Меня зовут Ира Лужина, и сейчас я вам расскажу, как я умерла. Все обстоятельства моей смерти, показавшейся такой нелепой и, можно сказать, непредвиденной и глупой. Конечно, кто-то усмотрел в этом долю скрытого сумасшествия, которым я якобы страдала и отчего умерла. Но дело совсем не в этом. Смерть была глупой, я просто оказалась не в том месте и не в то время. Просто так сошлись события, и я поплатилась за свой панический страх и невнимательность.
Я боюсь переходить дорогу. Очень боюсь. До 10ти лет я боялась переходить дорогу только из-за того, что машины представлялись мне огнедышащим чудовищами, который так и норовят подмять под себя хрупких людишек. Переходила дорогу я всегда с чьей-то рукой, которая вела меня. В основном это была мама, только она более-менее серьезно относилась к моему страху, и не поддавала меня испытаниям, как отец, который кидал меня на дорогу одну или же еще хуже: бросал меня посредине дороги. Я ничего не могла поделать с жестокостью больших людей. Обычно я начинала громко реветь, и тогда кто-то из посторонних сжаливался надо мной, и переводил на нужную сторону, прямо в объятья жестокого отца. Папа брал с меня суровую клятву о неразглашении его бессердечных методов избавления от детского страха. Сейчас, оглядываясь на его метод, я понимаю, что надо было просто дать мне перейти через пустынную дорогу и страх медленно, но верно отступил. А он оставлял меня между двумя потоками ревущих моторов, и мигающим зеленым цветом на светофоре. Потом мама умерла, а страх остался, и теперь некому было переводить меня через дорогу. Все называли этот страх наигранным и только средством для привлечения внимание, но я-то осознавала, что с каждым годом он усиливался и все прочней укоренялся во мне. Когда я стала настолько большой, что уже держаться за руку родственника стало уже даже для меня постыдным, я недолго думала, как решить эту проблему. Я достаточно воспитала себя, чтобы осмелиться перейти дорогу, просто идя рядом со знакомым человеком и желательно в толпе. То есть я предпочитала переходить дорогу только там, где у светофора скапливалось больше людей. Но по мере взросления появилась другая проблема, я почти постоянно ходила сама. Как тогда быть? Вот тогда я придумала этот простой метод, и с ним могла перейти в любом месте дорогу, даже там где это запрещалось.
Если вы думаете, что этот что-то сложное и гениальное, то спешу вас огорчить. Таким вещами вы сами иногда занимаетесь. Знаете, что я делала? Я всегда ждала другого человека, который бы желал перейти дорогу, цеплялась за него, в переносном конечно смысле, и тогда этот чужак был моими глазами и решительностью. Мне не надо было даже смотреть на дорогу, достаточно было просто не спускать глаз с незнакомца. Я терпеливо ждала, готовая в любую минуту сорваться с места. Он определял наиболее удобный момент и шел, а я как тень шла за ним. Конечно, чтобы отвести от себя подозрения я тоже поглядывала по сторонам, но в большинстве своем люди не замечали своей роли поводыря. Это было очень удобно, хотя и требовало поначалу с меня большой решительности. Ведь даже с такими людьми я рисковала попасть под машину. Но так как этого не случилось, я перестала быть бдительной, и даже дошла до того, что мысль, чтобы перейти дорогу перестала приводить меня в трепет, как это было раньше. Но моим страхам было суждено сбыться.
И однажды я напала на такого поводыря, который переправил меня на тот свет. Я упивалась своим бесстрашием, и не следила за выбором поводырей. Я поняла, что самым верным человеком в такой ситуации была мама с ребенком, или большая тетка с болезненным юношей, которая она толкала перед собой. Мужчины были менее терпеливы и кидались при малейшем зазоре среди почти беспрерывного потока транспорта. К молодым людям я вообще редко прицеплялась, она были безбашены и могли кинуться сразу под колеса. Конечно, иногда приходилось долго торчать, пока подойдет нужный контингент, а иногда и все же приходилось пользоваться всякими сомнительными личностями. Но я стала привыкать, и теряла бдительность. Хотя в самый последний раз ничего не предвещало, что до той стороны улицы я не дойду.
Я как обычно подошла к дороге почти в центре города. Да, я уже осмелела настолько, что мне лень было топать до пешеходного перехода. Вот я увидела свою жертву. Молодой человек, ему было где-то чуть немного за 30, стал невдалеке от меня. Я как обычно, как бы невзначай, подошла ближе, и стала ждать. Я его не рассматривала, к чему мне это. Обычный мужчина, спешащий куда-то по своим мужским делам. Во мне не вызвало подозрений даже то, как долго он выбирал момент, чтобы перейти дорогу. Я перестала выбирать своих проводников с тщательностью дорогофоба. Я даже успела соскучиться, прежде чем он решился перейти проезжую часть. Я уже было отчаялась, что попалась на такого, как же, как и я, но вот он уже сделал шаг. Мне следовало оглядеться, но я этого не сделала – совсем обленилась. И вот тогда я поняла, что в первый и в последний раз жестоко ошиблась.
Но откуда мне было знать, что он самоубийца, который бросился под большой грузовик, который смел нас обоих? Самоубийцами не рождаются, в них нет ничего особенного, у них нет третьей руки или второй головы, чтобы их сразу можно было вычислить. А я не настолько проницательна, чтобы увидеть в человеке тягу к смерти. Я не психолог, чтобы разобрать это в жестах, походке или осанке. Я обыватель, который видит самоубийц только в фильмах или читает о них в книгах. Откуда мне было знать, что его терпеливое выжидание относиться не к переходу дороге, а к поиску самой грозной и безвыходной машине. Чтоб уж наверняка. Как нелепо я попала. А он был настолько увлечен своим намерением, что даже не заметил меня, которая уже отдалась в его волю. Откуда ж я знала, что его намерения резко расходятся с моими, прямо таки противоположно расходятся. Он шагнул, и этим доказал, насколько такие решения имеют печальную наследственность. Конечно, я шагнула вместе с ним. И даже неважно уже, кто виноват. Может, виновата я, что не глядела на дорогу, слепо вверяя свою жизнь постороннему. А может виноват отец, что так резко отучивал меня от моих страхов, и тем самым укоренив их, до бессознательного уровня. Или в целом вся ответственность лежит на тот самом человеке, за которым я последовала на погибель.
Это было нелепо и печально одновременно, а еще печальнее оттого, что так нелепо. Сразу стало понятно, что с тем человеком меня ничего не связывало, а так как о своих привычках я рассказывала многим, то нетрудно было догадаться об истинной причине, почему девушка бросилась под колеса машин вместе с абсолютно незнакомым ей мужчиной. В общем, лица всех, кто узнавал подробности этого происшествия, озаряла печальная улыбка. Но самое «забавное» было то, что машина сбившая нас насмерть оказалось собственностью приехавшего на гастроли цирка и везла какое-то цирковое оборудование. Хорошо, что эта машина не везла клоунов. Еще несколько недель люди называли это «шуткой смерти». И все были уверены, что в этой шутке я была главной жертвой.