Сколько себя помню, всегда общалась с ней. Громко сказано – общалась. Так…рядом держала. Всю жизнь прожили в одном доме, в одном подъезде, в одном дворе. Постоянно рядом и в курсе всех событий в семье… Да…
Помню, как мы познакомились…так смешно. Мы с мамой только-только переехали в новую квартиру, она же жила здесь с самого рождения. Помнится, было много снега, и я вышла лепить снеговика, мамуля помогала. К нам подошла девочка, этакая пышечка, в черной шубке, в меховой шапочке, в варежках на резинке, с веревочкой от санок в руках.
- Вы снеговика лепите? – спросила она.
У меня тогда друзей не было вообще…Переезд для меня был очень тяжелым. Все мое осталось там – садик, знакомые, бабушка с дедушкой, я тут была чужой. В моем положении друзьями не бросались.
- Да…Будешь с нами? – миролюбиво спросила я.
Так началась наша дружба. Мы очень много общались. Правда, я была очень занята: садик, музыкальная школа, постоянно в гостях у бабушки с дедушкой, а она вечно сидела дома. В принципе, она никому никогда не была нужна. Совсем никому. Папа ее работал на корабле помощником капитана, вечно был в рейсах. Мама служила в военной части, тоже была занята. За ней приглядывала сестра, которой как раз исполнилось тринадцать. Что за мысли были у нее в голове, мне стало понятно лишь в тринадцать. А тогда… тогда мы просто сидели у нее дома. Сестры постоянно не было, у нее были свои дела. А вот мы развлекались как могли. У нее было все. Абсолютно. Папа привозил из рейсов невероятные вещи, я о таком мечтать только могла…только домик для барби чего стоил! Моя мама такой роскоши позволить себе не могла, она воспитывала меня одна, а я была рада даже чупа-чупсу в день зарплаты, меня все устраивало.
Время шло, я стала заниматься в музыкальной школе. Мы взрослели и отдалялись друг от друга все дальше и дальше. Наши с мамой дела пошли в гору: мама вышла замуж, основала свое отделение в музыкальной школе, я усердно училась. А она... она так и осталась в этом же доме, все также ходила гулять одна, в принципе, не имела друзей. Все дразнили ее Пышечкой из-за неправильной фигуры. Помню, как успокаивала ее, как защищала. Время шло, мы становились все старше, у меня появились другие люди, важные в моей жизни. А она всегда была рядом, там, на первом этаже, готовая в любой момент придти.
А потом все рухнуло. Папу ее уволили, он запил, попал в больницу…Помню, каким тяжелым был этот переход от сплошного благополучия к практически к нищете. Она снова была предоставлена самой себе, как и раньше, родители занимались своим делом – пили. Сестра вышла замуж, переехала к мужу, брат тоже жил с женой.
А она была вечно одна. Все эти издевки одноклассников, сверстников, моих друзей… никакие уговоры на людей не действовали.
И сейчас все также. Она также одна, также гуляет в одиночестве, также терпит обидные прозвища, но все еще верит людям, пытаясь найти общий язык. Но с Пышечкой почему-то никто не хочет общаться, как и не хотел раньше. И почему мы судим только по внешнему виду? Почему?