Общее собрание офицерского состава управления внутренних дел, проходившее в ДК «Высота», итожило собой непростой год. В обществе наблюдалось падение нравов, в связи с чем, наблюдался рост преступности. Сдерживать преступность приходилось всеми имеющимися силами, которые в настоящий момент располагались в актовом зале ДК, при полном параде.
Собрание подходило к концу. Передние ряды сдержанно зевали, задние громко шептались , негромко хихикали и даже умудрялись похрапывать.
Президиум строго смотрел в зал, глазами заместителей начальника управления, для себя отмечая, с кого можно будет «содрать стружку» за поведение, порочащее честь офицера советской милиции.
Заключительное слово взял начальник управления, полковник милиции Чешиборода Петр Алексеевич, участник Великой отечественной войны, имеющий за плечами семь классов образования. Поблагодарив личный состав за проделанную работу в уходящем году, а выступавших за серьёзный подход к оценке работы управления в целом и каждого подразделения в отдельности, Пётр Алексеевич «сел на своего любимого конька». Дело в том, что вследствие тяжёлой контузии полковнику было категорически противопоказано спиртное. Любое происшествие с личным составом, связанное с употреблением спиртных напитков, вызывало в душе Чешибороды глубочайшее возмущение, выливающееся в тяжёлые последствия для «залётчиков». О вреде пьянства начальник УВД мог говорить часами:
- Теперича не о главном, но важном, - палец Петра Алексеевича указал на потолок, как будто там, на потолке, это важное и затаилось, - Во вверенном мне подразделении пьють! Пьють много и без разбора. Пьють, что приносють благодарные граждане; пьють, что изымуть; пьють, что купють…в основном пьють водку!
Полковник сделал паузу и окинул взглядом личный состав вверенного ему подразделения. Первые ряды перестали зевать, задние хихикать и даже храпеть:
- В ППС – пьють, в ОВО - пьють, в БХСС – пьють. Эти всё больше, конечно коньяк, - палец Чешибороды указывал в ту часть зала, где занимали места офицеры называемых подразделений, - А вот в уголовном розыски не пьють, - палец опять указал на потолок,… - Там – жруть! И жруть не водку, а такую гадость, где на эцикетке написано шо с чем мешать, что бы быстрее одуреть!
- Вермут, - подсказал кто-то из зала.
- Верно, муть! Самая, что ни на есть настоящая муть! – Пётр Алексеевич расстегнул китель, увешанный наградами, полученными как на фронте, так и во время работы в милиции, - Так ведь и не просто жруть эту муть, твою мать! Оне же исчо проверяющим морды бьють и головой в сугроб сують!
- Кто ж знал, что это проверяющий, - послышалось из задних рядов, - Не представился, в гражданке, начал за грудки хватать…
- Помолчи, Игорь Валентинович! Нечего своих бушибузуков выгораживать, - Чешиборода посмотрел в зал, откуда доносился голос начальника ОУР, - А шапку, зачем с****или?
- Ондатровую, - в полголоса подсказал из президиума замполит.
- Мандатровую, мать вашу! Другую не могли?
- Он её сам потерял, - донёсся голос с заднего ряда, где расположились опера розыска, - Потому как сам был в лоскуты, товарищ полковник.
- Ты мне это, Суровцев, брось! Проверяющий главка в лоскуты? А всё от того, что распустились: ходят нестриженные, как пуапусы…
- Папуасы, Пётр Алексеевич, - поправил начальника замполит.
- Папуасы по сравнению с ними Григорий Иванович…. На территории днём с огнём… А если и появются? Мимо них чудаманы носють, они ни *** не видють. Скоро меня из кабинета вынесуть, не заметять, - полковник махнул рукой и повернулся к залу спиной, - Рас****яи! Одним словом – рас****яи!
- Товарищь полковник, в зале женщины, - донеслось с первых рядов, которые по традиции занимали кадры, бухгалтерия и прочие интеллигенты умственного труда.
Чешиборода повернулся на голос:
- Нету! Нету тутова женщинов! В народном хозяйстве женщины! А тутова все офицерА!
Чешиборода, махнул рукой и направился за кулисы, давая понять, что общее собрание офицерского состава управления внутренних дел объявляется закрытым.