Прошёл год. Ехать на дачу не хотелось, но бабушка очень звала, и маленькая надежда ещё жила в душе: «Ну не будет же она сердиться вечно, и что я сделал, ничего особенного…» - так я подбадривал самого себя.
Но ничего не изменилось, дружба окончилась, видимо, навсегда. Был один момент, заставивший меня надеяться. Бабушка послала меня в магазин за хлебом и молоком. В дверях я почти столкнулся с Нинкой и Ксюхой. Я ужасно стушевался и, не поздоровавшись, прошмыгнул мимо них на улицу. Не успел сделать и шагу, как увидел, что на меня летит велосипед. Резко отшатнувшись, я споткнулся и упал, пакет с хлебом отлетел на крыльцо. Нинка подняла пакет, сунула мне в руки и толкнула двумя руками в бок весело гогочущего Мишку. Мой вечный обидчик повалился вместе с великом на гравий.
- Дурр-ра! Я раму обдеру, велик новый! – заорал Мишка.
Но Нинка развернулась и ушла в магазин, не слушая, ни моего «спасибо», ни Мишкиных воплей Я опасался, что Мишка поедет за мной, но у него, ясное дело, нашлось дело в магазине.
Напрасно я маялся у забора весь день, надеясь, что этот случай позволит мне заговорить и помириться с Нинкой. Увы, всё напрасно. Больше мы не общались. Кивали друг другу при встрече, как очень взрослые и очень интеллигентные люди.
Было скучно, Я читал, играл в PСP, звонил приятелям и ждал приезда родителей в пятницу.
Родители приехали и… привезли тётю Олю и Леночку – красавицу. Я испытывал странную раздвоенность чувств. Злился на Нинку, хотел с ней помириться и надеялся, что она будет ревновать меня к Леночке, как я её к Мишке. Хотя, стоп, я не ревновал вовсе, чего ревновать – он придурок, а на неё мне всё равно.
В общем, я обрадовался маме, отцу и даже тёте Оле с Леночкой.
Леночку я видел несколько раз в течение года – наши матери ездили в гости друг к другу. Она повзрослела, вытянулась, немного похудела, но футболочку ощутимо распирали юные груди – предмет моего неловкого внимания. С Леночкой было скучно, но комфортно – каждый из нас занимался своим делом и не мешал другому. Леночка сидела в «контакте», я играл в PСP, потом наоборот.
И вот мы на даче. Леночка была классно одета, она выглядела уже как девушка, хотя была старше меня всего на год-полтора и у неё были длинные светлые волосы. Теперь, и мне самому она казалась красавицей.
Застольные беседы крутились вокруг бизнеса моего отца, нового любовника тёти Оли и наших с Леночкой персон. Взрослые, немного выпив, забывали о том, что мы здесь и всё слышим, и вели себя непосредственно, как дети.
- А что, твой шеф опять укатил, - это дед спросил у отца.
- Хорошо, что ты, Петя, кристальной честности человек, повезло твоему шефу, - это бабушка хвалит зятя.
- Да, мой муж просто сокровище! Любит меня, сына, шефа и Родину, - это мама, обнимая отца.
- А мой козлик любит меня, а я его сладкие денежки, - это тётя Оля.
- И как это ты, Ольга, умеешь цеплять мужиков с деньгами. Вот моя соседка, Тонька Омельченко, как овдовела, так уже третий год одна,- это бабушка о Нинкиной маме.
- Да, живётся им трудновато, всё же двое девок. Спонсор бы не помешал, – это практичный дед.
- Да ваша Антонина, сама странная и девочки у неё такие же. Одна не от мира сего, а вторая такая оторва, что не знаю, в кого и вырастет! – это мама раздраженно.
- А, по-моему, они славные, добрые такие, все соседи их любят, - это бабушка кинулась на защиту.
- Да мама, ты просто дружишь с Антониной и по доброте своей ничего не замечаешь. А я со стороны больше вижу, - это мама.
- И что ты видишь? – это папа заинтересовался.
- Да Тоня блаженная, какая-то, с цветами разговаривает, Аня красавица, но отстранённая, замкнутая, ни одной подруги нет, а Нина ходит по лезвию, адреналинщица маленькая. Не хочу худого говорить, но если она сейчас такая, то что потом будет? – мама бурлит эмоциями.
- Да если бы не Нинка, Славик наш уже бит бы был и не раз, - хмыкает дед.
- Как, Славу обижают! Вы ничего не говорили! – ахает мама.
- Да кто его обижает, он и на дачу-то не ездит, - это дед примирительно.
- А раньше, что было? Мы родители! Мы должны были знать! – мама в ужасе.
- Машенька, да кто мог его обидеть рядом с Ниной. Она сама, кого хочешь, обидит. Ну, то есть, раньше, когда они дружили, - закручинилась бабушка. Она переживает больше меня, как мне кажется.
- Ой, а я так только рада, что Славик с Нинкой больше не общается, - это мама тете Оле. – Вот твоя Леночка просто прелесть. Ты её одеваешь так нарядно, а какие у неё волосы!!!
- Ты сама у меня красавица и нравятся тебе красавицы. Подобное тянется к подобному, - это папа разряжает обстановку.
- А мне приятно, что Славе нравится то же, что и мне. Это говорит о родстве душ, - это мама, ласково глядя на меня.
- Славочка у вас очень красивый мальчик, а какой высокий для своих лет! – это тётя Оля с ответным дифирамбом.
- А то, весь в деда! – выпячивает грудь дед.
Мы с Леночкой сидим на диване и делаем вид, что смотрим телевизор. Слушать комплименты в свой адрес приятно и между нами возникает волна сладких эмоций и взаимной симпатии. Грустные мысли о потерянной дружбе отступают. Я чувствую себя высоким и красивым, и мне хочется прогуляться по посёлку, демонстрируя всем свою симпатичную подружку.
- Мам, пап! Мы с Леной погуляем? – полувопросительно - полуутвердительно заявляю я.
Мы идём по нашей дорожке. Вечер, но ещё совсем светло. Белые ночи, привычное дело. Народу ни души. Я скашиваю глаза на Нинкин участок. Пусто. Нет даже тёти Тони, хотя, обычно, она допоздна со своими цветами.
Доходим до центрального поворота. Никого, кто мог бы оценить красоту моей белокурой подружки и потом передать, при случае, кое-кому.
Вот и карьер у магазина. Издалека слышен визг и хохот купающихся. Из-за ивы я уже вижу, что Нинка, Ксюша и прочие – всякие, тоже здесь. Мишка и Борис, сложив руки домиком, раскачивают над водой Нинку. Ксюха считает: «Раз, два…». На счёт «три» Нинка взлетает в воздух и рыбкой уходит под воду. Через пару секунд она выныривает и Мишка, поймав уплывающую резинку для волос, тянет Нинку за руку к себе.
- Хочешь ещё? – спрашивает он.
- Нет, теперь я, теперь меня! – верещит Ксюша.
- Да, теперь пусть Ксюшка, - кивает Нинка, затягивая мокрые волосы резинкой.
- Раз, два, три, - считают парни и Ксюша, подняв тучу брызг, ныряет в глубину.
В этот момент Мишка замечает меня и Леночку. Я выпрямляюсь, помня, что я высокий и красивый, и делаю вид, что не пялился, секунду назад, на них во все глаза. Леночка заученным движением встряхивает головой, волосы переливаются на плечах, в руках ромашка. Не девочка, а мечта!
- О, Нинка, гляди, твой придурочный сосед с сосиской гуляет. Эй, толстуха, держи его за руку, он падает часто. Особенно у магазинов, – орёт мой враг.
Это ужасно обидно и несправедливо, но я наступаю на камень и делаю неловкое движение руками, чтобы не упасть. Не упасть у дверей закрывающегося магазина!
- Уроды убогие, - бросает Леночка и, развернувшись, быстро уходит в сторону дома. Глупо, но я вдруг замечаю, что в своих розовых лосинках и розовом топике она, действительно, похожа на …сосисочку. Беспомощно оглянувшись, я вижу, что Нинка уже на берегу и смотрит на меня в упор, укутав плечи полотенцем. Я поворачиваюсь к ней спиной и бегу, чтобы догнать Леночку.
- Мне всё равно, всё равно, - твержу я себе, толком не сознавая о чём.
Леночка ждёт меня. Мы вновь идём рядом.
- Ой, какой цветочек розовый, сорви мне, - лепечет она.
Я с готовностью обдираю несчастный люпин у забора и вручаю ей букет. Леночкин восторженный взгляд заставляет меня забыть о недавнем унижении и о тонкой фигурке в знакомом выцветшем купальнике.
- Как эти гопники местные могут купаться в такой грязи. Там камыш растёт и жабы прыгают. Ты что, знаком с ними, с бомжами этими? – Леночка делает вид, что не узнала Нину, о которой столько слышала, да и видела не раз.
- Так, играли в детстве, давно. Я уже не помню, кого как зовут, – вру я, подыгрывая Леночке.
- А мы с мамой в Египет через две недели едем, - роняет Леночка.
- А мы в Турцию в августе. А на весенних каникулах во Франции были. Правда всего три дня – у отца командировка была.
- Да, я знаю, твоя мама моей рассказывала, а потом я фотки в «контакте» видела.
Мило болтая, довольные друг другом, идём назад и вдруг…
- Слава, добрый вечер! Здравствуй, девочка, - это тётя Тоня из-за забора. Ты Нину не видел? Убежала купаться, и нет до сих пор.
- Нет, не видел, - буркаю я, покраснев, и ссутулившись, быстро иду к своей калитке. Почему я соврал? Зачем? Мне нравилась тётя Тоня и старшая Нинина сестра Аня, тоже. Было в них нечто, чего я не встречал в других знакомых мамы и отца: словно они позволяли мне быть самим собой и выплёскивать наружу чувства, и облекать эмоции в слова, и не осуждали, даже если я говорил что-то ужасное, с точки зрения других взрослых. И вот я соврал тёте Тоне и теперь злюсь на неё, на себя, на Нинку и, даже на Леночку.
- Леночка, Славик! Молодцы, что вернулись. Сейчас арбуз будем кушать – это бабушка.
- Слава, почему у тебя лицо такое красное, ты не заболел? – это мама.
- Где были, что видели? – это отец.
- Да дошли до пруда. Он такой грязный, а какие-то убогие дети там купаются. Наверное, родители - пьяницы, напились и спят, а эти бомжики малолетние как свинки в луже толкутся. Там даже две девочки! Мам, у них не купальники, а какие-то грязные тряпки, представляешь! – Леночка живописует, голос её полон мстительного удовольствия.
- Да, деточка, для некоторых людей отдых на даче – это грядки днём и пьянка ночью, - тётя Оля печально пожимает плечами.
Наутро мы, позавтракав, гуляем по садоводству, любуемся огромными домами, иногда занимающими почти все шесть соток. К моему ужасу, дойдя до участка Нинки, мы останавливаемся.
- Ой, красота какая! А почему места так много? – изумляется тётя Оля.
- Да у них два участка рядом куплены, вот и простор, - поясняет папа.
- Богатые? – главный вопрос тёти Оли.
- Нет, что ты. Это же Омельченко участок. У них отец умер, а Тоня в школе работает. Какие уж тут деньги. Видишь, дом не достроен, так и живут, - мама всё разъяснила.
- А, ясно. Странно, что тётка при таком приданном, мужика себе не нашла. А девки, как, ничего? – это практичная тётя Оля.
- Даже не знаю, что сказать. Славик с младшей дружил раньше. Не в моём вкусе, честно скажу, - мнётся мама.
И с этими словами, к моему облегчению, наша дружная компания уходит к дому бабушки и деда.
Сейчас, спустя столько времени, я пытаюсь понять, почему для меня так важно было понимать, что в глазах других людей, Нинка - красавица?! Зачем мне было знать мнение других о той, что значила для меня так много?
После этого я видел Нинку только в редкие дни приездов на дачу, из окошка моей комнаты на втором этаже. Она мелькала, как солнечный лучик, мимо наших ворот и никогда не поднимала глаз к моему окну, никогда.