ГЛАВА 21
СОКРОВИЩА
Терпеть осталось недолго. Снова распахнулась темница, и кривой на правый глаз горбун, очень похожий на мою надзирательницу, показался в проеме двери. Он нес поднос с дымящимся варевом, источающим аромат тухлых яиц.
– Можешь сходить в уборную, – прошамкал надсмотрщик, ставя испорченную еду на топчан.
Светила соломенная сырообразная луна. Уверовав, что не заблужусь, я поднялась с места и юркнула из комнаты на безликий двор. Он действительно был никаким. Такие я видела в разоренных российских деревушках: унылый, без единой травинки, облепленный навозом или чем-то очень похожим на него. В самом конце двора находился скособоченный дощатый сортир. Чувствуя накатывающую тошноту, я собралась с силами и пулей пролетела через коровьи отходы в необходимое материальным существам место. Из единственного очка торчали каловые массы, над которыми кружил рой зеленых мух величиной с рублевую монету, так что присесть на корточки не представлялось возможным. Приподнявшись над кучей дерьма на приличное расстояние, задевая головой густо обвешанный паутиной потолок, минуту я пробыла в непотребном заведении.
– Алиса! – заорал старик, высовывая наружу отвратительную рожу. – Вылезай быстрее, нечего засиживаться!
Где-то оголтело закукарекал неустрашимый петух, но долгожданный рассвет наступать не торопился. Скрепя сердце я поскакала назад, в рушащуюся от старости прокопченную избу с маленькими уродливыми оконцами, облепленными пожелтевшим бычьим пузырем.
– Ешь, – поставил подле меня сто лет немытую миску с чем-то осклизлым хозяин дома.
– Спасибо, я сыта, – стараясь не обидеть грозного урода, вежливо сообщила я.
– Ешь, – трясущимися руками придвинул ко мне тошнотворное варево выродок.
– Ах, мамзель не хотит, – икнула жуткая подельница калеки. – Ане привыкли мармеладом питаться.
– У меня аллергия на любую пищу, кроме мармелада, – моментально согласилась я с фурией.
– Ить кака, – прошамкала карга, отбирая у меня тарелку и принимаясь с аппетитом заключенного концлагеря поглощать отвратительное блюдо.
– Нахема приказала кормить ее насильно. Что б не подохла, – яростно косясь на чавкающую подружку, прошипел горбун. – Да хоть мармеладом.
– А иде его взять? – вынимая изо рта вареного таракана, удивилась бабка.
– Придется слетать на Большую землю, – удрученно почесал корявым пальцем лысый затылок дедок.
– Летай, – разрешила старушонка и удовлетворенно погладила сытый живот.
И кормилец, не утруждая себя выходом во двор, поднатужившись, взмыл вверх. Интересно: попросту просочился сквозь стены избушки на курьих ножках. Бабуля, пристально разглядывая свою озадаченную пленницу, схватила трясущимися руками трубку и с жадностью задымила ею.
– Где мы находимся? – не надеясь на откровенный ответ, несмело спросила ее я.
– В моей хате, – не обращая внимания на парочку мух, усевшихся на ее нос и занявшихся на нем сексом, пропыхтела старуха.
– А где стоит ваш изумительный коттедж? – продолжая рассчитывать на какую-нибудь полезную информацию, льстиво улыбнулась я.
– На самом краю света, в Мраковске, – буркнула раритетная особь.
– Но всем известно, что Земля круглая, – пытаясь не задохнуться от едкого дыма, робко предположила я.
– Земля – круглая, но края света у нее все-таки есть, – криво усмехнулась гарпия.
Черт возьми, а она права!
– А вот и мармелад! – радостно завопил внезапно примчавшийся хозяин лачуги, а затем уселся на древний стул и придвинул кулек ядовито-желтых кондитерских изделий своей драгоценной подопечной, то есть, мне.
Я взглянула на несвежие мармеладинки и снова почувствовала надвигающийся приступ тошноты. Если бы не длительное половое воздержание, мадам Смирнова смела бы подумать, что забеременела.
– Жуй, – кивнув на щедрое приношение, приказала вредная старуха.
И я покорно засунула в рот приторно сладкое, с химическим привкусом, вредоносное яство.
– Вот умница! – всплескивая обтянутыми пергаментной кожей руками, почему-то восхитился моей решимостью дед.
– Она – прелесть, – наконец-то довольно ощерилась феноменальная бабуля.
Обычная улыбка превратила ее в уютное домашнее существо, призванное самой природой вязать теплые шарфы и печь пышные пироги.
– Еще кусочек? – просительно взглянул на меня хлебосольный старичок.
И я, призвав все свое мужество, не разжевывая, стала судорожно глотать переслащенную гадость, стараясь не думать о подступающей рвоте.
– Молодец! – умилился мучитель и сентиментально пустил непрошенную слезу. – Люблю кормить умирающих от голода людей! Особенно, если они дружат с нечистой силой.
– Да ну? – откладывая в сторону смрадно тлеющую трубку, подивилась несчастная горбунья.
– Наша гостья – приятельница Астарота, – торжественно поднимая вверх крючковатый указательный палец с длинным поломанным ногтем, похожим на кошачий коготь, заважничал благодетель.
– Откуда знашь? – ахнула ведьма.
– Земля слухами полнится, – засветился от распирающей его гордости гостеприимный калека.
– Что же вы делаете, придурки? – заорала внезапно материализовавшаяся возле приоткрытой двери тень.
Дружно вздрогнув, мы повернулись на вопль и обнаружили взбешенную милой семейной сценой Роковую Истребительницу Счастья.
– У нее аллергия на супчик, – растерянно прошамкал радушный дедок.
– Да, да, – с готовностью поддержала подельника расстроенная вторжением постороннего лица в частную собственность старуха.
– Ничего нельзя вам поручить! – нервно хватая мою руку, закипела соперница. – Заставь мужика богу молиться…
И она грубо потащила меня во двор. Несмотря на кажущуюся хрупкость, мадам обладала железной хваткой. Мы стремительно поднялись в небо и полетели. Сначала под нами рассти-лались пузырящиеся болота с кое-где торчавшими из их страшных недр скелетами обожженных деревьев, потом черные дремучие леса, затем унылые необитаемые степи с безобразными метелками, похожими на огромные распустившиеся камыши, и, наконец, море. А за ним, куда не кинь взор, пыльная пустыня с одиноко скучающей посреди нее горой из коричневого камня.
– Твое место здесь, – швыряя свою несчастную ношу на бледно-желтый песок, рявкнула ненавистница – и благодари Иисуса, а то бы…
– Спасибо ему, – поражаясь ее беспредельной злобе, пролепетала я.
Ну, хорошо, твой благоверный изменил тебе в мыслях. Ну, допустим, даже не только в мыслях. Но предавать конкурентку смерти в раскаленной пустыне…. По-моему, это уж слишком.
– Счастливо оставаться, – выставляя напоказ острые зубы, захохотала нынешняя жена моего бывшего мужа.
Бытует мнение, что длинные клыки принадлежат лицам с необузданной сексуальностью, а потому в давние времена народы Центральной Африки, свободные от европейской предвзятости, бросали тела зверозубых младенцев прожорливым гиенам. Во избежание греха.
Вихрь из мелких песчинок и разъяренной особы женского пола моментально взметнулся вверх и в мгновение ока унесся из виду, оставив меня наедине с беспощадной жарой, которую я не выносила физически. Ручьи соленого пота с готовностью атаковали злополучную обладательницу неприспособленного к суровым жизненным условиям материального тела.
"Будь прокляты эти переслащенные гадкие мармеладинки! – с негодованием ощущая как пересохло в горле, подумала я. – Сейчас соберусь с силами и полечу к морю. Сейчас".
Я взмахнула руками, но они не подняли меня к небу ни на сантиметр.
– Снова что-то приключилось с моими выдающимися способностями, – плюхаясь в мягкий струящийся песок, расстроилась я.
Недалеко возвышалась каменная гора. Там, наверное, не так жарко, и, возможно, в горе есть пещера, а в ней – спасительная вода. И я поплелась к единственной надежде, которая у меня осталась. Умирать отчаянно не хотелось.
Пещера действительно имелась: небольшая, обросшая лишайником, с сырыми стенами и осклизлым полом. Я посмотрела по сторонам в надежде найти родничок, но его не было и в помине, но возле самого входа в прохладное убежище кучей лежали острые камни. Возможно, за ними есть животворная влага.
Бросив взгляд на свои изнеженные руки, я поняла, что им придется прилично потрудиться. Тяжелые валуны напоминали гири, которые лежали в комнате у Олега. Ни раз при мытье полов мне приходилось перекатывать их с одного места на другое. Но всевозможных форм булыжники не желали перекатываться, а потому я поднимала их и опускала недалече.
Сразу заныли плечи, задрожали суставы, тем не менее, я, надеясь на чудо, не бросала работу. Наконец последний каменный лентяй покинул належанное место. Под ним, к величайшему огорчению, живи-тельная вода отсутствовала, но, уткнувшись в грязь цвета мокрого асфальта, валялась цветастая некогда тряпочка. Превозмогая отвращение, я потянула ее на себя и обнаружила несколько золотых колечек, связку платиновых сережек и потрясающей красоты колье с крупными бриллиантами.
"Вот и у Элеоноры Ивановны пропали брюлики, – с недоумением разглядывая находку, подумала я. – Наверное, такие же или наподобие. Только что они стоят по сравнению с оживляю-щей каплей воды"?
Смеркалось. За спиной засуетилось что-то живое. Вскочив на ноги, я заорала от ужаса. Из темного угла пещеры, угрожающе поблескивая пронзительными одурманивающими глазами, на меня пристально смотрела огромная змеиная голова. Забыв обо всем на свете, я рванула из природного кондиционера на-встречу жгучему дыханию умело сконструированной самим Всевышним духовки.
Песок неспешно перекатывался и переливался под уходящими на покой лучами усталого светила, у которого, как и у всех нормальных сущностей был нормированный рабочий день. Я присела на корточки и обнаружила, что сижу не одна. Тоненькая, похожая на красный шнурок, змейка деловито прошмыгнула мимо, оставив за собой еле заметный след.
– Иисус, – взмолилась я великому сыну Создателя, – приди на помощь неразумной ученице. И остави нам долги наши, якоже оставляем мы должникам нашим, ведь я простила Жанну и не сержусь на тех, кто когда-либо причинил мне зло. Неужели нет пощады раскаявшейся грешнице?
Но ответа не было. Вздыхал перегревшийся на солнце ветер, ползали гады, поднимали причудливые морды ящерицы, колыхался песок. Хм, большая песочница! Часть бы его на берег Черного моря, в Сочи, вместо острых булыжников и серой неприличной гальки! Единственное место, где мне всегда нравилось отдыхать, – Анапа, там тоже белый пляж.
Пляж? Как я по-смела забыть: недалеко лежит бескрайнее море, а там, конечно, кипит жизнь. Надо идти туда. А сокровища придется взять с собой. Они могут пригодиться при покупке билета до дома. До какого дома? До России двадцать первого века или Франции семнадцатого столетия? Впрочем, у меня одна родина – прохладная Россия с ее белыми березами и величественными сугробами ослепительных снегов….
И я поднялась. Преодолевая страх, вошла в пещеру, прихватила безразличные ко всему дорогостоящие каменья и направилась куда глядят глаза. Через некоторое время у меня началась одышка, и непокорные нижние конечности перестали повиноваться своей хозяйке. Они упрямо подворачивались, я падала на песок, вставала и снова шла, тупо уставясь в пугающую неизвестность.
Казалось, что мой рассудительный мозг перестал переваривать информацию. Он грезил только об одном – воде. Кругом лежала безбрежная пустыня, а обожженный ветер не приносил желаемого облегчения. Он агрессивно бросался в беззащитные глаза и задувал в нос невидимое адское пламя. Прошел долгий час вынужденного путешествия, но пейзаж оставался тем же. К тому же внезапно жуткая тьма опустилась на потерявшую сознание от солнечного удара землю, и я поняла, что пропала.
Встретить кого-нибудь на этом куске суши, да еще в темноте, не представлялось возможным из-за необъятности этого самого куска. Мое обезвоженное тело скоро станет походить на высушенную несчастную воблу, оно придется по вкусу какой-нибудь пустынной твари, и она сожрет его, с удовольствием запивая мясо алой кровью.
Наконец, совсем рядом показалось долгожданное прохладное озеро, густо поросшее стрелообразными камышами. Я с упованием бросилась к нему, но бессильно рухнула на израненные коленки и тогда поползла, зарываясь по уши в ненавистный жгучий песок. Ближе, ближе, ближе, еще ближе…. Еще чуть-чуть! Еще!
О! Этого не может быть! Водоем оказался обыкновенным глумливым миражом, а значит, бесполезно бороться за ускользающую жизнь, можно лечь на раскаленную землю и дожариться до уровня бифштекса. Бифштекс так бифштекс! И я покорно закрыла глаза.
Наверное, милый Карлос сейчас тревожится за свою бедную, непоседливую подругу. Наверное, дети вспоминают исчезнувшую маму. А возможно и трудоголик Сергей оторвался от работы и наконец-то понял, что любит меня. А я умираю. Но это несправедливо! Я помазана кровью Христовой, я имею таких могущественных друзей, как Астарот и знакомых, как Мадим.
Вряд ли им понравится лицезреть разложившийся труп прелестной Алисы Смирновой! А мое нежное тело? Оно перестанет существовать и радовать мужчин своим совершенством! И сокровища не смогут помочь мне выкарабкаться из гиблого места! Сокровища…. У Элеоноры Ивановны брюлики тоже спрятали в горе посреди пустыни. Может это те самые камушки? Вот было бы здорово помочь ей переселиться в Рай!
– Спасибо тебе, – прошептал кто-то недалеко от меня.
Предсмертные галлюцинации. Наверное, я умерла и превратилась в свободное бесплотное существо. Только бы не смотреть на то, что осталось от незадачливой красавицы.
– Доченька, – прошелестел тихий голос, – я помогу тебе.
С трудом я распахнула затекшие веки, густо припорошенные вездесущим песком.
Элеонора Ивановна собственной персоной сидела на корточках возле моих ног, и слезы радости текли по ее впалым щекам.
ГЛАВА 22
ДЕМОН
Она растаяла во тьме сразу же, как я закончила обнимать ее бестелесную оболочку. Вероятно, мои пылкие объятия могли навредить энергетическому телу покойницы. Перед исчезновением счастливица, обласкав сияющими глазами фамильные драгоценности, пообещала найти создание, которое сможет вынести меня из песков к месту, где обитают люди. И я приготовилась ждать. Неожиданно резко похолодало, с облегчением умчался на отдых суматошный ветер, воцарилась могильная тиши-на, но спасительный транспорт не появлялся.
– Черно-то как, – поеживаясь от страха, вздохнула я. – Даже звезды не желают освещать это Богом забытое место.
Внезапно неясный силуэт проявился на фоне ночного неба, и я в ужасе отскочила в сторону.
– Опять ты попала в безвыходную ситуацию, – проворчал Астарот, ибо это был снова он, по-хозяйски перекидывая меня через могучее плечо, словно дешевую авоську с недешевой буханкой хлеба.
– Мог бы сначала сказать: здравствуй, – с радостью хватаясь озябшими руками за его кожаный плащ, вдохновенно предложила я.
Он промолчал, судорожно вздохнул, и мы стремительно полетели в пугающую бездну. Иногда чудилось, что опускаемся в Ад, но страха не было. Я доверчиво прикорнула к надежному, пышущему энергией, телу спасителя и задремала.
– Просыпайся, – устанавливая меня на пол, приказал знакомый голос, – и расскажи, как ты умудрилась поссориться с Нахемой.
– Мы не ссорились, – еле удерживаясь на ватных ногах, сквозь сон пролепетала я.
Пылающая огнем рука демона нерешительно скользнула вдоль моего тела, достигла бедра, но замерла, затрепетала и снова вспорхнула вверх.
– Зачем ты явилась на юбилей? – бесцеремонно проникая в меня колющими зрачками, потребовал объяснения бес.
– Разве Ирекиль не поведал тебе, что насильно притащил меня на чертов праздник? – опуская голову, обиделась я.
– Я отлично знаю Алису Смирнову, – Астарот нервно зашагал по неизвестному мне помещению. – И если она не захочет….
– Ты слишком хорошего мнения обо мне, – растерянно наблюдая за его бесцельными передвижениями, оскорбленно проговорила я. – Разве я по своей воле очутилась в сауне под названием «пустыня»? Поверь, лишних килограммов у меня нет.
– Моей бестолковой протеже нужны были сокровища, так как она любит помогать всем, кому не лень ее о помощи попросить, – неожиданно расхохотался слуга Сатаны.
– Это плохо? – удивляясь его непредсказуемости, заволновалась я.
– Безрассудное добро наказуемо моими коллегами, – внезапно прекращая веселиться, сдвинул брови князь Ночи.
– Но поощряется небом, – набравшись смелости, резко возразила я.
– Свет далеко, – перевел дух черт, – а Тьма рядом. И она беспощадна.
Его черные, беспросветные глазищи впились в мои пересохшие губы, скользнули по шее и перешли на грудь.
– Иди, помойся, – стремительно отворачиваясь, выдохнул демон, – тебе приготовили ванну. И досыта напейся.
В уютном небольшом домике было комфортно и одуряюще пахло лесом. То сушилась ароматная земляника на большой русской печи.
Я пошла по направлению его руки и увидела ванну с благословенной влагой. Рядом стоял кувшин с настоящим самодельным квасом. Я выпила ровно половину кувшина оживляющей жидкости и залезла в душистую, настоянную на травах, воду. Смыв с тела скрипучий песок, я вышла к спасителю заново родившейся.
– Садись ужинать, – пригласил меня к столу, уставленному аппетитными яствами, суровый бес.
Я набросилась на еду, а он смотрел на мой волчий аппетит и хмурился.
– Почему ты постоянно злишься на меня? – спросила я и оторвала зубами от кости большой кусок вареного мяса.
– Я пошел спать, – буркнул невежа и, вскочив с табуретки, направился к закрытой двери, ведущей, наверное, в спальню. – А ты ложись на этой кушетке.
– Спокойной ночи, – постаралась я подлизаться к вечно недовольному субъекту. – Огромное спасибо за спасение моей ни кому не нужной жизни.
Астарот оглянулся, закашлялся и поспешно удалился прочь. Я выпила немного вина и заснула мертвым сном глубоко уставшего человека. Только чудилось мне: всю ночь меня гладили чьи-то трепещущие руки, и хриплый голос шептал:
– Любимая.
Утро выдалось солнечным. Я вскочила с ложа и бросилась к распахнутому окну. Дом стоял в глухом смешанном лесу, но комаров и мух не было и в помине. Одуряюще чистый воздух атаковал мои легкие. Захотелось запеть. В той жизни я неоднократно щебетала на сцене, когда участвовала в конкурсах художественной самодеятельности и даже имела своих фанатов. Но это было давно, в далеком социализме!
– Привет, – рыкнул Астарот, проявляясь в проеме двери.
– Доброе утро, – отмечая его смущение, заулыбалась я.
Какой же он демон: краснеет, как малое дитя!
– Как спалось? – поинтересовался злой дух.
– Хорошо, – сладко потягиваясь, отозвалась я, – но меня мучил один странный сон. Кто-то всю ночь шептал мне слова любви и гладил по спине.
– Мучил? – напрягся князь Тьмы.
– Где я? – игнорируя вопрос любопытного призрака, дерз-ко осведомилась я.
– В моих владениях, – невежливо буркнул хозяин дома.
– Здесь просто здорово, но мне надо домой. Карлос, наверное, беспокоится, – очаровательно улыбнулась я.
– В руки Нахемы? – язвительно уточнил демон.
– Неужели теперь она до конца жизни будет злиться на меня? – поборов стеснение, я бесстрашно заглянула в колдовские зрачки избавителя.
– А ты бы потерпела соперницу рядом с собой? – бесцеремонно воткнул в меня пронизывающий взгляд могущественный владелец избушки.
– Я ей не опасна, Астарот, – просительно проговорила я. – И ты бы мог стать моим адвокатом.
– Дипломатия – наука для ангелов, – горько усмехнулся потенциальный защитник. – Да и объяснить ревнивой женщине, что ее супруг никогда не уйдет к той, которую безумно любит, когда она недалече, невозможно.
– Для Повелителя Стихий не существует расстояний! – философски изрекла я.
– Он стал понемногу забывать тебя, но теперь…, – облизал пересохшие губы царственный слуга Сатаны.
– И что теперь? – поперхнулась слюной я.
– Тебе придется исчезнуть с его поля зрения, – игнорируя мой мучительный кашель, отвернулся от гостьи хозяин дома.
– Куда? – ужаснулась я.
– В Англию, – торжествующе усмехнулся сухарь, – там есть удивительные места, в которые не может заглянуть даже такой сильный элементал, как Страшная Сила.
– Я снова останусь одна? – покачала головой я. – Без детей, Карлоса и Марго? И сколько будет продолжаться мое одиночество? Кстати, почему я разучилась летать?
– Пока не улягутся страсти, Алиса, – наслаждаясь моей покорностью, неожиданно облегченно вздохнул бездушный субъект. – После обеда отбываем в туманный Альбион. А летать? Нахема могла бы сделать с тобой что-нибудь и пострашнее, если бы не кровь Иисуса.
Впервые Астарот не стал отождествлять меня с мешком муки, а подхватил на руки и сосредоточился на полете. Я смотрела на напряженное лицо князя Тьмы и, боясь вспугнуть загадочные мысли, роящиеся в его голове, молчала.
Наконец, мы стали снижаться, врезались в слой тумана и, миновав утес из красного песчаника, оказались в укромной бухточке с золотистым песком возле поросшего лесом устья реки. Впереди плескалось бескрайнее море, а недалеко стоял небольшой домик с красной черепичной крышей и цветами на подоконнике.
– Это южное побережье графства Девон, – помогая мне встать на ноги, пробормотал летательный аппарат, – оно находится под моим пристальным наблюдением.
– То есть, принадлежит тебе? – удивилась я.
– Скажем так.
– И где предстоит существовать твоей протеже? – самонадеянно заявила я.
– В этой хижине, – кивнул на небольшое жилище самовлюбленный черт.
– А тебе? – невольно воскликнула я.
– Я живу в замке, – опустил беспросветные глаза местный олигарх.
Снова одна. А если сюда примчится Нахема?
– И ты не пригласишь меня к себе в гости, а оставишь на безлюдном побережье? – ужаснулась я.
– Не приглашу, – согласился со мной властелин Девона.
– Почему? – ахнула я.
Что-то здесь не так. Что?
– Тебя это не касается, – пробурчал невоспитанный чей-то сын.
– Ну, и грубиян же ты, Астарот – покачала головой я.
– Я – нечистая сила и должен ей соответствовать, – проворчало ожесточенное летательное устройство.
– Ты боишься хороших поступков, но совершаешь их, несмотря на неприятие добра, – с печалью всматриваясь в потухшие очи спасителя, вздохнула я.
– Это ты заставляешь меня идти против своей натуры! Прощай! – зло выкрикнул бес и немедленно поднялся в воздух.
Проводив взглядом странное существо, я нехотя пошла к домику, чтобы поселиться в нем на неопределенное время.
Жилище мне чрезвычайно понравилось, так как имело все удобства и сияло идеальной чистотой. Три уютные комнатки: гостиная, спальня и кухонька были обставлены простой, но красивой деревянной мебелью. В ванной стояло джакузи с голубой водой, источающей сладкие ароматы российских лугов. На полах расстилались новые пушистые ковры, а на кровати лежало платье из моего родного тысячелетия.
Я открыла буфет и обнаружила в нем свежайший деревенский хлеб. В холодильнике, набитом до отказа продуктами, я нашла масло и сделала отличный бутерброд. В графине вместо безалкогольных напитков стояло белое сухое вино, но выбирать не приходилось.
– А не пойти ли мне погулять по доброй старой Англии? – отпивая несколько глотков прокисшего зелья, сказала я сама себе, переоделась и вышла из гостеприимного домика.
Переплыв на лодочке мелкую речку, я успешно миновала бухту и увидела холмистую местность с небольшим населенным пунктом.
«Это называется: спрятал меня от преследования! Здесь полным-полно людей»! – начиная испытывать раздражение, подумала я.
Возле невозмутимой воды сидел на корточках настоящий английский джентльмен и удил рыбу. Он не обращал на меня никакого внимания, будто находился в гордом одиночестве.
– Эй! – несмело позвала я ссутулившегося рыбака. – Эй!
Он не пошевелился.
«Недаром о пресловутой британской сдержанности ходят анекдоты», – вздохнула я.
– Скажите, пожалуйста, как называется этот замечательный городок? – наклонилась я к его сморщенному уху, справедливо полагая, что воспитанный в лучших традициях Туманного Альбиона пожилой абориген не надает мне тумаков за не совсем приличное поведение.
Человек почесал нос и некультурно сплюнул на песок пенистую слюну.
– Так, значит вы глухонемой, но не слепой же! – переходя на русский язык, отчаялась я.
Иноземец посмотрел сквозь мое любимое физическое тело и громко чихнул.
Все ясно. Я невидима.
Опустившись на берег, я тихо заплакала. Следовательно, несчастную Алису лишили даже элементарного общения. А ведь я могла бы поговорить с настоящими англичанами на настоящем английском, благо, изучала English в школе. По крайней мере, с десяток фраз я еще помнила.
Городок состоял из одно и двухэтажных домиков со сказочными крышами, покрытыми красной черепицей, узких улочек и переулочков, мощенных булыжником, обилия цветов и странноватых художников с мольбертами и горящими взорами завоевателей. Судя по маркам машин, на этот раз я оказалась в двадцать первом веке. Приодетые в легкомысленные пляжные одежки, беспечные люди проходили сквозь меня, оживленно болтали по-английски и поедали мороженое.
Море одиноко плескалось на горизонте, горделиво отпугивая от себя отдыхающих холодной водой. Редкие смельчаки плескались в его негостеприимных волнах, привлекая к себе всеобщее восхищенное внимание. Побродив по городку, я осела в небольшом открытом ресторанчике и с удовольствием вдохнула аромат жареного мяса. Захотелось есть.
– Официант, – вдруг выдала я на чистейшем британском языке, – принесите, пожалуйста, бифштекс и кофе!
Но суетливый служащий заведения на мой призыв не отреагировал.
«Прекрасно, – решила я, – в таком случае возьму все, что нужно, сама».
Я побрела на кухню и наткнулась на пожилую толстушку в белом переднике. Она самозабвенно колдовала над жаровней с чем-то необычайно вкусным.
Я поводила перед ее вдохновенным лицом рукой и, убедившись, что повариха не замечает моего присутствия, попыталась взять тарелку и положить в нее аппетитное жаркое. Непослушные пальцы проголодавшейся путешественницы прошли сквозь хрупкую глину и сомкнулись.
– Значит, придется попоститься, – обреченно вздохнула я и побитой собакой выпала из прижимистого кабака.
– Знаешь, Миша, – сказал кто-то рядом со мной, – в России сейчас, блин, снова дикое подорожание на все товары.
– Почему? – удивился бородатый шатен. – Нефть не дешевеет. Казалось бы, нефтяная республика должна богатеть.
– Власти увеличили налоги на бензоколонки, – оповестил приятеля усатый блондин. – А короли этих самых бензоколонок, не будь дураки, мирно посоветовались и решили поднять цены на бензин.
– Но президент говорит о двеннадцатипроцентной инфляции, а это немного, – удрученно почесал в котелке Михаил.
– Какой там, блин, двенадцать процентов! Все сто пятьдесят будет! – отчаянно жестикулируя, воскликнул мужчина лет тридцати-тридцати пяти.
– И здесь живут русские, ища лучшую долю, – влезла в разговор я. – За народ российский обидно.
– Ты что сказал? – переспросил Миша, пристально уставясь на собеседника.
Наконец-то меня услышали!
– Ничего, – недоуменно пожал плечами зачинщик актуальной беседы. – Мистика, блин.
– Какая такая мистика? – икнул бородач и с осуждением посмотрел на небо.
– Я не умею вещать бабьим голосом! – раздраженно воскликнул «блинчик».
– Говорила мне Рейчел, что в этом городе нередко случаются необъяснимые вещи, – снова подавленно покопался в затылке Михаил, – недаром кругом развалины ихних древних избенок.
– Болтают, что за тем пригорком собирается нечистая сила и проводит свои колдовские обряды, – ткнул пальцем куда-то вправо блондин.
Я посмотрела по направлению его руки и ужаснулась. Он показывал на район моего обитания.
Дома я была спустя час после услышанного. Пообедала найденным в холодильнике холестериновым гамбургером и включила телевизор. Рекламы на телевидении туманного Альбиона было несравненно меньше, но чужой язык угнетал, мешал сосредоточиться на разговоре внезапно обнаруженных соотечественников. А вдруг толпа богобоязненных аборигенов и курортников решит сжечь мой дом, тогда где я стану жить? И что, я теперь отношусь к славному племени привидений? Брр.
За окном смеркалось. Тоскливо завыл ветер, и в его надсадном вое послышался плач и стенания непогребенных душ. А по-том я увидела их. Они летали над моим домом и горько рыдали. Они рвали на себе волосы и бросали их в неспокойные воды британского моря. Наверное, в прежние века в этих местах было много кораблекрушений.
Захотелось спать. Что толку убиваться о своем далеком замке, если мне суждено нести крест на южном берегу Великой Британии. Хорошо, что это не пустыня и нет здесь змей и бесполезных сокровищ. Кстати, надо отдать найденные брюлики кому-то очень нуждающемуся, тогда успокоится душа Элеоноры Ивановны.
Я легла в постель и задула свечу. Жизнь приучила меня не бояться привидений. Уже давно я убедилась в том, что материальные существа намного опаснее бестелесных оболочек. Спать, быстрее спать!
Что-то черное отделилось от стены и медленно пошло на меня. Что? Кто? Он! Это он!
– Мадим, – пролепетала я, обнимая крепкую шею могучего мужчины, – я так долго ждала тебя. Мадим, вернись ….
Почему он отдаляется от своей Алисы, почему уходит в беспросветность комнаты?
– Мадим, прости, я не знала, что так сильно люблю тебя, – унимая бешеное сердцебиение, продолжала шептать я.
– А-а-а! – застонал любимый из сгустившейся темноты. – А-а-а!
«Наверное, это сон, – медленно погружаясь в липкое, тягучее пространство, подумала я. – Просто сон. Иисус, прости мне грешную любовь к чужому мужу. Спаси и защити свою неразумную ученицу. И не введи ее во искушение, но избави ее от лукавого. Аминь»!