2.2. Великая революция или «масонский заговор»?
(Продолжение очерка "Масонские были")
Ранняя история французского масонства (если мы говорим не о средневековом «оперативном» масонстве, а о «спекулятивном» т. е. идеологическом – О.В.) тесно связана с наплывом во Францию английской знати после буржуазной революции XVII века. В основном это были эмигранты и сторонники династии Стюартов.
Первая масонская ложа была основана в 1678 г. Масонство быстро распространяется и к началу 30-х гг. XVIII века во Франции числится 5 лож. Здесь можно было встретить кого угодно. Во французских ложах бывали аристократы, буржуа, революционеры. Наравне с якобитским дворянством (так называли сторонников свергнутого в 1688 г. английского короля Иакова II), во Франции организуются ложи английской знати, верной Ганноверскому дому (т.е. новой династии). Утвердившийся к тому времени в Англии общественный, и политический строй представлялся идеальным как для французской знати, уставшей от ига королевского абсолютизма, так и для французской буржуазии, которая в свою очередь жаждала сравняться с высшим классом.
Авторитарная, авантюристическая политика Людовика XV, которая привела к разорению страны, не могла не вызвать протеста народа, притесняемого и духовно и экономически. В таких условиях с большей силой ищет выхода религиозное чувство буржуазии, которую с одной стороны контролировала господствующая католическая церковь, а с другой стороны полицейские преследования. Нередко поиски новой религиозной формы приводили французских искателей к почитанию проповедников и шарлатанов. Вследствие такого положения неопределенный идеал масонского братства со своей религиозно-нравственной окраской, нашел пристанище во Франции. Масонство быстро распространяется. Ложи появляются в больших городах: Лионе, Руане, Кане, Тулузе. Вместе с тем слабое развитие общественного самосознания привело к тому, что французским обществом была воспринята только внешняя сторона учения, заключающаяся в обрядности и ритуалах. Что касается содержания учения, то оно не отличалось «особой строгостью нравов», т.к. в большинстве своем, "братья" проводили время в ресторанах и кабачках, где карточная игра, обеды, выпивка составляло их главное занятие. Между тем полицейские преследования не прекращались. С одной стороны «братьев» преследовали за шумность собраний, с другой, их подозревали в тайном революционном заговоре.
Несмотря на это, масонство пользовалось спросом. Оно стало темой дня, и ему открылся путь в ряды III-го сословия. Вместе с тем, хаотичное распространение масонства во французских провинциях, а также стремление мало осведомленных братьев - постигнуть основу масонского учения, познать истину, привели к тому, что масонство в разных ложах стало представлять его видоизмененные варианты. «Постройка Храма царя Соломона», различные наименования ритуалов и степеней (шотландские обряды сплелись с английским вариантом в полную неразбериху), предоставляя возможность для разных авантюристов «порассуждать» на эти темы. Одни задавались целью вывести масонство «на чистую воду», другие не задавались ничем иным кроме своих честолюбивых интересов, третьи стремились использовать масонство в своих политических замыслах. Одним из представителей «авантюристического» течения в обществе был Андрэ Рамзе. Он пытался установить связь между масонством и крестоносным орденом Тамплиеров (давно исчезнувшим). Новый проповедник мечтал о космополитической республике. Так использование идеологии масонства позволило новым его толкователям отходить от принципов масонского философского учения, вообще не брать во внимание его основной закон. Вследствие этих причин во многих масонских ложах стали появляться новые высшие степени масонства, как например, «архитектор-избранник».
Погоня за усложнением степеней и пышный расцвет многостепенных систем основывались, по мнению Т. Соколовской на «крупном социальном факте» - борьбе между дворянством и буржуазией. Начиная с 1755 года во Франции, передовые люди пытались реорганизовать масонство, внося в него идеи просветительства, руссоизма и элементов «общественного Договора» (в духе Т. Гобса и Д. Локка). Таким образом, во французское масонство проникали элементы либерализма, как политической идеологии. Французские ложи окончательно и бесповоротно откололось от английских порядков. Первые нововведения, вошедшие в устав нового масонства, состояли в исповедовании христианской религии. А также в изобретении системы 25 степеней, разделенных на 7 рангов. Но даже близость масонства к духовенству не спасла братство от новых гонений, как полиции, так и римской католической церкви. Деятельность лож постоянно осуждалась высшими представителями духовенства, в том числе и самим Папой. Между тем французские масоны высказывали терпимость в отношении религии. Основное, чего требовали масоны от властей - это неприкосновенности личности и законность, которая составляла неотъемлемую часть духовности масонского братства. Между тем число лож непрерывно росло. В обществе началась открытая торговля масонскими печатями, удостоверениями, знаками отличий. Возникшие неурядицы подтолкнули французских масонов к необходимости проведения реформ. Эта реформа вылилась в знаменитое общественное собрание 1772-73 г.г., которое длилось несколько месяцев и получило название «Национального». В собрании принимало участие около 100 представителей разных французских провинций. Решения «Национального собрания» позволили реорганизовать проблему существования масонства во Франции. После реорганизации возникло 3 палаты администрации, Парижа и провинций. Работа в ложах подчинялась надзору 22 провинциальных инспекторов, которые по истечении времени представляли отчеты о работе лож. Продолжая дело внутренней организации масонства, верховные представители Ордена учреждают 3 символических степени, а также изобретают так называемые «адаптивные» ложи, в которые допускались женщины. Так, благодаря реформе, ложи окончательно приспособилось к существовавшему общественному и политическому строю Франции. Деятельность масонских лож свелась исключительно к делам благотворительности: помощи бедным, воспитанию сирот, поддержке инвалидов.
В это же самое время все европейское общество было охвачено стремлением познать тайны духа и физического мира.Преклонение перед мистическими загадками и тайнами захватывает даже таких выдающихся представителей ученого мира как Иммануил Сведенборг. Французское общество, состоявшее главным образом из масонов, не было исключением из правил. Модное стремление познать «тайны духа и мира» пускает сильные корни во Франции. Во многих масонских ложах изучается каббала, изощряется аллегорическое толкование символов. В ложах братья задались целью перевоспитать людей. В общем, энтузиазме люди стали стремиться докапаться до «мировых загадок», стремясь уловить смысл жизни, творчества и смерти. Благодаря этой своеобразной моде на все мистическое, в обществе наступает пора для размножения «самозванцев-мудрецов». Таких людей почитали за обладание «алхимической мудростью» и «элексиром жизни». Ловкие шарлатаны открыто смеялись над легко впечатлительными особами, создавая себе тем самым ореол «мага». Одним из наиболее уважаемых был граф Сен-Жермен, известный в самых высших кругах французского дворянства и имевший благодетеля - самого короля Людовика XV, а так же его последователь граф Калиостро, снискавший славу в странах Европы, но высланный из Санкт-Петербурга Императрицей Екатериной Великой.
Фигура Калиостро (1743-1795), сыгравшего весьма заметную роль в истории французского масонства возвышается на грани спиритуализма и пошлого оккультизма, масонского горения и шарлатанства. Уроженец Палермо (его подлинное имя - Джузеппе Бальзамо), он был посвящен в Лондоне в 1777 г. К этому времени он, очевидно, достаточно хорошо овладел практикой теургии (вид магии, направленной на сотворение чуда) и спиритизма, сочетая ее с основами знаний по фармакопее, полученных им в молодости в одном из монастырей Кальтаджироне. С 1780 по 1783 г. он пребывал в Страсбурге, где слава его росла как на дрожжах. Некоторое время спустя в Бордо он основал свое «Египетское масонство» - причудливое переплетение магии и католической ортодоксии,- во главе которого стоял он сам, именуя себя «Великим коптом». Масонские начинания Калиостро были порождением «лжеегиптологии», бывшей в моде во Франции XVIII в. Дело в том, что в 1731 г . аббат Террасой издал свой роман «Сет», получивший широчайшее хождение и неоднократно переиздававшийся. Следом за «Сетом» появилась целая серия романоподобных публикаций о «тайнах» древних египтян. Судя по всему, Калиостро решил воспользоваться этим интересом, ловко используя египтоманию своей эпохи, чтобы привлечь к себе внима ние любопытных. Этим мы вовсе не хотим обвинить Калиостро в трюкачестве, насчет которого историки и гораздо более авторитетные исследователи, чем мы, предпочитают не высказываться однозначно. Вполне вероятно, что за «египетскими» иносказаниями и посвящениями под сенью пирамид кроется какой-то путь к познанию. Быть может, Калиостро обладал особой психической энергией, которая сегодня составила бы интерес для парапсихологии.
Как бы там ни было, поведение «Великого копта» как масона носило характер необычного по тем временам вызова общественному мнению. Когда в 1785 г. он был приглашен на собрание масонов-филалетов («Друзей правды»), группы спиритуалистов, созданной в Париже маркизом С. де Ланжем, Калиостро ответил, что примет участие в собрании при условии, если филалеты обратятся в «египетских масонов». Он предложил даже собственноручно сжечь архив филалетов в обмен на допуск их к «высшему знанию», которым он якобы обладал. В Лионе Калиостро основал женскую ложу по египетскому ритуалу, названную им «Изис», а во главе ее поставил свою сожительницу Лоренцу Феличиани, которая нарекалась Царицей Савской.
Из-за преследований во Франции и Германии, также и со стороны масонов, относившихся к нему с подозрением, Калиостро переселился в Италию, в Папское государство. Несмотря на заверения в приверженности католицизму, инквизиция подвергла его аресту. На процессе Калиостро признался, или его вынудили признаться, в совершении немыслимых преступлений. Чего стоит, например, его рассказ об обряде посвящения в ложу баварских иллюминатов, масонского общества, которому инквизицией вменялся в вину заговор с целью «свержения трона и алтаря». Калиостро был приговорен к смертной казни, затем она была заменена на пожизненное заключение. «Великий копт» умер в 1795 г, находясь в заключении.
Во Франции по-прежнему существовало два вида лож: «Великая ложа Франции» и «Великий Восток» (1773). Преследования со стороны властей улеглись, и это позволило ложам расширить штат своих «верноподданных». Благодаря этому, число лож достигло 600 по всей Франции, количеством, доходящим до 100 человек в каждой. Колыбелью масонской жизни во Франции до революции 1789 г. являлась парижская ложа «Девяти Сестер», в которую входили наиболее выдающиеся представители культуры своего времени: Кондорсе, астроном Лаланд, скульптор Гудон. Во время своей дипломатической миссии во Франции членом этой ложи был Б. Франклин. Незадолго до смерти в 1778 г. в ее члены был посвящен Вольтер. Постепенно во Франции стали формироваться ложи, отнесенные по каким-то интересам, профессиональным признакам или объединенные каким-то научным исследованием.
Близится революция. Какую роль при этом выполняло масонство? На этот вопрос существуют разные точки зрения. На участие масонства во французской революции указывает Джон Робинсон: «в масонских ложах развился зародыш пагубных начал разрушивших религию и нравы». Другой сторонник подобного мнения, католический епископ отец Баррюэль. В своем 2-х томном сочинении «Памятные записки к истории якобинства»(1797), он утверждает, будто Французская революция была задумана и подготовлена каким-то масонским «секретным комитетом», - этот тезис, по мнению историков, следует считать фальшивкой. Еще в 1801 г. он был опровергнут.. адвокат Жан Жозеф Мунье издал свою книгу «О влиянии, приписываемом философам, франкмасонам и просветителям, на Французскую революцию», которая благодаря логике излагаемого материала и документальности вполне опровергает домыслы, содержащиеся в мемуарах аббата Баррюэля.
Архивы французского масонства свидетельствуют, что единство отнюдь не царило в ложах революционного периода. Так, например, речь, содержавшая призыв к Генеральным штатам, произнесенная в 1789 г. на заседании ложи «Союз друзей», вызвала оживленную и ожесточенную полемику. Официально выступление было осуждено как «немасонское», так как расходилось с целями организации.
В символике Французской революции немало знаков масонства: ватерпас, око в треугольнике, арка. Даже сама трехцветная кокарда, придуманная масоном Лафайетом, казалось бы, указывает на масонские цвета: первые три степени ордена - «голубые», степени с 4-й по 18-ю шотландского обряда - «красные», степени с 31-й по 33-ю - «белые». И тем не менее маловероятно, что такая аналогия могла бы реально существовать, а не быть простым историческим совпадением. Высшие степени, как известно, еще не были окончательно определены в грозном 1789-м.
«Вольные каменщики» были как в стане революционеров, так и в стане контрреволюционеров. На самых крайних позициях стояли такие масоны, как Дантон и Марат, а на другой стороне - Жозеф де Местр и Тассен. Тассен - один из руководителей Великого Востока Франции, многие члены которого были гильотинированы.
Необычайно поучительна, в этом плане, история жизни и гибели знаменитого писателя-мистика Жака Казота, автора «Влюбленного дьявола». Активный участник «иллюминатских» (букв. «озаренные») организаций, член ложи «мартинистов» (последователей теософа Мартинеса Паскуаллиса) полностью разошелся с главой ложи Сен-Мартеном, который объявил себя и своих последователей сторонниками революции, Казот стал одним из организаторов неудавшегося побега короля Людовика XVI и был казнен. Его первый биограф, швейцарский философ и публицист Лагарп (воспитатель будущего императора Александра I) опубликовал в 1806 г. знаменитую мистификацию «пророчества Казота» (у Лермонтова: «На буйном пиршестве задумчив он сидел…»).
О мартинистах следует сказать более подробно. Для масонов XVIII век был столетием спиритуалистических течений. К наиболее примечательным относится течение, основателем которого был Мартинес де Паскуаллис. Об этом мыслителе мало что известно. Судя по всему, он был испанского происхождения и посвящен в масоны двадцатилетним молодым человеком. Известно также, что с 1755 г. в масонских кругах Южной Франции он вел пропаганду гностических учений, с которыми познакомился в одной из североафриканских стран. Речь идет о космогонии в ее теософской интерпретации, перекликающейся с основными сюжетами масонской традиции. Свои взгляды Паскуаллис изложил в трактате «О восстановлении существ в своем исконном качестве, а также о силе духовной и божественной». Согласно основанной этим автором традиции, Верховное божество не есть прямой создатель материальной вселенной, которая, напротив, является результатом «имитационной» деятельности. Человек-архетип («Адам каббалы», «София гностиков», «последние из небожителей») создал свой собственный космос, расколовшийся впоследствии на бесчисленное количество «иллюзорных личностных образов». В результате наша человеческая вселенная, которая, будучи имитацией вселенной божественной, несет на себе ее отпечаток, при этом отличаясь от нее в силу многочисленных внутренних несовершенств. Создавая свою вселенную, демиург, небесный Адам, совершил падение до уровня Адама земного. Так родился нынешний человек, которому, согласно учению Мартинеса де Паскуаллиса, предписана жесткая дисциплина, основанная на общении с добрыми гениями и молитве, имеющих целью добиться «восстановления» своей личности, состояния, предшествовавшего грехопадению. Предложенная этим учением литургия мыслилась как Создание условий для конкретного познания глубин духа. Отсюда в истории мартинизма - спиритические видения, светоносные знаки и т. п.
Основной последователь Мартинеса де Паскаллиса - Луи Клод де Сен-Мартен, крупный авторитет масонства. Он сумел отвлечься от конкретики в учении своего наставника, сохранив при этом основополагающие принципы доктрины. Ему удалось, отказавшись от литургии, сосредоточить все внимание на внутреннем просвещении, носящем личностный и медитативный характер. На почве учения Мартинеса де Паскаллиса и Луи Клода де Сен- Мартена выросло движение мартинистов, история которого была бурной, насыщенной расколами, доктринальными спорами, взаимными недоразумениями. Сегодня мартинизм имеет много последователей во Франции и Италии.
Французская масонская жизнь была нарушена революционным периодом. Ее возобновление в наполеоновскую эпоху давалось с немалым трудом, как бы подтверждая тот факт, что идеалы свободы, равенства и братства, которые составляли подлинную атмосферу масонских храмов, так и не были соответствующим образом перенесены, а быть может, и не могут быть перенесены в мир «светской жизни». Вероятно, прав был Андерсон, когда в «Книге уставов», написанной в 1723 г., предупреждал, что масонское братство «всегда процветало в эпоху мира».
Французская революция несет на себе масонский отпечаток только в том, что касается ее общих информационных принципов, но отнюдь не в ее политической действительности. Не подлежит сомнению, что терпимость в отношении религиозных мнений, провозглашаемая в Декларации прав человека 1789 г. и опровергнутая самим ходом революционных событий, характерна и для масонского мировоззрения. Точно так же масонскими или «английскими» были требования соблюдать неприкосновенность личности и законность, которые, хотя и не всегда за фиксированы в виде отдельных постулатов, представляют собой неотъемлемую часть духовности масонского братства. Не являются прерогативой масонства, как обычно полагают, ни определенный антиклерикализм в духе антикатолического крестового похода, ни «политика» Французской революции.
По утверждению большинства историков между распространением масонских идеалов и Великой Французской революцией можно усмотреть лишь связь во времени, но отнюдь не причинно-следственную связь. Ни Т. Карлейль (сам масон), ни Олар и Матьез, не говоря уж о более поздних - Кропоткине и академике Манфреде нигде не упоминают о «масонском заговоре». Об этом говорят и архивные материалы. В период французской революции деятельность лож фактически останавливается: ложи как бы погружаются в оцепенение, «засыпают». Некоторые масоны эмигрируют, другие уходят в политические клубы. Немногие ложи были способны существовать в такое напряженное время. После казни короля масоны были так напуганы, что этот факт отбил у них на долгое время желание вести беседы с политиками. Одно занятие еще сохраняется в уцелевших ложах - это сбор пожертвований на военное обмундирование. В революционное время уцелевшим ложам удается сохранить верность католической церкви, однако новые порядки в стране вынуждают их заменить масонские праздники, выбросить названия святых и принять название «Республиканских лож Франции». Вместе с тем и эти масонские ложи вызывают подозрение у сторонников революции. Ложи были запрещены. Их место заняли народные общества, демократические по составу, открытые для всех и связанные с активным центром - Якобинским клубом в Париже. Сумрачный покров террора окутывает французское общество. На эшафоте гибнет главный управляющий ложами - Филипп Орлеанский, погибает часть членов Великого востока. Только после свержения якобинцев в 1795 году энергичный Робер де Монтаню призывает вновь к объединению уцелевших членов масонства. Однако их прежний дух «деятелей филантропии» уже исчез. Религиозное течение, когда-то одушевлявшее его, обособляется в общество, официально признанное правительством. Ложи живут старыми традиционными формами. Растет число банкетов, вечеров патриотического характера. Следует отметить в заключение, что масонство не играло той значимой роли во Франции, какой она была в Англии. Оно было лишь струйкой в том могучем идейном потоке XVIII века, который закончился Великой французской революцией.
О том, как участвовало масонство в Великой французской революции трудно дать однозначный ответ: с одной стороны мы видим точку зрения самих масонов, которые опровергают любое участие Ордена в революционной деятельности. И вообще в какой-либо иной деятельности порочащей "доброе и славное имя масонства". С другой стороны, противники масонского учения, которые всеми силами стараются заклеймить «братство вольных каменщиков», зачастую не приводя серьезных доказательств. Следует принять во внимание тот факт, что масонство, находясь в самом центре событий, не могло пропустить революционное брожение в обществе. Но даже наиболее видные члены братства не могли, да и не хотели, оставаться в стороне. Судьбы Робеспьера, Марата и Дантона с одной стороны, а Бриссо и Кондорсе с другой – убедительное свидетельство этого. Масонская жизнь во Франции была нарушена революционным периодом в том плане, что такие идеалы как свобода, равенство, братство, которые воспевались и чтились масонами, не прижились в атмосфере наполеоновской эпохи. «Французская революция несет на себе масонский отпечаток в том, что касается ее общих информационных принципов, но отнюдь не в ее политической действительности». Поэтому утверждения некоторых публицистов о том, что масоны сделали революцию во Франции, по меньшей степени, преувеличены.
В следующем столетии жизнедеятельность французского масонства разворачивалось под знаком растущего и набиравшего силу антиклерикализма. Наполеон Бонапарт, который сам, согласно многочисленным свидетельствам, возможно, «обрел свет масонства», принял в отношении ордена покровительственный тон, считая его прибежищем незрелых или впавших в детство бездельников, развлекающихся игрой в ритуалы и символы. Во времена Империи во Франции процветали женские (адаптационные) ложи, которые посещала императрица Жозефина. Но это были лишь признаки декаданса масонства, утратившего мотивировку посвященности в общее дело. Масонство терпели, иногда с ним заигрывали, сводя, однако, все к салонной игре в знаменитые имена и куртуазность.
В первой половине XIX в. когда во Франции шла ожесточенная борьба политических группировок, правящая элита использовала различные масонские ложи и как «группы давления», и как «переговорные площадки» чем дальше, тем больше навязывая им полный контроль над деятельностью.
Так Наполеон III, провозгласил своим Декретом от 11 января 1862 г., что отныне гроссмейстера Великого Востока Франции он будет «милостью божьей и волей народа» назначать сам. Им стал маршал Бернар Пьер Маньян. Это решение устраивало все стороны. Назначив гроссмейстером Маньяна, император Третий демонстрировал свою власть над братством и в то же время устранял предыдущего Гросмейстера властного Люсьена Мюрата (младшего сына неудачливого короля Неаполя), который вызывал среди масонов бурю негодования. Бернар Пьер Маньян в 1852 г. во время государственного переворота (принц-президент Луи Наполеон стал императором), командуя войсками парижского военного округа, очень помог Луи Наполеону, и тот не забыл его, назначив сенатором и гроссмейстером крупнейшей в стране масонской организации. Видные масоны печально констатировали: «Великому Востоку был навязан Гроссмейстер, абсолютно чуждый масонству, который сам стал масоном только после своего высокого выдвижения…» Но новый Гроссмейстер тут же восстановил в должностях изгнанных принцем Мюратом братьев-масонов, что вызвало одобрение большинства членов Великого Востока Франции. Маршал пытался подмять под себя и остальные масонские ложи Франции. При этом он опирался на императорский декрет назначивший его. Там был написано, что он назначается не гроссмейстером Великого Востока Франции, а гроссмейстером масонского ордена Франции. Пользуясь двусмысленностью текста этого решения, Маньян стал утверждать, будто ему принадлежит юрисдикция и над высшим советом Франции. Однако Великий командор высшего совета, член французской академии, Жан Понс Гийом Вьенне сумел устоять, призвал на помощь императора, и, в конце концов, Шотландский обряд сохранил свою автономию.
При Маньяне была разработана Конституция 1862 года. Гроссмейстерский совет был упразднён. А вместо него был создан Совет ордена. Количество отделений Великого Востока Франции возросло до двухсот семидесяти одного, из которых сто восемьдесят девять были ложами. Количество отделений у главных конкурентов - Высшего Совета Франции возросло лишь с восьмидесяти одного до девяносто восьми. 29 мая 1865 года маршал Маньян умер, на его похоронах, в церкви дома инвалидов архиепископ Парижа Жорж Дарбуа разрешил разместить на катафалке масонские эмблемы, что совсем не обрадовало папу Пия Девятого. Римский папа срочно издал ещё одну осуждающую масонов буллу
На посту гроссмейстера маршала Маньяна сменил генерал Эмиль Мелинэ получивший эполеты под Севастополем .Генеральная ассамблея, на которой произошло избрание генерала, частично изменила масонскую конституцию 1862 года. В частности, согласно статье двадцать третьей, гроссмейстер стал теперь выбираться на пять лет, а потом должен был переизбираться. В 1870 г. его сменил Франсуа Леонид Бабола Рибьер - депутат национальной ассамблеи. Однако в апреле 1873 года он умер. Можно констатировать, что фактически, уже начиная с генерала Мелинэ, гроссмейстер представлял собой фигуру не только незначительную, но и вообще номинальную. Для властей II-й Империи, а затем III-й Республики Гроссмейстер стал чем-то вроде наёмного управляющего предприятием. Такого управляющего всегда можно заменить, сделать козлом отпущения, как для общества и прессы, так и для рядовых братьев масонов.
(Продолжение следует)