Жажда нежности, или сон в летнюю ночь

Олег Тютиков
         …Должно быть, только прошёл дождь. Густой лес был промокшим, с листьев падали тяжёлые холодные капли. Из широко открытой пасти шёл пар. Пасти?.. Я подбежал к большой луже и увидел своё отражение. Охватил ужас: никакой одежды, совсем чужое тело, покрытое густой шерстью. Вместо небритой физиономии морда большого серого волка… Что же это было? А эти совсем недавно склонившиеся над ним люди в зелёных халатах?.. Исколотые вены. Издающие ритмичные монотонные звуки приборы: пи, пи, пи… Тело ломило от недавних болезненных разрядов в грудь. Помнится, на мне были кроссовки, потом, когда положили на стол, их сняли. А теперь вот эти четыре лохматых лапы, которые совсем не ощущают колючек, камней.

         Как всё просто, никаких тоннелей. Какая-то странная реинкарнация. Но я живу, ощущаю холод, хочется пить. Значит, это и есть новая жизнь. Но что же мне делать и куда бежать в этой теперь совершенно новой незнакомой жизни? Нос ощущал всё новые запахи: вон там, в норе – заяц, там пробежала лиса. Я не видел, но своим обострившимся чутьём ощущал близость человеческих домов, запах дыма и одуряющий аромат молодых барашков. Прочёсывая носом лесные тропинки, я вдруг остолбенел и восторженно заскулил от такой потрясающей радости: по этой тропе совсем недавно пробежала молодая волчица – вдруг проснувшиеся новые инстинкты давали о себе знать. Я, задрав высоко вверх морду, издал протяжный торжествующий вой и затрусил по её следу. Уже смеркалось, когда я разыскал её логово – замаскированное валежником, почти не заметное. Выдавал только исходящий из него тёплый манящий запах. «Меня ведь там примут – мы же братья по крови…» – с этими приятными мыслями я начал протискиваться в узкий вход логова. Ответом на моё вторжение был внезапный яростный выпад и жестоко укушенный нос. Обиженный и скулящий я убежал прочь.

         Лишь под утро я вернулся к логову, но уже не один: в клыках был ещё тёплый, парящийся ягненок, с таким риском отбитый у местных крестьян. Я мордой протолкнул тушу ягнёнка внутрь логова, ни на что не претендуя, лёг у входа и стал охранять покой своей пока совсем чужой, такой недоступной и непредсказуемой волчицы.
   
         …Вечером пошёл снег. Пронизывающий ветер уже не согревала густая волчья шкура. Свернувшись в клубок и прикрыв замерзающую морду пушистым хвостом, я забылся во сне. Приснился лес, только уже летний, раскрашенный зеленью листвы, заполненный пением птиц. И я… собирала цветы… для бабушки – вот уж действительно сон разума рождает чудеса… Хорошо хоть не чудовищ, как у Гойя. Прямо сказка какая-то про Красную шапочку… А вот и другой сказочный персонаж – большой серый волк, только совсем нестрашный. Он подошёл ко мне и стал дружелюбно лизать щёку… Пробуждение вернуло в реальность: холодная заснеженная земля и… волчица, которая шершавым тёплым языком дружелюбно зализывала ещё вчера нанесённую ею рану. Я замер, теряясь в догадках, чего ещё можно ожидать от столь непредсказуемой волчицы. Исполнив свой акт милосердия, она пристально посмотрела мне в глаза и затем скрылась во мраке лаза в своё обиталище. А вслед за ней и я осторожно, чтобы вновь не навлечь гнев своей новой подруги, медленно вполз в логово. В полумраке своего нового пристанища я ощутил запах молока. А, случайно соприкоснувшись с набухшими сосками волчицы, сразу всё понял. И тут же, в подтверждение моей догадки, из глубины логова послышались жалобные скулящие попискивания проголодавшихся волчат. Сразу стала понятна её агрессивность. И всё-таки она меня П Р И Н Я Л А ! ! !

         Вскоре от первых тёплых лучей весеннего солнца растаял снег. Покрывшаяся первой нежной травой земля стала понемногу прогреваться. Особенно она становилась тёплой к концу дня. Я лежал у входа в логово, наслаждаясь долгожданным теплом, а меня  буквально облепили со всех сторон заметно повзрослевшие, но совсем ещё неуклюжие волчата. Один, издавая «грозное» рычание, кусал и тянул меня за хвост, двое других устроили игривую схватку прямо у меня на боку, ещё двое усердно, с урчанием облизывали мою счастливую морду. Рядом, наблюдая за всем происходящим, лежала волчица. И мне казалось, что её глаза и всё её существо излучают радость, покой и необыкновенную нежность. Такую же нежность я испытывал ночью, когда мы все, сбившись в один комок, согревали друг друга теплом своих тел. Это были мгновения неведомого мне доселе блаженства и счастья. Казалось, что уже ничто не сможет нарушить эту идиллию.

         Я никак не мог поверить в это, внезапно обрушившееся на меня счастье, не мог поверить, что так может быть всегда. Ведь так просто не бывает, когда тебя все любят, постоянно окружают теплом и нежностью, а самое главное – нуждаются в тебе. Наверное, это и есть самое главное в жизни – ты им нужен. После серой бессмысленной жизни среди людей, где царили одиночество, безысходность без нежности и любви, это было как наваждение, как сладкий сон.

                ***
         Всё прекратилось в один миг. Грудь вдруг ощутила уже порядком подзабытые вздыбливающие тело разряды. Как сквозь туман, а потом всё отчётливее стали проявляться склонившиеся надо мной люди в зелёных халатах. Противно запипикали приборы, на дисплее пришла в движение пульсирующая линия. Запыхавшиеся окружающие меня люди не скрывали своей радости: это же была их победа – они победили смерть, вернули человека к жизни…
         Убедившись, что мне уже ничто не угрожает, подключив капельницу и проверив крепление датчиков на теле, меня оставили одного. Реакция на воскрешение была какая-то замедленная: сначала беззвучно потекли слёзы, потом откуда-то изнутри стали пробиваться импульсы протеста. Вскоре нахлынувшие волны горечи и отчаяния прорвались наружу, тело забилось в судорогах и рыданиях: нет, только не это – снова вернуться в этот покинутый мной постылый мир.

         На Земле много умных, красивых и счастливых людей, которые сумели правильно и мудро устроить свою жизнь, создать счастливые семьи, которые могут жить полноценной жизнью, общаться с подобными себе интересными людьми. И чем уж я так прогневил Бога, что не смог вписаться в это гармоничное общество, почему мой удел – одиночество, отчаяние, комплексы, тоска, депрессии, переходящие в заливание себя спиртным… Нет, только назад, моё место там, там я нужен и там мне хорошо – там меня ждут. Я выдернул из вены иглу капельницы, сорвал все датчики, закрыл глаза и стал ждать…

                ***
         …Солнечные лучики назойливо пробивались в закрытые глаза. Пробуждение сквозь сомкнутые веки было раскрашено весёлыми розовыми блёстками. Но открывать глаза что-то не хотелось. Окончательно просыпаться не позволял плотно сжимающий веки страх. Каким мир предстанет на этот раз? И что это было: сон или нечто другое?..
         К голове прикоснулась и легко погладила волосы чья-то мягкая и тёплая ладонь.
         – Наташенька, девочка, просыпайся. Чисть зубки и готовься к завтраку. Это тебе будут не кофе да бутерброды, как в городе по утрам, а парное молоко и только что снятый мёд.
         Окончательно пробудившаяся память стала быстро перематывать события вчерашнего дня: начало летних каникул, мама, сборы в дорогу, электричка, бабушкин домик в деревне… Наташа облегчённо открыла глаза и улыбнулась.
         – Бабушка, это ты? А мне такой странный и необычный сон привиделся.
         – Да вижу, какой. Влюбилась что ли?
         – Почему ты так решила? – удивилась Наташа.
         Бабушка в ответ лишь улыбнулась. В руке у неё появилась салфетка, которой она осторожно прикоснулась к Наташиной щеке.
         – На твоём лице – слезинки. Ничего, так бывает, и у меня такое когда-то очень давно тоже было, – бабушка замолчала, вспоминая о чём-то своём. В её глазах застыла грустная улыбка.
         – Бабушка, а помнишь, когда я была маленькой, ты мне рассказывала сказки. А ещё говорила, что душа человека никогда не умирает, что если человек был хорошим, то и переселяется она в человека, которому суждено прожить счастливую жизнь, а если был злым и вредным, то быть ему мерзкой крысой или холодной лягушкой. Как ты думаешь, есть такие люди, которые помнят себя в прошлой, другой жизни?
         – Да кто же, милая, об этом может помнить?
Наташа на минуту задумалась, а потом тихо, но уверенно произнесла:
         – А я вот помню… И даже знаю…