Предыдущая глава http://www.proza.ru/2011/03/10/1369
Школа № 96.
Теплое лето 1949 г. завершалось солнечным августом. Стал вопрос, в какой школе буду учиться я. Рядом с домом через дорогу, на расстоянии 100 метров располагались в одном здании 96-ая средняя русская школа со "смешанным" составом учеников и 140-ая украинская мужская школа.
Мы обратились в 96-ую, так как я почти все годы учился в русской школе. Но! В шестых классах школы учили немецкий язык, а я в Виннице «учил» английский. Ближайшая школа с английским языком №154 находилась на пересечении. Нужно было добираться трамваем. Так как я учил английский (если можно назвать это изучением языка) всего год, решили идти в 96-ую. Итак, 1 сентября я должен был идти в эту школу, но в табеле, который я получил в Виннице, забыли поставить печать. У отца оставались, какие - то дела в Виннице, поэтому он поехал туда. Заодно решился вопрос с моим табелем. Отец привез другой табель. Но почему-то с некоторыми отличиями в оценках, зато с печатью!
Но перед началом учебного года я осуществил вожделенную мечту: посетил выставку немецкого трофейного оружия. Я упоминал, что она располагалась на территории Пушкинского парка, заложенном еще в девятнадцатом веке. У входа в парк на постаментах слева и справа гордо вознеслись самоходное орудие и легендарная «тридцатичетверка» – знаменитый танк Т-34. Они как бы охраняли нас, «взирая» с высоты своей победы на поверженного врага.
На выставке были представлены все виды вооружения, всех родов войск, включая инженерно-саперные и медицинскую службу. Меня, конечно, привлекали танки и самолеты. Но больше я останавливался возле авиационной техники, представленной в полном объеме: от знаменитого «мессера» и «лапотника» – немецкой разновидности пикирующего штурмовика с неубирающимися шасси до бомбардировщиков и огромных транспортников, которые были использованы немцами в неудачной десантной операции в южных заволжских пустынях-степях.
Интересные экспонаты были и в дальнем павильоне деревянной постройки. Там было представлено стрелковое и холодное оружие, боевые велосипеды с автоматическим оружием, мотоциклы с тяжелыми пулеметами, груды орденов и медалями, знаков различия; оружие и мундир немецкого коменданта г. Киева; форменная одежда и другая мелочь.
Выставка была популярна. Толпы любопытных кочевали по парку, разглядывая и, где было можно, опробовали технику.
Когда в конце пятого десятилетия шла ликвидация трофейной выставки, то при резке и разборке танков обнаруживали иногда останки экипажей. По-видимому бронетехника поступала на выставку прямо с полей сражений.
За несколько дней перед 1 сентября отец повел меня в школу знакомить с классной руководительницей 6 «б» класса Зинаидой Васильевной Шаталовой. Она преподавала в школе все виды истории и конституцию СССР. Строгая, собранная, худощавая женщина «пробуравила» меня своими серыми, близко расположенными глазами, и, по-видимому, сразу оценила мое «бурсацкое» воспитание в мужской школе.
1 сентября я насторожено зашел в класс, который располагался на втором этаже окнами на школьный двор. Поразило преобладание этих таинственных «существ» с косичками, одетых в форменные платья с белыми фартучками: точная копия гимназической формы далекого прошлого. Класс был довольно вместительным. Нас было до 30 учащихся. Посадили меня с Толей Демьянцевым –переростком, которых в эти годы было в каждом классе не менее 3-4-х человек, начиная с младших классов. После него по росту я в классе был вторым. Сидели мы с ним почти на классной «галерке». Этим было, по-видимому, выражено отношение ко мне. Моя угловатая, как я отмечал, «бурсацкая» манера поведения, замечательно описанная у Помяловского, вызывала крайнее недоумение у «лучшей» части класса. Я мог, в «лучших традициях» подергать за косу «прекрасную деву», сидящую впереди, резко и грубовато ответить на замечание. Увы, это мне было «привито» в винницкой школе средой «крутых» парней. Обострение этой «болезни», думаю, было вызвано реакцией на новую обстановку. Да и возраст мой вошел в переломный период. Мое поведение было зафиксировано Зинаидой Васильевной в разговоре с отцом.
Учился я с переменным успехом. На первом же уроке немецкого языка преподавательница Юлия Трофимовна предложила послушать, как я буду читать отрывочек из учебника немецкого языка. Повторилась история с чтением украинской «Читанки» в первом классе юстинградской школы: весь класс покатился со смеху, когда немецкий текст я лихо прочел на английском. В результате в первой четверти я по немецкому языку не был аттестован. Но Ю.Т. сказала, что без оценки нельзя и «влепила» мне за четверть большую, «жирную» «2».
В общем первая учебная четверть была на посредственном уровне и посредственном отношении к школе. На фоне троек по русскому и украинскому, двойки по немецкому, успешнее шла учеба по математике, истории и географии, обеим литературам. Но главные достижения были по физкультуре. Меня заинтересовали «тяжелые» виды легкой атлетики: метание копья, диска, толкание ядра. Бег на короткие дистанции стал отходить на второй план и стал тренировочным видом для отработки резкости, необходимой для «метательных снарядов».
К лету 1950 года спортивные занятия стали преобладающими и в свободное время. Летом этого года я, по рекомендации учителя физкультуры, был принят в детскую легкоатлетическую школу общества «Динамо». Но об этом чуть позже. Зимой – лыжи. В Святошино и не могло быть иначе. Здесь лыжные трассы шли по всем улицам, идущим перпендикулярно просекам и выходили в прилегающие прекрасные лесные массивы за пятой просекой (за рекой Нивкой). Эти трассы были привлекательны для многих лыжников города. Часто в Святошино проводились соревнования по лыжным гонкам.
Ближе к зиме к нам приехала бабушка Мария Александровна из Лубен. На ее попечении был Володя, которому 9 сентября 49 года исполнилось два годика. В это время он был шаловливым, подвижным крепышом, любопытство которого доставляло заботы маме с бабушкой. Бабушка приезжала на зиму, спасаясь от холода и голода в старом лубенском доме, где за деревья в саду брали поштучный налог с ее 30-ти рублевой пенсии за деда Кондрата Васильевича. Летом она уезжала домой к своему хозяйству. Мама высылала ей деньги и посылки.
К 50 году проявилась некоторая тенденция изменения жизненного уровня к лучшему. Постепенно исчезал дефицит на ряд продуктов. Государство взяло курс на снижение цен. Конечно, в лучшем положении по снабжению были столичные города.
Декабрь 49 года запомнился ангиной, совпавшей с 70-тилетним юбилеем Сталина. Мое «ложе» больного на тахте располагалось в проходной комнате у печной стенки. Здесь же висел на гвоздике репродуктор последней модели, включенный в городскую радиосеть. Это был единственный источник оперативной информации в те годы, выдававший весь день новости, советскую и классическую музыку, радио спектакли или прямые трансляции концертов, торжественных заседаний, спортивные передачи и репортажи. Наш старенький радиоприемник к этому времени был отправлен в Лубны дяде Лене.
В тот день мы слушали прямую трансляцию всей торжественной части юбилейного празднования дня рождения вождя «всех народов» и праздничный концерт. Восхваление «великого вождя» длилось много часов подряд. Но настал момент, когда Сталин, уставший от медовых речей, прервал кого-то из выступавших. Кажется, это был один из наших восточных поэтов. Юбилейная часть на этом быстро свернулась.. после перерыва зазвучали песни, стихи, целые поэмы, оратории на разные голоса, языки. И все в честь великого, бессмертного, вечного…
Это все происходило на фоне славы еще близкой Победы над врагом (тоже всех народов) и борьбы с «космополитами» и «националистами». В этой «борьбе» досталось и украинской литературной элите во главе М.Ф.Рыльским, Леонидом Первомайским и другими поэтами и писателями.
Но тогда у подавляющего большинства юного поколения и сомнения не было в «святости» великого кормчего. Это мы впитывали с молоком матерей. Этот дух пунктуально и кропотливо вырабатывали и растили в яслях, садиках и, особенно, в школах.
Нашу школу возглавлял Даниил Моисеевич Тарнопольский – бывший капитан артиллерии, участник Сталинградской битвы, коммунист, по образованию – учитель физики. Он был главным идеологом нашего школьного воспитания в преданном служении «делу Ленина-Сталина». Любая школьная шалость или инакомыслие могли быть отнесены к рангу крамолы. Завучем в школе был в этот год преподаватель географии, нервный «старец» (как мне тогда казалось), очень погожий и внешне, и поведением на преподавателя сей науки в винницкой школе.
Итак, моя учеба, судя по табелю за 6-ой класс, шла по нарастающей. Особенно по математике, физике и литературам. Перелом произошел во втором полугодии.
Первый день 1950 года начал отсчет конца первой половины двадцатого столетья. Новогодние праздники мы провели дома, а на рождество поехали к Григорию Кондратьевичу –дяде Грише. Это стало традицией на долгие годы. Зимы в те годы стояли классические: со снегами и устойчивыми морозами. Каникулы проводили на лыжах, ездили в центр в центральные кинотеатры, театр Франка, детский театр. Я больше всего любил ходить в кинотеатр «Победа», что был на Евбазе, тогда Галицкой площади, так тогда называли по старинке нынешнюю пл. Победы. В те годы шло много трофейных фильмов, наших довоенных и те, немногие, послевоенные «новинки». Перед началом сеанса всегда в фойе на эстраде оркестр и местные солисты давали концерт легкой музыки, с небольшими оркестровыми вставками классики.
Посещал я и наш –«Первое мая». Зимой в нем было холодно. Не выручали и старые круглые печи, которые топили дровами, так как здание строилось еще в начале века. Года через два-три провели ремонт здания, утеплив его кирпичной кладкой и пристроив фойе.
Второе учебное полугодие покатилось по рельсам ежедневных занятий. Я, несмотря на то, что жил в 80-100 метрах от школы, ухитрялся иногда опаздывать. Этим я доставлял большое удовольствие Ю.Т. Чеботуровой, уроки немецкого которой были первыми. Она с особой интонацией произносила «потешный» для всего класса вопрос: «Браевич, ты опоздал потому, что далеко живешь?!»
Весна принесла предэкзаменационные заботы. В школе на видном месте повесили самодельный календарь с отрывными числами и надписью: «До экзаменов осталось!» столько-то «дней». Как я уже отмечал, второе полугодие было для меня более успешным. К экзаменам, по старой привычке, я готовился на природе. Обычно я работал на веранде. Ботанику, я помню, готовил возле пруда на пятой просеке, совмещая приятное с полезным. Экзамены первого учебного года в этой школе я сдал успешно, получив три пятерки и две четверки. Конечно, по русскому языку.
Определенное отношение к школе было и у отца. По поручению Октябрьского райкома партии, где он работал внештатным (т.е. без оплаты). Папа курировал парторганизации школ в Святошино, киностудию им. Довженко, библиотеку им. Герцена и другие просветительские и культурные заведения.
В мае пятидесятого года было принято решение руководства страны об укрупнению колхозов. Наш сосед Николай Игнатьевич Козаченко был направлен в Ирпенский район руководить вновь созданным колхозом. В дом Н.И. потекли «овощные» и другие съестные «реки».
С началом летних каникул я, по рекомендации преподавателя физкультуры, был принят в легкоатлетическую секцию детской спортивной школы «Динамо». Занятия проходили на центральном стадионе этого общества. Несколько раз в неделю мне нужно было совершать длительное путешествие до площади Сталина (Европейская) на тренировки.
Основное внимание уделялось бегу на короткие и средние дистанции. Отрабатывалась техника низкого старта, дриблинг в начальной фазе бега и «работа» на дистанции. Удостоверение школы «Динамо» давало возможность бывать на футбольных матчах чемпионата страны.
Первый раз на этот стадион смотреть футбол тех лет привел меня в 1949 году дядя Саша – ярый болельщик киевского «Динамо». Он тогда рассказал мне о легендарном матче этой команды с немцами в оккупированном Киеве, после которого были расстреляны ряд наших игроков. По этой легенде они должны были проиграть команде немецких летчиков, но киевляне этого не сделали, разгромив команду ассов. Игра состоялась на стадионе «Старт», что на Керосинной улице. Здесь теперь памятник славной команде.
Я, по традиции, тогда болел за ЦДКА. В один из тренировочных дней наша группа осталась после тренировки посмотреть очередной матч. Играло киевское «Динамо» и, созданная Василием Сталиным, команда ВВС. Мне не оставалось ничего другого, как болеть за родную авиацию.
Летом этого года я получил первое спортивное отличие – значок «Будь готов к труду и обороне» (БГТО), который вручался торжественно после сдачи соответствующих норм по ряду видов спорта, но, в основном, по легкой атлетике. В те годы это было значительным событием в жизни мальчишек,девчонок –любителей физкультуры и спорта.
Это был знак спортивной доблести и достижений. В довоенное и послевоенное время ни один юноша не мог себя считать полноценным человеком, если на его груди не поблескивал какой-нибудь спортивный или военно-спортивный значок: БГТО, ГТО первой и, самый высокой, второй ступени, «Ворошиловский стрелок» и др. Героем считался спортсмен-разрядник, ну а вершиной пирамиды были Мастера спорта и Заслуженные мастера. Романтика спортивных подвигов, овладение одной из престижных спортивных армейских профессий – летчик, планерист, парашютист, водитель-гонщик авто или мотоцикла были заветной мечтой для детворы и молодых людей.
В конце мая к нам приехал из Лубен дядя Леня. Он работал на лубенском заводе «Коммунар» – дочернем предприятии киевского завода станков-автоматов им. Горького или "по-простонародному" : станкозавода.
Дядя Леня жил у нас, занимаясь своими делами на станкозаводе. В свободное для него время мы вдвоем проводили на пляжах Труханового острова на Днепре или пруде р. Нивки в Святошино на пятой просеке.
На Труханов остров нужно было переправляться на специальных суденышках, приспособленных для переправы отдыхающих киевлян и гостей с причалов правого берега. Стоило это 1 рубль. Мальчишки всегда пытались превратиться в «зайцев». Главное было попасть на пляжи Труханового острова, а обратно вывозили всех. Самое интересное происходило, когда накатывала гроза с ливнем. Очереди желающих убраться быстрее с пляжа вытягивались возле каждого причала длинными лентами. Переправочные открытые суденышки носились между островом и правым берегом, пытаясь вывезти всех желающих. Кто не успевал удрать с пляжа, прятался в … воде! Во время грозы днепровская вода необычайно теплая.
Днепр не был еще превращен болотистые моря. Река вольно несла свои прозрачные, слегка буроватого цвета воды до Днепрово-Бугского лимана. Русло реки было в естественных берегах и несколько уже, что позволяло даже мне мальчишке переплыть реку, если спасатели не возвращали нас – пацанов к берегу. До строительства пешеходного моста оставалось 7 лет.
Вот на эти, тогда еще чистые и привлекательные пляжи, я с дядюшкой приез-жали почти каждый день. Дяде Лене в то время было около 30 лет. Это был красивый, улыбчивый и веселый, привлекательный молодой человек. На него довольно часто заглядывались девушки и охотно шли на знакомство. Я был "третьим лишним". Но все это кроме легкого флирта ничем не кончалось. Воспитание брало свое и д. Леня всегда помнил о своей семье, которой он отдавал все свои силы и любовь. С этого времени я с ним очень подружил.
Так как материалы и детали, которые нужны были заводу «Коммунар», на котором д. Леня работал начальником заготовительного цеха, доставлялись автотранспортом, мои родители согласились с Л.К. на лето отправить меня в Лубны в гости на машине с дядюшкой, сопровождавшего груз.
Ранним летним июньским утром мы приехали на станкозавод, прошли через проходную к машине, на которую шла погрузка ящиков с нужными деталями. Ближе к полудню погрузились, и мы двинулись в путь. Наш маршрут проходила через город, на левый берег по Наводницкому мосту, на месте будущего моста Патона Е.О. и по «битому шляху – від Києва до Лубен» по трассе Киев-Полтава. В Лубны мы приехали к вечеру. Меня поселили на половине бабушки и т. Веры. С Валентином мы делили ложе в комнатушке Веры Кондратьевны.
Я провел в Лубнах несколько беззаботных чудесных дней. С дядей Леней гоняли на мотоцикле, с Валей ходили в кино в центре города. здесь наконец-то я освоил езду на велосипеде под руководством Валентина.
Однажды при езде на мотоцикле мне сильно засыпало глаза песком. Тогда ездили без шлемов и защитных очков. Пришлось обратиться к заводскому врачу больше пострадал правый глаз , который я сильно растер пытаясь снять сильную резь. Это, к сожалению, стало причиной потери остроты зрения. Правый глаз постепенно терял «единичку». Потом пришлось «выкручиваться» в 1952 году при поступлении в аэроклуб на летное отделение. Ну, а в 1950 обошлось закапыванием капелек в глаза.
Мы с Валей много читали, добрались и до Мопассана. В свободное от этих развлечений время, я «строил глазки» (после двух капель в каждый глаз для профилактики) девушке из соседнего двора. Я помнил ее еще с 1944 года, когда она была девчонкой. Правда, отношения с этими соседями были прохладными. По рассказам они помогали немцам во время оккупации. Как, не знаю. К концу пятидесятых это уже не было столь острым, по крайней мере, у обычных людей.
Часто ездили на велосипедах на р. Сулу, катались на лодке, купались, встречались с присульскими родственниками, кажется, по линии деда Кондрата. Такая мирная жизнь была нарушена началом войны в Корее. 25 июня 1950 года Северная и Южная Кореи, последняя при поддержке американцев, начали военные действия. В газетах печатались сводки и карты военных событий на Индокитайском полуострове. Мои родители немедленно отозвали домой. Так закончилось мое третье, короткое пребывание в Лубнах. Четвертый, и к сожалению, последний раз я был там значительно дольше. Там проходила моя воинская служба в рядах Советской Армии с декабря 1957 года по июлю 1960. До этого оставалось семь с половиной лет, и далее целое повествование об этом периоде жизни.
Итак, события в Корее вернули меня в Киев, где я продолжил свои занятия спортом на «Динамо», купание в Днепре и в нашем пруде на пятой просеке. Любил бродить по знаменитым киевским паркам над Днепром, где были разные аттракционы и выставки. Моим любимым местом был бельведер, служивший опорой смотровой площадки за зданием филармонии – бывшим зданием Купеческого собрания. К сожалению бельведер –это красивое сооружение, отлично вписавшееся в окружающий ландшафт, уничтожено при реконструкции этого участка парка. Вместо природного ландшафта и органично вписанных в него скромных сооружений, как упомянутый бельведер, построенная еще в конце ХIХ века летняя эстрада, аллея, ведущая от входа в парк к смотровой площадке, нынче превращены в очередную лысую гору с громоздкой символикой прошлого, сооруженной из мертвого металла и холодного гранита.
Филармонию редко, но посещал. С началом концертного сезона ходил на выступление ансамбля песни и пляски Черноморского флота, гастролировавшего в это время в Киеве. Великолепная акустика является замечательным качеством этого здания. Недавно оно восстановлено и отреставрировано в своем первозданном виде.
Пропадал днями на выставке трофейного оружия. Посещал музеи. Особенно часто бывал в историческом музее: я его осваивал «кусками». Читал все, что выходило в это время из книжных новинок советских писателей. Близость районной библиотеки им. Герцена способствовала этому. Меня и всю нашу читающую семью там хорошо знали.
Но незаметно, тихо, прикрываясь солнечным теплом и зеленой с небольшой позолотой листвой, подкралась осень.
Нужно было готовиться к учебному году. В это время не стало проблемы с учебниками. Но их нужно было покупать в нашей библиотеке, куда их завозили. Часть можно было получить на абонемент. Заведовала библиотекой Есфирь Марковна (если мне не изменяет память на имена), жена директора школы. Это была очень приятная, обходительная женщина. В нашей школе в начальных классах учился и их первенец – Миша , очень похожий на отца. Через год-полтора родилась дочь и Е.М. ушла из школы воспитывать двух наследников.
В дальнейшем Даниил Моисеевич и Михаил защитили диссертации. Уехали все Тарнопольские в Израиль с первой волной иммигрантов в начале восьмидесятых годов.
Военные события в Корее занимали газетные полосы и новости радио. Война покатилась на юг полуострова и почти вся Корея оказалась в руках КНДР. Только десантная операция войск США заставила отступить войска северян, состоявших из корейских частей и китайских добровольцев, почти до границы с КНР, которая стала недавно народной республикой (1 октября 1949 г.)
Благодаря Союзу и Китаю удалось через 2-3 года стабилизировать ситуацию на старой границе по 38 параллели и прекратить военные действия. Значительно позже стало известно, что в войне участвовали и советские части: несколько авиадивизий базировалось на китайских аэродромах. Командовал авиацией трижды Герой Советского Союза генерал Кожедуб.
1950 год был для Киева годом развертывания строительных работ, с которыми шла реализация Генерального плана реконструкции и дальнейшего развития города. План был утвержден в 1949 г. на 20 лет. Большие работы шли на Крещатике и прилегающих улицах, сильно разрушенных войной. Строились и новые массивы, которые были на слуху у киевлян. Это массивы Первомайский, Чоколовка, Отрадный, Нивки. Шла застройка Дарницы, закладывали выставку народного хозяйства.
Меня привлекала архитектура новых зданий. Часто бывая в центре города я с интересом рассматривал новостройки домов светлой и непривычной архитектуры. Вскоре это назвали архитектурными излишествами и сделали соответствующие «оргвыводы» и Киев начали застраивать железобетонными несуразными «призмами», «кубиками», напоминавшими долговременные огневые точки – Доты. Подобный «дот» стоит теперь напротив оперного театра, «украшая» центр города.
Больше всего меня интересовало строительство цирка: я помнил свои посещения саратовского цирка. Знаменитый киевский цирк «Гиппо Палас», построенный в 1890 г. дрессировщиком лошадей С. Крутиковым. Зал был рассчитан на 2000 зрителей. Находился этот цирк на бывшей Николаевской, затем К. Маркса, а теперь ул. Городецкого на месте, где стоит кинотеатр «УКРАИНА». Здание цирка разрушено в годы войны.
Киев до 1950 года оставался без здания цирка. И вот, начиная с 1949 года на углу улиц Красноармейской (теперь вновь – Б. Васильковская) и Саксаганского шло строительство, по слухам – капитального здания. Но после трагического случая, когда погиб рабочий под рухнувшими металлическими конструкциями купола, строительные сроки были сорваны, и было принято решение строить летний цирк. Получилось так, что основание здания было «основательным» –стены построены из кирпича, а верх: легкий летний купол типа «шапито».
Цирк открыли осенью 1950 года. Среди первых его зрителей был, конечно, и я. Вспомнились саратовские посещения цирка и моя неувядаемая любовь к этому виду искусства. На арене выступали все те артисты, которых я видел в сезоны 1942-43 г.г. в Саратовском цирке. Появились и новые номера: мотоциклы под куполом цирка, воздушные гимнастки, новые клоуны, дрессировщики «кошечек» – тигров, львов, которых я не видел раньше или это были действительно новые номера.
В цирк я ходил несколько раз и, при том, на вечерние представления. Проблемой было успеть на последний трамвай №23, идущий в Святошино с Бессарабки и имеющего остановку возле цирка. Приходилось быстро бежать до пл. Толстого, чтобы успеть на троллейбус №5 и доехать на нем до клуба завода «Большевик», что на Полевой: конечной остановки этого троллейбуса. Там быстро пересесть на шестерку, ходившую с вокзала позже 23 трамвая. Такие «соревнования» у меня были пару раз.
Пятидесятый год был напряженным в нашей семье. Отец некоторое время, месяца два, был вне дома. Часть времени он был на курорте. Деньги он получал в банке на Бессарабке. Сейчас это здание реконструировано.
Я приезжал в определенные дни каждого месяца и отец часть денег передавал нам на жизнь. Однажды он подарил мне целых сто рублей. Это была значительная сумма. Я носился с ними, не зная, куда потратить их. Помниться, что часть денег ушло на покупку билетов в цирк, а остальное я отдал маме.
Все это длилось до октябрьских праздников. Отец вернулся, все утряслось, и жизнь потекла по обычному руслу.
Осенью этого года, после окончания школы в Лубнах, в Киевском училище самоходной артиллерии начал учиться Валя Максюта. Училище находилось на Брест-Литовском шоссе возле Пересечения. Так называлось место пересечения ж.д. с шоссе. Позже, в 1959 г. с целью улучшения движения (здесь были транспортные пробки из-за, почти постоянно, опущенного шлагбаума перед ж.д. полотном), был прорыт путепровод с мостом через шоссе. Здесь теперь находиться станция метро Берестейская, бывшая Октябрьская.
В осенние праздники и день рождения отца –7 и 8 ноября у нас были гости: дядя Саша с т. Леной (Еленой Николаевной), Ляля. Пришел, получив увольнительную и Валентин. Был он в военной форме, красивый, подтянутый. Состоялось веселое и шумное застолье, которое затянулось до позднего вечера. Дядя Саша, веселый и остроум ный, запомнился смешными тостами. В конце вечера, уже на хорошем «уровне», Александр Кондратьевич в ответ на замечание жены, что его не пустят в трамвай, если будет так громко проявлять свой «веселый» нрав ответил. Ответил так, что за ним на всю жизнь осталось забавное прозвище: «Меня – трижды героя, нет, четырежды героя, пустят везде. Так и остался он до сих пор – дед, разменявший последний десяток перед своим столетием, «четырежды героем». Это он произнес по теме застольных разговоров – воспоминаний отца о недавних военных годах, в ответ на вопрос А.К., а с кем из известных летчиков тех лет встречался отец.
В эти времена А.К. очень увлекался рыбалкой на Днепре, что было интересно ему и полезно семье. У него была большая моторная лодка, которая была «припаркована» на Выдубецком озере. В тот вечер он в лицах рассказывал рыбацких приключениях и рыбалке в компании с знаменитым басом Украины Паторжинским и другими киевскими знаменитостями. Юмористическое изложение рыбацких баек вызывало взрывы смеха у слушателей.
С шутками и смехом проводили мы до трамвайной остановки нашего «четырежды героя» с его родными.
Валя уехал чуть раньше, чтобы успеть к вечерней поверке в училище.Валентин проучился в училище почти до конца первого курса. Ближе к весне 1951 г. на одном из занятий по физической подготовке, он упал с турника и сломал руку. Перелом был сложный. Я и мама проведывали его в палате санчасти училища. Выглядел он удрученным, так как из-за возможной ограниченности в движении руки ему предстояла комиссация из армии. Приехала т. Вера. Решали, как быть дальше, где учиться и работать. Валентину нужно было получить образование быстро и получить хорошо оплачиваемую профессию. Он выбрал горный техникум в Киеве. Этот техникум располагался в здании, где теперь колледж радиоэлектроники на Львовской площади, а в годы войны в 1944-45 был военный госпиталь.
Общежитие техникума было на Владимирской напротив института легкой промышленности, во вновь построенном в те годы здании. Я был несколько раз у Валентина в гостях. Стипендия в горном техникуме была достаточно высокой. После средней школы в нем учились 2-2,5 года. Валя получил хорошее образование и трудную, но хорошо оплачиваемую работу: он уехал на строительство одной из волжских ГЭС в 1954 г. В период учебы он часто бывал у нас, оставался ночевать. Часами вел споры-беседы с отцом на самые разнообразные темы. Обычно ложились поздно ночь, предварительно выкуривая огромное количество папирос «Беломорканал» или «Казбек».
Фото: Здание, бывших здесь с 1945 по1955годы, школ № 96 и № 140. Это крыло здания 96 школы. Снимок 17 августа 2004 год.
Продолжение следует в http://www.proza.ru/2011/03/15/1299