Было позднее утро поздней осени. Промокшее насквозь небо было серым и плотным, и сама мысль о солнце казалась какой-то неестественной. На фоне неба чернели ветви деревьев, и только кое-где дрожали от пронизывающего ветра выцветшие и неживые листья. Они срывались, и нелепо падали на такой же серый, как и небо, асфальт. Или в такие же серые, как асфальт, и такие же мокрые, как небо, лужи.
По улице шёл человек, кутавшийся в тёплое пальто. Шёл он медленно, и, казалось, прогуливался. Он шагал очень неспешно. Так же неспешно, как наступала зима.
Его шаги были не слышны, заглушаемые тихим журчанием жизни. Где-то на соседней улице проедет автомобиль, вероятно залив тротуар грязной водой. Где-то закроется дверь, шумно хлопнувшая о старый, со слезшей краской подъездный косяк. Редкие разговоры о чьих-то самых важных в мире проблемах, или просто ни о чём, сливались с шорохом таких же редких листьев.
Если бы он спросил у какой-нибудь женщины, спешащей в магазин за продуктами, сколько времени, а через пару минут Вы бы попросили описать его, то, скорее всего, получили бы такой ответ: «Что, какой мужчина? Спросил время? А, ну да… Вроде бы не молодой, но без бороды. Не знаю как его описать, такой, вроде высокий, в очках… Хотя нет, наверное без очков. Наверное к его костюму бы очень подошли очки, но не уверена что они были… Хотя, может и не в костюме он был, а пальто. Наверное, чёрном. Но уж точно не в жёлтом или малиновом!»
Но он не спрашивал ни у кого времени, потому что и так его знал, хотя это и не было для него важно. Он всегда знал сколько времени. Почему? Он много чего знал. Что эта осень сменится зимой. Самой холодной за последний десяток лет. Что от перемены давления головной болью страдает пожилая женщина, семенящая по другой стороне улицы в аптеку, чтобы найти в ней спасение. Что дворник, сметающий прилипшие к асфальту листья с тротуара, обязательно попросит закурить, потому что где-то потерял свою зажигалку. И что он думает, что выронил её, когда утром закуривал, выходя из дома. И даже то, что на самом деле она просто вывалилась через дыру в кармане куртки, которую дворник ещё не обнаружил.
Он также знал, что дальше эта маленькая улочка выходит в небольшой парк, тянущийся вдоль реки. Хотя был тут впервые. И знал, что в этот самый момент какой-то пожилой мужчина аккуратно надевает озябшими пальцами влажного дождевого червя на почти новый рыболовный крючок.
- Простите, - не очень уверенно окликнул мужчину в пальто дворник, опёршись на древко своей метлы, и хлопающий себя по карманам брюк и куртки, - у вас не будет огонька? А то моя зажигалка куда-то запропастилась.
- Да, пожалуйста. – Он достал зажигалку и протянул её дворнику.
- Спасибо! – поблагодарил тот, торопливо доставая из кармана пачку, одновременно жалуясь от скуки, – чёрт бы побрал эту погоду и эти листья, зачем их убирать! Всё равно налетит ещё больше, когда уже они перестанут падать и выпадет снег, в конце концов!
- Через две недели, будьте уверены, - сказал человек в пальто.
- Да пора бы уже! Ноябрь уже, чёрт бы его побрал! – Воскликнул негодующий на серые облака дворник, призывая их сию же секунду просыпаться на сырую землю белыми хлопьями.
Он даже не заметил, как вернул зажигалку, и как человек в пальто так же неспешно продолжил свою прогулку, так был захвачен рассуждениями о том, что одно удовольствие убирать сухие и шуршащие, как листы книги, листья, а не эти, размокшие и липкие, чёрт бы их побрал.
Человек в пальто дошёл до конца улицы, перешёл пустынную дорогу, и стал спускаться по широким ступеням вниз, в осенний парк. Там пахло влажными ветками, северным ветром, потерявшимся среди серых стволов, и чем-то едва уловимым, скорее ощущаемым, чем-то тоскливым и приятным одновременно. Трудно сказать, обращал ли на это внимание путник, но любой другой человек невольно бы вдохнул полной грудью, возможно даже бы остановился, и наверняка вспомнил бы вот такое же осеннее утро, ведомое только ему самому. И не столь важно, почему это утро отложилось где-то на задворках памяти. Может быть то, другое утро, было заполнено нежным светом чьих-то так знакомых глаз, а может, просто вспоминался старый верный пёс, раскидывающий лапами ворох листьев по бокам тротуара. Важно то, что воспоминания всплывали и, как отражение солнца, покачивались на волнах памяти, непостоянных, словно морской бриз. Ведь в любое другое, спешное, пролетающее перед глазами утро, как столбы вдоль дороги, не было времени дышать. И подобные воспоминания, как невидимая нить, соединяли дни, годы, и не важно, как давно человек испытывал подобное, оно обязательно вспомнится, что-то давно забытое, тоскливое и приятное одновременно. Если вдохнуть не просто для того, чтобы дышать.
Человек в пальто по извитым дорожкам прошёл сквозь парк и спустился к реке. Пройдя до поворота дорожки наверх, он ступил на жёлто-серый мягкий песок и прошёл по нему к зарослям ивы вдоль самой воды, оставляя за собой неглубокие ямки. Остановился у подвижной границы суши, взглянул в холодную прозрачную гладь, и, словно читая невидимые строки, прошёлся взглядом по поверхности до противоположной стороны, немного постоял, и направился вдоль берега. Через пару метров начались ивовые заросли, растущие прямо из воды, скрывая её. Дальше, когда прибрежные кусты перешли и на сам берег, как будто рождаясь в реке и двигаясь от неё в парк, человек в пальто стал пробираться по узкой тропинке среди ветвей, отводя упругие мокрые ветви со своего пути.
Он вышел по тропинке на небольшой просвет, выходящий к воде. В этом месте берег поднялся и зарос травой. Около воды на камне в старой тёплой куртке сидел старик. В руках он держал длинную удочку, слегка покачивающуюся в такт с ветвями кустов. Он наверняка слышал, как кто-то пробирался сквозь заросли, но головы не повернул, а продолжал расслабленно наблюдать за качающимся поплавком.
- Добрый день, - поздоровался человек в пальто с рыбаком.
- Добрый день, - ответил ему старик, слегка повернувшись в сторону гостя.
Несколько минут они молчали, оба наблюдая за робким танцем поплавка. Затем человек в пальто спросил:
- Как улов?
- Никак, - ответил старик. В голосе чувствовалось, что это его не расстраивает.
Человек в пальто подошёл ближе, и, ничуть не заботясь о своём чистом костюме, сел прямо на мокрую траву, так, что тоже мог следить за оранжевой точкой над водой. Немного подождав, наблюдая за тем, как ветер, едва касаясь, гладит волны, а волны отвечают ему нежным трепетом, он спросил:
- Почему вы рыбачите в этой реке, ведь в ней нет рыбы?
Тут старик повернул к нему голову, и внимательно посмотрел на своего гостя, продолжающего глядеть в воду. Рыбак какое-то время помолчал, думая, что ответить своему странному гостю на не менее странный вопрос. Затем он произнёс:
- Я не знаю, действительно ли в этой реке нет рыбы, и с чего вы это взяли, но, знаете, я на самом деле рад, что этого не знаю, ведь… Мне тут нравится. Вот вы, если так в этом уверены, ведь никогда не возьмёте в руки удочку и не просидите тут всё утро. А очень жаль.
Человек в пальто задумался.
Рыбак не заметил, как гость поднялся и ушёл, растворившись в шелесте ветра и шепоте реки. А может он и не поднимался вовсе с травы, кто знает…
Существует ли такой человек в пальто на самом деле? Вряд ли. Существуют лишь его вопросы. Пока существует физический мир, существуют и его законы – ровные и абсолютные. Лишённые права на ошибку. Но, если бы такой человек существовал среди людей, его бы непременно мучил один вопрос, ведущий его на берег в поисках ответа. Ответа на саму жизнь.
Жизнь не знает своего идеала, она хаотично, только на собственных ошибках стремится к нему, создавая и умирая, находя решения которые влекут за собой новые проблемы. Эволюция не знает ответов на свои вопросы, поскольку она может ошибаться, стремясь от единственной клетки к огромному дереву, упираясь в своих решениях в непостижимые задачи и создавая новые ветви эволюции.
Жизнь – это движение. Бесконечное движение из ниоткуда в неизвестность. Если бы эволюция, наконец, нашла идеальное для себя решение, она бы тут же прекратилась, утратив всякий смысл. Потеряв стремление. Точнее – это движение к призрачной цели. Недостижимой цели.
Жизнь – это бесконечная цепь ошибок. Ведь мы не знаем ответов на свои вопросы, что и даёт нам смысл двигаться. И тогда имеет смысл рыбалка в пустой реке, и уборка бесконечных листьев, поскольку ответов нет. Ведь сама жизнь – вопрос без ответа. И наше несовершенство и делает нас частью живой вселенной, частью бесконечного движения к несуществующей цели.
Старик сидел на берегу, давно, как по волшебству, забыв о своём госте. Он был погружён в свои мысли, и иногда выходил из них при резком движении оранжевой точки. Но это были всего лишь волны…
Старик едва заметно улыбался в свою седую бороду.