Посвящается всем, кто хочет жить, но боится в этом признаться.
Я летел в пропасть. День за днём копились неприятности и обиды, сплетаясь в тугой клубок, который поселился во мне. Временами я чувствовал его физически. Он подкатывал к горлу и давил во мне всё: уверенность, надежду, радость, любовь… Вот уже третий год я понимал, что понятие «жизнь» никак не вписывалось в моё жалкое существование. А именно, жизнь как радость, как свобода. Свободным я чувствовал себя только наедине с образами, непрерывно возникавшими в моём сознании. Они появлялись и уже не покидали меня, существуя параллельно. Эти герои являлись из теней задумчивых прохожих, возникали из персонажей просмотренных фильмов и прочитанных книг. Моё сознание перерабатывало всё увиденное, придуманное и произошедшее со мной, создавая мир моих фантазий, в котором я прятался от мнимого одиночества. И в какой-то момент я и впрямь оказался один…
***
Первый курс экономического факультета с углублённым изучением английского языка. Счастливчик! До сих пор не понимаю, как я туда попал без блата! Родители были чрезвычайно рады, представляя мне экономику самой перспективной сферой для проявления моих талантов. Однако упоительное чувство собственного всемогущества (после того, как обнаружил свою фамилию в списках зачисленных), вскоре сменилось не на серые, а очень-очень чёрные будни моего нелёгкого, на тот момент, жития. Математика, эконом.теория да и, некогда любимый мной, английский превратились в одного страшного «осьминога» с ногами-дисциплинами и головой заведующей кафедры Фаины Константиновны Строгановой. Я никогда не обладал техническим мышлением. Хотя школу закончил с золотой медалью (во многом благодаря умению красноречиво выражать собственные мысли), «переломал» немало «зубов» о гранит неведомых мне формул, функций, вычислений.… Как белка, которая вместо нужного ей жёлудя пытается разгрызть какой-то камень.
К середине первого курса я с завистью посматривал на студентов, журфака и филфака, мимо которых проходил каждый день к своей аудитории (экономфак не имел отдельного здания или даже крыла, поэтому занятия, часто проходили в самой дальней замызганной аудитории №205 на пятом этаже главного корпуса). Я ведь продолжал записывать приключения, рассуждения и переживания своих персонажей. Сначала хаотично, сплошным текстом выписывал интересные моменты и, приходившие на ум, сюжеты. Потом оформлял их в очерки или короткие рассказы, оставляя серьёзные труды «на потом», так как учёба занимала всё больше и больше времени. Признаться, я стал самым отстающим студентом в группе. Конечно, были и прогульщики, но их отчислили после первой же сессии. Так что я стал лузером номер один. В компанию однокурсников я не вписывался по всем параметрам. Так называемая «золотая молодёжь» не приняла меня в свой круг, а с парой-тройкой ботанов так и не нашлось общих тем.
Два года прошли в мучениях и бесконечных нервных срывах. Я долго не мог признаться себе, что навязанная родителями специальность не принесёт мне обещанных стажировок за границей и высоких постов в государственной администрации. Я винил родителей во всех своих неудачах, особенно болезненно было их отношение к моей «бесполезной писанине». К тому времени я написал двенадцать рассказов, восемь детских сказок, бесконечное количество очерков и различных рецензий.
Возможно, читатель вряд ли поверит, что девятнадцатилетний парень может писать детские сказки. Однако изначально я считал их скорее притчами, но в дальнейшем, после всех печальных событий моей молодости, когда эти произведения уже стали распространятся в Интернете и тиражироваться различными издательствами, читатели сочли, что это волшебные сказки. Как говорится let it be!
На третьем курсе я подрабатывал в одной конторке с таксебешной репутацией, гордо именовавшей себя консалтинговым бюро. Просиживая за телефоном и выслушивая мнение о нашей «шарашкиной конторе» от клиентов за копеечную зарплату. Ненавистная учёба и работа, не приносящая ни морального удовлетворения, ни материального достатка загоняли в тупик. Друзьями я так и не обзавёлся, а мысль об отсутствующей личной жизни обостряла хроническую депрессию. Я летел в пропасть… комок обид, ненависти и усталости, сдавивший мое горло образовал злокачественную опухоль.
***
Паника, страх сменялись меланхолией, я перестал работать, учиться и… начал писать свой первый роман. Конечно не сразу! Постепенно пришло осознание ценности каждой секунды пребывания на земле. Новое утро я встречал с радостной мыслью, что есть ещё один день для продолжения работы над книгой. В глубине души появился сигнал – пока мне есть, что сказать в своём произведении, я буду жить. Почти два месяца я растворялся в каждой главе, с каждой фразой. Персонажи и события лились потоком в сознание, пересекались, переплетались в неожиданных моментах, создавая неповторимый сюжет.
Прошу простить уважаемого читателя, что так хвалю собственное произведение. Это первый и последний мой роман, который был написан, так как будто мне его кто-то ДИКТОВАЛ, а я лишь записывал, при этом получая необъяснимое удовольствие, забывая о времени и страшной болезни. Жизнь каждого из нас ограничена и я понял, что не отличаюсь от здоровых людей, если действительно хочу жить. Понял. Но позже.
Через пять месяцев пришёл очередной результат из клиники о моём состоянии. Врач, сообщил, что опухоль немного уменьшилась. Однако я не тешил себя надеждами о полном выздоровлении и просто старался на этом не зацикливаться.
Прежде, боясь резкой критики, я никому не показывал более ли менее крупных своих произведений. Но сейчас мне было необходимо получить хоть какую-нибудь оценку своим трудам, и я выложил несколько рассказов в Интернете. Как я и предполагал, отзывы приходили различного характера, но количество положительных значительно больше. Это стало полной неожиданностью для человека, убеждённого в своей асоциальности. У меня появились первые друзья на литературном портале. Особенно интересными и важными для меня были рецензии пользователя «АндрэА», который сумел разглядеть в моих рассказах факты, раскрывающие характер, глубинные переживания и неординарную личность автора. Многие вещи, сказанные им, поразили меня до глубины души.
Под этим ником скрывалась студентка психфака Анна Андреевна Владимирова. Мы стали переписываться. Оказалось, что мы живём в одном городе. Так у меня появился самый близкий друг. Аня объясняла всё происходившее со мной с точки зрения психологии и помогла разобраться в проблемах. Беседы с настоящим (вскоре дипломированным) психологом не прошли даром. Благодаря её стараниям и, что уж скрывать, вспыхнувшим между нами светлым чувством, болезнь ушла совсем.
Я вернулся на исходную позицию. Передо мной открылись все двери: я получил специальность журналиста и открыл в себе способность к публицистике. Работал в различных периодических изданиях уже, будучи студентом. После стал главным редактором одного известного журнала, но вскоре отказался этого тёплого места в пользу своей «писанины», которая уже укрепила свои позиции в рейтинге бестселлеров. А моя любимая супруга Анна Владимирова-Кимова ныне врач-психотерапевт, автор девяти научных работ, руководитель одного из лучших психотерапевтических центров в стране и мама нашей двухлетней дочки Василисы.
Я искренне надеюсь и желаю, что эта краткая история поможет многим читателям, страдающим от физических и духовных недугов, убедиться, что всегда есть возможность изменить всё к лучшему. Как говорится - let it be!
С уважением, Юлий Кимов