Перстень

               

         ПАРОДИЯ  НА  НЕКОТОРЫЕ  «ИСТОРИКО – ДОКУМЕНТАЛЬНЫЕ»
                ПОДЕЛКИ   НАШЕГО   ТЕЛЕВИДЕНИЯ

         


 В ту ночь перед тем днём того концерта Пушкину почему-то не спалось. Встал поздно утром с помятыми бакенбардами и таким же настроением. «Дурная примета», - мелькнула невыспавшаяся мысль при виде зайца, выскочившего из под подворотни, - «Откуда бы ему взяться в Санкт-то Ленинграде?» Заяц исчез. Не поехать бы, как на Сенатскую площадь... Но обещал. Слово дворянина священно, как вызов на дуэль. Подбривать  баки сегодня не требовалось. Пушкин медленно и со вкусом надел на правый безымянный палец  фамильный перстень с бриллиантами...
           Ложа бенуара была полна только на половину. Это позволило поэту сесть в хотя бы относительном отдалении от монументально восседавшего Лаврентия  Берии. В зале  погас свет и на сцене появился иллюзионист - пародист Тер – Петясан, предок всех современных  пародистов-иллюзионистов Сянов. Первый номер – иллюзия пародии на Шаляпина.  Фокус потряс зал и зрителей. Петясян взмахнул руками... И! На левом мизинце правой руки артиста   сверкнула, словно молния электросварки, ослепительная вспышка.
         -  Что это?! – изумлённо воскликнул Пушкин, невольно съёжившись и ожидая вслед за молнией  удара грома.
         -  Это фантом Шаляпина, мон шер, - громыхнул вместо грома всезнающий министр, холодно блеснув в сторону поэта стеклом лорнета.
         -  Я  слышу, что Шаляпин, - досадливо парировал гений поэзии, - я спрашиваю о том, что у него на пальце?
         -   Ваш  перстень, сударь, - странно усмехнулся гений сыска.
         -  Иллюзия? -  в смятении  вздрогнул поэт.
         -  Нет. Подлинник, - не поворачивая головы  констатировал  Лаврентий.
         -  Не может быть! – воскликнул поражённый Пушкин, хватая себя за палец. Перстень исчез.  Палец остался.   
               
         1917 год. Председатель Временного правительства Керенский бежит из октябрьского Санкт Ленинграда в женском обличье... Историки до сих пор ломают головы и перья, пытаясь  решить вопрос:  обличьем какой именно женщины воспользовался   дезертир Керенский, бывший, как свидетельствуют факты, мужчиной от рождения. Правда, не выяснено, имел ли он любовниц... Первой версией стала княгиня Вырубова. Отпала: она была слишком известной личностью и эту личность тоже могли схватить красногвардейцы. Положение казалось безвыходным. И тут Керенскому явился собственной персоной не кто иной, как сам Тер – Петясан. С перстнем. Сей предмет, по словам фокусника, обладал сверхъестественным свойством изменять пол человека в зависимости от его желаний. Идея родилась экспромтом: нужно прикинуться  никому не известной проституткой. Пародист – иллюзионист протянул Керенскому руку с пальцем, на котором сверкал перстень и... Перстень исчез. Пришлось идеей воспользоваться естественным путём.
           И вот машина с пассажирами и размалёванной девицей, со странной причёской «ёжиком», мчит по ночному  городу. До первого поста революционных солдат. Машину останавливают. Пассажиров вежливо просят убираться ко всем чертям с матерью.  Кроме девицы. Она приглянулась одному из гвардейцев. Чтобы завоевать  благосклонность девицы с «ёжиком» он дарит ей перстень.  Как потом рассказывал солдат, этот перстень он взял во время обыска в квартире – музее Пушкина, думая, что оно, колечко, медное со стекляшками. «Девица»  подарок приняла, но от оказания сексуальных услуг отказалась... Как  предполагают историки, «она» и не могла их оказать, поскольку, как мужчина, была  не  женщиной,  и, как женщина, не гомосексуалистом, к своей чести.   
          Петясян на всякий случай убрал из своей фамилии дворянскую приставку «тер», но это ему не помогло избавиться от ГУЛАГ-а, куда он угодил в качестве и количестве шпиона индейского племени Сиу – Сан. Перстень, до поры до времени, чудом сохранился в укромном местечке его кишечника, изменив сексуальную ориентацию владельца без всякого на то желания Петисяна, отчасти подтвердив первую часть его фамилии... Выйдя на свободу с чистой совестью, бывший Тер эмигрировал в США.
        США. Штат Нью в Шерсти. К известному в городе ювелиру приходит эмигрант из России, украшенный причёской типа «сапожная щётка». 
        -  Бриллианты   фальшивые, конечно, - небрежно  бросает он перед ювелиром  перстень причудливой формы. – Сколько центов за это  могут дать?
        -  О нет! Это не фальшивые бриллианты! – восклицает ювелир, всмотревшись в изделии, – это бесценное сокровище! Это перстень фараона Рамзеса Красно Солнышко! Он подарил его мавру Ганнибалу в незапамятные времена!  Как он к вам попал?
       -  Позвольте: кто попал – Ганнибал?
       -  Нет. Я имею в виду перстень.
       -   Да так, знаете, - плата  за  некую  услугу... Память о революции, - замялся эмигрант.
           Вилла в окрестностях Вашингтона. Сень американского неба и полосатого флага. Керенский. Стол. На столе – кофе. На пальце  – перстень фараона – Ганнибала. Вспышки и прочие световые эффекты.
             -  К вам посетитель, - почтительно докладывает слуга.
             - Кто такой?
             -  Говорит,  какой-то Тер Петясян.
             -  Ну, что же... Пусть войдёт.
             Содержание разговора собеседников история  сохранила в нераскрытых ещё  суперсекретных  архивах  КГБ. Даже сам Судоплатов не упомянул в своих мемуарах ни перстня, ни Тер  Петясяна, что не лишний раз подтверждает несомненность и документальность их существования.  Перстень благополучно держался за палец иллюзиониста-пародиста замаскированным под сухую мозоль до самой его кончины, а затем таинственным образом очутился на пальце популярного артиста  Мони  Сеева. Оба, перстень и Моня, блистают на эстраде и поныне. Пол  Мони стабильностью не отличается и в настоящий момент достоверно не  установлен.