Рахиль Гуревич
Про Зайца обыкновенного.
Рассказ.
Девяносто девятый год числился за Зайцем. Мой сосед по лестничной площадке байкер Ваня, которого все почему-то звали Зайцем, был неимоверно популярен в нашем районе. Ваня был строен, красив, кожаная жилетка, надетая всегда на голое тело, позволяла лицезреть мускулистые предплечья, исколотые салонным тату. Ваня радовался, что год наступает его, Зайца, поэтому стал пить больше обыкновенного, то есть трезвым в том заячьем году я его не видела вообще ни разу. Когда от девяносто девятого остались уши да лапки, в начале так месяца декабря, выходя из лифта, я наткнулась на соннопьянокоматозное тело Вани-Зайца. Мне было одиноко, и я затащила Ваню-Зайца к себе в квартиру. Когда Ваня протрезвел, помылся, побрился и проблевался, я измерила Ване его заячье артериальное давление и сообщила, надавив на мозговые центры, отвечающие за инстинкты самосохранения, что с таким давлением жить осталось дня так два-три, что год Зайца закончился бы для него, Зайца, весьма заупокойно, не выйди я во время из лифта, и предложила грядущий нулевой год Дракона отметить вместе. Заяц согласился, он был мне благодарен и вообще был человек компанейский. Весь декабрь Заяц скрывался от своих приятелей в моей квартире, слушал FM- станции, жевал жгучую корейскую морковь, корейскую же капусту и почти корейских кальмаров и запивал всю эту перчёную бурду чёрным чифирным чаем. В общем, кто какое себе домашнее животное заводит, а я, вот, завела себе байкера Заяца. Ваня всегда был рад моему приходу, выпрыгивал из тапок и подавал их мне – тапочки в нашем доме водились, увы, лишь одни – а сам героически ходил босиком.
На Год Дракона я испекла слоёный пирог, облила коньяком и подожгла. Пока я лила коньяк на пирог, пока струи горячительного стекали с румяной корки на бледное дулёвское блюдо, пока коньячный запах щекотал нос, Ваня, Ваня-Заяц, воздерживающийся от алкогОля уже практически месяц, сидел угрюмый и далеко не по-заячьи лязгал зубами. Когда я поднесла спичку к пирогу, он вспыхнул, и я почувствовала, что Ваня-Заяц готов меня убить.
-- С Новым Годом – Годом Огнедышащего Красного Дракона! – прикинулась я шлангом и улыбнулась наивной извиняющейся улыбкой одинокой немолодой некрасивой женщины.
Заяц часто дышал, на его белое лицо падали тени пламени. Огонь танцевал на слоёном пироге недолго – коньяк-то был самый дешёвый. Когда пирог отгорел, и я захрустела слоёным тестом, Ваня сказал:
-- Как будто легче стало, как будто и пить расхотелось.
Заяц обнял меня, мы поцеловались, и дальше было всё как у всех.
Заяц по-прежнему жил у меня, всё реже и реже его собутыльники искали его на нашей лестничной площадке. Но однажды Заяц хлопнул дверью и ушёл навсегда:
-- Мне надоело, что ты ночи напролёт дымишь как паровоз. – Сказал он мне на прощание. -- Меня никогда не привлекали огнедышащие женщины, меня больше не возбуждает твоё сизое лицо, твои жёлтые зубы, твоё нерельефное сутулое тело.
-- Подожди, Ваня! – расплакалась я. – Во всём виноват год Дракона. Закончится этот треклятый год и я, клянусь тебе, брошу курить!
-- Но пи… писать-то ты никогда не бросишь?! – с надеждой на чудо спросил Ваня.
Я виновато пожала плечами, и Ваня ушёл – он не смог понять, что после общения с ним, с Зайцем, жизнь моя изменилась: я начала писать и, соответственно, курить – ведь многие пишущие люди курят: вдыхают огонь в своих героев и выдыхают дым беломора. Если Зайцам это не по нраву, то и скачите вы, Зайцы, куда подальше!
11.12.2010