Она была фантастически талантлива в телесной любви. Ее руки касались именно той его точки, к которой он хотел, чтобы она прикоснулась. Когда он был в ней, она двигалась так, как нужно было ему. Она могла закинуть руки на подушку вверх, полностью расслабиться и двигаться волнами, с закрытыми глазами и улыбаясь. От этого дух захватывало.
Она могла использовать какую-то часть своего тела для игры с ним. Это могли быть губы, и она начинала целовать его везде, ее язык проникал в его уши, играл с его языком. Она нежно и влажно целовала его в самые чувствительные места шеи, потом ее язык и губы впивались в его соски, и Селянов начинал просто извиваться от тех сексуальных волн, которые шли к его мозгу.
Потом она опускалась ниже, и ареной для ее господства становился его живот. Она его целовала и легонько царапала ногтями.
Дальше она переходила к ногам, она целовал там, где женщины обычно не целуют: ягодицы, бедра… Это умиляло, это предельно расслабляло.
Но она могла и не использовать язык и губы. Она начинала движение по его телу своими грудями, своими тяжелыми сосками и это было потрясающе здорово. Селянов потом просил некоторых своих подруг повторить, но ни одна не могла. И женщинам было больно и не удобно, и Селянову было не очень, когда барышня начинала на нем старательно пыхтеть и совать свои сиськи везде.
У Валентины был талант.
За ночь у них произошло пять соитий. Проснувшись утром, Селянов чувствовал блаженство. Его мозг был совершенно свободен от всего. Все то, что давило на него, все куда-то испарилось. Он был поглощен этой женщиной, как буддистский монах бывает поглощенным во время медитации.
Собственно этим и отличается женский мир от мужского. Для женщины секс не имеет смысла сам по себе. Секс – это одна из самых существенных составляющих любви, а любовь для женщины это и есть смысл всего.
Женщины знали это во все времена. Если любовь убрать из жизни, то женщина тут же превратится в существо, способное родить, убирать, выполнять приказы и т.д., если есть любовь в человеческом мире, то женщина в нем господствует.
Не случайно, что первые учения тантриков в Индии и даосизм в Китае часто сводят к деятельности женщин-мыслителей. И в самом деле, какому мужчине придет в голову продлять половой акт, как делают это тантрики или даосы?
Зачем мужчине заниматься сексом часами? Если он воин, купец, целитель, у него есть масса всего интересного. Две минуты на женщину, чтобы сбросить путы телесного напряжения и можно идти дальше, а тут практики, которые помогают продлять сексуальный акт бесконечно. Тантрики и даосы с помощью телесной любви лечат тело и душу, с помощью слияния мужчины и женщины они пытаются ощутить гармонию мира, а значит узнать Бога.
Валентина и человеком оказалась интересным. Она была умная и наблюдательная. Утром за чаем, она спросила Селянова – бросали ли его женщины?
Он задумался. Сказал, что, конечно, бросали – жена ушла. Но Валентина продолжала допытываться. Она потребовала, чтобы Селянов вспомнил всех своих женщин, и стала загибать пальцы на его руках, перечисляя: «Марина, Наташа, Саша, Даша… Ну вспоминай всех. Кто из них ушел от тебя и от кого ушел ты?»
Селянов перечить этой женщине не умел и стал прилежно вспоминать.
- Ты знаешь, - вдруг, сказал он с изумлением, - от меня никто не уходил… Я уходил первым. Хотя была история… Одна девушка мне изменила…
- И потом она все равно хотела с тобой встречаться, – улыбаясь, сказала Валентина.
- Да, - растерянно вспомнил Селянов, - а ты откуда знаешь?
- А с женой так и не было контактов?
- Звонила как-то мать, сказала, что Лена хотела бы вернуться, что до нее дошел слух… так ерунда какая-то…
- Нет, солнышко, это не ерунда… Но ты хотел бы, чтобы она вернулась?
- Нет, - неожиданно твердо сказал Селянов, - после чужих мужиков, никогда
- Подумаешь…- насмешливо протянула Валентина. – Так ты знаешь, почему бабы от тебя не уходили? Ты чувственный, с тобой очень хорошо в постели… Такая чувственная волна накрывает, как шелковым одеялом… Все время хочется это повторить. И еще… бабы тебе говорили, что с тобой спокойно
- Говорили - продолжал удивляться Селянов.
- Ты нежный любовник, ты ласковый, женщины не боятся тебя, они расслабляются рядом с тобой, потому им и спокойно.
- Но я никогда не был роковым любовником, на которого вешаются…
- Это из-за внешности, роковой мужчина должен быть с впалыми щеками…
- Шутишь?
- Ни капли. Это стандарт. Умирать и сохнуть женщина будет только по мужику с впалыми щеками, а ты упитанный. Хотя по тебе тоже умирали бабы, но уже после постели. Я же в тебе сразу угадала чувственность… Точнее не я, а она…- Валентина легонько похлопала себя между ног, - А на месте твоей жены я бы тебя вернула…
- Не вернула бы…Я сказал все, значит все… А как бы ты вернула?
- Да есть один секрет, - прищурилась хитро Валентина.
Они уже были одеты, выходили из квартиры, в руках Валентины был ключ, вдруг, она охнула, что-то забыла что-то, и скрылась в квартире…
Ее не было довольно долго. Селянов вошел в квартиру, было тихо, Валентины не было видно. Он позвал ее.
И она вышла… Совершенно голая из ванной комнаты, только прикрывая рукой между ног и улыбаясь…
Он ничего не понимал, он смотрел на нее… Но хотя в нем, казалось, совершенно была за ночь вытравлена всякая чувственность… Он, вдруг, почувствовал желание… И за эти секунды пока женщина, улыбаясь, но опустив ресницы шла к дивану, маленький костер чувственности перерос у него в пламя… И когда она легла, бесстыдно раздвинув ноги, он был уже готов на все, чтобы только войти в нее…
Потом, когда все закончилась, она гладила его затылок и смеясь говорила:
- Вот так бы я тебя и вернула, если бы была твоей женой.
Она была горазда на такие вот неожиданные сексуальные штучки…
По гороскопу Валентина была скорпион, она была резкой и грубой, никогда не считала нужным выбирать выражения, всегда считала себя правой. Такой тип поведения был невыносим для Селянова. После первого же ее хамства, он хлопнул дверью и ушел. Она позвонила первая, говорила нервно, но извинилась. Потом опять был скандал из-за ее хамства, и он снова ушел, уверенный, что никогда уже не вернется.
Вот тогда-то он и вспомнил великого Льва Толстого, который сказал Горькому, а Горький донес до человечества в своих воспоминаниях: «Не та баба страшна, которая держит за х…, а та которая за душу».
Телу Селянова мучительно не хватало Валентины, но душа его была спокойна. Но, тем не менее, однажды вечером вернувшись домой, он увидел сидящую прямо на ступеньках у его дверей Валентину. Первое о чем он ее спросил – откуда она узнала адрес? Она, усмехнувшись, сказала, что выпытала у него у пьяного: «А что еще выпытала?» «Да все, что мне нужно». «А сколько у меня было женщин, тоже выпытала?» «Женщин у тебя до меня было семнадцать» - назвала совершенно точную цифру Валентина.
Потом он ее впустил, не впустить было нельзя, потом они молча пили пиво, которого у Селянова было бутылок десять. И как бы, между прочим, без всякого раскаяния на лица Валентина сказала, что больше никогда не будет оскорблять его. И самое потрясающее, она выполнила свое обещание.
А потом была любовь… Селянов чувствовал себя так, словно после года разлуки вернулся в свой собственный дом. Он целовал женщину от макушки до пальцев ног, он сгребал ее в охапку, словно ее могли отнять…
А она ему сказала: «Я тебя люблю».
В порыве страсти он захотел искусать ее грудь и спросил – можно ли? Девять женщин из десяти разрешили бы кусать хотя бы до первой боли, но Валентина, вдруг, села на кровати, она тяжело дышала, уводила свои глаза… потом вымолвила: «Я замужем».
Это было так, словно бомба разорвалась. Не то чтобы Селянов ревновал, но муж то откуда мог взяться у такой свободной женщины?
Ко всему выяснилось, что муж у нее кавказский человек. Поэт.
- Он, наверное, храбрый мужчина-воин и ты боишься его? - Спросил Селянов.
В средине 90-х годов кавказцев еще плохо знали в России, жили прошлыми легендами.
- Он слабый, - сказала Валентина. – То, что кавказцы сильнее русских – это миф. Я же в свое время закончила истфак, занималась у известного академика, этнолога Пегова. И он говорил, что нет более объективного показателя силы или слабости народа, нежели реальное положение вещей. Сильные народы создают могучие державы, слабые народы, чтобы они о себе не думали, покоряются этим державам. Кавказ за тысячу лет ни разу не был центром мировой силы, он все время кому-то подчинялся, то персам, то византийцам, то римлянам, то туркам, то монголам, то русским. Мой муж боится боли, русский мальчик десяти лет более терпелив, чем он, он боится ходить по улицам, он весь внутренне и внешне ощетинивается, когда выходит и так грозно смотрит по сторонам, это от страха. Я не уважаю его, но мне его жалко.
- Ну не знаю…- задумался Селянов, - про чеченцев нельзя сказать, что они слабые, воюют ведь…
- Это не надолго, - уверяю тебя, как специалист по Кавказу, - сказала Валентина, - они вспыхнут и погаснут…
- С Шамилем в XIX веке они лет семьдесят погаснуть не могли.
- Уверяю тебя, - устало сказала женщина, - кавказцы русским не конкуренты.
- А зачем ты за него замуж вышла?
- Ну вышла зачем-то… Я же к нему прихожу два раза в неделю… Вот такой гостевой брак, но синяки на мне оставлять не нужно… Хотя… Ты очень хочешь? Ну, кусай…
Она подставила ему свою беззащитную грудь… Селянову уже ничего не хотелось.
…С Валентиной хорошо было гулять по осенним улицам Москвы. Она думала о своем, и Селянов думал о своем, и никто никому не мешал. Но и не было одиночества. Они ходили по Старому Арбату, сидели в Александровском саду. Гуляли по Тверской, которая уже стала невыносимой из-за высокой энергетики людей, которые ходили по ее асфальту. Они гуляли в парках, сидели в скверах.
Им очень нравилось ходить на книжные развалы. Однажды Валентина увидела, что продают книгу Лимонова «Это я, Эдичка» и умилилась, нежно сказала: «Эдичку продают».
И это был не случайный интерес. Ей нравились всякие «неправильности», она интересовалась пристально гомосексуалистами и лесбиянками, она подсовывала Селянову статейки о групповом сексе, пьяная она говорила, что хотела бы, чтобы с ней в постели было двое мужиков.
До поры до времени Селянов не обращал на это внимание. Но однажды он пришел к Валентине, как всегда в восемь часов вечера и застал у нее мужчину. Это был красивый молодой человек лет двадцати пяти, Валентина чуть смущенно представила их друг другу, на столе стоял ром, крепкие ликеры. Валентина была взвинчена, она тут же налила в стакан рома и поднесла торжественно Селянову, как опоздавшему. И выпила сама со словами: «За нашу дружбу».
Молодой человек смущенно усмехнулся и как-то тепло посмотрел на Селянова. Тот же еще ничего не понимал. Но ему стадо жарко. Он вспомнил, как за неделю до этого Валентина сказала: «Найди второго мужика, мне хочется. Найди сам, чтобы тебе это было не в тягость». Он отшутился. Это был не первый раз, когда она говорила на эту тему.
Стало быть, ей надело ждать, и она нашла сама. Селянову стало гнусно, он и подумать не мог, что в таких обстоятельствах может испытывать такую подавленность. Он выпил залпом еще рома и вышел вон. Его не догоняли.
Он еле добрался до дома. Ром был хороший, но слишком крепкий.
Утром он проснулся от телефонного звонка: «Здравствуй, милый!» - прозвучал голос Валентины. Это был голос женщины, с которой Селянов прожил почти год, он улыбнулся даже сквозь похмельную головную боль, он был рад ей, и тут удар! Он все вспомнил и с омерзением бросил трубку.
Больше она ему не звонила, она своим чутьем все угадала. У нее не было шансов.
А Селянов понял, почему так ни разу не сказал ей: «Я тебя люблю». Женщина хотела слышать от него эти слова, она их почти выбивала из него. Но у него в самые пронзительные моменты слова эти застревали в горле.
После Валентины у него было много женщин. С годами их почему-то становилось все больше и больше, то ли общество стало таким раскрепощенным, то ли дело было в нем.
Он уже не боялся женщин, а когда их не боишься, и когда тебе не с кем спать, то ты практически любой можешь сказать, что хочешь с ней дружбы и нежности, и почти любая задумается, а потом некоторые и согласятся. Больше всего Селянова удивляло, как легко соглашались замужние дамы. Они часто сопротивлялись куда меньше, чем их незамужние подруги. И в этом была логика. Им могли больше и не предложить.
Но вот женщины, которой можно было сказать: «я люблю тебя», среди всех этих подруг не было. И не раз он вспоминал свою жену: «Какая же ты сволочь, Лена, что ушла от меня!» Не было ни одного женщины, которой можно было сказать: «Я тебя люблю!»
Какая-то мощная энергетика есть в этих словах, она заряжает человека, делает его сильнее и счастливее. Но штука в том, что просто так эти слова, как мантру, не скажешь.
… Валентина же вышла замуж за какого-то английского издателя и уехала в Лондон. И через пять лет, она позвонила Селянову. И это был очень странный звонок.
Он уже продал свою квартиру, чтобы на вырученные деньги плюс деньги за пиаровскую деятельность купить себе новую квартиру. И без всякого сожаления проводил последнюю ночь в этой старой квартире, где на каждом миллиметре «висели» флюиды его тоски и одиночества.
И тут звонок. Он сразу узнал этот чуть хриплый, чувственный голос. Валентина, и с ходу стала рассказывать о себе, как у нее все хорошо, как уже в Лондоне, она во второй раз вышла замуж уже за русского бизнесмена.
- Ну, уж и за русского, - усомнился Селянов, - наверняка опять какая-то экзотика.
- Ты прав, - засмеялась Валентина, он узбек, но российский бизнесмен, занимается золотом.
- Золотом у нас занимаются ингуши, - устало возразил Селянов.
Повисла пауза.
- Мне было с тобой очень хорошо, - внезапно сказала Валентина.- Я хочу, чтобы ты знал, что мне было очень хорошо. Мне ни с кем так не было хорошо. И там сам был виноват, ты провоцировал меня тем, что очень возбуждал… Все время хотелось большего…
Ох, уж эти женщины. Когда они проникновенно говорят: «Мне ни с кем так не было хорошо, как с тобой» - они как будто тебе орден торжественно вручают.
Но голос Валентины задрожал, она сказала, что помнит его руки, вкус его губ и вкус его спермы.
Она пьяная? Нет. Словно бы ни прошло пяти лет. Селянов всегда прекрасно чувствовал, когда его подруга выпивала даже стакан вина, она менялась.
Он молчал. Она говорила.
Она говорила пронзительные вещи о том, что за всю жизнь любила и любит только его, что помнит каждую родинку на его теле, и сходу назвала все его большие родинки, что помнит его запах, и ее голова всегда кружилась от этого запаха.
По мере всех этих слов напряжение нарастало, Селянов чувствовал, как дрожит и вибрирует ее голос, он понимал, что она сжата сейчас как пружина, что все свою женскую страстность она вкладывает в эти слова.
- Я хочу тебя! – Взорвалось в Лондоне. - Я готова молиться на тебя. Я хочу лечь под тебя, я ничего не прошу, не отнимай у меня этот шанс!
Селянов испытывал почти ужас, но бросить трубку не мог. Точно понимая, что он больше не выдержит, женщина перешла почти на шепот и сказала, что завтра прилетит в Москву и приедет сразу к нему, это будет примерно в пять часов дня.
Когда Селянов положил трубку, то руки у него почему-то тряслись. По его телу волнами текло возбуждение. За эти минуты он тоже вспомнил всю ее, самую свою сексуальную подругу.
Зачем она все это ему говорила? Очередной ее каприз? Каприз богатой женщины, которая одурела от скуки со своим узбеком-золотопромышленником?
Не в силах разгадывать эти шарады Селянов выпил пару таблеток сильного снотворного, которое на счастье у него было, и провалился в сон.
Визита Валентины на следующий день он ждать не стал. Вручил ключи и всю квартиру с ее нищенской мебелью новому хозяину и откланялся.