4.
Утром Женьку разбудила мать:
- Вставай, гулена! Будильника даже не слышишь, до чего нагулялась…
- Спасибо, мамочка! – она выскочила из постели и помчалась в ванную.
День на работе тянулся бесконечно долго. Скучные цифры, подсчеты, рецепты… Платные, бесплатные… Инвентаризация… «Неужели это ей интересно? – думала она про свою начальницу, - никогда не стану работать главным бухгалтером. Господи, скорее бы вечер!».
Наконец, рабочий день окончен. Женька примчалась домой, быстренько поужинала, покрутилась перед матерью в своем наряде и, получив ее одобрение, пулей выскочила за дверь. Она так торопилась, что даже непривычное молчаливое одобрение матери восприняла, как само собой разумеющееся.
Когда они с Олей пришли, компания только начинала собираться. Женька прошла на кухню, помогла Надежде мыть посуду, потом почистила картошку, поставила ее варить и пошла в комнату. Сев в кресло, она осмотрелась по сторонам, ища взглядом Владимира, но его не было. Не пришел он и позже. Все вокруг веселились, а Женька, насупившись, сидела в кресле, ни с кем не танцевала, только изредка ходила на кухню, чтобы подрезать овощей в салатницу, нарезать хлеба или колбасы, она всегда здесь исполняла роль хозяюшки, и обычно ей это нравилось, но только не сегодня. Она вздрагивала каждый раз, когда открывалась дверь, и огорченно отворачивалась, видя не того, кого она ждала.
- Подруга, ты чего скуксилась? – спросила подсевшая к ней Надежда, - Вовку ждешь, что ли? Так его сегодня не будет, он с утра уехал к себе в деревню.
- В какую деревню? Он что, здесь ночевал? – испуганно спросила Женька.
- Да я не помню, как она называется, его деревня. Там живут его родители и брат. Каникулы же в школе, зачем ему на квартиру тратиться, он у родителей и живет. А занятия начнутся – опять квартиру снимет. Ночевал у меня, где же еще. Он сейчас мой дружочек, Женя, я отпустила его тебя проводить вчера, а потом он ко мне вернулся. Ну, чего ты губой трясешь? Ты еще дурочка совсем, а ему уже двадцать пять, ему женщина нужна, - Надежда сладко, до хруста в костях, потянулась и заулыбалась, глядя на Женьку.
Та вскочила и пулей вылетела из квартиры. Она торопливо шла по темнеющим улицам, на глазах ее были слезы, ей было больно и обидно. «Дура я, дура, дура…, - шептала она, - размечталась, идиотка… Так мне и надо, дуре… Так мне и надо…».
Мать открыла ей дверь и выглянула в коридор.
- Ты что, одна сегодня? А где же твой галантный кавалер? – спросила она.
- Где, где… Нигде! И никакой он не мой! – крикнула Женька и бросилась в свою комнату.
Мать вошла вслед за ней. Дочь лежала ничком на своей кровати и беззвучно рыдала, вздрагивая всем телом. Мать присела рядом, погладила ее по хрупким плечикам, и прошептала: «Ничего, ничего, доченька… Не плачь. Ты только цену себе знай. А он придет к тебе, непременно, я-то знаю… Я видела, КАК он на тебя смотрел…» Говорила она чуть слышно, но Женька, как ни странно, все услышала, постепенно плечи ее перестали вздрагивать, и она уснула. Мать не стала ее будить.
На следующий день после работы она никуда не пошла, села перед телевизором с клубком и спицами и давно забытым вязанием: она вязала себе модный длинный шарф в крупную английскую резинку из желтенькой, как цыплячий пух, шерсти. Мать ушла в гости к своей давней подруге, тете Зине, Женька идти с ней отказалась и решила, что ей все-таки пора довязать этот шарфик. Она забралась с ногами в старенькое кресло, вязала и смотрела «Ну, погоди!». Пришла Ольга, позвала ее к Надежде, Женька равнодушно заявила, что ей сегодня некогда, да и завтра тоже. Закрыв за подругой дверь, Женька опять забралась в кресло и тихонько застучала спицами. Она решила для себя, что больше в компанию не пойдет. На душе было пусто и как-то тихо, что ли… Ей представилось, что она старушка, что жизнь позади, и ей осталось только вязать носки и шапочки внукам и внучкам, кормить всю эту сопливую и капризную братию завтраками и обедами и дожидаться своего смертного часа. На экране телевизора волк безуспешно пытался догнать зайца, а в ее душе звучала грустная и какая-то тревожная мелодия.
Звонок в дверь заставил Женьку подпрыгнуть в кресле. Она бросила вязание и пошла открывать. На пороге стоял Владимир, весь такой солидный, при костюме и в галстуке. В руках он держал букет ромашек. Женька от неожиданности сначала онемела, а потом рассмеялась: он, такой большой и сильный, и она, такая маленькая, тоненькая, босая, в домашней пижаме в цветочек… Прямо как волк и заяц из мультика. Он заулыбался.
- Привет! Можно войти? – и протянул ей ромашки, - это тебе!
- Да, заходи, спасибо, - Женька взяла ромашки и окунула в них лицо, - я люблю ромашки.
- Я почему-то так и подумал, - сказал Владимир, - ты сама похожа на ромашку, такая же чистая и нежная. Женька вся вспыхнула от его комплимента и вдруг, неожиданно даже для себя, спросила:
- Ты есть хочешь?
- Очень хочу, - ответил он, - а что, у меня это на лбу написано?
- Нет! – засмеялась Женька, - просто я почему-то есть захотела, вот и подумала, может, ты тоже есть хочешь. Ты проходи вон туда, в комнату.
Владимир разулся, и Женька подала ему единственные тапочки большого размера в их доме – тапочки отца.
Боже мой, как она старательно накрывала на стол! Ромашки поставила в вазе на середину стола, нарезала хлеб треугольничком, как обычно они резали на праздничный стол, положила цветные салфетки, хранящиеся для гостей, ножи и вилки, как положено, справа и слева от тарелки… Потом она позвала Владимира.
- Ой, красота какая! – воскликнул он, присаживаясь к столу.
Женька тоже села за стол, вся розовая от смущения и удовольствия. Владимир, видимо, действительно был голоден. Ел он не жадно, но быстро и с видимым наслаждением. Женька же больше смотрела на него, на то, как он ест, чем ела сама. Она еще не знала простой жизненной истины: если тебе нравится, как человек ест, то ты его уже почти любишь.
Потом они пили чай с вареньем и с печеньем, которое мать напекла сама. Владимиру все нравилось, он похвалил буквально все, что попробовал. Женька сияла от счастья и готова была скормить ему все запасы съестного, что были в доме. Владимир предложил сходить в кино. Она позвонила матери, сказала, что хочет сходить с ним в кино. Мать была удивительно покладиста и ласковым голосом пожелала им хорошо провести время, но посоветовала ей быть осторожной и к одиннадцати вечера, когда она планировала вернуться, просила быть ее дома, но не ранее. Женька быстренько переоделась, и они отправились в кинотеатр. Они смотрели смешной фильм с Бельмондо в главной роли. Женька уже видела этот фильм, поэтому она больше смотрела на Владимира, чем на экран. Для нее сейчас главным героем был именно он.