Следопыты. -29-

 



                (Продолжение. Начало см. 1-28)



 Служебной машиной Юрика оказался громадный черный джип с блестящими, как у кита, боками.

 Юрик подпихнул меня, неуклюже влезающую внутрь, и я тихонько пискнула, а затем с размаху шлепнулась на роскошный мягкий диван. И заерзала, устраиваясь поудобней. Следом за мной в салон влетела щедро облитая духами Анжу, и приземлилась рядом, удовлетворенно вздохнув.

  - Впечатляет? - спросила весело.
  - Зачем Юрику тратиться, снимая квартиру, когда вполне можно жить здесь? - поинтересовалась я в свою очередь.
 - Я об этом подумаю, - пообещал вновь став важным Юрик.


                ***


   Садовник и в самом деле жил в двух шагах от почившего в бозе особняка Суворовых.

  Юрик посигналил, и из-за калитки тотчас же выскочила большеглазая девочка лет десяти.

  - Вам сколько? - без обиняков спросила она. - Три?
   - Три – чего? - не понял высунувшийся из окна Юрик.

   -Ну, литра же, - подсказала девчушка. - Литра, говорю, три?
   Анжу открыла окошко и тоже высунулась:
  - Петр Михалыч дома?

  - Так вы не за молоком? - поскучнела маленькая хозяйка. - А чего тогда голову морочили? Деда, иди, к тебе! - крикнула куда-то в глубь двора, убегая.

   Садовник был чуть навеселе, видимо, за ужином пропустил стопочку-другую. В волосах его застряли несколько соломинок.

   - Сенокосная пора,- задумчиво протянула Анжу.- Наверное, в сарае копался.

   Петр Михайлович подошел нерешительно, вглядываясь в приезжих. И лишь когда узнал, расплылся в приветливой улыбке:
   - А я думаю, кто бы это мог быть? Юрок, Анжу! - Вытянув шею, бывший цветовод заглянул в салон: - О, и Дина тут! Ну, вылезайте, в дом проходите…

   - Петр Михалыч, перестаньте, - поморщилась Анжу, - вы прекрасно знаете, что никакая это не Дина.

   Мне стало не по себе. Зря она так, сразу с места в карьер. Юрик недовольно прочистил горло, пару раз хмыкнув и скосив глаза в сторону зарвавшейся подруги. Но на наше счастье садовник пребывал в самом благодушном состоянии, поэтому не заметил неловкого укора.

   - Садитесь лучше вы к нам, Михалыч, - пригласил Юрик, распахивая дверь. - Побеседовать мы приехали, и лучше без посторонних.

   - Машина-то у тебя, Юрок, какая! Танк!- радостно восхитился хмельной садовник, влезая внутрь и усаживаясь рядом с гордым водителем.- Ну, здрасьте! - запоздало поприветствовал нас.

   - Здрасьте!- эхом отозвались мы с Анжу.
   - Курите, Михалыч,- услужливо протянул свою пачку Юрик. Видно было, что он искренне заинтересован в положительном результате беседы, ради которой мы сюда прибыли. Я оценила это по достоинству, и бросила благодарный взгляд. Может, Юрик и простодыра, но он добрый и чуткий, настоящий друг, а эти качества очень ценны.

    - О, цивильные, - Михалыч радостно выудил дорогую сигаретку и с удовольствием затянулся. И полуобернулся к нам. – Так о чем разговор будет, девчата?
   - Скажите, Петр Михайлович, почему произошел пожар? - подала я голос. - Что люди говорят?

  - Эх, Ди… - начал было садовник, но осекся на полуслове, встретив разъяренный взгляд Анжу. - А что им говорить, людям-то? Болтают, кто во что горазд. Но пожарные-то сразу сказали, что возгорание произошло снаружи дома…

   - То есть, был поджег? - влезла нетерпеливая Анжу.
   - Ну, да , вроде так говорят, - сокрушенно покачал головой Михалыч. – И кому это надо было? Остался вот без работы… Как там хозяева, оклемались? – Он с пьяной жалостью посмотрел на меня.

  Я, не зная, что бы такое ответить, молча кивнула.

 - С ними все в порядке,- быстро сказала Анжу.- Родственники Суворовых сразу поразъехались?
   - Конечно, тут же все и драпанули. А что им тут делать, даже присесть не на что, все сгорело.

   - И никто ничего подозрительного не видел? - уточнил Юрик.- Вы сказали, мол, болтают всякое…
   - У людей языки, что помело, особенно у баб, что их слушать? - сам у себя спросил Михалыч. После выкуренной крепкой сигареты его и вовсе развезло.
   - И все же, что именно говорят? - настойчиво повторил Юрик.- Курите еще, мы тут все свои.- Он уже разговаривал с пьяным садовником как с маленьким ребенком.

  - Да баба тут одна, Шурёнка, треплет языком, будто видала кого-то в ту ночь на участке у Суворовых. Брешет, конечно. Внимание к себе привлекает. А что, живет одна, скучно, вот и сочиняет…

  - Ладно, пусть себе брешет,- великодушно разрешила Анжу.- Давайте лучше выпьем по маленькой - за встречу, а? Петр Михалыч?.. Юрик, доставай!

  Юрик послушно засуетился. У Михалыча счастьем засветились глаза.
  Выпили. Крякнули. Я закашлялась. «Виски»,- пояснила Анжу. Михалыч уважительно протрубил.

   - Наливай еще по одной,- скомандовала Юрику его решившая пуститься во все тяжкие дама сердца. Садовник смотрел восторженно. Я попыталась отказаться, но потерпела фиаско. Юрик плеснул в пластиковые стаканчики и вернулся к прерванному занятию – стал наслаждаться заботливо прихваченными Анжу бутербродами.

    - А что, Михалыч,- беспечно спросила после третьей захмелевшая подруга,- сильно наша Лизавета похожа на суворовскую внучку?

    - Одно лицо, - воззрился на меня мутными глазами садовник.- Только та понахальнее была, царство ей небесное.

    Я, хоть и была подшофе, оторопела от неожиданной откровенности. Меньше всего я рассчитывала услышать что-либо подобное.

   - Чего ж ты тогда Диной ее называешь? - не унималась Анжу.

   - Жанна Альбертовна … это… попросила. Денег дала,- доверительно зашептал Михалыч. Он и не заметил, что хмельная Анжу перешла на «ты». - Сказала, мол, девочка сирота, памяти лишилась, никого и ничего не помнит. Но они, мол, с супругом, Пал Петровичем, хотят ее у себя оставить, вместо Дины… Документы только выправят, и сразу увезут ее то ли в Болгарию, то ли еще куда. Дом у них там, у моря… - Он с надеждой взглянул на бутылку.

   Анжу проворно налила еще:
   - Ну, за мир во всем мире!.. А где они ее нашли, Лизку-то?

    Я завозилась и засопела недовольно. Где это видано – говорят обо мне, словно я истукан какой-то. Открыла было рот, чтобы выразить протест, но Анжу ткнула меня в бок.

   - Вот об этом не докладывали… Слушайте, девчата, вы только не выдавайте меня Жанне-то Альбертовне,- заканючил вдруг Михалыч.- А чего вы вообще в этом копаетесь, плохо живется, что ли? Меня бы кто так усыновил…

   - Зависть – тяжкий грех,- назидательно произнесла Анжу, подняв вверх указательный палец. - Ну, по последней – и по домам. Так где, говоришь, эта Шурёнка проживает?