Побег.
Как-то ночью мы втроём, Марина, Галя и я сидели у окна и смотрели на весеннее небо и звёзды. Полная луна светила в окно нашей спальни и звала нас в неведомые дали. Стены интерната казались нам толстыми и тесными. Нам хотелось на свежий воздух.
- А давайте убежим! - предложила Галя, казалось, сама не веря сказанному.
- А почему бы и нет!? – дружно в один голос, подхватили мы с Мариной.
Мы по всем сусекам соскребли копейки, незаметно быстренько оделись, и на цыпочках проскользнули на улицу. Вахтёрша, приставленная охранять покой и сон воспитанников, даже не заметила, как мы прошмыгнули у неё под носом.
На улице было уже темно. В окнах наших спален горел свет, ещё не поздно было вернуться, но какая- то неведомая сила управляла нами и гнала прочь из стен этого мрачного, серого заведения. Мы возбуждённые предстоящим побегом шёпотом переговаривались между собой. Пройдя через забор, рванули на автостанцию. Мы громко смеялись, стараясь заглушить внутренний страх, возбуждение. Мы первый раз нарушили режим, переступили границы дозволенного.
Через пол часа наш «экипаж» совершил посадку в местечке Аксаково. Аксаково - это крупная узловая станция, через которую проходит Октябрьская железная дорога. В посёлке имелись школа, парочка магазинов с промтоварами, гастроном. Этим коротким списком и ограничивался ежедневный сервис жителей известного посёлка. Посёлок был знаменит на всю страну благодаря писателю Аксакову и санаторию, где лечили кумысом. Всё в этом посёлке было подчинено обслуживанию поездов. Игрушечные сборные домики, построенные для железнодорожников, стояли плотно к железнодорожной платформе. Прямо на перроне расположился общественный туалет, тошнотворные ароматы которого распространялись на всю привокзальную площадь.
Самым бойким местом на станции, как и положено, являлся привокзальный буфет, где подавали чай, хлебные котлеты и жирные беляши. Деревянные скамьи являлись единственной мебелью вокзала, скудный интерьер которого дополняли автоматические камеры хранения. По вокзалу сновала взад и вперёд разношерстная публика из соседних деревень. Озабоченно кудахтали бабки, перевшие на горбу огромные узлы с шерстью, бойко галдели, как весенние грачи, возвращавшиеся со службы из ближайшей церкови богомолки. Свысока поглядывали на всю эту снующую публику студентки, ждущие ночную электричку в столицу.
Окна Галиного дома, находящегося в двух шагах от вокзала были уже темны. Стены дома содрогались от шума проходящих поездов. Но многочисленное семейство мирно почивало, не обращая внимания на грохот товарняков. На шум вышла бабушка, и, увидев нас в столь поздний час, не выразила ни удивления, ни радости, и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, спокойно ушла спать дальше. Стояла тишина, только были слышны ходики старинных часов.
Мы почувствовали голод. Галя проворно начистила и нажарила картошки. Попили чай, возбуждение спало, стало как-то тоскливо, очень хотелось спать, но нарастающее беспокойство мешало. Мы как- то разом будто отрезвели, быстро накинули одежду и бегом рванули на остановку. В интернат мы вернулись почти под утро.
Наш побег, конечно, заметили. Объявили тревогу. Среди воспитателей началась суета, беготня. Утром мы втроём, как ни в чём не бывало, собрались в школу, все смотрели на нас с любопытством, как на инопланетян и с тайным злорадством. Во время урока меня вызвали к директору.
А.А. был очень расстроен, но всё ещё играл в добрячка - боровичка изо всех сил стараясь не выйти из этого образа. Неисправимый идеалист попытался подать мне руку помощи.
- Признайся, что это была не твоя идея? – бросил мне он спасательный круг.
- Эта была наша общая идея, - упорствовала я. – Мы все так решили.
- Нет, такое тебе просто не могло прийти в голову, - будто сам с собою рассуждал А.А., нервно потирая руки. – Скажи мне, кто зачинщик?
- Мы все трое, - апатично твердила я. – Мы все виноваты.
Он пробовал по всякому воздействовать на детскую психику и угрозой и посулами, но я не отступила от своего признания.
- Все трое, - твердила я, как попугай.
Потом вызвали Галю с Мариной, их тоже долго обрабатывали, выбивая признание и имя зачинщика. Они стояли на своём. К большому разочарованию, наших одноклассников, нас за побег не наказали. Директор замял этот случай, слишком чистым и безукоризненным был мой список: отличницы, активистки и лучшей ученицы. Но он никак не мог понять, почему мы убежали.
Я и сама не могу понять, почему мы сбежали в ту ночь. Что это было полная луна, временное затмение мозгов или просто детская шалость!?