Кубинцы не делились на белых и чёрных,
Все назывались одним народом
Без рас и национальностей,
Друг к другу относились с симпатией.
Улыбка всегда, в любых обстоятельствах,
Оптимизм и признательность.
С улыбкой штампы показали,
Что после смерти тело науке отдавали
Для любых экспериментов и целей,
В разум человечества веря.
С улыбкой позже говорили,
Что репрессируют, не грустили,
По причине обучения в России,
Когда страны стали друг другу чужие.
Пиво вёдрами покупали,
Всей группой отмечали
Каждое событие,
Его большие любители.
Жарить бананы учили,
Чтоб бананы зелёные для этого были.
Вареньем из кокоса угощали,
Экзотикой, когда провозить разрешали.
Ламбада тогда как-раз появилась,
Вся толпа у них танцевать училась.
Всегда на солнечной стороне жизни были,
Как бы трудно ни жили.
На подготовительном отделении МГУ Хризалит дружила с девочкой, с которой познакомилась ещё при поступлении на психфак. Она была замужем за боливийцем, семья которого эмигрировала в Швецию. Новый год Хризалит отмечала у неё, было много латиноамериканцев, в основном боливийцы и перуанцы. Тогда Хризалит узнала, что целый континент говорит на испанском, подруга уже успела изучить испанский благодаря мужу, у Хризалит появилось устремление тоже выучить испанский.
В ДАСе МГУ, где она жила, было тоже довольно много латиноамериканцев в те годы, на дискотеке она познакомилась с кубинцем и попросила его помочь ей, проверить, правильно ли у неё произношение и насколько хорошие учебники. Испанский был прост в чтении, в произношении тоже для русскоязычных было просто – почти те же звуки. Они стали друзьями с кубинцем, он уже почти заканчивал экономически факультет, у них была целая группа кубинцев, занимавшихся по специальной программе, он был староста группы. С кубинцами было всегда весело и непринуждённо. Хризалит ездила с ними пару раз "По золотому кольцу", несколько городов в него входящих. Время летело незаметно, Хризалит вполне продвинулась в испанском, с подругой они переписывались на уроках на испанском, понимая друг друга, хотя муж подруги смеялся, прочтя их записки друг другу, что ничего не понять. Как-то Хризалит и кубинец ездили на свадьбу испанца и кубинки, были как испанцы, так и кубинцы, один парень-испанец был профессиональный танцор и потрясающе танцевал. Так вообще танцы были в основном кубинские на свадьбе, за столом вообще не сидели, как у русских принято, был шведский стол.
Кубинец был испанцем по предкам, но кубинцы не разделялись на национальности и расы, все назывались просто «кубинец». Весной Хризалит обнаружила, что беременна, ей хотелось учиться, срок был маленький, сама решила сделать микроаборт. Кубинец был вместе с ней в больнице, они очень долго ждали в очереди, после микроаборта она была сердита на него и даже почему-то на врачей, трудно сказать почему. Он был очень заботлив, дома даже переносил её на руках к столу, когда они собрались с подругой пить чай. Хризалит и кубинец разговаривали, и почему-то у неё сложилось представление с его слов, что он бы хотел ребёнка. Один из его друзей был женат на русской и у них уже был ребёнок.
Их воспринимали как семью её и его друзья (про отношение кубинцев ей было судить трудно, другая культура всё-таки). Летом часть кубинцев разъехалась, часть перешла к друзьям, и они жили как семья в его комнате. В конце осени Хризалит опять обнаружила, что беременна, из какого-то суеверия, возможно, она решила, что раз это уже второй раз получилось, значит это судьба и надо родить ребёнка. Кубинец воспринимал всё спокойно, только ещё сразу после возвращения осенью с Кубы говорил, что мама его спрашивала, не привезёт ли он русскую жену и чем она будет её кормить, он смеясь ответил ей, что русские едят одну картошку, никаких затруднений с едой. Хризалит нужно было ехать домой на север к родителям, чтобы с ними поговорить о замужестве, кубинец и вся его группа должны были уезжать на Кубу, защитив диплом (Хризалит печатала на машинке ему диплом и даже исправляла что-то местами, показав предварительно ему). Кубинец собирался сходить в посольство, чтобы узнать что нужно, чтобы пригласить Хризалит на Кубу, но из-за защиты диплома откладывал. О свадьбе они не говорили, потому что Хризалит было важно сначала поговорить со своими родителями, раз собиралась бросить учиться и ехать в другую страну. Когда Хризалит улетала на север, по дороге в аэропорт они спорили, как назовут ребёнка. Кубинец собирался позвонить Хризалит и узнать, как отнеслись её родители к новости.
Дома, почти сразу узнав, что Хризалит собирается уезжать на Кубу и бросить учиться, родители были в шоке только от Кубы, что никаких контактов с Хризалит не будет. Про учёбу они не особо расстраивались. Мама пыталась уговорить Хризалит сделать аборт, отец однажды после разговора со Хризалит, взбешенный её упрямством, сказал «Ты мне не дочь, уезжай куда хочешь, только хотя бы возьми всё золото, чтоб было на что жить хотя бы первое время, если у кубинца будут проблемы с работой». Этот разговор произошёл как раз перед тем, как должен был позвонить кубинец, Хризалит рассердилась, выскочила из дома и пошла к подруге. Когда Хризалит пришла домой и спросила, как родители поговорили с кубинцем, они утверждали, что он не звонил, Хризалит знала, что они обманывают, но ничего не могла поделать. Кубинец больше вообще не позвонил. На холодильнике на кухни лежал конверт с его адресом, почему-то Хризалит никак не могла запомнить название города, помнила только, что улица на которой они живут, названа в честь его дяди-революционера с такой же фамилией. Конверт с адресом пропал. Мама настояла, чтобы Хризалит сходила на УЗИ, которое делали врачи, приехавшие из Москвы, на УЗИ врач радостно сообщил Хризалит, что она беременна, долго рассматривал эмбрион, радостно комментируя, потом Хризалит почувствовала что-то странное, ойкнула, врач радостно спросил, поняла ли она, что ребёнок как раз шевельнулся и удивлялся, что так рано в смысле срока беременности она это чувствует. В Москву Хризалит летела одним самолётом с этим врачом. Хризалит уже чувствовала что-то неладное и на мгновение у неё мелькнула мысль, что если врач с такой любовью отнесся к будущему ребёнку, выйти замуж за него вместо того, чтобы пытаться совместить кубинца и родителей.
В Москве в общежитии Хризалит не нашла ни записки, ничего от кубинца, почти сразу поехала в какую-то коммерческую больницу и сделала аборт. Аборт был под полным наркозом, когда Хризалит пришла в себя после наркоза, все в палате и медсестра очень заботливо её спрашивали, как она себя чувствует. Хризалит думала, что что-то было не так, какие-то осложнения, стала спрашивать соседок по палате, они сказали, что просто под наркозом она очень плакала, просила не делать аборт, поэтому все разволновались.
Сначала Хризалит думала, что уехали уже все кубинцы, потом случайно встретила одного кубинца у которого была русская жена с маленьким ребёнком, поэтому ему разрешили немного задержаться, хотя и он тоже собирался вскоре уезжать. Он зашёл к ней в гости как-то просто поговорить, у неё уже был новый бой-френд, который как раз был в гостях, кубинец спросил Хризалит, какие у неё отношения с этим парнем в гостях, она сказала, он расстроился и обиделся за своего друга-кубинца, Хризалит кратко рассказала про аборт, больше его не видела, что-то передавать через него кубинцу уже не имело никакого смысла.
Приехав летом домой, разговаривая с одним знакомым, Хризалит была удивлена его вопросом, правда ли, что у неё родился "негритёнок", оказывается, ходили такие слухи. На какое-то мгновение она пожалела, что лучше было бы даже родить и оставить ребёнка в детском доме, как сделала одна соседка по комнате («мёртвая душа», т.е. числилась в комнате, но не жила), которую они с друзьями осуждали все за это, но в это мгновение Хризалит подумала, что для ребёнка это и то лучше, чем аборт. Родители старались не напоминать об этом, с отцом они ещё долго после этого не разговаривали.
Родители опасались, что Хризалит бросит учиться, но первый курс она всё-таки доучилась, отчислилась на полгода только в середине второго курса и одновременно стала вегетарианкой, учеником Шри Чинмоя. Это её как-то успокоило, летом она восстановилась на тот же факультет.