказывать. Потом подумал - что же тут секретного? Только про рисунки  не стоит упоминать. К тому же  Сиплый Граф умел разговорить любого  человека, развязать ему язык - потихоньку, слово за словом Глеб и сам не понял, отчего - рассказал липучему  старику, как было дело, про неизвестного, поджигателя которого они не видели, а только слышали, про связанного бомжа Гену.
Выслушав Глеба, старик взбодрился:
- Теперь я могу быть спокоен за наше будущее - неплохая молодежь приходит нам, старикам, на смену. Сейчас, если не возражаешь,  схожу в магазин, куплю вам  шоколадные медали за храбрость. Да  себе еду, ведь некому обо мне позаботиться - один живу, сам себе готовлю и подаю на стол. Будь добр - последи пока за яхтами...
Шаркая ногами, сторож ушел за ворота.
Глеб решил воспользоваться его отсутствием - забрался на второй этаж вышки, Повернул голову, так как это делал старик. Посмотрел - что видно при этом. Потом спустился вниз и обошел эту территорию. Как ни старался, но ничего найти не удалось. А может ничего и не было?
Сиплый Граф отсутствовал больше часа, когда Глеб уже начал беспокоиться. Зато принес полную сумку продуктов:
- Извини, Глеб, за задержку, пришлось пробежаться по магазинам, Лето- все расхватывают, трудно найти что хочется. Вот вам три шоколадные медали, как обещал. А продукты пойду положу в сарайчике в холодильник, мне их на неделю хватит. - и утопал в совой металлический сарайчик, сделанный как у всех - из стального контейнера. Вид же при этом имел самый скрюченный, старческий,  но  в глазах плясали искры радости - словно выиграл по лотерее автомобиль «Ниву».
«Что-то тут не так? - недоумевал Глеб, глядя на солнце, покатившееся к закату. - Отхватил Сиплый Граф в магазине ломоть колбасы, а радости полная сумка. И почему так долго пропадал, ведь продуктовый магазин находится сразу за воротами клуба?

На следующий день, Олег вышел из дома самый первый, спозаранок, чтобы подготовить фрегат к плаванию. Глеб и Юля обещали подойти после небольшой экспедиции по магазинам.
На автобусе Олег  благополучно доехал до кольца. Пока покачивался  на мягком сиденье - снова задремал. Когда же поднялся, чтобы вместе со всеми выйти на кольце автобуса, то сон мигом пропал,  и от неожиданности парнишка даже замер на месте  - к воротам яхт-клуба подходила  экстравагантная дама в белой панаме, надвинутой на глаза, с газовым платочком на шее, шелковой блузке и бежевых брючках в облипочку. Олег узнал лебединую походку - это же Вероника, буфетчица из дома офицеров. Почему она так вырядилась, словно не хочет, чтобы ее узнали?
Входя в ворота, Вероника, как бы случайно, оглянулась. Олег проследил за ее взглядом - еще  один гость спешит - господин Скорохват, приклеил на зверскую рожу  прогулочную улыбку и тащит тяжелую спортивную сумку. Следом за Вероникой скользнул в ворота яхт-клуба.
Для чего же такая маскировка и таинственность? Что нужно этим двоим в яхт-клубе, к которому они не имеют никакого отношения? А если идут в гости, то к кому?
- Чего застрял в дверях, выходить будешь? - крикнул  водитель  Олегу.
Парнишка выскочил на улицу, спрятался за автобус, подождал, пока Скорохват пройдет через кованные чугунные ворота на территорию клуба, досчитал до пятидесяти и тоже прошел в ворота. Там быстро стал за дерево. Веронику уже не увидел, а Скорохват обернувшись, проверил, нет ли хвоста, свернул к сарайчикам, сделанным из больших контейнеров, что друг за другом прилепились к дощатому забору.
«Если ты назвался капитаном, - сказал сам себе Олег, - то привыкай отвечать за себя и за жизнь экипажа, учись принимать молниеносные решения». Он вспомнил, как накануне заговорщики совещались на втором этаже сторожевой вышки и время от времени поглядывали в сторону его фрегата, словно остерегались.
Сегодня четверг, в рабочее время в клубе народу еще нет, посоветоваться не с кем. Придется действовать в одиночку. Разумеется, подслушивать и подглядывать - неприлично, но когда имеешь дело с темными личностями, невольно приходится нарушать правила поведения. Совершенно неизвестно, что можно услышать  теперь от заговорщиков, в какую неприятную историю попасть. Отец не раз говорил - опытный моряк, если хочет остаться живым и здоровым,  всегда знает, что происходит на его корабле и вокруг, не ленится изучить фарватер  - тогда не посадишь судно на камни, на подорвешься на мине, не столкнешься с другим кораблем...
Сначала Олег посмотрел в щелку между воротами и домом, и ахнул -  среди кустов около будки сидела овчарка Рита и наблюдала за сторожем, который выкопал из земли рядом с ней дорожную сумку из желтой кожи с белой полосой. Разровнял землю. Кинул лопату в кусты и неторопливо направился к своему сарайчику.
Олег выждал немного, проскользнул в ворота. Неслышно ступая по траве,  перебежал к забору. Следовало быть осторожным, чтобы не нарваться на неприятности, так ничего и не узнав. Металлическая дверь в сарайчике сторожа распахнута. Из нее можно увидеть любого, кто попытается подойти близко. Но Олег вырос в клубе и знает здесь все бугорки, ямки, деревца, дырки в заборе, все  лазейки. Не спеша втиснулся между сарайчиком и забором, там тесновато, пространство заросло ивняком, но продраться можно. Осторожно раздвигая ветки, вглядываясь в траву, чтобы не наступить на сухую палочку, Олег продвигался, метр за метром. Иллюминатор сарайчика со скрипом открылся,  металлический контейнер нагрелся и сидеть в нем стало душно. Олег набрался смелости и заглянул.
В сарайчике сидели трое  заговорщиков, сторож Сиплый Граф, его приятель Скорохват и Вероника.   На полу валяется расстегнутая  дорожная сумка из желтой кожи с белой полосой. А  на столе, покрытом старой клеенкой, грудой лежат толстые пачки денег в банковских упаковках. Пачки отливают зеленым цветом - доллары! Много пачек. А на этой груде - серебряный фрегат «Штандарт», освещал пространство вокруг себя, испуская свет блестящими парусами, сверкал драгоценными камнями, прикрепленными вместо ходовых огней.
«Боже милосердный, - ужаснулся Олег, - хорошо, что этого не видит госпожа Шонвик. Она наверняка упала бы в обморок. Там, в Голландии, кораблик тихо и счастливо прожил в одной семье триста лет, А здесь, в окруженном военными кораблями Кронштадте, не продержался в доме контр-адмирала и одни сутки. Мог ли предположить капитан-командр Шонвик, каким будет возвращение серебряного фрегата в Россию?»
Сиплый Граф, надувшись и приняв важный вид, потирал руки, глаза его сияли, когда он смотрел на сокровище:
- Старый плотник умеет ценить красоту парусника! Этим кораблем можно гордиться - умели наши прадеды топор в руках держать. Умные историки утверждают, что мужики тогда ни читать, ни писать не умели. Но пропорцию, безусловно, нутром ощущали. А что ладно скроено, то и крепко сбито. Такой кораблик любой шторм выдержит... Эх, на такую красоту полюбуешься и - умереть можно.
Скорохват, похоже нервничал, длинной рукой  придвинул к себе сумку с бутылками пива, поставил перед каждым по бутылке. Свою тут же открыл и сделал несколько жадных глотков.
- Вот и все! - Облегченно вздохнул Сиплый Граф. - Хорошо сработали, за одну ночь денежки взяли, да к нему еще  и кораблик прибавили. Для нас со Скорохватом это - редкая удача. Давно мы ее ждали.
Скорохват открыл очередную бутылку пива и сразу присосался к горлышку, показывая, что хвастать перед этой особой не намерен.
- Неплохая ночь, - кивнула точеной головкой Вероника. - сразу целое состояние.
- Кто-то работал, старался, - окрысился на нее Скорохват, а кто-то всю ночь нежился в постельке. Я хочу тебя предостеречь, Граф, Вероника - особа опасная. Вряд ли на нее можно положиться.
- Вероника надежная, - не согласился плотник. - Она долго ждала момент, когда сможет помочь нам.
- Она слишком привязчивая, поганая особа.
- Не надо плохо говорить о Веронике. Ты еще не все знаешь, что она сделала для нас. К тому же, она красивая.
- Да? - возмутился Скорохват. - Может это она  вечером забралась на крышу Дома быта и лежала там, до ночи, пока все не ушли? Может она спустилась вниз, притаилась за гардиной и одним ударом кулака  в челюсть отправила  сторожа в нокаут, так что он не успел нажать на тревожную кнопку, которую носил с собой в кармане? Может она взломала сейф и выгребла доллары? Может это она спускалась со второго этажа по веревке? Это мы с тобой все обтяпали и денег тут только на двоих.
- Легко тебе нападать на беззащитную девушку, - рассердилась Вероника. - А кто первый из нас узнал о сейфе набитом долларами в Обменном пункте Дома быта? Кто с риском для себя высмотрел  люк на крышу в Доме быта? Кто пришел сюда и рассказал свой план?  Самое трудное пришлось сделать мне. Вы пришли на готовенькое. Вам оставалось только сунуть доллары  в сумку и не торопясь прогуляться по ночному городу.
Плотник взял Веронику за руку:
- Когда нужно подать идею - тебе цены нет. За этими долларами велась  настоящая охота. Я знаю, есть и другие желающие поиграть с американской зеленью. Но с твоей помощью мы  всех опередили.
- Медали мне не надо, - смилостивилась Вероника. - Я согласна на лишнюю пачку долларов.
- Ко мне заглянул Михалыч из уголовного розыска. Спрашивал меня, кто ограбил Обменный пункт? Я поклялся - если узнаю - сразу прибегу к нему и расскажу. Михалыч ушел ни с чем. Но трое шалопаев с фрегата не пошли в плавание, специально остались и следили за мной.
- Эти мальчишки, что они тут делали? - Воскликнул Скорохват. - Шпионили за тобой? Тоже,  шантрапа, совсем зеленые, а туда же...
- Я зарыл доллары ночью около будки собаки. А овчарка днем стала их выкапывать Я следил, не вытащит ли она сумку наружу, не станет ли трепать пачки?
Лицо Вероники исказилось от страха, так что она стала похожа на злую, старую ведьму:
- Мальчишки  видели сумку  с долларами? Эти негодяи очень опасны! Уголовный розыск вас схватит сегодня же.
- Ты заметил, Граф, - оскалил зубы Скорохват. - Твоя подруга говорит, что схватят нас, а она, естественно, останется в стороне. Опасная особа!
- Не придирайся к словам, Скорохват, - ответил плотник. - А ты, Вероника, не паникуй - мальчики сумку не заметили. Я наблюдал за ними.
- Так можешь  ты мне толком рассказать, тут вчера было? Или у тебя  от пива крыша поехала? - продолжала кричать Вероника, а лицо ее продолжало наливаться краской от злобы и ужаса.
Олег прикусил губу, и прислонился спиной к сарайчику. Глеб ему говорил, что сторож сидит на вышке, словно на иголках. Так вот почему он вертелся! А они, растяпы, ничего не поняли. 
Плотник погладил Веронику по руке.
- Ты вправе узнать все подробности, я  не делаю из этого секрета. Даже наоборот, тут есть чем гордиться. Когда Михалыч ушел, я заметил Глеб не сводит с меня глаз. Я пошел к нему, пригласил на пристань. Мы уселись рядышком, как милые дружки. Я конечно слышал о пожаре в доме контр-адмирала. Но хотел узнать подробности - не мог понять - куда исчез серебряный фрегат?  Бог свидетель, если адмирал  настоящий, ему лучше не играть в модельки, а заниматься настоящими боевыми кораблями.
Сторож отхлебнул пива, выдержал многозначительную паузу.
- Ну а откуда там мальчишки взялись? - Не выдержала  Вероника.
- Пришли из парка. Я сильно разочаровался  в своем любимце Олеге Некраше. Значит сильно разложилась наша милиция изнутри, если сын лучшего в городе следователя, юноша нежного возраста, способен ночью забрать в дом адмирала.
- Эта мелюзга - оторвался от бутылки Скорохват, - одна ночью шастает по городу, и куда смотрит милиция?
- Глеб изображает из себя детектива, - продолжал сторож, - а по сути - сущий младенец. Не умеет анализировать информацию Не способен понять, что если он думает как схватить жулика, то я, совсем наоборот, постоянно думаю как достать денег. Он мне рассказал, как тушили пожар, спасли дом командира базы. И походя сообщил, что заодно спасли мальчишку - бомжа Гену. Вы знаете его, вечно ходит грязный, собирает по помойкам бутылки и объедки.
Я сразу подумал откуда там взялся маленький прохиндей? Зачем полез в дом адмирала? Не он ли оказался таким ловкачом, что стибрил серебряный кораблик?
Скорохват сердито плюнул в открытую дверь:
- Эта мелюзга так и вертится под ногами, никуда от нее не деться, от такого можно ожидать чего угодно. Кем они могут вырасти? Если с  детства такие прохиндеи. Как же кораблик попал к нам?
Сторож взял бутылку с пивом, посмотрел на свет, проверяя качество, и не стал пить, поставил обратно на стол, до того был возмущен:
- Первым делом следовало проверить пройдоху Гену Бобракова. Если он не сгорел в пожаре, а сумел улизнуть, то следовало поиск начать с него. Я оставил свою вышку  и яхты на попечение святого морского Николы. Сразу  сел на автобус и приехал в парк, прошел на берег. Смотрю -  навстречу с катера идет ко мне Гена  с пакетом. Одет во все чистое, самое лучшее, что нашлось из тряпья, как на праздник. Я сразу заподозрил неладное.
- Куда идешь, - спрашиваю? - Не хочешь ли холодненького пивка?
И что вы думаете, оказалось он собрался к этой самой  мадам Шонвик, вручить от имени бомжей города сохраненный им при пожаре серебряный кораблик.
Я успел в самый нужный момент.
Вероника Сделала испуганное лицо:
- Тебе пришлось с ним драться? Этот негодяй опасен.
- Я ему сказал - иди, она живет в гостинице, около ее номера дежурит мент с автоматом на плече. Тебя как раз схватят и запрут в спецшколу. Станешь там ходить строем в столовую, а по ночам в спальне станут избивать те, кто здоровее,  чтобы ты в обед отдал им сахар.
Скорохват выкинул из сарайчика пустую бутылку:
- Ты нарисовал  реальную перспективу. Он испугался?
- Я расписал как мог - вся милиция кронштадта охотиться за корабликом. Поймают,  схватят, только дойдешь до первого милиционера. У тебя на лице написано, что украл.
- Ну и?
- Он упал на колени и просил меня взять на сохранение кораблик.
Скорохват растянул рот от уха до уха:
- Гы-гы-гы...  Наверное дал в ухо и отобрал кораблик, чего с предурком  церемониться
Вероника усмехнулась:
-Надеюсь, расписку не написал?
- Хотел, но в это время прямо на нас ехала милицейская машина и в ней сидел вездесущий Михалыч.  Он крикнул: « Стой!» Но мы бросились в разные стороны...
- Ой, - запищала съежившаяся от ужаса Вероника, прикрываясь ладошками и не желая слушать дальше.
- Интересно мне знать, кто  шарил в доме адмирала? - почесал в затылке сторож. - Никто из старых уголовников на это не способен. Командир базы - святой для Кронштадта человек. А молодежь - ничего не признает, нет у них ничего святого.  Я рискну предположить - в доме Адмирала действовал поджигатель, тот самый, что пытается устроить пожар на Крейсере. Почерк один - ливанет бензин, подожжет и скроется, не оставив никаких следов. Он пришел один,  в одиночку вскрыл дом - сразу видно - волчара хитрый, злой. Схватил кораблик, увидел мальчиков и   ему в голову пришла мысль -  повесить все на несовершеннолетних негодяев.
- Эта была хорошая мысль, - согласился Скорохват
- Он ливнул бензин на пол так, чтобы сманить их - благородные мальчишки наверняка бросятся  тушить пожар. Так и случилось. А когда они увлеклись благородным делом,   огонь в гостиной  полыхнул так, что они оказались в кольце . Я до сих пор не могу понять, почему они не зажарились там, как сумели вырваться?.. Этот волчара, считая дело оконченным, по дороге, из автомата мог позвонить дежурному штаба, мол контр-адмирала грабят. И не успел командир базы как следует наглотаться дыма, как дежурный был уже там и взял мелюзгу с поличным прямо у дверей дома. А за ним уже примчались пожарные и, позже всех, милиция.
- Маленькие паршивцы оказались в ловушке, -усмехнулся Скорохват, - и потом  наверняка их в уголовном розыске спрашивали: «Скажите, дети, по секрету,  куда вы дели серебряный фрегат, симпатичный такой?. Почему вам в голову пришла идея - помыть бензином пол в доме контр-адмирала? Ха-ха-ха!
Олег уже кипел от гнева - до чего дрянные люди - жулики. Да и чего можно ожидать от воров? Для них одно удовольствие - поставить другому ловушку.
Похоже, Вероника умела ценить дорогие вещи. Несколько успокоившись, она обрела способность улыбаться и заметила:
- Классный ювелир сработал серебряный фрегат, он так и летит по воздуху. Глядя на него, я так и слышу, как хлопают паруса и вода плещет за бортом.
- Разгадал ли кто в штабе команду сигнальных флажков? - спросил ее плотник.
- Может кто и разгадал, да молчит. Я не слышала никакой версии.
- Если офицеры молчат, это становится еще интереснее. Что же хотел сказать нам царь Петр?
- Зачем ему вообще с нами разговаривать? - буркнул Скорохват.
- Значит была причина - ишь как шахматные флажки распустил. Может показывает, где клад зарыт?
- Вот еще, - показала зубки Вероника. - В ресторане никто об этом не говорил.
- Мозги у людей не тем заняты. А я постоянно о деньгах думаю.
- Вот тебе и мерещатся клады, - захохотал Скорохват. - Если за триста лет тайну не разгадали, значит ее там и вовсе нет. И тут же перевел разговор на более важную тему, - ... И не зачем нам тащить этот кораблик к ювелиру Он все равно нас обманет, Надо выковырять из кораблика камешки,  распилить на три части  поделить по братски. Да и разбежаться в разные стороны.
- Пусть Бог станет свидетелем, - взмолился плотник, - за металлолом нам дадут копейки. А ювелир даст настоящую цену, отвалит валюту, не торгуясь, и продаст потом кораблик за океаном.  В нашем распоряжении все яхты клуба, и  с кучей денег  мы  исчезнем без следа.
Стоя за стенкой сарайчика у иллюминатора, Олег лихорадочно думал, что же ему делать? Броситься одному и попытаться отнять фрегат - бессмысленно. Эти злоумышленники - здоровые буйволы, любой с ним сладит. Закричать,  звать на помощь? А если они встанут и уйдут? Ищи-свищи тогда ветра в поле.

В этот момент в дверях сарайчика появились две фигуры. Там стояли Юля и Глеб. Юля тоже знала тропинки клуба и, наверное, они незаметно подошли от ворот  яхт-клуба.
Олег все еще соображал, что лучше предпринять, как Юля, которая нервничала со вчерашнего дня, гордая, справедливая Юля, которая знала бандитов только по рассказам матери, а сама ни разу не сталкивалась с подонками, и поэтому не опасалась их, шагнула к самой двери и громко приказала:
- Сейчас же верните фрегат госпоже Шонвик!  Вас по всему городу ищут, а вы тут притаились с крадеными долларами.
Не успела Юля договорить, как здоровенная рука Скорохвата высунулась из-за железной двери, схватила девушку за плечо и рывком затащила внутрь. Вторая рука сжала горло, и Юля, пытаясь вырваться, со стоном и хрипом забилась в безжалостных, страшных лапах.
«Драться надо - так дерись!» с детсадовский лет помнил Глеб и теперь не колебался ни секунды. Он видел по ломаному носу, по прижатому к груди подбородку, по широченной грудной клетке, по огромным кулакам - Скорохват боксер-полутяж, победить в драке его не удастся, и все же пронзительно крикнул: «Кий-я-я! Кий-я-я!» - и стал пританцовывать перед дверью в боевой стойке, прицеливаясь лягнуть силача в ногу и лишить возможности передвигаться, заорал, пугая:
- Полундра! Все на верх! На абордаж!
Олег услышал голос приятеля, забарабанил по металлической стенке сарайчика, заорал в иллюминатор не своим голосом:
- Не двигаться! Вы окружены! Стреляю без предупреждения! Выходите по одному с поднятыми руками!
Лицо у Вероники побелело, перекосилось, не издав ни звука, она упала без сознания в обморок, растянулась на полу под иллюминатором.
Скорохват, не ожидавший нападения сзади, вскочил, повертел головой туда-сюда, и прикрылся Юлей, сжимая ей горло согнутой рукой.
Плотник, видимо побывавшей в разных переделках, даже не поднялся со стула. Снисходительно улыбнулся одной половинкой лица:
- Молодая гвардия решила проведать старика? Заходите, ребята, не стесняйтесь. Угощу, чем Бог послал.
Пачки долларов и серебряный фрегат одним движением сгреб со стола в сумку желтой кожи с белой полосой, засунул под лежащий у стены парус. На стол выставил бутылки с пивом.
- Присаживайтесь, угощаю.
Разозлившийся Скорохват сжимал горло девушки так сильно, что она даже не пыталась вырваться, а только всхлипывала, чуть дыша, и жалостно стонала.
Олег перебрался от иллюминатора к дверце  сарайчика,  крикнул:
- Отпусти Юлю немедленно!
- У девчонки красивые глаза. Я люблю такие, - издевался над ним Скорохват, мстя за недавний испуг.
- Немедленно отпусти сестру! - наступая, повторил Олег.
- Я неравнодушен к симпатичным глазкам, - продолжал издеваться злодей. - А сейчас один возьму на память. - и двумя растопыренными пальцами потянулся к ее глазам.
- А-а-а-а! - зажмурившись в страхе, Юля снова стала вырываться.
Защищая сестру, Олег кинулся на бандита. Но хладнокровный плотник ловко поставил ему подножку, а боксер с лету поймал на кулак, и точным ударом в висок, пригвоздил к полу.
Глебу тоже хотелось броситься на негодяя, но он понял - им только это и надо. Драться с ними бессмысленно. Им страшно другое. Глеб отскочил на безопасное расстояние, чтобы в любую секунду можно сделать рывок в сторону и убежать из клуба. Наблюдательный плотник словно прочитал его мысли.
- Мы тебя даже догонять не станем. Видишь, у Скорохвата мозги совсем отморожены, он с удовольствием изуродует девчонку. Слепую Юлю кинем тебе в руки, а пока ты с ней возишься, сами спокойно исчезнем. У нас все готово для отхода, вы наших концов не найдете. - и противненько хихикнул, дернув одной щекой, - Эх ты, волонтер хренов от Шерлока Холмса, тебе же нужно следить  за нами неотступно.
Глеб решил, что хитрый плотник оценивает ситуацию правильно, временно придется покориться обстоятельствам, а позднее искать выход. И кинул пробный камень:
- Давайте сделаем так, вы отпустите девушку, а меня вместо нее возьмете в заложники.
- Смелый юноша, - похвалил его Сиплый Граф. - Но ты в Кронштадте - чужак, никому ненужный и неизвестный. Цена тебе - тьфу! А эти двое - дети здешнего следователя, если их взять в заложники, можно просить у города что захочешь.
- А что вам хочется попросить? - заинтересовался Глеб.
- Ты слишком много болтаешь, - буркнул Скорохват, - вновь вглядываясь в потемневшие от страха глаза Юли.
- Такая болтовня обычно путает людей. Но вы, я вижу, не из тех, кого можно сбить с толку простым разговором.
- Я понимаю, мы на острове, вокруг враги, - сказала Вероника, подымаясь с пола и отряхивая брючки. - Надеюсь драка окончена, детский сад побежден?
- Наконец-то мы снова видим тебя, милая Вероника, - засиял одной половиной лица Сиплый Граф. - Ты не ушиблась, стукнувшись головой о пол? Доктора не рекомендуют женщинам так быстро падать на спину, можно заработать большой синяк на затылке. И подыматься резко нельзя - следует беречь сердце. Так можно получить инфаркт.
-  Пришлось подняться. Ведь нам скоро придется делать венный маневр - драпать. Как думаешь?
Плотник озабоченно покачал головой и приказал:
- Скорохват, отпусти девицу, от нее много писку и рядом с ней ты не способен думать о деле. В заложники возьмем ее брата.
Боксер с явным сожалением отпустил девушку. Взял веревку, наклонился и ловко связал Олегу руки и ноги.
- Вы двое можете идти, - продолжал плотник. - Но если вздумаете капнуть на нас в милицию или пожаловаться маменьке, то ваш Олег познакомится с нашим маленьким арсеналом. Покажи им, Скорохват, игрушку, которую ты носишь у сердца.
Боксер достал из кармана куртки настоящую гранату и положил на спину подростку. Плотник равнодушно прокомментировал:
- Стоит вам прийти в отделение милиции и распустить язык, я об этом узнаю сразу, ваш братец в тот же час станет христовым сыном, а то, что от него останется, вы захороните в маленькой чашечке.
Юля стояла опираясь одной рукой на сарайчик, другой растирала помятую шею. Что-то в горле хрипело, булькало, говорить девушка не могла.
«Мозги у них отморожены, - думал Глеб. - Я стою перед настоящими бандитами. Нужно быть хладнокровным и спокойным, не давать волю  злобе. И не сделать ничего такого, о чем после можно пожалеть».
- Поступим так, - решил Сиплый Граф, - вы идете в свою конуру и сидите там тихо и смирно четырнадцать часов. Мы Олега спрячем в одно укромное местечко, покончим со своими делами и тихо удалимся. Завтра дадим телеграмму, где его оставили. Договорились?
Юля тихо всхлипнула. Глеб скрипнул зубами - надо совершенно не уважать себя, чтобы пойти на такую гнусную сделку. Олег со стоном приподнял голову, один глаз его заплыл от удара.
- Мы не можем оставить своего капитана в ваших руках, - заупрямился Глеб.
- Опять спорите, - зарычал Скорохват, делая зверское лицо. - Сейчас снова схвачу девчонку, и она уж точно останется без своих очаровательных  глаз.
- Это зрелище не для девочек, - приходя в себя, прошептал Олег. - Глеб, уведи Юлю, и у нас будут руки развязаны.
Сиплый Граф положил себе руку на грудь:
- Сердце мне подсказывает - Глеб, ты человек чести. Пообещай мне молчать, как бы дело не повернулось. И мы не принесем вред твоему приятелю.
- Ладно, - с трудом выдавил из себя Глеб.
Сиплый Граф с сомнением на него посмотрел, но все же вскричал:
- Дал слово- будь ему верен. Честность, еще раз честность - и ты всегда победитель. И я прошу тебя, не усложняй ситуацию, вынь телефон из кармана, отдай мне на сохранение. Не стоит других людей беспокоить из-за нашего копеечного спора.
Глеб заколебался, тогда Скорохват вновь схватил Юлю за руку:
- Гони сюда телефон!
Глеб увидел - лицо девушки исказилось от боли, из глаз потекли слезы. Вынул из кармана радиотелефон и кинул в кусты.
- Вот мы обо всем и договорились, - ласково проговорил Сиплый Граф.
Поскольку ничего другого Глеб пока придумать не мог, он взял Юлю за руку и отвел  в сторону. Скорохват нашарил в кармане Олега ключи, открыл дверь соседнего сарайчика, тоже сделанного из металлического контейнера с врезанными окнами - квадратными иллюминаторами. Втолкнул ребят внутрь.
- Не стоит скучать, четырнадцать часов быстро пролетят, и вы снова соберетесь вместе, шантрапа сопливая. Сейчас я запру дверь, и вы уже не станете больше болтаться у меня под ногами. Ох как вы мне надоели! - навесил замок и, размахнувшись, бросил ключи в кусты.
Юля села за стол, уронила голову на руки и заплакала навзрыд, так что крупная дрожь били ее тело.
«Трудно гордому человеку смириться с поражением, - подумал Глеб. - По крайней мере, Юля тут в безопасности. А он еще раз все обдумает - что же можно предпринять? Садись, детектив, к окну, глаз не спускай со злоумышленников и думай, думай, думай...»

                ГЛАВА 18
                ТРУДНО ПОДЕЛИТЬ ДОБЫЧУ

Олег все так же лежал на полу. Было похоже, что он отключился, и на него не обращали внимания, словно парнишки и не было здесь. Болели заломленные назад руки, ныли стянутые веревкой ноги, а в голове от страшного удара стоял звон. Но юный капитан постепенно приходил в себя и слышал, о чем говорят бандиты.
- Мы на острове, вокруг враги, - повторяла Вероника, оглядываясь на открытый иллюминатор и готовая в любую секунду упасть в обморок.
Сиплый Граф, развалившись на стуле, с прищуром смотрел на разноцветные яхты, пляшущие на волнах у мола, на свинцовую гладь залива с проблесками редких барашков, вспенившихся от ветра волн, на белесую полосу, перечеркнувшую залив - дамбу, соединившую Кронштадт с берегом, на букашечного размера автомашины, ползущие вдали по дамбе, на ясно видимый берег залива - манящий континент, где можно легко спрятаться с любой добычей:
- Время работает на нас. Теперь нужно договориться с ювелиром. Ночью,  производим выгодную сделку и в два часа ночи свободны.
- Мы на острове, - повторила Вероника.
- Не нервничай, драгоценная подруга. - успокаивал ее Сиплый Граф. - Местечко на нашем острове, которое называется Козье болото, укроет нас надежно. Оттуда через крепостную стену мы проникнем в Шанхай, где обитают рыбаки, охотники и бесстрашные браконьеры. Там, на острых мысиках, врезанных в залив и специально придуманных природой для темных делишек, скопище сарайчиков, лодок и катеров. Оттуда один надежный человеке за полчаса доставит нас на континент, где мы и разделимся.
Скорохват откупорил очередную бутылку пива.
- Не знаю, как вы, а я поеду в Новгород, оттуда в Псков и залягу на дно.
- Этих денег тебе хватит до самой пенсии, - усмехнулся Сиплый Граф.
- Ха... Откуда у меня пенсия? Я в жизни ни одного дня не работал.
 - Хочешь, помогу тебе устроиться на работу? - спросила Вероника. - У меня много знакомых.
- И что ты предложишь по моей квалификации?
- Грузчиком в Дом офицеров пойдешь?
- Горбатиться целый день, чтобы получить жалкие гроши? Да я в любой ларек зайду, покажу гранату и мне больше отвалят.
- Что ж ты так и станешь без конца ходить по городу с гранатой?
- Нет, потом что-нибудь другое придумаю. Да я и так могу прожить. Прихожу на дискотеку, сажусь за любой столик, спрашиваю: «Ребята, вы меня знаете?» Они смотрят на мою физиономию, на кулаки, говорят: «Знаем». Тогда приказываю - «Налейте стакан». Наливают без слова. Хотя о чем мы говорим, сегодня ночью прощай Кронштадт.
Сиплый Граф повернулся к Веронике и снова взял ее за руку:
- Я хочу поехать в Петербург, и Вероника, надеюсь, со мной. Там у меня друзья, и мы, думаю, хорошо устроимся.
- Если ты сдержишь слово. Ты обещал мне подарить новенькую «Вольво».
- Обещал до того, когда мы собирались делить деньги. Теперь ты требуешь свою долю. Вот и покупай, что хочешь.
Вероника со злобой отбросила его руку.
- Ах вот ты какой гусь! Тебе ничего не стоит обмануть невинную девушку!
- Некогда сейчас ругаться, - нервно вскинулся Скорохват. - Что станем делать с молодым капитаном, который свалился на нас, как снег на голову? Может его просто... - и он сжал руки, словно душил кого-то.
Сиплый Граф дернул щекой.
- Сними-ка с пацана гранату. Уголовный розыск этого не любит. Если находит труп, вся милиция звереет. Надо его спрятать до ночи, а лучше до утра. Надо немного потолковать с морцефалом. Сейчас я его приведу в норму. - Взял под мышки Олега, легко поднял, встряхнул и посадил на стул. - Ты уже пришел в себя? Разговаривать можешь?
Олег молчал, прикрыв заплывший глаз и угрюмо смотря на злое лицо плотника.
- Ты язык проглотил, парень? - и хлестким движением закатил оплеуху.
Олегу было очень больно, слезы невольно выступили из глаз, он застонал.
- Вижу, ты меня понимаешь, - ухмыльнулся Сиплый Граф и ударил еще больнее. - Разговаривать можешь?
- Могу, - кивнул Олег, пересиливая боль.
- Мы с тобой работали всю зиму и лето, ладили твой фрегат. Я ценю трудолюбие и твой характер. Мне не хочется с тобой ссориться, поверь, я вынужден так поступить. Я всю жизнь мечтал внезапно разбогатеть, но терпел неудачи. И вот мне подвернулся счастливый случай. Я не хочу его упустить, и если станешь на моем пути, душу вытрясу.
Олег в упор смотрел на старого плотника. Нет, он не был дряхлым и слабым, каким прикидывался. Он был могучим и крепким, как старый дуб. И страшным, потому, что ничего человеческого в нем не осталось. Теперь это был не мастер, который рассказывал, как строить старинный фрегат. Это был злоумышленник, дикий зверь, который схватил крупную добычу и хочет поскорее унести ее. Крепкой, словно каменной рукой, он снова ударил Олега по лицу.
- Тебя в отделении милиции водили?
Олег понял, что ему пора начинать свою игру.
- Водили и допрашивали.
- Не станем вдаваться в подробности, скажи, знают там кто вскрыл сейф обменного пункта валюты в Доме быта?
- Об этом со мной не говорили.
- Они знают, у кого серебряный фрегат?
- Если бы они знали, то не я, а ты  сейчас бы отвечал на вопросы.
- Заметь, тебе лучше говорить правду. Мы тебя спрячем в надежное место, и если ты соврал, то они найдут тебя слишком поздно. Ведь некому станет тебе подавать хлеб и воду.
- Я сказал правду.
- Надейся, что твоя сестра и приятель сдержат слово и будет молчать, пока мы не уйдем из города... Ну, а теперь, Скорохват, нам  больше нельзя сидеть сложа руки и ждать, пока нас отыщут. Пора прятать мальчишку.
- Можно взять машину, - предложил боксер, - Отвести его за город и оставить в лесу.
- Город сейчас перекрыт, на шоссе посты, мышонка не вывезешь.
Вероника тоже засуетилась:
- Помните тот старый каменный колодец, совершенно сухой, среди кустов у забора. В нем можно кричать сколько хочешь, никто теля не услышит.
- Хорошее местечко, согласился плотник. - Пойдем посмотрим, открывается ли у него крышка?
Они вышли втроем, а вернулись двое. Без Вероники. Оба казались довольными.
- Где Вероника? - насторожился Олег.
- Заняла твое место, - усмехнулся Сиплый Граф.
- Вы ее в колодец бросили?
- Видишь, как опасно со мной спорить? Она оказалась слишком жадной и слишком высокого мнения о своей особе. Я в ней разочаровался.
- И долю ей платить не надо. Гы-гы-гы, - восхитился Скорохват. - Чисто сделано. - Вдруг он резко нагнулся, заглянул под скомканную у стены парусину, увидел знакомую дорожную сумку из желтой кожи с белой полосой, потрогал ее, потыкал кулаком, убедился - денежки тут,  кораблик тут, легко прощупываются. Вновь укрыл парусиной и остался доволен. - Добыча  на месте. На двоих в самый раз будет. А с Вероникой ты правильно поступил - поматросил и бросил. До слез было бы жалко отдавать ей доллары. Ну что, сейчас поделим?
- Откроем сумку, высыпим пачки на стол, начнем считать. В этот момент придет мамаша этого птенчика проведать спущенный на воду фрегат и увидит, чем мы тут занимаемся. Думаешь, она потребует свою долю? Она все заберет, и нас в придачу. У нее прозвище - Железная Леди. За ней сила -  сто двадцать человек районного отделения милиции, и каждый вооружен. С твоей гранатой на них не попрешь. Железная Леди голыми руками нас скрутит.
- С чего ты взял, что она придет? - занервничал Скорохват.
- Она интересуется работой сына. Тем более, вчера спустили на воду фрегат Обязательно придет.
- Не запугивай боксера бабой. Нас все же двое.
- Ты никак не можешь понять - с кем нам придется иметь дело. Так слушай. В отделении милиции было два десятка дел - глухари. Орлы, которые проходили по этим делам, жили в городе и чувствовали себя  превосходно. Иных и подозревали, а доказать ничего не могли.. И кому-то в отделении пришла мысль, отдать эти два десятка дел ей на пересмотр. Мне противно об этом говорить. Но эта необыкновенная леди стала разгрызать глухари один за другим, как каленые орехи. Уголовный мир просто в панике. Кстати, у нее сейчас новое дело, она ищет чудака, который с дурацкой гранатой грабит ларьки. Я удивляюсь, как ты до сих пор остался на свободе?
Кривоносый боксер обиделся и сдвинул брови:
- Ты чего на меня наезжаешь? Если хотел запугать, то свое дело сделал. У меня и без того нервы не в порядке. А что дальше?
Олег увидел, что Скорохват не только убавил прыти, но и явно струсил Зачем это нужно Сиплому Графу?
Плотник показал рукой в угол за перегородку:
- Вон там на полке возьми тряпку, этому обормоту рот заткнуть, брезент с верхней полки достань, да живее.
Скорохват бросился за перегородку, а плотник , как бы невзначай, два раза сильно лягнул скомканную у стены парусину, под которой хранилась их валютная добыча.
Олег понял, что его сейчас куда-то потащат, открыл рот, чтобы закричать, позвать на помощь, но ему засунули кляп, завязали на затылке концы тряпки. Стало трудно дышать, пересохло горло, подросток начал стонать и вырываться, но плотник стукнул его в грудь, так что затрещали ребра:
- Заткнись, сопляк. Не надо было соваться во взрослые дела. - Швырнул Олега на пол и закатал в брезент.
- Неси парня на пирс, - приказал Сиплый Граф. - я беру сумку с деньгами и иду следом.
Скорохват подхватил Олега, взвалил на плечо и побежал на пирс. Плотник пошуровал под брезентом, из-под дальнего его края вытащил кожаную сумку с белой полосой, и затопал сзади. Остановились они у края пирса, как разглядел сквозь дырочку Олег, у легкой гоночной яхты «Неман». Капитан яхты Валерий и рулевой Миша содержали  ее в полном порядке, это была самая быстроходная яхта клуба.
Плотник спустил на воду тузик.
- Давай я подержу портфель, - предложил Скорохват, а ты перевези сначала парня, что он тут лежит на пирсе.
Но Сиплый Граф хорошо помнил старую байку про перевозчика, козла и капусту. Оставлять на пирсе иностранную капусту с самым быстроногим жуликом в городе не следовало. Старик поставил себе в ноги дорожную сумку, и, делая короткие гребки, ловко повел  тузик по пляшущим волнам, закинул сумку в яхту, вернулся к пирсу и уцепился рукой за камень.
-Теперь грузи пацана.
- И я с тобой сразу, - занервничал Скорохват.
- Двоих в  тузик не загрузить - перевернемся.
- Его положи на нос, я сяду на корму.
- Боишься, что я оставлю тебя на берегу?
- Зачем нам, старым товарищам, ссориться? Нужно доверять друг другу.
- Хорошо, опускай парня, клади на дно, голова и ноги пусть торчат из тузика... Видишь, уже захлестывает тузик, куда тебе садиться?
- Вижу, некуда. Ладно, вези одного. Но если обрежешь концы и захочешь удрать с  долларами и с серебряным фрегатом - учти, я не задумываясь взорву и яхту, и тебя. - Он демонстративно вытащил гранату и, изготовившись, стал у края пирса.
- Скорохват, мы же с тобой старые приятели.
- Я тебя хорошо знаю, потому и предупредил. И не вздумай шутить. Я шутки плохо понимаю.
             
Когда замотанного в брезент Олега затащили в яхту, он начал брыкаться, замычал сквозь тряпку, мол куда везете?
- Лежи тихо, - зашипел Сиплый Граф. - Ничего с тобой не станется. Положим в надежное место, станешь доллары охранять. Вернемся за деньгами и тебя отпустим.
- Ша! - окрысился Скорохват. - Не нервируй меня, а то за борт  выкину.
 Олег затих. Везти его куда-то, чтобы бросить в воду, не имело смысла. Расправиться с ним могли и здесь. Значит у них другие планы.
Лежа на дне яхты под палубой молодой моряк ничего не видел, но по звукам довольно точно представлял, что делали злоумышленники. Вот пискнули блоки- по ним с шуршанием пошли фалы - поднимают паруса. Первым  забился на носу от ветра треугольный стаксель. Вот тяжело пополз наверх грот-парус. Теперь плотник взял руль, паруса приняли ветер и яхта пошла, ишь как вода заурчала  за бортом. Олега стало катать из стороны в сторону, значит пошли галсами, против ветра, путь лежит к дамбе.
Ага, звук прибоя послышался, проходим мимо островка или форта. Загудело как в трубе - яхта нырнула под Горбатый мост на дамбе. Теперь вышли в Финский залив, на простор, куда же дальше? И снова плотник повел яхту галсами, круто брал к ветру, яхта кренилась так, что могла черпать бортом. Крен ей не страшен, под днищем тяжелый, залитый свинцом киль. Олег давно уже скатился с жесткого диванчика на пол, так и лежал, перекатываясь от борта к борту, слушая шелест воды, под крики Сиплого Графа:
- Пойдем другим галсом, приготовься, отпусти шкоты... Тяни шкоты, закрепи шкот... Интересно, нашего юного дружка не тошнит там, внизу? В каюте любого быстро укачивает.
- Ничего, полежит и так, отдохнет,
- Сбавляем ход... Руби стаксель!
Швартуемся,  понял Олег. Самое трудное для яхты не имеющей мотора - швартовка.
Яхта сильно ударилась форштевнем, заскрежетало по борту, наверное, камнем, и остановилась. Протопали над головой, спрыгнули на берег, быстро вернулись.
- Приготовили тебе хорошенькое местечко для отдыха - свежий морской воздух, чудесный вид, - смеялся плотник. - Многие мечтают об этом. Потом благодарить будешь.
Понесли его на берег, дергая из стороны в сторону. Значит по камням скакали.
Олег выплюнул-таки тряпку:
- Куда вы меня тащите?
- Не переживай, за пределы курортной зоны Петербурга не вышли. Ты все еще в Финском заливе.
Олег чувствовал, как его спустили по крутой лестнице вниз. Вот еще одна лестница, и еще одна. Воздух стал тяжелым, влажным. Положили на каменный пол, не снимая брезент, еще раз по верху скрутили проволокой.
- Тут кричи не кричи, никто не услышит. Завтра дадим телеграмму и тебя отыщут. А мы уже далеко отсюда будем, в Северной столице.

                ГЛАВА 19
                БОМЖ ГЕНА ЧТО-ТО ВИДЕЛ

Автобус номер три привез Галину Борисовну от дома контр-адмирала к воротам яхт-клуба. По асфальтированной дорожке она прошли прямо к молу - каменному пальцу, указывающему на Петербург. На буйке-мухоморе, у которого должен был стоять на швартовых фрегат «Штандарт», сидела огромная чайка и держала в клюве выловленную рыбу. Мама вытащила из воды кормовой швартовый, - обрезан! Значит на фрегате «рубили» концы и в спешке выходили в залив. Не таким должно быть первое плавание. А горизонт чист - фрегата не видно.
Сначала пошла, а потом побежала к сарайчику - Дверь заперта снаружи на замок, квадратный иллюминатор открыт. Заглянула внутрь - на вещах печать торопливого бегства.
Сердце матери сжалось. Бросилась к сторожевой вышке, поднялась на второй застекленный этаж. Сколько видели глаза - вода чиста, ни одного паруса. Время рабочее, яхтсмены еще заняты, но где же сторож? И его не видно. В отчаянии женщина снова выбежала на пирс - ну хоть бы одна живая душа.
Из-за кустов, которые отделяли яхт-клуб от пляжа выбрался подросток - бомж. Галина Борисовна его несколько раз видела и Олег рассказывал. Как же его зовут? А, Гена Бобраков. Кинулась к нему:
- Гена, ты не видел моих ребят? .. Они на фрегате ушли?
Гена расчесал пятерней и пригладил мокрые волосы. Он получал удовольствие от того, что его не гнали, с ним уважительно разговаривали. Следовало хорошо преподнести себя незнакомой женщине, которая явно от него что-то хотела.
- Вот помылся на пляже, рубашку постирал. А то говорят, что от меня воняет и  смотреть противно.
- Гена, ты давно здесь?
- Знаете, люди иногда выбрасывают на помойку вполне приличные вещи. Все, что вы видите на мне - с помойки. И джинсы без единой дырочки, и кроссовки японские, и курточка французская без одного рукава. Только в парикмахерскую ходить дорого. Приходится волосы ножом обрезать, ножниц у меня на катере нет.
- Ты меня понимаешь, Гена, я тебе вопрос задаю.
- Понимаю , вы что-то спрашиваете. - Он был сыт - после трех бутербродов, которыми его угостили на пляже, выпил две бутылки пива, которые стащил в сарайчике сторожа, словил кайф, и ничего не хотел больше знать. Гена привык жить одним днем, одной минутой, мог слушать только самого себя, свой желудок. Тот был полон и говорил своему хозяину, что в хорошую погоду нужно наслаждаться жизнью. Бомж с трудом воспринимал происходящее вокруг, а эту цепкую женщину, взявшуюся неизвестно откуда, и что-то требовавшую, и вовсе не хотел видеть. Он сказал все, что было у него на сердце, и, вполне довольный светской беседой, повернулся, пошел прочь.
 Галина Борисовна двинулась за ним.
- Гена постой.
Может она видела, как он стащил бутылки? Бомж пошел рысью.
Галина Борисовна чувствовала - он что-то видел. Сбросила туфли и побежала следом.
Бомж ударил в галоп.
Но он не знал собеседницы.
- Стой, стрелять буду! - закричала капитан юстиции и запустила в Гену туфлей. Металлический каблук попал прямо в свежевымытый затылок. Гена потрогал волосы, решил, что словил пулю, и, как положено в таких случаях, упал на землю, перестал двигаться.
Галина Борисовна подошла к подростку, взяла за воротник, приподняла и встряхнула:
- Ты наркоман?
- Нет, я этой гадостью пренебрегаю. Не тратьтесь  зря, лучше угостите  меня пивом или мороженым.
- Я следователь милиции. Выбирай, или ты здесь со мной поговоришь, или я тебя задержу и мы станем беседовать у нас в изоляторе?
Что такое изолятор, Гена хорошо знал и не хотел туда попадать - летом лучше на природе. Он сел и постепенно лицо его приняло осмысленный вид.
- Может быть на зиму разговор отложим?
- Дело срочное, сейчас придется потолковать.
Гена вздохнул. Вообще-то, он по природе был человек добрый. Почему и не пообщаться, если культурно спрашивают.
- Ты сына моего, Олега Некраша знаешь?
- Знаю, грабитель, он у меня полгорода отвоевал, что б он где-нибудь заблудился и до самой зимы домой дорогу не нашел. Из-за него я иногда вечером сижу на диете - на ужин средств не хватает. А ковыряться в темноте на помойке не люблю - не понятно, что съедобное, а что - нет.
Мама попробовала сделать новый заход.
- Ты здесь живешь?
- Нет, у меня в Петровской гавани свой катер. А отсюда гоняют.
- Сегодня ты давно пришел в яхт-клуб?
- У меня часов нет - живу по солнцу и желудку.
- Зачем ты сюда пришел?
- Передвигаюсь я по улице, вижу - здоровенный тип со сломанным носом  прет целую сумку с пивом. Соображаю - нельзя позволить такому богатству дать погибнуть в чужих желудках. Взял след. Ну и прошел через ворота. А что не следовало заходить? Там при входе злющая собачища, но она на веревке и за металлической сеткой. Если к ней попадет бутылка - не отнимешь.
- Когда ты пришел сюда, заметил ли у причала  фрегат «Штандарт», сделанный под старинный парусник, с разрисованными бортами, на них пушки нарисованы?
- Вы не сомневайтесь, я читать умею. И считать тоже. Хорошо считаю, даже приемщицу обмануть могу. Только вы ей не говорите... Да, стоял «Штандарт», по борту золотые буквы написаны и пушки из люков выглядывают. Хорошо нарисовано.
- Ты ребят моих не заметил, два парня и девушка?
- Девушки не было... И ребят тоже.
- А кто был?
- Со сломанным носом, что за пивом ходил, и с ним седой.
- Сторож?
- Наверное. Он пиво поставил у себя в сарайчике и сразу начал пить. Я купаться ходил. Вернулся, они вынесли что-то завернутое в брезент, положили в тузик, переправили на яхту, подняли парус и ушли.
- А что несли в брезенте?
- Не пиво, нет. Я пристально следил из кустов, когда брезент в тузик опускали, он взбрыкнул и даже пискнул. Ну а пиво не может взбрыкивать и пищать, сами понимаете.
- Ты узнал голос? Может это Олег оказался в брезенте?
- Вы говорите, Олег мог оказаться в брезенте?  Надо же как мне подфартило, завтра соберу бутылки со всего города и устрою пир. Да, голос был похож. Теперь я это отчетливо вспоминаю.
- Боже мой, - зашаталась мама. - Неужели Олег нашел жуликов и они похитили мальчишку7
- Не знаю, врать не буду. Когда эти двое на яхте ушли, я забрался в их сарайчик и выпил две бутылки пива. За это арестовать могут?
- Что ты еще видел? Что еще видел, вспоминай, тугодум! - заорала мама на Гену.
- Зря вы ругаетесь... Ну видел - парень с девушкой, запертые в сарайчике, взломали иллюминатор, вылезли наружу, подняли парус  на вашем фрегате и вдогонку пустились... Но куда там, яхта умчалась, как сумасшедшая, А эти не сразу даже с парусами разобрались. Потом, правда, красиво пошли.
- Кто на фрегате пошел?
- Девушка красивая и парень приезжий, я его прежде не встречал. Я в это время пустые бутылки в сумку собирал и не присматривался. Потом сразу  побежал стеклотару сдавать. Знаете, я теперь на катере не один  живу, Тут, в районе Гора, один тип  мать выгнал из дома, старушку. Она иногда плохо соображает, сумасшедшая, в общем, но ест за троих, с пищеварением у нее все в порядке. Вот он и выгнал, Я ее поселил у себя на катере и кормлю. Она ждет, что я ей поесть принесу. Вы меня арестуете?
- Некогда тебя арестовывать,  у меня сына украли. Он мальчик с характером, если драться начнет, что они с ним сделают? А Юля с Глебом в погоню пошли, в открытый залив. Все норовят сами сделать, самостоятельными стать. А на волнах барашки вспенились, волнение два балла, не меньше. Если беда случится, что я отцу скажу?
Держа в руках туфли, Галина Борисовна выбежали из яхт-клуба, мимо автобуса, прямо на проезжую часть и, подняв руки, стала на пути красных  «Жигулей».
 - Уголовный розыск, следователь Некраш, преступники мальчика украли. Срочно в отделение.
Молодая женщина, водитель, кивнула головой:
- Садитесь, быстро довезу, на красный поедем... И до нашего острова беды докатились, виданное ли дело - детей воровать. Да за это надо... - Что надо, водитель не сказала, но довезла быстро.
Галина Борисовна сразу пошла к начальству и рассказала о пропаже детей.
- Не волнуйся, Галина, - ответил ей начальник отделения. - Все наши люди с этой минуты будут заняты поиском детей. Сейчас дам команду «В ружье!», и все сто двадцать человек переключатся на поиск. Если хочешь - иди домой.
- Нет уж, лучше здесь останусь, сюда начнет стекаться информация.
Галина Борисовна прошла к себе в кабинет, где зарешеченное окно выходило во двор, в котором стояли  милицейские машины, на подоконнике и на сейфе жили три выносливых цветка и горшках. А за соседним столиком  сидела ее подруга, дознаватель Бронислава Каляева.
- Бронислава, что будет? Если что случится, я не переживу.
Бронислава поставила перед подругой стакан с чаем:
- Не паникуй, старушка, найдут и представят твоих детей в лучше виде, а ты посиди и приди в себя.
- А если его увезли на какой-нибудь дальний форт? Там не только мальчика, там дивизию можно спрятать.
- Не нервничай, Галина, сообрази, что еще можно сделать?
- Меня  контр-адмирал Пенин просил сообщить, как следствие идет. Я ему сейчас позвоню.
Командующий базой откликнулся сразу, даже вроде и не удивился, военный человек, привык к неожиданностям. Только просил уточнить, куда могли повезти?
 - Предположительно, из яхт-клуба повезли в сторону дамбы, там северные форты - второй, третий, четвертый, пятый. А может, еще дальше - в открытый залив, форт Тотлебен, Обручев, или даже форты Риф и Шанс.
- Я переговорю с ваши начальством о совместных действиях, - пообещал контр-адмирал. - и перекрою выход в море катерами.


Следователь Зотов вошел в кабинет Галины Борисовны язвительно улыбаясь.
- У меня нет сил толковать с тобой. Что скажешь на тот раз? - спросила она.
- По поводу пропажи твоих детей имею особое мнение.
- У тебя мысль, идея, выкладывай скорее.
- Ваш сын Олег и его приятель Глеб Федотов  в течение трех дней не должны были покидать город. Вы, Галина Борисовна, за них расписались, потому, что ни несовершеннолетние. Так я считаю, что они не похищены. И весь этот понт и шумиха показные. Ребята виноваты в поджоге и стащили серебряный фрегат. А вы, горячо любящая мать, спрятали мальчишек, потому, что знаете - они виноваты.
Коллега победоносно посмотрел на поверженную соперницу.
- На проведение следствия дано три дня. Мне нужно срочно допросить ребят, а где они? Я иду к руководству с рапортом.
Следователь Михаил Зотов  твердо нацелился первым получить звание майора юстиции и использовал для этого все возможности.

                ГЛАВА 20
                ПОЧЕМУ СМЕЯЛСЯ СИПЛЫЙ ГРАФ

Старые грозные форты - глаза и дальнобойные орудия крепости Кронштадт - вынесены в Финский залив талантом и стараниями бесстрашных моряков и артиллеристов так, чтобы в годину войны ни один чужой корабль, даже самый быстрый и сильный, не смог прорваться к Петербургу.
Форты стоят в заливе на подошвах из привезенных по зимнему льду гранитных глыб, сложенных в дубовые кряжи. Первый форты начали строится Петром Великим, их мощи радовался и капитан-командор Шонвик, который бороздил Балтику на тридцативосьмипушечном фрегате «Штандарт».
Неприступные, непобежденные форты не так давно разоружены людьми, которые  жили одним днем, забыли историю и войну, без сожаления резали корабли и пушки, продавали в другие страны на металлолом.
 Форт Обручев, один из самых дальних и мощных, тоже обезображен и ограблен. Но и сейчас он еще красив, в нем чувствуется заложенная строителями мощь. Сюда любят приходить на яхтах туристы - позагорать на бронированных колпаках, где сидели наблюдатели и корректировщики огня, восхититься бетонными стенами невероятной толщины, прочнейшими дверями из прокатанной стали, бронированным командным пунктом, который подымался из бетонных глубин, чтобы руководить боем, а в случае опасности, когда грозило прямое попадание главного калибра, мог снова опуститься под защиту бетонных стен. Туристы любят походить босыми ногами по основаниям дальнобойных орудий, которые наводили страх на врага. К этим орудиям на лифте подавали снаряды из артиллерийских погребов. Гранит, бетон и сталь хранят ощущение тревоги, настоящей войны, поэтому туристы сидят себе наверху, купаются, загорают, а забираться в мрачные, темные погреба им не по нутру.
Сиплый Граф хорошо ориентировался в темных глубинах артиллерийских погребов.  Спрятав связанного, завернутого в брезент Олега, на ощупь провел Скорохвата мрачными лабиринтами в дальний закуток, отодвинул в стене каменную плиту, чиркнул зажигалкой, чтобы стало видно, и поставил в нишу дорожную сумку из желтой кожи с белой полосой.
- Здесь никто никогда не отыщет, деньги в безопасности, как в банке. Мы сейчас вернемся в Кронштадт, пусть нас милиция обыскивает, если хочет. Договоримся с ювелиром. Ближе к ночи  привезем ему  фрегат, получим наличку, и - свободны, как ветер. Яхта в полном нашем распоряжении, высадимся, где угодно, и  - гуляй Вася,  разойдемся по хорошему.

 Злоумышленники молча поднялись наверх. С большим трудом, едва не пробив тонкий борт о камень, вывели  яхту из небольшой бухточки форта Обручев, поставили паруса и побежали обратно. Легко идти при попутном ветре - яхта летит по прямой как стрела, паруса полны, а ветра как будто нет. Сиди себе, наслаждайся жизнью.
 Скорохват продолжал нервничать, не терпелось ему разделить деньги. Немного удерживала жадность - фрегат не продан, да и Сиплый Граф умеет зубы заговаривать. Но душу терзали сомнения - слишком  сложным оказался выбранный ими план. Он любил действия простые и ясные - одноходовки. Сложные маневры перегревали его утомленный боксом и алкоголем мозг. И в извилинах этого недалекого мозга вызревал собственный план, идея которого ласкала истерзанную душу - стоит ли делить деньги с Сиплым Графом? Зачем ему на старости лет такие бабки? И возиться много не придется со стариком - один удар, крепкий удар в скулу, дело привычное, и доллары получат достойного владельца. Нет сомнений - этой суммой гораздо удобнее пользоваться одному.
Оглянулся назад - форт тает в дали, удаляться от собственных денег было выше его сил. Он решился.
Подельщикам уже не о чем было разговаривать друг с другом. Каждый ушел в свои мысли.
- Пожалей свою голову, приятель, - предложил Сиплый Граф. - От долгих размышлений у тебя может пойти носом кровь.
- Ты это о чем? - поинтересовался Скорохват.
- Тебе не удастся выбросить меня из яхты, ты не умеешь боксировать сидя. Я не только умнее, я тяжелее тебя.
- Нелегко жить человеку, у которого такие грешные мысли в голове, - посочувствовал Скорохват.
- Я думаю точно так же, как ты, - признался Сиплый Граф.
- Когда мы окончим дело и высадимся на континент, наверное,  мне не следует ехать с тобой до Петербурга и знакомиться с твоими дружками. Я сразу сяду в автобус до Новгорода.
- По своему - ты прав, что уж тут говорить, - согласился Сиплый Граф.
Они продолжали сидеть на узкой корме спортивной яхты плечом к плечу, все так же продолжая улыбаться, не проявляя ненависти или вражды друг к другу. Они давно знали, понимали и ценили друг друга.
- Половину пути от форта до дамбы прошли, - сказал Сиплый Граф. - Впереди отмель, будем делать левый поворот. Иди на нос, поправь стаксель.
Но как только Скорохват дошел до середины яхты, плотник резко повернул руль, яхта круто вильнула, приняла ветер и легла на правый борт. Скорохват отчаянно вскликнул и полетел в воду.
Плотник, твердо держа руль, удовлетворенно хмыкнул, из воды забраться на яхту невозможно.
Любой обычный человек уже плавал бы в Финском заливе. Но Скорохват был прежде хорошим боксером, имел мгновенную реакцию. Когда его ноги уже коснулись воды, он кинул руки вверх и ухватился за ванты, натянутые от мачты к борту, да так и повис на них, полоща ноги в воде.
-Ты там уснул? - заорал он плотнику.
Тот что-то забормотал, но яхту выровнял.
Кое как забравшись на борт, оставляя позади мокрые следы, на четвереньках Скорохват приполз на корму.
- Извини, шквал налетел, - оправдывался рулевой. - Смотри, вон рябь по волне, еще шквал идет.
- На этот раз, - усмехнулся Скорохват, - не повезет тебе. - И как только налетел шквал и яхта немного накренилась, он нанес сильнейший удар в челюсть приятелю. Тот коротко охнул, и глаза старика закрылись.
- Нокаут, - удовлетворенно констатировал Скорохват. - Значит я еще в форме. - Одной рукой принял руль, другой ухватил напарника за грудки и, крякнув, вывалил за борт. Яхта описала дугу и пошла обратно к форту Обручева.
Очутившись в воде, плотник тотчас открыл глаза и взмолился:
- Возьми меня обратно!
- При каждой неудаче, давать умейте сдачи. Иначе вам удачи не видать, - пропел в ответ Скорохват.
- Ха-ха-ха! - донесся из волн голос Сиплого Графа.
- Ты чего ржешь, дружище? - с недоумением оглянулся Скорохват.
- Потом поймешь, - донеслось в ответ.
Дальнейший разговор пришлось прервать, потому, что яхта отошла на значительное расстояние. Идти галсами против ветра одному, не очень опытному человеку трудно. Но Скорохват сладил все же с парусами, проявив при этом завидную ловкость и дьявольское упорство. Еще бы, в глубине форта его ждало долгожданное богатство.
За приятеля он не волновался - пусть поплавает немного, вода теплая, до берега доберется. «А я тем временем заберу доллары, серебряный фрегат и был таков. Прямо на яхте рвану в Эстонию. Там найду честного ювелира. В Таллине появлению нового миллионера только обрадуются», - думал он.
Швартоваться одному на яхте без мотора к каменистому берегу - самоубийство. Но Скорохвата вела  великая цель. Он выбрал местечко поотложе, поровнее и с ходу выкинулся на берег. При этом яхта сильно накренилась, но все же днище выдержало удар.
Скорохват долго искал укромное местечко, куда они спрятали желтую сумку с белой полосой. Исчиркал целый коробок спичек, но все же отыскал тайник. Отодвинул плиту - вот она, сумка. Тяжеленная, радует сердце. Подхватил ее и скорее наверх, к солнце, к счастью. Сел на травку у входа, чтобы не зашататься,  не упасть в обморок от долгожданного богатства. В нетерпении рванул замок.
Нет, искатель приключений не упал  в обморок от того, что увидел. Он был крепким боксером и умел держать удар. Дорожная сумка из желтой кожи с белой полосой была та самая, он мог поклясться. Именно в нее они ссыпали пачки долларов из взломанного сейфа в обменном пункте Дома быта. Именно в нее швырнули серебряный фрегат. Но теперь в ней  лежали пачки кронштадтского еженедельника «Морская газета» и ржавый электрический утюг.
Выдержка все же покинула Скорохвата. Действуя, словно во сне, он взял первую попавшуюся газету и, сам не понимая, что делает, прочитал вслух: « С телетайпной ленты. Так зарождался флот. В одном из известных заповедных уголков Москвы - в музее-заповеднике Коломенское  на территории корабельного  центра «Петрофлот» состоялся большой праздник юных моряков».
«Нет, это не доллары, - сказал сам себе искатель приключений и понял, что начинает сходить с ума. - Это большая черно-белая газете, а те маленькие, зеленые и президент напечатан в середине. А тут Гагарин хохочет на первой полосе. А может теперь такие доллары стали - с Гагариным?»
Скорохват вытряс газеты из сумки на землю, в ярости их растоптал, утюг швырнул в залив и бегом бросился к яхте. Теперь у него хороший повод для дружеской беседы с Сиплым Графом. Надо его отыскать, элегантно взять за пуговицу пиджака и  ласково объяснить этому тяжелому умнику, как следует обращаться со старыми товарищами.
Про Олега, который связанный лежал тут же в глубине артиллерийских погребов, торопыга, конечно не вспомнил. Теперь у него новые заботы: где доллары из дорожной сумки с белой полосой?  Где серебряный фрегат с его тайной, написанной на девяти  флагах белой с красным шахматкой на бизань-ванте? Тайны, сплошные тайны. Но Скорохват немедленно вернется в Кронштадт и разгадает их.

                ГЛАВА 21
                НЕ РОБЕЙ, ПАЦАН, МЫ ИЗ КРОНШТАДТА

Олег знал, что его спрятали в заливе, в одном из фортов. Спрятали надежно, и теперь найдут не скоро. Не мог отчетливо представить себе, сколько времени лежит в старом артиллерийском погребе, порой думал, что прошли уже сутки, хотя понимал, что так быть не может. Сердце гулко стучало в каменной тишине, но эти удары никто не слышал и никто не приходил.
Иногда Олегу казалось, что откуда-то доносятся голоса - либо туристы посетили форт, либо милиция приехала и разыскивает его, что скоро они спустятся вниз и найдут завернутое в брезент тело. Он начинал звать, кричал, пока хватало сил.
Медленно позли бесконечные минуты, он на некоторое время даже впал в забытье, но вскоре в холодном поту очнулся. Когда за ним придут? Может быть бандиты забыли дать телеграмму, а теперь и не вспомнят о своем обещании, ведь на их совесть полагаться никак нельзя. Они не захотели его убить- побоялись, а потом махнули рукой, мол сам выкрутится. Олег заплакал от безысходности, слезы жгли глаза, но стало немного легче.
Руки и ноги затекли, он их почти не чувствовал. Стал мотать головой, бодаться, дергать связанными ногами. Тело шевельнулось, и он понял, что оно еще слушается. Двигая головой и ногами, раскачал тело, со спины перевернулся на бок, затем на живот, и опять на спину. По рукам и ногам пошли иголки, понял, что вскоре сможет владеть ими. Подумал - никто не приходит на помощь, но никто и не мешает сбросить путы. На самом донышке отчаяния нашел в себе силы - стал ритмично, последовательно брыкать ногами и дергать руками. Когда его связывали, как мог сильнее напряг мышцы, теперь  расслабленные  узлы стягивали не так сильно. А чтобы вновь сознание не отключилось в каменной, черной как ночь, тишине, стал вслух считать свои рывки:
- Один... Два... Три...
От напряжения руки и ноги вскоре начали дрожать, но все равно слушались. Из Глаз посыпались искры. Он плакал, слезы жгли глаза, словно в них насыпали колючего песку. Ему казалось - от ударов и рывков качается пол и дрожат несокрушимые бетонные стены форта... На счет:
- Три тысячи двести сорок два... - почувствовал, что веревка, связывающая руки, ослабла и, лежа на боку,  постепенно вывинтил правую из петли.
И тут надолго впал в забытье, погрузился в темную тишину, теплую и влажную. Почувствовал тяжесть тела, услышал утомленное дыхание, неровный стук сердца. Но уже не боялся одиночества, своих слез и темноты. Он стал сильнее тишины, сильнее самого себя и своей беспомощности.
Отдохнув, извлек  руку из брезента, облизал саднящее, стертое до крови место. Освободил вторую руку, аккуратно, чтобы не порезаться, размотал проволоку, и, как червяк выполз из брезента. Откуда-то сверху шел слабый свет, это вентиляционный ход или остатки лифта, где снаряды подавали наверх к орудиям. На ощупь отыскал лестницу, осторожно, ступень за ступенью поднялся наверх. Уперся в дверь из толстой брони. Такую дверь из пушки не пробить, если подперли - пропал. От третьего толчка дверь подалась, без скрипа открылась.
И вот он наверху. Прикрыв глаза ладошкой, дал им привыкнуть к свету. Осмотрел горизонт, бело-голубой яхты «Неман» не заметил. В дали увидел остров Котлин и понял, что его привезли на форт Обручев. Ага, вон и туристы здесь появились. Неужели не помогут?
Хозяева одной яхты, сонно развалившиеся на теплых камнях, лениво ответили:
- Пацан, подожди до вечера, соберемся домой и тебя отвезем.
Владельцы второй яхты, уставив ровный камень бутылками, весело закусывали. К ним Олег сам не пошел.
 Ждать, пока его найдут и спасут, больше не мог. Душа требовала действия, быстрого и решительного. По краю, прыгая с камня на камень, обошел форт. Плот сделать не из чего. Если волны и выбросят бревно, туристы тут же пускают его на костер. А что там белеет у самой воды? Холодильник! Выброшен кем-то на свалку в Кронштадте, смыт волной и прибит сюда ветром. Дверца закрыта, внутри сухо. Необычное плавсредство, усмехнулся Олег, а руки уже действовали. Камнем сбил петли, оторвал крышку холодильника. Подобрал на берегу досочку, за весло сгодится. Поставил одну ногу в середину холодильника, садился осторожно, как в байдарку, чтобы не перевернуться. Держась за борта, перенес вторую ногу внутрь, и сел на дно, чтобы центр тяжести был как можно ниже. Оттолкнулся досочкой от берега, гребнул раз, другой - поплыл кораблик!
Посмотрели на Олега сонно с одной яхты:
- Вернись, тебя течение в залив унесет.
Со второй яхты закричали хмельными голосами:
- Мы из Кронштадта! Смелее, капитан!
Отходя от форта, Олег вспомнил что говорится в лоции: «Течения в Балтийском море слабые. Они меняют свое направление в зависимости от ветра. Два постоянных течения идут в проливах: Одно на поверхности - из Балтики в Северное море, второе в глубине - из Северного моря в Балтику.
Цвет Балтийской воды почти зеленый, но на мелководье от обилия бурых водорослей - коричневый.
Плавая в Балтийском море, следует соблюдать осторожность, так как в любую. Погоду, в любом месте моря часто встречаются суда.»
Течение сносило Олега  в залив, к Толбухину маяку, и унесло бы, да ветер с Балтики не дал сотворить несчастье, удержал на выбранном курсе. Всплескивалась волна у  края холодильника, а внутрь ни капли - берегла своего моряка, видела, что нелегко дается ему марафонский заплыв. Через полчаса непрерывной гребли холодильник ткнулся в песок у форта Шанс, что высится на берегу острова Котлин.
Опустил Олег в Балтийскую воду натруженные руки, ополоснул лицо и скоре к шоссе. От форта «Шанс» ходит в Кронштадт автобус «Двойка». Да уж больно редко - минут сорок надо ждать его. Нет у Олега столько времени, ему злоумышленников поймать надо. Зашагал подросток по шоссе. Отшагал длинную остановку и услышал комариный звон в небе, задрал голову - два крошечных спортивных самолетика летят, показывают желающим остров Котлин сверху, недорогое, приятное удовольствие. Олег уже бывал на местном аэродроме, местечко называлось Бычий луг, на нем во время войны стояли легкие самолеты, прикрывая город.
В этот момент Олег увидел, как навстречу ему  по шоссе движется красный «Жигуль» и резко сворачивает к  аэродрому. На переднем сиденье женщина. Красавица Вероника! Кто выпустил Веронику из каменного колодца? Лицо водителя не успел рассмотреть, кто везет ее сюда и зачем? И она не выглядит несчастной, наоборот,  сияет, как победитель. Еще одна загадка.

Если бы Скорохват участвовал в гонках яхт, то наверняка занял бы первое место. Крепко упершись ногами, не обращая внимания на небольшую пробоину, через которую в корпус сочилась вода, он гнал яхту со скоростью ветра. Гоночная яхта легко вспарывала воду, оставляя за собой легкий след. Если и прочесывали катера этот район, то Скорохвату повезло, он сумел проскочить незамеченным. Промчавшись под Горбатым мостом на дамбе, он не пошел в яхт-клуб, а резко свернул направо в хорошо известный ему Шанхай - городок рыбаков, охотников и браконьеров. Если его и станут здесь искать, то вряд ли найдут, тут можно спрятать и черта.
Загнав отяжелевшую от воды яхту в один из заливчиков Шанхая, он тотчас опустил паруса, чтобы не привлекать внимание. Пусть яхта тонет. Ему надо скорее в город. Пройдя через ворота в толстой крепостной стене, он еще не имел четкого плана, просто пошел по улице хорошо знакомого ему местечка, Козьего болота - нужно постараться встретить знакомого и навести справки. Кронштадт город маленький, всем все известно. Так и вышло. Скорохват встретил своего приятеля, тоже бывшего боксера, с которым обычно промышлял на пару, и которого оставил ради крупного дела с Сиплым Графом.
Оглянувшись по сторонам, приятель шепнул:
- Ты милицейского мальчишку украл?
Скорохвату стало нехорошо.
- Сейф с валютой в Доме быта  ломанул?.. Можешь мне ничего не говорить. Тебя вычислили и ищут по всему городу. Если можешь, уноси ноги. - И ушел приятель, спасибо хоть предупредил, не выдал.
Скорохвату и самому ясно, что пора уходить и ложиться на дно. Но без денег нынче шагу не сделаешь. О том, чтобы найти Сиплого Графа и мечтать не приходится. Наступил момент, когда каждый за себя. Где же добыть денег? Домой не зайдешь, там наверняка ждут. Сунуться с гранатой в ларек? Можно нарваться на засаду, сегодня необычный день, он сам раздразнил милицию. Тяжело вздохнул Скорохват - придется добывать средства старым способом, за что он и получил свое прозвище. Найти бы только старушку побогаче.

                ГЛАВА 22
                ИЗВИНИ, МИЛЫЙ, Я ПОЛЮБИЛА ДРУГОГО

Сиплый Граф хорошо плавал и не боялся теплой воды Финского залива. Тут мелко, вода летом хорошо прогревается, и только на быстрине, куда Нева выносит стылую ладожскую водицу - бр-р! - холодно, может ноги свести. Пловец сбросил ботинки, пиджак, оставшись в рубашке и брюках, широко загребая руками, плыл брасом, Через час он вышел на песчаный берег недалеко от кладбища. У него хватило сил снять с себя  рубашку и брюки, развесить сушиться на кресты. Минут двадцать отдыхал, потом собрался  с силами, натянул еще влажную одежду и направился к шоссе, где ходил автобус «двойка».
Сиплый Граф стоял в автобусе в носках, смотрел в окно и улыбался. Он мечтал о будущем, о красавице Веронике, о собственном домике под Петербургом. Мечтал потому, что у него хватило ума подменить дорожную сумку из желтой кожи с белой полосой, хватило ума договориться с Вероникой, бедняжка согласилась ждать его в каменном колодце, правда, вместе с сумкой, наполненной долларами. О, у него умелые руки, в своем сарайчике он сделал незаметный лаз, который вел прямо в каменный колодец. И сумка с долларами по этому лазу свалилась прямо к ногам Вероники. А чтобы договор с красавицей был крепче, они со Скорохватом навалили на стальную крышку люка большущий камень. Так спокойнее. Теперь он ехал в автобусе и радовался своей смекалке. Скорохват останется нищим, а у него и доллары, и серебряный фрегат, и длинноногая Вероника.
Плотник проявил завидную осторожность, вышел за две остановки до кольца автобуса. В яхт-клуб не пошел, подобрался к забору со стороны пристани, откуда ходит суда-«Метеоры» на Петербург. Отодвинул заранее оторванные доски и оказался в кустах за своим сарайчиком. Крышка люка лежала так, как он оставил, плотно закрывая выход, и большой камень находился в том же положении.
Сам не зная для чего, плотник перекрестился, стукнул пальцами по крышке люка. Вероника, чертовка, не отвечала, притаилась. С трудом отвалил камень, поднял крышку люка и заглянул в каменный колодец... Вероники в нем не было. Сердце разом оборвалось, Сиплый Граф ссутулился, стал меньше ростом, на лице, сменяя друг друга, появились выражения ярости, отчаяния и безразличия.
Плотник спрыгнул в колодец, осмотрел лаз, в который сунул сумку с долларами, лаз оказался пустым. И тогда он понял, что Скорохват оказался прав - ненадежная Вероника. На обратной стороне люка обнаружил небольшую записку, приклеенную жевачкой: «Милый, извини, я полюбила другого.» Подписи не было, но легко узнавался красивый, с завитушками почерк.
 Плотник вылез наружу, постоял секунд десять. Плюнул в колодец, швырнул в него смятую записку,  и скользнул к забору. Доски словно приросли к старому месту, пришлось их сильно толкнуть, чтобы выбраться за забор. Он хотел уже смешаться с пассажирами «Метеора», как его окликнули:
 - Николай Копылов? - таким было его имя - Что ж вы старых знакомых не узнаете?
Плотник повернулся и увидел симпатичного молодого человека с черными усиками.
- А, Михалыч! - узнал он заместителя начальника уголовного розыска.
- Я тебя заждался, покажи, что несешь в руках?
- Ничего нет, пустые, - показал он ладони.
- Клац, клац, - раздались два легких щелчка, и руки Сиплого Графа украсили блестящие наручники.
- Зачем браслеты, Михалыч, я бы и так пошел, сколько лет знакомы.
- По старым делам я бы тебя повесткой вызвал. А из-за серебряного фрегата ты голову потерял, опасаюсь, меня самого схватишь и засунешь в укромное местечко. - Оперативник зло рассмеялся, махнул рукой и к ним подъехала милицейская машина.

Измученные, огорченные  неудачей, Глеб с Юлей пришвартовали фрегат к  якорю-мухомору в яхт-клубе. Сколько ни плавали по заливу, найти яхту с похищенным Олегом не удалось. А тут еще ветерок поднялся, с трудом сумели вернуть обратно. На пирсе их встретил симпатичный молодой человек в штатском, с черными усиками, Михалыч. Он быстренько  отогнул лацкан куртки и негромко произнес:  « Галина, твоя Юля  вместе с Глебом, вернулась в клуб. Олега  не нашли, сейчас привезу дочку  в отделение. Кончай лить слезы, заваривай чай.»
Глеб полез в кусты, отыскал там свой телефон. Первым делом позвонил Граю.
- Почему не отвечал на вызовы? - отругал его Грай.
- Телефон у меня изъяли.
-  Подробности потом, времени нет. Сейчас я нахожусь в Шанхае среди сарайчиков рыбаков, в роли заезжего браконьера. Мне  шепнули - кто-то из штабных заказал браконьерам три килограмма взрывчатки. Проверяю эту версию. Поджигатель дьявольски ловок -  постоянно опережает меня на полшага.
- Мне остаться с Юлей?
- Отправляйся немедленно в штаб. Найди и ненавязчиво постарайся поговорить с мичманом Никольским. Узнай, не отправлялся ли из штаба тяжелый пакет с секретными документами?.. Ситуация переменилась, ты - матрос. Флаг и гюйс поднять! Навались, ребята. Руль прямо... - Грай еще что-то говорил, но батарейка в телефоне села, ни одного слова понять больше не удалось.

                ГЛАВА 23
                В ПИЦЦЕ - ЯД!

Глеб сидел на скамейке около входа в штаб, откусывал прямо из пакета  купленную по дороге пиццу, записал квасом из бутылочки.
Первым вышел из двери дежурный по штабу, незнакомый офицер с повязкой на руке и расстегнутой кобурой. За ним вахтенный матрос вынес несколько объемистых пакетов. Следом появился сосредоточенный мичман Никольский, открыл дверцу  УАЗика, прозванного в городе «секретовозкой», потому, что в нем на заднем сиденье оборудован сейф для транспортировки секретных пакетов. Курьер запирал пакет и ехал себе спокойно, добраться до тайн, не зная шифра, трудно - пришлось бы резать машину и сейф автогеном.
Секретные пакеты заперли в сейф.
- Счастливой дороги, - буркнул дежурный офицер дежурную фразу и ушел вместе с вахтенным обратно в штаб.
Никольский подозрительно покосился на подростка. Сел в машину, завел мотор. На огромной лапе, сжимавшей руль, виднелась полуприкрытая рукавом наколка: «Юля». Рядом сердце, пронзенное стрелой. Мичман Никольский тайно и безответно любил Юлю.
Глеб приветливо улыбнулся, откусил кусок пиццы, продолжал неторопливо жевать, уставился на мичмана многозначительным взглядом.
Никольский опустил стекло в машине.
- Юля просила передать вам, мичман, привет, - самым бессовестным образом соврал Глеб.
Мичман медленно отъехал от дверей. Тоска и страдания были написаны на его мужественном лице. Безответная любовь сжигала  душу. Из ворот у полосатой будки свернул налево. Затормозил, остановился. Поманил Глеба пальцем. Продолжая жевать на ходу, Глеб подошел к машине, наклонился к окошечку.
- Ты большой врун, Глеб, - промямлил Мичман. - Юля меня терпеть не может, я знаю, и ни за что бы не стала передавать привет... Говорят, вы с Юлей побывали в лапах бандитов? Весь город вас искал. Юля не пострадала?
Глеб заговорил страшным голосом:
- Один отморозок схватил ее за горло вот так... И двумя пальцами  полез в глаза... Бедная Юля застонала, забилась...
- А ты, детектив лопоухий, куда смотрел? Не мог защитить девчонку? - Мичман открыл дверцу. - Мне стоять нельзя, садись, по дороге изложишь подробности.
Дожевывая пиццу, Глеб рассказал про Сиплого Графа, Скорохвата, пачки долларов и серебряного Фрегата, про похищение Олега и безуспешный поиск в заливе на фрегате вместе с Юлей.
- Меня там не было... - с натугой промычал здоровяк Никольский.
Машина шла медленно, водитель тот и дело поглядывал на часы, ехал не торопясь.
 -Что плетешься как курица? - поинтересовался Глеб.
- На пакете стоит время - вручить лично командиру крейсера  «Петр Великий» ровно в четырнадцать ноль-ноль. Что я и намерен выполнить. Для этого у меня часы-хронометр на руке. Выехали мы заранее, на всякий случай имеем запас времени. Спешить не нужно.
- От кого пакет?
- Будешь много знать, скоро состаришься... От кого - не важно. Из штаба.
При слове «штаб» Глеба словно молния ударила.
- Тяжелый пакет?
- Объемистый. Документов набралось килограмма на три.
- Что в пакете?
- Вот это как раз военная тайна... Я и сам не знаю. Курьеру не положено много знать. Вручу в положенное время и поверну обратно.
- От кого пакет?
- От  контр-адмирала, или от кого из его штабных. Мне какая разница?
- Прежде такие тяжелые возил?
- Нет, не случалось. Да ты чего пристал  с вопросами? Хочешь военную тайну выведать?
- Нужна мне твоя тайна. Хочу тебе жизнь спасти.
- Ха, поросенок, Юлю в руки бандитов  отдал... Молчи уж.
- Мичман, последний вопрос можно?
- Только последний. Надоел ты мне.
- Тебе пакет сам адмирал вручал, лично?
- Он сам никогда не занимается отправкой бумаг.
- Кто тебе дал в руки этот пакет?
- Капитан третьего ранга Орлов. И отстань, а то выкину из машины.
- Никольский,  гони скорее из города, в поле!
- Это еще зачем?
- Ты везешь взрывчатку.
- Хо-хо! - ну насмешил. Мне почти каждый день Орлов пакеты вручает. Я их развожу по городу. А взрывчатку, возит на грузовике матрос Крючков, когда надо. Он специально для этого обучен. И молоко получает за вредность.
- Вынь пакет, покажи, дай в руках подержать. В нем таймер должен работать.
- Вот еще, дежурный по штабу держал его и ничего подозрительного не заметил. Пакет как пакет.
Глеб посмотрел на часы - без двадцати два, ворота судостроительного завода уже показались в конце улицы. Никольский педант - выполнит приказ в точности. Что же делать?
Неожиданно для Никольского Глеб вдруг выгнулся на сиденье, застонал, закричал, заохал, упал на бок, навалился на руль, извиваясь, заорал во всю мочь:
- А-а-а!... Оу-у-у!
Удивленный мичман затормозил:
- Что с тобой, Глеб?
Парнишка извивался змеей, рвал на груди одежду... Тихие стоны перемежались с яростными воплями, изо рта пошла пена.
- Припадок у тебя? - Испугался мичман.
- Пицца отравлена... Цианистый калий... Умираю... Доктора... Доктора... - помертвевшими губами прошептал Глеб.
- Где же я тебе доктора возьму?
Мичман испугался не на шутку -  а ну как мальчишка умрет у него в машине.  Неизвестно, что могло оказаться в пицце, пекарь сунул  какую-то дрянь и вот...
- В больницу, к доктору!... - взмолился Глеб и натуральные слезы потекли из глаз.
Холодный пот выступил на лбу мичмана:
 - Ладно, за опоздание на крейсер и самовольное изменение маршрута  при перевозке секретных документов меня посадят на гауптвахту. Отсижу, суток пять, не умру. Не реви, пацан, прорвемся. Мичман Никольский не из тех, кто дрожит за свою шкуру, не дам тебе умереть. Сейчас добудем доктора. - Резко развернул машину и помчался на крой города, где, на берегу залива,  находился флотский госпиталь.
Через десять минут подкатил к воротам госпиталя. Остановился,  не выключая мотора, мигом  подхватил Глеба на руки, бегом понес к дверям главного входа. Вероятно, у Глеба вновь начались рези, он взвыл, изогнулся, упал с рук на землю, покатился извиваясь  и стеная.
Мичману никогда не приходилось иметь дела с людьми, отравленными цианистым калием. Он не знал, как быть, заорал:
- Носилки! Санитары, давайте носилки, ребенок отравлен, умирает! - и побежал к главному входу.
Как только он скрылся за дверями. Глеб вскочил, в несколько прыжков  домчался до машины. Закрутил руль, пустил ее  по склону в залив. Сам на ходу выпрыгнул, упал  на землю и закрыл голову руками
Из дверей госпиталя выбежал санитар с носилками и растерянный мичман.
-Ложись! - Заорал им Глеб.
И в ту же секунду у края воды громыхнул страшный взрыв. Вздрогнула земля, из окон госпиталя посыпались стекла.
Старый санитар осторожно поднялся с земли, отряхнул с головы песок и ракушки, посмотрел на здание:
- Ну точно, как во время войны!
И попросил деликатно:
- Мичман, я вижу вы добрый человек и хорошо относитесь к детям. Но прошу вас, пожалуйста,  не привозите,  больше  детей отравленных цианидом к нам в госпиталь. Еще два-три таких взрыва и наш госпиталь перестанет существовать.
Никольский изумленно посмотрел на дымящуюся воронку у  края воды, на  остатки разорванной  машины, на хронометр у запястья. Удовлетворенно хмыкнул:
- Ровно четырнадцать ноль-ноль. Что ни говори, а точность - это вежливость морского офицера.
В его голове медленно, со скрипом заворочались мысли:
- Вся эта неожиданность назначалась для рубки крейсера... Там же электроника... И капитан... и я... Надо  этого Орлова... Головой в сортир...
- Ничего ты с ним не сделаешь, - приуныл Глеб. - Он так хитер - самому Граю не дался. Нашему детективу Виктору Крылову ногу прострелил. Если решился в пакет взрывчатку сунуть вместо бумаги - значит собрался в бега. Наверное, уже далеко отсюда, мчится на полной скорости в машине, самолете, или на катере. Такой не промахнется, каждую мелочь продумает.

Глеб позвонил Граю и сообщил о новом преступлении Орлова.
- Он загнан в угол, - ответил Грай. - Доказательства я только что положил на стол контр-адмирала. Следователь Галина Некраш  объявила капитана третьего ранга Орлова  в розыск. Теперь он стал еще опаснее, как обложенный флажками волк, не стоит попадаться ему на дороге.
- Мы едем домой?
- Сначала поможем найти твоего приятеля Олега.
- Признайтесь, детектив Грай, это вы - защитник несовершеннолетних островитян - старый парусный капитан в клетчатых штанах, с тросточкой и бородавкой около уха? - ехидным голосом спросил Глеб.
Детектив рассмеялся:
- Карманные часы, которые я тебе дал отправляя в Кронштадт, смотри не потеряй. В них микрофон и маячок. Благодаря им я  знаю где ты находишься и какие разговоры с кем ведешь... - И старческим голосом прохрипел. -  Флаг и гюйс поднять! Отдать швартовы... Полный ход...

                ГЛАВА 24
                РИСКОВЫЙ  ЛЕТЧИК

Олег побежал сквозь лесок напрямик к аэродрому. На опушке наткнулся на свалку металлолома. Обходя ее, подобрал железку, так, на всякий случай, чтобы чувствовать себя уверенней. На краю площадки, устланной  бетонными плитами, стоял щит с надписью: «Объект охраняется собаками». Но собак не видно и не слышно. На самой площадке стояли старые самолеты - кукурузники с зачехленными моторами и спущенными шинами на колесах. Мимо них Олег прошел по бетонной дорожке к взлетной полосе. Там возвышалась будка авиадиспетчера,  томились на жаре несколько человек, желающих увидеть Кронштадт с высоты птичьего полета. Опершись плечом на стену будки, надменная красавица Вероника двумя руками прижимала к себе дорожную сумку из желтой кожи с белой полосой.
Олег не мог понять, как Вероника могла оказаться на свободе? Ведь злоумышленники заточили ее в каменный колодец. Откуда у нее сумка, та самая. С деньгами и серебряным фрегатом? Ведь сумку, как он понял, жулики спрятали в форте Обручев? Или это сумка-двойник? А если коварная девушка каким-то непонятным образом завладела деньгами и фрегатом, то имеет сейчас возможность сесть в самолет и через четверть часа перелететь с острова на берег Финского залива. Тогда ни госпожа Шонвик, ни контр-адмирал и никто в Кронштадте больше не увидит серебряный фрегат и не разгадает тайны клетчатых флажков, потому, что кораблик очутится в тайнике какого-нибудь богатенького антиквара.
Следовало действовать немедленно и решительно, как на войне. Олег знал - на фронте обычно засчитывается день за два, за этот один день он сам сильно изменился, повзрослел. Нет, он не разочаровался в людях, а стал их лучше видеть, понимать, что в них хорошего и плохого.
Человек, который привез Веронику, мужчина средних лет, узколицый, с усиками и острой бородкой, злой, ловкий, решительный, с холодным циничным взглядом. Кронштадт городок небольшой, если кого и не знаешь, то уж встречал обязательно.
«Вспоминай скорее, вспоминай, - торопил себя Олег, - Да, я видел его в кафе Дома офицеров, когда ходил туда с отцом. Он сидел за столиком, а Вероника подавала ему и старательно улыбалась. И фамилию вспомнил, Орлов, капитан третьего ранга Орлов, офицер штаба базы.
Самолетики снизились, подымая пыль, сели на аэродром. Невысокие бело-голубые машины, в каждом по одному месту для пассажира. Диспетчер принес две лесенки и помог спуститься пассажирам. Люди из очереди двинулись было к освободившимся местам. Но диспетчер энергично оттеснил их:
- Извините, у меня на это время заявка от штаба базы, полеты зарезервированы. Вам еще придется подождать. Не надо нервничать. Всего минут пятнадцать, погода отличная позагорайте, пожалуйста.
Но люди из очереди продолжали наседать и затеяли шумный спор.
 Одному Олегу с Орловым не справиться - разные весовые категории. Он стал разглядывать летчиков, попытаться найти в них союзника. Первый, постарше, остробородый, взгляд голодный, проникающим взглядом ощупывает пассажиров, наверняка алчный, с ним каши не сваришь. Второй помоложе, бородища лопатой, явно с норовом, удалец, рубаха-парень и, наверное, здорово дерется на кулаках. К такому трудно подступиться, у него нет ничего святого, все трын-трава.
Здесь, на аэродроме, нет милиции, никто пилотам приказать не может - частная лавочка, частные самолеты, пилоты их сами собирали и никто им не указ. Тут, как говорит мама, все на личном контакте - покажешься человеку, сумеешь убедить - он тебе поможет.
Спутник Вероники быстро подошел в первому летчику, опустил в кабину плотно наполненный пакет и что-то шепнул. Пилот согласно кивнул головой. Затем так же торопливо Орлов увел Веронику за диспетчерскую будку.
- Я договорился с летчиками, нас высадят на южном берегу Финского залива, там у них есть знакомые на небольшом аэродроме, Давай быстрее сумку, - и протянул руку.
- Почему сумка должна быть у тебя? Я сама повезу ее!
- Со мной будет надежнее, моя милая, я все же мужчина, профессиональный моряк.
- А я уверена - женщина надежнее, - упорствовала Вероника.
- На надо спорить, как только приземлимся, я тебе ее верну, честное слов.
Лицо Вероники выразило отчаяние, на глазах навернулись слезы.
-Я ради тебя пошла на риск, все сделала, нашла исполнителей, сумела обмануть их, а теперь ты хочешь обобрать меня? Я видела, ты купил летчиков. Ты что-то придумал и хочешь бросить меня в воздухе? Ага, угадала, вон как глазки заметались... Тебе довериться, что в клетку с тиграми войти, сожрешь с потрохами и не подавишься. Сумка поедет со мной, убери руки. Еще полшага и я выстрелю. - В руке Вероники блеснул маленький никелированный пистолетик.
Орлов поднял обе руки в знак того, что сдается, и взялся за лацканы пиджака. Глаза его излучали любовь, голос стал елейным:
- Надо доверять друзьям, Вероника. Зря ты стала со мной спорить, я предусмотрел и этот вариант.
Орлов резко отвернул лацкан пиджака, и в лицо девушки ударила тугая струя горчичного газа. Вероника охнула от резкой  боли, выронила пистолетик и сумку, зажала глаза руками, и по стенке будки сползла на землю.
Невозмутимый Орлов с усмешкой подобрал пистолетик и сумку. Но не успел сделать и одного шага, как Олег в ярости набросился на него:
- Отдайте серебряный фрегат!
Офицер резко взмахнул рукой и ударил Олега по лицу. Безусловно,  юный капитан мог получить вторую шишку. Но удар пришелся уже по сияющему синим цветом «фонарю». Стало так больно, что несколько минут подросток ничего, кроме этой боли не чувствовал.
Орлов уверенным движением закинул желтую сумку в чрево первого  самолетика, сел на второе сиденье. Самолет взревел мотором и унес  хитроумного офицера в небо. При этом Орлов не обернулся и не сделав никому ручкой. Он хотел уйти по-английски, не попрощавшись. На острове Котлин не оставалось ни одного человека, с которым он хотел бы еще раз встретиться.
Когда Олег приобрел способность действовать, несчастная, обманутая Вероника всхлипывала, сидя на земле рядом с ним:
- Мои глаза... мое лицо... Обобрал, подлец,  как...
Первый самолетик уходил в даль и был уже размером не больше чайки.
Ко второму самолетику диспетчер приставил две лесенки сразу и пытался помочь даме весьма солидных размеров, с багровым от натуги лицом,  забраться в кабинку. Пилот нагло смеялся над ней и говорил колкости. Олег вскочил на ноги, подбежал ко второму самолетику и оттолкнул заслуженную даму без всяких церемоний:
- У меня нет денег на билет, но сейчас должен полететь именно я.
У дамы оказался резкий высокий голос:
- Безобразие. И здесь нет порядка. Я буду жаловаться.
Диспетчер начал отталкивать Олега:
- Место нищих на паперти, а не на аэродроме.
Пилот глянул на багровый синяк, присвистнул удивленно:
- Ну, малыш, тебя сегодня отделали. Твой синяк достоин восхищения. Наверное, ты здорово дрался?. На вот тебе на глаз темную повязку со свинцовой  примочкой, перевяжи глаз, и завтра снова станешь видеть свет.
Олег на лету подхватил повязку и, пока его не прогнали, затараторил:
- Вы знаете, в городе ограблен валютный пункт.
- Так им и надо, жуликам, - прокомментировал пилот.
- Из дома контр-адмирала украдена статуэтка, серебряный фрегат.
- Ну, у этого в загашнике наверняка найдется что-нибудь поценнее, - цинично заметил пилот.
- Украден сын следователя милиции.
- Это проблема самой милиции. Может ты отойдешь, мне надо зарабатывать на жизнь. Наши дети тоже кушать хотят, - и пилот с равнодушным видом отвернулся.
- Загляните туда, за диспетчерскую будку, - в отчаянии вскричал Олег. - Там лежит девушка Вероника. Тот тип, что улетел на первом самолете, облил ей лицо каким-то ядом и ограбил Я хотел схватить его.
При слове Вероника пилот тут же вскочил с сиденья:
- Ты говоришь про Веронику, которая служит в офицерском буфете?
- Именно о ней, разрази меня молния.
- Она - моя первая любовь... - Пилот одним прыжком выбрался из своего самолета, подбежал к распростертой на земле девушке.
- Красавица Вероника, мисс Кронштадт, ты так добра к нам, молодым мужчинам, кто же посмел тебя обидеть?
- Орлов обидел, - всхлипнула девушка. - Все лицо мне сжег. Деньги отобрал... Помоги...
- Какой негодяй!.. Я предупреждал, не водись с ним... Диспетчер, промой глаза девушке и вызови скорую помощь...  Малыш, как тебя зовут... Олег? С этой минуты - ты боевой летчик. Мадам, отойдите, мы летим с молодым человеком. Пушки и пулеметы к бою.
- Но моя очередь, - настаивала женщина.
- Мадам, у меня в кабине металлический трос, толщина четыре миллиметра. На конце петля. Трос подготовлен для проведения авиационного праздника. Петлей этого троса я намерен выудить пассажира из первого самолета. Смертельный трюк.  Пассажир - профессиональный военный и станет отстреливаться. Вы готовы помочь мне, мадам?
Женщина поправила себе прическу и с восторженной улыбкой посмотрела на Олега:
- Пусть  с вами теперь летит этот отважный молодой человек, отмеченный, судя по печати на лице, самим Зевсом. Я подожду немного. И стану рассказывать своим знакомым о вашей смелости. Надеюсь, вы не разобьетесь при этом, и я не проторчу тут понапрасну?
Пилот посмотрел в сторону залива, где маленькой точечкой висел в небе первый самолет.
- Доллары, я бы простил Орлову. Но лицо божественной Вероники - никогда... Садись, боевой летчик, в кабину  и готовься к большой драке.
Самолет задрожал, помчался по бетонным плитам, несколько раз подпрыгнул и резко пошел вверх. Небо не испугало, а даже обрадовало Олега. На большой скорости воздух стал плотным, казалось, по нему можно побежать босиком.
Из-за гула самолета стало трудно разговаривать, приходилось орать, но новые друзья вполне понимали друг друга.
- Мы их можем догнать? - волновался Олег. - Нельзя ли еще скорости прибавить? Они сядут где-нибудь на берегу...
- Догнать мы не сможем, но и не отстанем. Они пошли в залив. Там сесть негде. Дают круг... Ищут что-то... Вот мы и  догнали... Смотри, от форта Тотлебен отходит скоростной катер, мчится в залив... Самолет меняет курс... Снижается...
Олег высунулся из кабины, ветер трепал волосы, забивал рот и горло, стало трудно дышать. Зато теперь сам видел, как по волнам мчался большой катер, оставляя позади шлейф из пены и водяной пыли. Первый самолетик сбавил скорость, догнал катер,  завис - они пошли на одной скорости. С самолета в катер плюхнулась желтая сумка. Затем ловко прыгнул человек. Самолетик тут же взмыл вверх и повернул назад , пилот свои деньги отработал. Первый пилот махнул рукой второму. Но тот не ответил, смотрел вниз упорно и сердито.
- Пилот же не знал, что в сумке Орлова краденые доллары и серебряный фрегат мадам Шонвик, - пытался оправдать летчика Олег. - А если нам связаться с пограничниками?
- Нет у меня  с погранцами связи, только со своим авиадиспетчером. Да и тот не сумеет связаться с границей. Надо самим что-то делать. Ведь уйдет за границу пес паршивый.
- Опускайтесь вниз, я тоже прыгну в катер, - предложил в отчаянии Олег.
- Ты с ума сошел?  Ведь он же взрослый, тренированный человек, профессиональный моряк.
- У меня отец - старпом на «Гангуте». По его линии все моряки, и  я тоже воды не боюсь. А  маминой линии все судейские. Я его задержу.
- Да он же тебя... понимаешь?
- Мы уже догнали... Спускайтесь вниз, а то так прыгну.
- На такой скорости вода, как железо... Я сейчас спущусь ниже и попугаю их. Может катер остановится.
Самолет опустился низко-низко и на бреющем полете прошел над самым катером.
В катере не обратили на спортивный самолет никакого внимания. Не сбавляя скорости, он уходил в открытое море. Придавив желтую сумку ногами, орлов сидел на заднем сиденье и смотрел вверх. Он не боялся  невооруженного самолета, но бдительности не терял, мало ли что мог придумать пилот?
Самолет сделал новый круг. Опустился, стал догонять, медленно-медленно догонял. Неужели опять пугает? Вот самолет пошел над самым катером, кажется - вытяни руку, можно ухватиться за колесо. Орлов пошарил глазами по кабине - этот нахальный самолет можно сбить палкой! И тут на глазах изумленного капитана третьего ранга из кабинки выбрался подросток, мальчишка, тот самый нахал, которому на аэродроме пришлось дать в глаз. И этот щенок, не раздумывая, прыгнул прямо в катер, на свободное место рядом с Орловым! Самолет тут же взмыл вверх.
- Тебе жить надоело, щенок! - заорал офицер, - Что ты здесь забыл?
Олег ничуть не заробел под грозным взглядом:
- У вас в желтой сумке серебряный фрегат «Штандарт», привезенной старушкой Шонвик из Голландии. Он украден из дома контр-адмирала Пенина.
- Ты сумасшедший!
- Шонвик привезла кораблик, чтобы он  хранился в Кронштадте у командира фрегата. Сейчас я капитан «Штандарта». Верните мне  реликвию.
- Ты откуда взялся, зануда, окончательно вышел из себя Орлов. - Тебя должны были спрятать связанного на форте Обручев, на дне артиллерийских погребов.
- Меня действительно связали и затащили туда. Но я сумел распутать и веревку, и проволоку. Вернулся на Котлин в пустом холодильнике. Сел в него и греб, как на байдарке.
- Забавно, - хмыкнул Орлов. - Мы бы могли подружиться с тобой.
- Так признаете, что фрегат у вас?
- Я бы тебя придушил, да руки марать неохота.
- В этой сумке и так много пачек долларов. Вы теперь богаты. Зачем вам еще серебряный фрегат?
- А затем, - снова вышел из себя Орлов, - что я своего никогда не упущу. Затем, что контр-адмирал Пенин мне всю карьеру сломал! Не по душе ему предприимчивые, энергичные офицеры, понимающие толк в бизнесе. Это - моя месть ему!
- Так   вот для чего вы фрегат украли.
- Про серебряный фрегат известно самой королеве Нидерландов. О его пропаже доложено нашему президенту. Вскоре он приедет в Кронштадт посмотреть на первый в стране кадетский корпус и обязательно спросит про серебряный фрегат. Президенту доложат -  командующий базой унес его домой и реликвия пропала. Тут молодцу припомнят другие грехи и отправят в отставку. Я в это время в Эстонии телевизор буду смотреть и из последних новостей узнаю об этом. Ха-ха-ха1 - истерично выкрикнул Орлов. - Да еще с крейсером «Петр Великий» у него будут неприятности. - Его рубка взорвана ровно в четырнадцать ноль-ноль. Можешь не сомневаться.
Глаза офицера стали почти безумные, он схватил подростка за куртку и с диким криком вышвырнул за борт.
Рулевой катера, человек флотский, увидел, что человек выпал за борт, мигом сбросил скорость, заложил крутой вираж и стал рядом с пловцом. Любому понятно - на такой скорости вылететь с катера - самый опытный моряк может растеряться, потерять сознание от удара.
-Ты зачем остановился? - толкнул в спину рулевого Орлов. Получил деньги - крути баранку.
- Детей топить - мы не договаривались
На поверхности воды показалась голова подростка. Он упал в воду сгруппировавшись,  как мячик, сумел остаться невредимым, и даже черная повязка на глазу сохранилась. Переведя дух, юный капитан из пены и волн крикнул:
- Объявляю вам выговор, Орлов!
Капитан третьего ранга  рухнул на сиденье, и ткнул стволом пистолета в спину водителя катера:
- Посмотри на эту одноглазую образину - вылитый адмирал Нельсон. Чтобы его потопить - нужна эскадра... Пошел, теперь нас не поймают, граница близко.
Водитель, не желая принять грех на душу,  швырнул Олегу спасательный круг:
-  Держись, тебя подберут. - Включил мотор, и катер, вспенив воду, помчался дальше в открытое море.
Сверху,  с самолета, красный спасательный круг и человек внутри него, были едва видны среди мутных волн. Пилот сделал круг, другой, боясь отлететь в сторону и потерять мальчишку из вида, - потом устанешь искать... Ни одного судна не было на горизонте - ни пассажирского, ни сухогруза, ни рыбака. Фарватер, по которому они ходили, был гораздо севернее, а сюда, где раскинулась огромная отмель,  заходили только рыбаки, да пограничники.
Олег хорошо знал - с этого  места до берега ему не доплыть. Сколько сможет продержаться, пока не потеряет сознание от  усталости и холода- неизвестно. Когда он плыл с форта Обручев на остров, то не боялся, потому, что ясно видел берег. Теперь вокруг была одна вода - равнодушные безжалостные волны - настоящее море. Бескрайнее море. И он - маленькая песчинка в безбрежной глади воды. Самолет где-то вверху жужжал, как муха. Высоко до него - не дотянешься. Олег снял повязку с глаза и привязал себя за ремень  к спасательному кругу. Вырвет, отнимет волна круг - не догонишь. И минуты твои - сочтены. Подросток ничего не мог с собой поделать, мозг переставал ему подчиняться, с головой начинало твориться  непонятное - человек еще здоров, силен, и в то же время ощущал дикий ужас от сознания, что внизу, под ним темная, страшная вода. Волны поиграют с ним час, другой и  немая, бездушная бездна легко захватит ослабевшее, остывшее тело. Так уходят от нас моряки.
Но упрямый летчик не хотел бросать своего отчаянного пассажира. Продолжал кружить над ним. На четвертом круге из кабины пилота вниз полетел тонкий металлический трос с петлей и грузом на конце - тяжелым разводным ключом. Пилот сверху внимательно наблюдал за тросом. Веревка, сброшенная с высоты, тянулась бы сзади хвостом. А тонкий трос  легко разрезал воздух и  висел почти отвесно. Самолет висел в воздухе на высоте двести метров, сколько хватало длины троса, и петля почти касалась гребней волн.
Олег поднял голову, увидел над собой трос,  петлю, ключ и понял - еще не все потеряно. Пилот старается его спасти. Юный моряк выпростал руку из воды и помахал  дал понять - готов принять помощь.
Пилот прицелился поточнее и, решившись,  круто положил самолет на крыло, стал описывать небольшие круги, чтобы  петля и ключ практически повисли над головой мальчика. Мотор выл от напряжения, у него самого голова закружилась от перенапряжения.
Трос на какое-то время практически завис  внизу, почти над спасательным кругом, неторопливо вращаясь. Пока он не стал раскручиваться, надо набраться смелости, попробовать поймать его. И мальчик решил рискнуть. Одним рывком сорвал повязку с круга, оттолкнулся от него, как мог выше выпрыгнул с поднятыми руками и... промахнулся. Трос начинал раскручиваться - делать круги шире и быстрее. Мальчик еще сильнее рванулся из воды, двумя руками схватил за разводной ключ... Пилот не успел обрадоваться мокрые руки соскользнули с гладкого железа и мальчик рухнул в о воду. Теперь он плыл сам по себе, в стороне от спасательного круга.
Самолет завывал на предельных оборотах, пилота мутило, он едва держался, сжав зубы повторял : «пацан внизу, пацан в воде...» Трос стал раскручиваться еще шире, разводной ключ набрал скорость и стал опасен. Но мальчик не потерял уверенности Отплыл от спасательного круга еще дальше, на арбиту троса, заработал ногами изо всех сил, выпрыгнул до пояса и одной рукой поймал петлю троса.
Пилот почувствовал рывок, но не позволил себе обрадоваться - мальчишка болтался внизу, как лягушонок на веточке, в любую секунду мог сорваться. Разводной ключ теперь мешал ему. Осторожно, чтобы не сделать рывка, пилот стал выравнивать самолет. Мальчик не мог подтянуться на одной руке, не хватало сил. Но с третьей попытки сумел ухватить петлю двумя руками. Повисел, страшась взглянуть вниз, изогнулся и сумел засунуть в петлю ногу. Попробовал подняться выше, но тонкий металлический трос невозможно сжать в руке. Так и висел вниз головой, держась за петлю двумя руками и ногой.
Пилот знал, как немеет и теряет силу побывшее в воде тело, как сильно режет тонкий трос, как трясется самолет и дергает петлю, как на ветру коченеют и стынут мокрые руки и ноги. На глазах пилота, может быть от встречного ветра, появились слезинки, и он закричал, словно надеясь, что мальчик услышит его:
- Держись крепче, родимый, тут недалеко, я знаю, где дежурят пограничные катера! Мы быстро домчимся. Не вздумай сорваться, второй раз я тебя не поймаю.

Два пограничных катера стояли борт о борт в море, дежурили в своем обычном месте, оглядывали горизонт, прослушивали эфир. Командир первого катера окликнул своего приятеля:
- Смотри, к нам стекляшка бежит на воздушной подушке, хорошо бегает, черт.
Катер на воздушной подушке, с кабиной из стекла, подошел к ним почти вплотную, выключил вентиляторы и пропеллер на корме. Тотчас вышел воздух из-под резиновой юбочки, катер сел на воду.
- Прогуляться решили, ребята? - спросил командир первого катера.
- Мальчишку в Кронштадте украли, куда-то увезли, спрятали. Контр-адмирал велел все форты осмотреть и найти.
- Сразу видно по кислым рожам - никого не нашли. Вас только в лес, за грибами посылать.
- За грибами мы сходим, попозже. А вот если вы мальчишку прозевали и его мимо вас провезли, получите на орехи. Милиция на ушах стоит, весь Кронштадт перерыли, нигде его нет.
- Может мальчик шутник - сидит где-то в тихом месте, ест клубничное мороженое, а мы тут...
В это время пограничник, смотревший в сильный морской бинокль, доложил:
- На горизонте появился самолет, легкий, спортивный...
Все стали смотреть, куда показал наблюдатель.
- Это тот, маленький, который город сверху показывает... Зачем же он сюда забрался?
- Заблудился, сейчас дорогу домой спросит.
- Он что-то несет на тросе... Над самой водой, не разобрать что...
Наблюдатель забрался на стеклянный купол катера:
- Да это же человек, мальчишка... Он едва держится, руки обрываются... Он же насмерть разобьется о воду...
- Все к нему!
Взвыли моторы, катера помчались навстречу самолету.
Видели пограничники, как пытается подтянуться мальчишка, ухватиться покрепче руками за трос, да недостает у него силенок, ослаб, руки сорвались, так и повис, держась одной ногой.
Разошлись катера в стороны, остановились. Но как снять мальчика? Ведь на скорости вода тверда как камень! Самолет сделал разворот, закружил по небу, и мальчик стал летать по кругу.
- Прыгай! - орали пограничники,
- Прыгай! - надрывался летчик. - У меня керосин кончается.
 Но не слышал их мальчик, не понимал, силы его кончились.
Тогда пилот, порылся в инструменте, скрепя сердце, перекрестился кусачками, да и перекусил ими трос. И тот со свистом пошел вниз вместе с мальчиком. Секунд уже не осталось. Остались доли секунд. Никакой командир, даже самый наилучший, за это время не успел бы дать ни одной команды. Каждый из пограничников молча, быстро и ловко делал свое привычное дело. Катера рванули к мальчику. Первым успел катер на воздушной подушке, у него нет винта под водой и его водитель не боялся намотать трос на винт. Катер еще не остановился, а один солдат, прямо в гимнастерке и ботинках прыгнул в воду, На глубине поймал мальчика за волосы, стал изо всех сил тянуть на верх, старательно отпихивая трос, чтобы тот его не опутал и вместе с ребенком на утащил на дно. Трос был тяжелый и вытащить наверх мальчишку не удавалось. Другой солдат схватил багор и на глубине подцепил приятеля за ботинок. Так их и вытянули обоих.
Мальчик лежал в каюте. В лице ни кровинки. Ладони изрезаны и кровоточат, глаза закрыты Но все же дышит и силится что-то сказать.
-  Чаю ему  из термоса. И в госпиталь немедленно.
- Самолет над нами кружит. Не улетает, крыльями машет
- Что ему надо? Может серчает, что его трос утопили?
- Пилот высовывается из кабины, рукой машет, зовет, мол за мной.
- Командир, что-то там неладно, надо идти за самолетом.
- Хорошо, толкай машину, пойдем посмотрим, в чем дело.
Глотнув горячего чаю, Олег ожил, открыл один глаз.
- Лежи и молчи, - велели ему. - Тебе, акробату, нужно теплое место надрать, что удумал - на тросе над заливом кататься.
- За... за... ним, скорее, - просил чуть слышным шепотом Олег.
Командир склонился над его губами и кое-что стал понимать.
- Мы еще обгоним твой самолетик... А там что-нибудь интересное, не зря пробежимся?
- Офицер штаба Орлов бежит за границу, деньги увозит и серебряный фрегат, украденный у  контр-адмирала. Он хвастал, что взорвал крейсер...
- А ты не врешь, заноза? - присвистнул командир.
Катер приподнялся на воздушной подушке, загудел на корме двигатель на полную мощность, лопасти винтов превратились в невидимый круг и, оставляя за собой километровый шлейф из белой водяной пыли, помчался, не обращая внимания ни на волны, ни на мели, не отставая от самолета.
Олег тронул командира за рукав.
- Он увидит вас и выкинет желтую сумку с белой полосой. В ней весь секрет. Все деньги и кораблик.
- Когда нас увидит, поздно станет, не успеет глазом моргнуть. Елгин, приготовься сделать предупредительный выстрел.
И уже передавал командир летящего катера по радио:
- Нахожусь квадрате... Следую курсом... Вижу катер, уходящей на большой скорости в чужие территориальные воды...
Олег видел, как ефрейтор Елгин достал из чехла  снайперскую винтовку с лазерным прицелом, погладил ладонью, попросил:
- Не подведи, милая, ладно?
Загнал патрон в патронник, приклад прижал к плечу, доложил командиру:
- Вижу две головы. Сейчас заставлю их лечь на днище. Наш катер летит ровнехонько, их катер тоже как стрела. Должно получиться.
- Лишние дырки в головах не делай.
Ничего не ответил ефрейтор, старательно прицелился и нажал на курок. Катер на воздушной подушке летит над водой, как птица, удобно с него стрелять. Раздался хлопок, из ствола врывался огонь и дым. Гильза из винтовки ударила в борт, срикошетила, упала на руку Олегу. Она оказалась горячей, Олег быстро сунул ее в карман на память.
После  первого выстрела Елгина, над катером беглецов взлетела вверх офицерская фуражка, закувыркалась и упала в воду. Головы дезертиров мигом юркнули вниз. Но катер хода не сбавил.
- Молодец, - сказал сержант. - Стрельни еще  для острастки.
Ефрейтор сделал два выстрела подряд. От первого беззвучно лопнуло ветровое стекло катера. От второго - раскололся руль. Катер беглецов запетлял , теряя управление и скорость. Над кормой показался краешек  желтой дорожной сумки.
- Дави сумку, не давай рук поднять! - заторопил сержант.
- Бах! - дернулась снайперская винтовка. Пуля ударила в край сумки и та рухнула обратно в катер.
- Бах! Бах! - не давал снайпер беглецам поднять голову, стрелял по краю борта. А тут уже и догнали пограничники дезертиров.
- Руки за голову! - заорал сержант, наставив на них автомат. - Не шевелиться!
- Эх, я, дурак, - выругался водитель катера и плюнул в сторону Орлова, - связался с тобой, подлецом, - тоже поднял руки и положил на опущенную голову.
Последнее, что запомнил Олег - Желтая дорожная сумка с прострелянным углом, лежащая на дне катера. Дальше он ничего не помнил, нащупал в кармане  гильзу от настоящей снайперской винтовки и уснул крепким, целительным сном.

                ГЛАВА 25
                ГОНКИ НА ПРЕДЕЛЬНОЙ СКОРОСТИ

Глеб встал со стула и уступил свое место сержанту Никольскому - следователь Зотов открыл дело о взрыве штабной машины-секретовоза и допрашивал подростка как свидетеля, мичмана- как участника происшествия.
- Можно мне от вас позвонить своему шефу Ярославу Граю? - спросил Глеб.
Частный детектив сразу откликнулся:
- У тебя все в порядке?
- Следователь Зотов меня измучил, но я схожу в столовую и через полчаса буду готов получить новое задание.
- Я сейчас занят - помогаю местному уголовному розыску схватить  помощников Орлова, любителей острых ножиков, с которыми мы виделись  в  мрачном переулке на окраине города. А ты вот что сделай -  узнай в штабе адрес мадам Шонвик, она меня сильно заинтересовала, навести ее и спроси, не соблаговолит ли она зайти в гости и отобедать у нас  в особняке на проспекте Стачек?
Узнав адрес, Глеб побрел по улице Зосимова, высматривая дом тринадцать - городскую гостиницу. Путешествие  совершенно неинтересное, улица пуста. Посмотрел прямо - далеко впереди маячили две фигуры - высокий мужчина деликатно подхватил под локоток элегантно одетую старушку, распахнул перед ней двери и ввел в парадную.  Посмотрел налево - лысый тип, с каменным лицом, выгуливал здоровенного доберман-пинчера.
Однако впереди что-то случилось - рослый мужчина быстро вышел обратно на улицу, оглянулся и торопливо зашагал по улице. Следом за ним из парадной выкарабкалась старушка, но уже несколько в растерзанном виде: всклокочена прическа, расстегнута сумочка, на бок съехала юбка. Старушка беспомощно оглядывалась:
- Полис!.. Полис!..
Глеб мгновенно взбодрился, подбежал:
- Я - полиция. В чем дело, мадам?
- Мани, мани...- она показала, как  у нее выхватили деньги из сумочки.
- Кто, мадам?
Она показала на торопливо уходящего мужчину. Даже со спины было видно, что мужчина высок и силен, явно спортсмен. В таких случаях, как говорил детектив Грай, для задержания силачей, следовало искать напарников. Глеб обратился к хозяину собаки:
- У мадам Шонвик из Нидерландов, только что отнял деньги - вон тот мужчина. Глядите, он с шага перешел на бег. Я хочу его преследовать. Вы не составите компанию?
Лысый ударил себя ладонью по бедру, подзывая собаку, взял ее на поводок и они втроем побежали за удирающим жуликом.
Желая показать себя с лучшей стороны перед заграницей, Глеб бежал изо всех сил, благо улица под вечер была пустынна и никто не мешал. Лысый здорово пыхтел, но не отставал, ему помогала собака, сильно тянувшая поводок. Но как они не старались, расстояние до преступника не сокращалось, а увеличивалось. Он явно уходил от преследователей.
Оглянувшись, жулик свернул на улицу Володарского Когда погоня примчалась к повороту, того и след простыл. Отдышавшись, Глеб с горечью признал:
- Если он вошел в один из этих домов, нам его не найти. Не обходить же все квартиры?
Собака с немым вопросом посмотрела на хозяина - куда делся беглец? Тот пожал плечами.
И все же Глеб не спешил  сдаваться, минут десять рассматривал окна в домах - не отодвинется ли где занавеска? Не выглянет ли жулик, чтобы посмеяться над преследователями. Но ни одна занавеска не шевельнулась, никто не хотел смотреть на благородных защитников иностранных гостей.
Глеб вздохнул и собрался уйти. В ту же минуту из дома на противоположной стороне улицы вышел мужчина средних лет. Лицо его было почти полностью скрыто повязкой - зуб болел. К тому же их беглец был в пиджаке, а этот в белой рубашке и нес сверток. А у жулика в руках ничего не было.
- Это наш беглец? - неуверенно спросил Глеб у своего напарника.
Тот пожал плечами, мол не знаю. И собака его не подала голос.
- Что ж, спасибо за помощь, поблагодарил Глеб своего добровольного помощника. - Вы здорово бегаете, и собака у вас как лев. Жаль, что это были пустые хлопоты.
 Мужчина развел руками, мол что поделаешь.
В этот момент, тип, который вышел из дома на противоположной стороне улицы, подошел к углу и нос к носу столкнулся с ограбленной старушкой. Он отпрянул в строну, а женщина довольно громко закричала:
- Полис... Полис... - и протянула руки к мужчине, чтобы схватить. Тот сделал хороший рывок и побежал по улице Зосимова направо. Повязка на лице жулика растрепалась и Глеб ахнул - это же Скорохват!
Взъерошенный Глеб призывно махнул рукой хозяину собаки:
- У нас  есть еще шанс! - и они побежали вдогонку. С ходу выскочили на улицу Зосимова, и увидели, что Скорохват, а это был именно он, уже включил третью скорость, мчался во весь опор. Пот градом лил с преследователей, но они отставали все больше и больше. Никогда еще Глеб не видел, чтобы люди так резво носились по улицам. Еще минута, и жулик потеряется из вида, станет для них недосягаемым.
- Уйдет! - взвыл Глеб. - Пускайте собаку.
Лицо и лысина мужчины от усердия налились алым цветом. На  ходу он отстегнул поводок, и произнес единственное слово за вечер:
- Фас!
- Гав!  - Так же односложно ответил доберман-пинчер, мол понял, И. царапая асфальт когтями, огромными прыжками кинулся за жуликом. Сквозь пот, застилавший глаза, Глеб увидел - могучий пес догнал Скорохвата, с ходу ударил в спину лапами и грудью.
Скорохват, проделавший свой коронный трюк с зажиточной старушкой, и уверенный, что ни один человек, ни одна собака в Кронштадте его не догонит, уже ощущавший тепло тугой пачки долларов в кармане и поэтому считавший себя спасенным, метра три пролетел по воздуху и столько же потом проехал по дороге. Грозный пес стал над ним, схватил зубами за горло и грозно рычал, так что преступник не смел и пошевелиться. Глеб и его напарник  перешли на шаг. А когда остановились около Скорохвата, доброволец вдруг схватился за сердце, побледнел, и упал на асфальт.
Глеб растерялся, кто ему  делать? Но помощь была уже рядом. С улицы Вишневского вылетел патрульный милицейский УАЗик.  Из нее сыпанула милицейская гвардия, безумно уставшая за долгий день поисков. Милиционеры мигом надели на обоих лежавших наручники.
- Чем больше наберем, тем лучше, - крякнул заместитель начальника уголовного розыска Михалыч, который включился в поиски детей сразу после дежурства и поэтому не смыкал глаз уже двое суток.
Грозный пес не сразу понял, отчего лежит на земле его хозяин, и что нацепили ему на руки незнакомые люди. А когда верным собачьим сердцем понял, что с хозяином случилась беда, бросил на произвол судьбы Скорохвата  и встал на защиту хозяина, да так энергично, что милиционерам пришлось отойти на почтительное расстояние.
Скорохват откатился подальше от страшного зверя и поднялся на ноги.
- Осторожно, у него в кармане граната, - предупредил Глеб.
Найдя гранату, Михалыч повеселел:
- А я думаю, кто это продавцов в ларьках пугает? Пойдем к нам в гости, пришло время поговорить по душам. Залезай в машину.
Глеб быстро рассказал, как был схвачен Скорохват.
- Нам к твоему напарнику не подойти, добермана даже выстрелы не испугают, огорченно покачал головой Михалыч.
К месту событий подоспела госпожа Шонвик. Взглянув на лежащего человека, сразу поняла в чем дело, не обращая внимания на собаку, подошла к нему, достала из сумочки таблетку и положила под язык. Доброволец открыл глаза, зашевелился. Старушке бросили ключи, она сняла наручники. Победитель грозного Скорохвата поднялся, отряхнул одежду и смущенно посмотрел на милиционеров.
Михалыч извинился перед ним за надетые наручники, за усердие усталых коллег, но тот лишь махнул рукой, мол говорить не о чем. Хлопнул ладонью по ноге, и дисциплинированный пес тотчас стал рядом.
- Молодец, - похвалил его лысый.
- Гав, - односложно ответил пес, что означало - и ты,  не сплоховал.

                ГЛАВА 26
                БОЙ НА ПАЛУБЕ КРЕЙСЕРА
    
За день до праздника, все корабли, участвующие в параде, пришли в купеческую гавань. В десять утра Игорь Пенин появился на причальной стенке. Увидев фрегат «Штандарт» с трудом подавил возникшую внутри дрожь. Очень ему хотелось выглядеть уверенным. По металлической лесенке скатился вниз, на палубу. На стук ботинок вылез из кубрика Олег. Смутились и покраснели оба. Гость первым взял себя в руки:
- Я пришел поблагодарить тебя и Глеба за спасение нашего дома от пожара. Мне следовало сделать это  еще в ту самую ночь. Мама спасала свои драгоценности, папа - документы. Я был мокрый, жалкий растерянный да еще с пожарной лестницы позорно свалился - в общем не мог двух слов связать. Да и схватили вас как поджигателей и увезли в милицию. Теперь все выяснилось. После праздника родители заедут к вам с официальным визитом, папа готовит подарки.
- Не стоит благодарностей, - буркнул Олег.
- Еще как стоит. Дом мог совсем сгореть. Строить новый - огромные деньги. Еще вы спасли отца от позорной отставки. Или от тюрьмы. Если бы Гена сгорел у нас в гостиной, неизвестно, что могло бы произойти.
Краснея и запинаясь, Игорь спросил, сгорел ли юлин портрет?
- Дался тебе этот портрет, - с досадой ответил  Олег. - Сколько натерпелись из-за него. Неужели оригинал хуже?
Игорь необычно, особенно усмехнулся:
- До пожара я был молод, глуп и ничего не понимал...

Госпожа Шонвик сделала встречное предложение детективу Граю -  вместе с ней отметить праздник трехсотлетия флота  в Кронштадте. Оно было тут же принято. Естественно,  доверенный помощник Виктор Крылов, несмотря на недавнее ранение, решил  отправился вместе с шефом. Попросил купить ему в аптеке костыль, и начал ходить по комнате, тренироваться.
 
За сутки, усилиями мамы и Юли, внешность и здоровье Олега были кое-как приведены в порядок.  Распухшая правая нога, которой он держался за стальную петлю, после компресса запросто влезла в широкую брючину.  Лопнувшую на ладонях кожу мама смазала отваром из целебных трав и  раны за ночь покрылись тоненькой кожицей. Только черную повязку на лице пришлось оставить, глаз еще не открывался.
Юля сшила брату костюм, какой носил капитан-командор Шонвик. Костюм оказался в самый раз. Хотела сварганить и треуголку, но Олег от нее категорически отказался, не хотел расставаться с отцовской фуражкой, утерянной и вновь найденной в яхт-клубе:
- Пусть стара, помята, козырек треснул, но - отцовская, и прошла через пять морей и один океан.  Настоящая, флотская,  греет душу.
Экипаж фрегата составили из четырех человек. Капитан - Олег, старший офицер - Глеб, матрос и кок - Юля. Четвертым взяли бомжа Гену Бобракова. Его катер портовики подняли краном, погрузили на баржу и утащили из гавани. Старушку свою Гена передал на содержание другому бомжу, который квартировал в подвале бывшего Дома пионеров. Гена охарактеризовал его, как  трудолюбивого и вполне благонадежного бомжа. Он бабку накормит и обижать не станет. Не в пример родному сыну, который выгнал из дома родную мать, поставив ей в вину неумеренный аппетит и умственные припадки.
Гену отмыли, отстирали, остригли наголо и даже продезинфицировали, чтобы никаких неожиданных насекомых на фрегате не появилось. Он поселился в кубрике фрегата, сказал - до осени. А там видно станет.

В утро перед парадом, Юля помыла посуду после завтрака, и прямо на кухонном столике, закусив губу, писала письмо Игорю. Для начала у нее была заготовлена цитата из Достоевского:
«... Они / речь идет о русских мальчиках/ не станут тратить время на расчеты - поступят как велит совесть, часто даже будучи уверенными в самых ужасных для себя последствиях... В минуты опасности для Отечества оставляют дом, невесту, мать - и идут добровольцами, ополченцами, чтобы стать героями Бородина; забывают о своей тысячелетней родословной, и благах, и привилегиях, кои она им обеспечивает, обрекая себя на виселицу, на кандалы, выходят на Сенатскую площадь, ибо слава и честь Отчизны, освобожденной от крепостного права и подчинения немецкой  чиновной бюрократии, для них превыше благ и привилегий спокойного ничегонеделания...
Нетерпеливы Русские мальчики, им хочется сразу всего, одним разом, либо пристукнуть весь мир зла и несправедливости, либо обнять и жизнью своей защитить его красоту от прихлопывания других. Все - или ничего...»
На конец письма оказалась припасена другая цитата:
«Поистине, только низкий, грубый и грязный ум может постоянно занимать себя и направлять свою любознательную мысль вокруг да около красоты женского тела... что бесспорно ненавистно мне...так это усердная и беспорядочная  половая любовь, которую привыкли здесь некоторые расточать до такой степени, что они обращают себя в рабов с умом и этим отдают в неволю самые благородные силы и действия мыслящей души.
                Джордано Бруно».
Письмо получилось длинное, выразительное. Юля прочитала его два раза, осталась довольна, вздохнула и... порвала на мелкие кусочки. Если Игорь сам не подойдет к ней - не помогут никакие письма.

Одной из первых на украшенную флагами пристань, на праздник Трехсотлетия Российского флота, пришла  Галина Борисовна. Там ее уже ждал следователь Зотов:
- Вы после парада куда пойдете?
- Думаете  домой? Надо провести допрос капитана третьего ранга Орлова.
- Он признался?
- Играет в молчанку.
 - Так и уйдет молчком? А его через день-два заберут коллеги из другого ведомства, из ФСБ.
- Не бойтесь, Миша, посидит Орлов в одиночке, скиснет, заговорит. За ним, похоже никого нет, кроме пары подручных. С ним не трудно справиться.
- А Вероника где?
- Я ее хотела взять под стражу, но ко мне пришла делегация молодых офицеров, пригрозила, арестуете -  объявим голодовку... Пришлось взять с нее подписку о невыезде и отпустить.
Зотов помялся и просительно посмотрел на Галину Борисовну:
- Помогите мне... Пожалуйста... Сиплый Граф и Скорохват лучшего в Петербурге адвоката наняли. Он требует отпустить их под залог. А отпустишь, жулики тотчас скроются. Вы мне не сможете подсказать - как к ним ключ подобрать?
- Тебя, Миша, пора проучить за подлость.
- Просите что угодно, коллега, только помогите. - Зотов встал на колени.
-  Я не могу позволить бандитам, которые  едва не покалечили моих детей, остаться безнаказанными. Сегодня праздник, и думать о подлецах неохота. А завтра приходи на час пораньше, и я придумаю, как дело повести, чтобы они на всю катушку наказание получили.

Рано утром, в день праздника, опираясь на костыль, оберегая от беспокойства  ногу, прострелянную злодеем Орловым, Виктор Крылов сам сумел спуститься с крылечка особняка и сел на заднее сиденье в зеленую «Ниву».  Ярослав Грай вместе с  раненым помощником   приехали в Кронштадт. Забрали в гостинице госпожу Шонвик и вместе с ней   прибыли на пристань в Усть-Рогатку, где в Петровской гавани стояли украшенные флагами военные корабли. Там, на самодельных трибунах было уже полно гостей. Моряки ровным строем стояли на пристани.
Ровно в десять утра явился контр-адмирал, поздоровался с экипажами. «Ав-ав-ав-ав!» - дружно ответили матросы. Ни одного слова не понять, но чувствуется - настроение хорошее. Командующий произнес короткую речь и поздравил с праздником. «Ура! Ура! Ура!» ответили экипажи. Контр-адмирал вместе с другими руководителями города прошли в Петровский парк, возложили венок к подножию памятника основателю города и военно-морского флота. Затем переместились на берег гавани, где стояли длинные скамейки.
Детективы сели рядом с госпожой Шонвик, с которой Грай уже успел подружиться. Грай говорил по-английски и гостья обрадовалась приятному собеседнику. Она даже достала из сумочки и показала фрегат, который потребовала назад, после истории с похищением. Единственное неудобство беседы состояло в том, что к госпоже Шонвик, в целях безопасности реликвии, были приставлены два устрашающего вида  охранника в камуфляжной форме. Они стояли сзади и дышали в затылок.

Игорь Пенин сидел рядом с отцом. Он был сосредоточен на том, что происходило внутри него самого, поэтому почти не слышал звуков духового оркестра, не замечал морского парада - проходящих мимо боевых кораблей. Смутно видел, как  на ботике с лихими гребцами приплыл и первым высадился  Петр Великий, приветствовал всех поднятой  вверх шпагой, как зрители встали и ответили громким «Ура!» Как  из ботика вышла Екатерина и светлейший князь Меньшиков, первый строитель Кронштадта, как на катере подкатили тридцать три богатыря с дядькой Черномором... Он очнулся, когда в гавань вошел фрегат  «Штандарт», на палубе которого стояла в шортиках и полосатой маечке, с пушистыми,  золотыми от солнца волосами, матрос Юля. Тоненькая, гибкая, гордая, самая обаятельная на свете  девушка... Ловко маневрируя, Олег сумел подвести фрегат к пристани, подошел к царю, поклонился и сказал, что фрегат готов стать лидером Кронштадтской эскадры и стоять на защите крепости. Обернулся к госпоже Шонвик  и пригласил на борт.

Сердце мадам Шонвик дрогнуло - она увидела то, ради чего ехала в такую даль - корабль своего легендарного предка, пусть даже пусть даже в уменьшенном, забавном виде. Значит капитан-командора Шонвик не забыли в России! Отважные мальчишки выстроили корабль и ходят в море... Вот фрегат на плаву, готов выйти в рейс.
- Почему у  юноши повязка на глазу? - спросила Шонвик Грая.
- Мальчишка едва не лишился глаза, сражаясь за серебряный кораблик. - Ответил детектив. - Отважнее этого мальчишки я в жизни не видел. Из него выйдет настоящий капитан.
Неделю назад мадам Шонвик приехала в Россию тихая и дисциплинированная - переходила улицу только на означенном месте и всегда ждала зеленый свет, даже когда машин и в помине не было. События последних дней быстро закалили ее характер. Она встала, оттолкнула пытавшихся задержать ее телохранителей, неторопливо прошествовала на пристань. Трибуны замерли, умолк оркестр. Старушка стала перед Олегом, поклонилась ему по-русски в пояс, поцеловала в забинтованный глаз. Оглянулась на зрителей, махнула рукой, произнесла несколько слов, которые можно было перевести как: «Эх, где наша не пропадала», рванула застежку на сумке и прилюдно подарила Олегу серебряный кораблик, чтобы он жил в России, как было завещано ее далеким предком. Зрители встали и устроили мадам Шонвик овацию. Оркестр грянул туш.

Игорь Пенин подбежал к Олегу, как бы шутя, отдал честь:
- Господин капитан-командор, вам срочный пакет от контр-адмирала Пенина.- вручил большую, плотно упакованную книгу. - На словах велено передать, - нужно немедленно отходить, сейчас начнется высадка десанта и рукопашный бой. Нас сомнут.
Рядом  несколько раз сильно рвануло, густой дым начал заволакивать пристань. Десант вел артподготовку.
Олег закашлялся:
- Ну, любитель выставок, пойдешь с нами на форт Обручев?
- Сочту за честь.
Придерживая фуражку, Олег прыгнул на палубу, за ним как кошка сиганул Игорь.
- Поднять паруса, уходим в море! - скомандовал Олег.
Игорь, улыбаясь, посмотрел на небо, паруса, воду, спросил, обращаясь сразу ко всем:
- О чем можно мечтать в такой день?
- О Таинственном острове, - ответил Глеб
- О сытной помойке, - хохотнул Гена.
- О кораблях и море, - отрезал Олег.
- О ромашках и колокольчиках- улыбнулась Юля.
Игорь поколдовал над прикрепленной к поясу сумкой, извлек из нее букет- полевые ромашки и колокольчики. Лицо Юли озарилось волшебным светом и стало прекрасным.
- Пойду поставлю цветы у себя в каюте в вазу, полевые ромашки такие нежные сказала Юля.
- Помогу налить воду в вазу, - отправился вслед за ней Игорь.
Через некоторое время Гена флегматично заметил:
- Не знаю, как долго можно наливать воду в вазу. Но чувствую, обеда не будет. Они просто целуются там.

Книга, подаренная контр-адмиралом, оказалась «Устав морской» написанный Петром. Санкт-Петербург 1763 год.
- Подарку цены нет, - с завистью вздохнул Глеб. - Смотри закладка.
Олег открыл нужную страницу, стал читать:
«Сигналы надзираемые в случае якорного бросания и при якоре стояния и в подымании якоря в день.
Отсекать или идти в погоню.
Когда адмирал пожелает, чтобы некоторый рядовой корабль якорь свой отсек, или канат в море опустил: И бейдевинд /или против ветру/ погоню учинил, то надлежит тот знак учинить, который чинится с капитаном того корабля о призвании его, и к тому белый с красным шахматкой из девяти штук в бизани ванте распустить и един выстрел выстрелить.»
Олег закрыл книгу:
- Петр приказал нам идти против ветру, в погоню.

Шестивесельный ял с рослыми гребцами в тельняшках с ходу, подняв весла, налетел на фрегат, сцепился бортами - на носу и корме матросы удерживали фрегат баграми.
- Полундра! - заорал Олег. - Все на верх! Отбить абордаж, - и мальчики выскочили на палубу.

С кормы яла к Олегу  обратился офицер в расстегнутой синей рубашке:
- Мы с атомного крейсера «Петр Великий». У тебя есть матрос с петушком Гена Бобраков?
Гена продолжал держать руль:
- Я - вот он. В чем проблема?
- Командир  крейсера Иван Иваныч приглашает тебя на с петушком на праздничный обед.
- Чем обязан? - удивился Гена.
- Подробности на месте. 
Глеб не утерпел:
- А если мы вдвоем пойдем, ваш камбуз выдержит такой расклад?
Офицер прищурившись изучал лицо Глеба:
- Ты помощник детектива Грая, и вез на крейсер взрывчатку... Приглашаем в гости и тебя.
- Сразу двое уходите, - заволновался Олег.
Глеб посмотрел на Игоря:
- У тебя появился новый член экипажа. Похоже - постоянный. Поможет тебе с парусами справиться. Мне все равно пора собираться. Праздник окончился.
Олег пожал протянутую руку:
- Попутного  ветра.
Гена с петушком и Глеб перебрались в ял. Матросы оттолкнулись баграми от фрегата, весла легли на воду. Ял, пеня воду, ходко пошел к судоремонтному заводу. Не прошло и получаса, как ткнулись носом в берег. Подростков привели в сухой док. Глеб посмотрел наверх, и голова немного закружилась от огромной высоты - атомный крейсер стоял на распорках из толстых бревен, и был похож на высотный дом - мачты задевали облака. Гена был потрясен не меньше. По наружной железной лестнице, марш за маршем, ребята поднимались на палубу. Наверху Глеб отдышался и с опаской подошел к краю палубы, глянул через леера - вниз смотреть было страшно.
- Иди и ты взгляни, - позвал Гену.
- Не хочу - у петушка может голова закружиться. Ведь он еще ни разу не подымался на такую высоту.
Офицер отвел ребят в кают-компанию, большой зал со столами и креслами, привинченными к палубе. Из термосов, принесенных из соседней столовой, кок дал ребятам рис с мясом. Петушка поставил на стол, как гостя. Кок положил в блюдечко ему самый лучший кусок  мяса, смущенно оправдываясь:
- Ему, извините, надо сил набраться. - Рядом поставил чашку с водой.
Ребята не поняли, на что намекал кок, но им стало тревожно, Вокруг что-то происходило, их неспроста позвали на крейсер и угощают, как важных персон. При этом кок и офицер критически поглядывали на петушка, как бы оценивая его. Во взглядах проглядывало сомнение. Вокруг ребят сгущалась тревога. Даже петушок ее почувствовал, со стола скакнул на плечо хозяина и сел, как влитой.
После обеда ребятам дали отдохнуть в креслах четверть часа. Офицер снова явился к ним, позвал:
- Пора, вас уже ждут.
- Кто ждет?
Офицер молча зашагал, ребята двинулись следом. На верхней палубе увидели  матросов. В центре, окруженной мелкой железной решеткой, стояла накрытая широкой доской бочка. Офицер отодвинул край сетки, ввел в круг Гену. Открыл бочку и показал на дно. Там сидела огромная корабельная крыса. Любого человека она своим устрашающим видом приводила в смятение - у нее было две головы! Сидение в бочке явно не улучшило ее характер. Гена немало повидал их на пирсе, но такой огромной и страшной еще не встречал. Ему стало не по себе.
- Это король крыс, - объяснил офицер.
Эту страшилу прозвали Нечистой силой и ловили целый месяц. Сколько эта нечисть вреда принесла - не сосчитать, жрала провода в электронных приборах, как макароны. Судового кота загрызла. По интеллектуальным показателям обычная крыса стоит на четвертом месте после человека. Эта еще умнее. Убить ее просто так - нельзя.
Всем известно, крик петуха в полночь прогоняет нечистую силу. У моряков есть своя легенда, древняя, оставшаяся с тех времен, когда  не было холодильников и моряки брали с собой в походы домашнюю живность - коров, овец, кур... На каждом корабле был крысиный король- самая сильная, хитрая тварь, которая не боялась  вступить в схватку с человеком. Изловить короля необычайно трудно. И избавиться, даже если кому посчастливиться поймать, сложно. Кто-то из приближенных короля немедленно займет дьявольский трон.
 Нужен петух! Его тоже возили моряки вместе со скотом. Пусть самый обычный, неказистый, но - петух! Если нет своего, можно принести со стороны, но обязательно, чтобы он на корабле пищу принял, попил водички, и трижды прокукарекал, объявляя, что берет корабль под защиту от нечистой силы.
И этот петух должен при свете дня, до заката солнца, сразиться с крысиным королем. И если у него хватит  мужества и силы победить короля крыс, вся нечистая сила в страхе отступит перед петушиным пением.
- Легенда, сам понимаешь, Гена, всего лишь легенда, - оправдывался офицер. - Но моряки - народ суеверный. Даже если ходят на атомном крейсере - все равно верят в приметы. В Кронштадте  нет другого  петуха, который жил на корабле, только твой, Гена. Мы хотим, чтобы он сразился с крысиным королем и  расправился с ним. Конечно, это неожиданно для  тебя и петушка. Но ведь мы живем, дружок, в военной морской базе, и постоянно  должны быть готовы к бою, это наше ремесло. Ну что, не подведете?
Гена растерянно развел руками:
- Петушок не раз дрался с крысами на берегу, верно, но он не охотничья собака.. Он способен защищать лишь меня и свой дом.
- Каждый военный корабль, - отвечал офицер, - по уставу и практически кусочек твоей земли, твой дом. Расскажи об этом петушку. Кстати, ты не хотел бы остаться у нас юнгой? Тогда крейсер станет тебе настоящим домом.
Офицер вышел за круг, означенный сеткой, оставил Гену с петушком на плече и крысой в бочке. Крыса сидела неподвижно и наблюдала за ними злым  взглядом.
Гена показал ее петушку:
- Петя, ты сможешь одолеть эту уродину?
Но петушок не хотел смотреть вниз. Он впервые оказался на такой высоте. Под облаками, через макушки деревьев хорошо видел россыпь домов на берегу залива - город Ломоносов. Это его жителей он каждое утро будил своим пением. Петя гордо выпрямился, захлопал крыльями, во весь голос закричал:
- Ку-ка ре- ку-у-у!..
Далеко окрест разнеслось громкое, радостное пение, полетело по воде. Наклонив голову, Петя чутко прислушался, услышав отзыв береговых певцов, снова радостно запел:
- Ку-ка- ре- ку-у-у-у!..
Гена толкнул бочку, так что та покатилась и крыса выскочила из нее.
- Бей ее Петр Петрович! - Гена стряхнул петушка с плеча на палубу.
Крыса осмотрела сетку, людей за ней и поняла - уйти ей не дадут. Прямо пред ней на двух лапах передвигалось неизвестное животное с острым клювом. Наибольшая угроза исходила именно от него. Крыса ничуть не испугалась, примерилась, быстро побежала на петушка, прыгнула, широко раскрыв зубатые пасти... Петя привык драться на земле, где цепко держался за землю  и передвигался уверенно. На ровной стальной палубе, покрытой гладкой краской, он поскользнулся. От одной головы уклонился, вторая вцепилась в горло.
Глухой стон пронесся по рядам зрителей.
- Готов петух...
- Не паникуй, еще на ногах!
Петух взвился, запрыгал, пытаясь стряхнуть крысу.
Гена видел, Петя  успел подставить ей воротничок из перьев, и она ухватила только за кожу. Зубы у нее острые, как иголки. Она не может резать ими, как ножницами, хотя укус ее болезненный.
Петух мотался, махал крыльями, затем высоко  подпрыгнул, с двух сторон ударил крысу шпорами, оторвал от себя и отбежал Из шеи петушка закапала на палубу военного корабля кровь.
Глаза раненой крысы горели злобой. Она не стала терять времени, разбежалась и снова прыгнула на  петушка. Петух подпрыгнул, встретил ее ударами  шпор и клюва, отбросил в сторону. Но и сам стал, расставив ноги и пошатываясь.
Крыса была сильна. Злоба давала ей силу. А из прокушенного горла петушка все сильнее капала кровь, сила его таяла. Крыса решила выждать, чтобы противник истек кровью. Глаза петушка на секунду закрылись, и он едва не упал. Петушок понял, что слабеет и сам бросился на врага. Он схватил крысу сверху двумя лапами - так орел душит свою жертву, закалывая ее острыми когтями. Но нет кривых, острых когтей у петушка. Отчаянно хлопая крыльями, петушок взмыл над моряками, долетел до края палубы, и разжал лапы. Крыса с писком полетела вниз, в бездну и, упав на цементный пол дока. перестала существовать. Кто научил петушка такому маневру - неизвестно.
Вздох облегчения прокатился по рядам зрителей - Нечистая сила, о которой было столько разговоров, побеждена самым настоящим деревенским петушком. Ура! Победа!
Из последних сил, отчаянно махая крыльями, петушок пытался вернуться на палубу. Ему уже и руки протягивали - подхватить, поддержать! Но внезапный порыв ветра отбросил петушка от корабля, и он, перевернувшись через голову, стал пикировать вниз.
- Петенька! - заголосил Гена, пробиваясь сквозь толпу к трапу. Следом за Геной  побежал вниз судовой врач, который стоял в сторонке с небольшим саквояжем. Гену и доктора матросы пропустили безропотно, и ринулись следом вниз, так что лестница шаталась и трещала от множества ног.
Глеб тоже хотел помчаться вниз, но его остановил вахтенный:
- Тебя просит подняться рубку командир.
- Какой командир?
- У нас на крейсере один командир, Иван Иваныч, запомни.
В рубке крейсера Глеб удивился - как много самых разный приборов! Молодой, быстроглазый, с умным и строгим взглядом, капитан первого ранга пристально взглянул на Глеба.
- Это вы,  Глеб, вместе с мичманом Никольским везли нам из штаба пакет  от  Орлова?
Глеб зарделся от неожиданного вопроса:
- Да.
- Как вы догадались, что в пакете взрывчатка? Вы же не видели пакет, и на ощупь он не должен  отличаться от обычного? Услышали звук таймера?
- Нет, пакет находился в сейфе, из-за шума мотора ничего услышать не удалось.  Орлов  один раз уже пытался устроить нам с детективом Граем ловушку, потратил на нее сто граммов тротила, при этом разворотил машину и  ангар... Потом  Грай сообщил мне, что браконьеры кому-то достали сразу три килограмма тротила. Да еще - Никольский удивился, что получил  тяжеленный пакет, не меньше трех килограммов. Тут любой бы догадался.
- Не скромничайте, юноша, - улыбнулся капитан. И подал небольшую коробочку. - Вот вам на память мой собственный, корабельный хронометр. Он обошел со мной дважды вокруг земного шара и ни разу не подвел.
Офицер, который привез ребят, продолжил разговор с капитаном:
- Смотрите, Иван Иваныч, стоило этому бездомному мальчишке с полуголодным петушком  появиться на палубе, как экипаж мигом отреагировал, изменился, стал сплоченнее, заиграл мышцами. Вы почувствовали? У нас появился ребенок и все стали сильнее, сработал отцовский инстинкт. Ребенка ведь надо опекать, защищать. Этот крейсер, размеры которого пугают непривычного человека, вдруг превратился в обыкновенный дом. Матросы просят оставить мальчика, пусть станет сыном крейсера  «Петр Великий».
- Что мы знаем о мальчике? - резко спросил командир.
- Отец и мать погибли при загадочных обстоятельствах. Парнишка об этом ничего не помнит. Кто-то доставил его с берега в Кронштадт. Гена поселился на катере. Вставал в пять утра, обходил город, искал еду. Еще - взял на содержание чужую старуху, выгнанную сыном из дома. Я звонил в отделении милиции, там сообщили, что Гена в кражах не замешан, наркотики не употребляет.
Командир повернулся к Глебу, посмотрел в глаза:
- Вы, детективы, должны разбираться в людях. Что скажешь о своем приятеле Гене Бобракове?
Глеб не раздумывал:
- Гена лучше, чем я думал. Он лучше, чем вы можете предположить по его жалкому виду. Если надо драться - он может как его петушок...
Иван Иваныч не позволил себе улыбнуться, хотя глаза показали - доволен ответом. Повернулся к своему старшему офицеру:
- Ну, старпом, оставляю мальчика на корабле, на твою ответственность. Профессий у нас сотни, пусть сам выбирает, кем захочет стать.
- Спасибо, командир, - обрадовался старпом. - Пойду обрадую ребят.
- Заодно узнайте, что с петушком? Он славно бился. Первое наше сражение на корабле - выиграно. Это - хорошая примета.
Вместе со старпомом Глеб спустился вниз.
Петушок лежал на бетонном полу, закрыв глаза, Гена осторожно гладил его, всхлипывая. Доктор осторожно взял петушка в руки, ощупал:
- Кости целы, крылья целы. У петушка обморок от потери крови, страха и удара. Сейчас мы его...
Предусмотрительный доктор достал из саквояжа баночку с водой, раскрыл клюв и влил несколько капель. Петя проглотил воду и открыл глаза. Повел вокруг мутным взором, нечаянно взглянул вверх, откуда только что свалился, и опять упал в обморок.
- Не пугайся, - успокоил Гену доктор. - Осмотрим шею - кожа прокушена, мы ее зеленкой специальной, как пластырем залепим, за три дня заживет.
Петух снова открыл глаза, попил водички из докторской баночки, пожаловался хозяину:
- Коо-ко-ко-о-о...
Старпом присел рядом на корточках:
- Гена, хочешь остаться у нас на крейсере юнгой?
Гена понял, что с ним не шутят и ответил вопросом на вопрос:
- Бить будете?
Старпом с трудом проглотил неизвестно откуда взявшийся комок в горле.
- Вот чертова жизнь - мальчишки стали военных бояться... Если быстро научишься водить катер, вертолет, стрелять из пушки, пускать ракету, грамотно писать, решать задачи, играть в футбол,  а особенно - грести ложкой с тарелки - клянусь, тебя пальцем никто не тронет.
- А....
-Петру Петровичу твоему соорудим клетку, поставим на корме, пусть вахтенного веселит, помогает  службу нести.
Гена мечтательно улыбнулся:
- Вот бабушка Поля, что работает в газетном киоске и дает мне морскую газету, за меня обрадуется... Хотя вы  не возьмете - одежки никакой нет, вот, что с помойки насобирал, все на мне...
- Забудь про помойку. Станешь российским моряком, пошьем тебе форменку, станешь красивый, как адмирал...
Глеб стоял рядом, улыбался самой дурацкой улыбкой, радовался за приятеля. Обнял, поцеловал на прощание, шепнул хриплым голосом:
- Флаг и гюйс поднять! Отдать швартовы!.. Руль прямо...

               

                СОДЕРЖАНИЕ:
Глава   1   Загадочный старик
Глава   2   По прочтению - сжечь
Глава   3   Разбудить до рассвета
Глава   4    Слышу соленый океан
Глава   5    Драться надо, так дерись
Глава   6  Побирушка на пристани
Глава   7   На сторожевой вышке заговор
Глава   8  Как стать майором?
Глава   9  На грот-брам-стеньге императорский флаг
Глава   10   Рискованный план
Глава   11  Контр-адмиралу подъем, тревога!
Глава   12   Ночной допрос
Глава   13   В гнезде вороны
Глава   14   Боцман, трап поднять!
Глава   15   Меченый ботинок
Глава   16   Что хотел знать контр-адмирал?
Глава   17   Аргумент - граната
Глава   18   Трудно поделить добычу
Глава   19   Бомж Гена что-то видел
Глава   20   Почему смеялся Сиплый Граф?
Глава   21   Не робей, пацан, мы из Кронштадта
Глава   22   Извини, милый, я полюбила другого
Глава   23   В пицце - яд!
Глава   24   Рисковый летчик
Глава   25   Гонки на предельной скорости
Глава   26   Бой на палубе крейсера