ГЛАВА 15
СЕРАЛЬ
Сколько я пролежала без сознания, знает один Всевышний. Меня укачивало и убаюкивало, что-то горьковатое периодически вливалось в рот, проникало в желудок и неприятно обжигало его. Маленькая каморка, обвешанная красными коврами, стала моей постоянной спутницей. Я бредила, мечтала выбраться из-под казавшегося непомерно тяжелым одеяла, выползти на коленях за дверь, но ноги не слушались их хозяйку, руки безвольно лежали на смятых простынях и не желали двигаться.
Молчаливая женщина, закутанная в покрывало, бесшумно подходила ко мне и заставляла проглотить ложку-две какого-то безвкусного варева, а затем вытирала мне потное лицо жесткой тканью с запахом мускуса и уходила, чтобы оставить одну, наедине с обрывками мыслей и всепоглощающей сонливостью. Несколько раз я ясно видела лицо мужчины с короткой рыжеватой бородкой, склонившееся надо мной и внимательно изучающее мое бесстыдно обнаженное тело. Казалось, время останови-лось, чтобы уступить место бесконечности.
Но однажды часы затикали вновь, я открыла глаза и оказалась в большой, богато обставленной комнате с низкими дива-нами, парчовыми подушками и многочисленными кричаще яркими коврами на стенах и полу. Было душно, нестерпимо хотелось пить. Потянувшись в горячей постели, я с радостью осознала, что снова могу двигаться. Шатаясь от слабости, я подошла к узкому окну, в которое заглядывали ветки невиданного дерева с крупными белыми цветами, источающими незнакомый аромат.
– Слава Аллаху, госпожа встала, – послышался мелодичный женский голос.
Резко оглянувшись, я поняла, что нахожусь не одна. Красивая светловолосая девушка стояла возле двери и держала поднос с раритетным кувшином, лепешкой, вазой с фруктами и разри-сованной неподражаемым восточным орнаментом пиалой. Забавно семеня маленькими ножками в остроносых туфельках с загнутыми носками, она поставила поднос на низкий столик и жестом пригласила меня к трапезе. С жадностью набросилась я на воду, хлеб и плоды, пытаясь избавиться от надоедливого чувства жажды и голода.
– Где мы находимся? – вгрызаясь в сочную мякоть персика, спросила я.
– В Мекнесе, госпожа, – поклонилась немногословная служанка, – в гареме султана.
– Какого султана? – вскрикнула я, от неожиданности роняя на пол раритетный кувшин.
– Мулаи Исмаила, – икнула прислуга и бросилась на колени, чтобы собрать драгоценные черепки.
– В Турции или Алжире? – изо всех сил стараясь припомнить подзабытую географическую карту, прошептала я.
– В Марокко, – еще больше удивилась прислуга.
– Ничего себе! – присвистнула я, мгновенно вспоминая кадры из фильмов, показывающих счастливцам из двадцать первого века гаремную жизнь султанских наложниц.
Значит, это туберкулезный гость Рене де Блакаса разглядывал мое обнаженное тело!
– Фирузи выспалась? – поинтересовался некто, материализовавшийся за спиной.
Повертев головой в поисках незнакомой Фирузи, я размахнулась и с силой швырнула в пришельца разрисованную пиалушку.
– Осман Аббас! – заорала я, с яростью таращась на худосочную фигуру в черном бурнусе, – Вы похитили меня, напоили наркотиками, привезли в эту варварскую страну, чтобы сделать презренной рабыней дряхлого многоженца?
– Он не старик, Фирузи, – заволновался смущенный советник султана, – а очень даже молодой и красивый.
– Я не Фирузи! – продолжала визжать я.
– Благодаря твоим прекрасным глазам трудно подобрать другое имя! – решил польстить мне придворный негодяй.
– Пошел вон! – отчаянно топая ногами, завопила я. – Никто не посмеет приблизиться ко мне!
– Ты знаешь, как поступают с непокорными женщинами? – нахмурился ретивый слуга венценосного распутника.
– Не посмеете! – рыдания сотрясали мое тело. – Обращусь в ООН!
– К кому? – нервно хихикнул похититель, присаживаясь на парчовый диванчик. – Марокко не доступна гяурам, а потому не поможет никакой Уон, будь он даже могущественнее Мулаи Исмаила. Ты знаешь, что сделал султан с племянником, предавшим его?
– Не знаю, и знать не хочу!
Так ли? Отчего у меня трясется подбородок?
– Отрубил руки и ноги!
– Изверг! – с удивлением ощущая, как волосы стали дыбом, выдавила из себя я.
– Успокойся и смирись с положением наложницы, а возможно жены в гареме великого правителя, неверная, – покачал головой высокопоставленный мошенник, – у тебя нет выбора.
Резко развернувшись на каблуках, криминальный элемент стрелой вылетел из комнаты. Не зная, как угомонить разбушевавшееся сердце, я решила отвлечься от «милой беседы» с преступником и обратила внимание на растерявшуюся служанку.
– Откуда ты? – унимая мелкую дрожь в напряженном теле, спросила я прижавшуюся к окну девушку.
– Из России, – вытягиваясь в струнку, пролепетала она на каком-то неизвестном мне доселе языке. Наверное, на арабском.
А еще кто-то сомневается, что русские женщины самые красивые в мире!
– Хочешь домой, милая? – несказанно обрадовалась я соотечественнице.
– Хочу, – вскидывая светлые, не окрашенные сурьмой брови, согласилась она.
– Тогда полетим, – заявила я и показала пальцем на свою ослабевшую спину.
Решив не перечить своенравной чудаковатой госпоже, девушка неловко обняла меня сзади за плечи и затравленно по-смотрела по сторонам.
– Летим, – сообщила я и отчаянно замахала руками.
Наши ноги отделились от пола на несколько сантиметров, но тут же коварная сила притяжения Земли взяла верх над человеческими дочерьми, попытавшимися стать ангелами.
Примостившись на мягком ковре, я вспомнила, что в гневе и волнении теряется способность к полету. Значит, надо успокоиться и ждать. Тем более что о неприступных стенах султанских владений я достаточно начиталась в книжках, а потому не стоит надеяться сбежать отсюда старым дедовским способом, то есть, на своих двоих.
– Как звать тебя, любезная? – окликнула я русскую красавицу, спрятавшуюся от ненормальной соплеменницы за низеньким диванчиком.
– Анной, – нерешительно выползая из укрытия, прошептала она, – а теперь зовут Айшой.
– Расскажи о себе, Аннушка, – опускаясь на пол, попросила я обворожительную трусишку.
– Моя родина – Кавказские горы, – загрустила служанка, вспоминая былые времена. – В поисках лучшей доли мои предки пришли в теплые края, чтобы осесть в них рядом с гостеприимными горцами. Но однажды на наше селение напали татары. Они сожгли русские дома и взяли в плен всех пригожих девушек в округе.
– У тебя был жених в той жизни? – оживилась я.
– Он убит так же, как и все мое семейство, – неожиданно всхлипнула наложница.
– И сколько годочков ты живешь здесь? – проникаясь жалостью к пленнице, уточнила я.
– Около трех лет, – продолжала плакать прелестница. – За это время я побывала в спальне султана два раза, но быстро ему надоела, так как не собиралась выполнять супружеских обязанностей. Хорошо, что вмешался Осман Аббас, иначе не было бы сейчас в живых Аннушки.
– Почему? – мои ладони самопроизвольно сжались в крепкие кулаки.
– Я хотела убежать из сераля, – шмыгнула маленьким носиком несчастная. – Но едва вышла за пределы гарема, наткнулась на черную пантеру, сторожившую выход. Она набросилась на меня, но Бог сжалился над бедной русской: советник султана защитил ее от острых клыков зверя.
– Не верится, что ты – простая деревенская девушка, так как у тебя хорошо поставлена речь, – вытирая уголком мусульманского шарфика драгоценные слезы соотечественницы, пробормотала я.
– Сам Осман Аббас занимался моим воспитанием, – с признательностью взметнула на меня синие глаза умница.
– Расскажи о Мулаи Исмаиле, – усаживаясь поудобнее, распорядилась я.
– Не проходит и недели, чтобы он не убил кого-то или не изувечил. Безумно любящий зверей, стихи и природу, он ненавидит человечество, будто сам сделан из другого теста, – косясь на плотно закрытую дверь, прошептала наложница.
– Черт бы его побрал! – выразительно выругалась я.
– Не зови лукавого! – затравленно оглядываясь по сторонам, испугалась служанка.
– Ты тысячу раз права, – вспоминая угрюмого Астарота, невольно улыбнулась я. – Только вот меня господин Аббас не жалует. Ему непременно хочется уложить новенькую на ложе величайшего преступника семнадцатого века.
– Мусульманская эра начинается от даты путешествия пророка Мухаммеда из Мекки в Медину, – поднимая меня с ковра, потешно затараторила Аннушка – По их календарю на дворе десятое столетие. Что касается тебя, то ты слишком красива, госпожа. Я никогда не видала подобной красоты. Вероятно, подарившему такую жемчужину хозяину, будет оказана великая милость Мулаи Исмаила.
Внезапно без стука распахнулась дверь, и в комнату ввалил-ся чернокожий евнух с жирным женоподобным лицом старого обжоры. Он удивленно уставился на меня и облизал потрескавшиеся от дикой жары толстые губы.
Как же плохо, что в этом цветущем аду нет элементарного кондиционера! И до чего у толстяка неприятная морда: воспаленные угри, расширенные поры, в которых сидят и плодятся великие полчища прожорливых подкожных клещей. Клиросила бы ему!
За евнухом чинно вплыли темные женщины, наряженные, как новогодние елки. Они несли полупрозрачные покрывала из голубого муслина и расшитые золотом туфельки с загнутыми, как у старика Хоттабыча, носами.
– Одевайся, – велел на чужом, но как всегда понятном мне языке сверхтучный негритос, – тебя хотят видеть.
– Кто? – шарахаясь от ненавистного прикида, испугалась я.
– Узнаешь, – ухмыльнулся толстяк и ликующе сверкнул молочными белками хитроватых совиных глаз, – скоро все узнаешь.
Покрывал было ровно семь. Высунув от усердия розовые язычки, женщины старательно оборачивали их вокруг моего окаменевшего тела, упаковывая его бесправную хозяйку, словно безделушку, в кучу газетной бумаги в качестве презента на домашний праздник. Как же я любила разворачивать эти газеты, чтобы выуживать из сердцевины кокона маленькие подарки!
Они распустили и расчесали мои длинные волосы, а потом подтолкнули меня к угреватому служаке, намеревающемуся подарить безумцу, имеющему около пятисот жен и наложниц, новую куклу. Осознавая, что один в поле не воин, я плотнее стиснула зубы.
– Пошли! – громко скомандовал евнух.
Строем пройдя по длиннющему коридору, разномастная процессия вторглась в просторный зал с фонтанчиками, карликовой мебелью и мохнатыми коврами, на которых возлежало огромное количество хихикающих, жующих, прихорашивающихся женщин в пестрых одеждах. Сотни колючих взглядов метнулись в мою сторону и приковались ко мне невидимыми цепями.
– Садись, – велел стражник, подталкивая меня к диванчику, обшитому ультрамариновой парчой с нереальными разлапистыми цветами.
Я тяжело бухнулась на сидение и застыла в позе филина, изредка напряженно поводя головой то вправо, то влево.
– Расслабься, – улыбаясь одними губами, жарко шепнул кастрат, – госпожа похожа на греческую статую.
«Прекрасно, – с интересом наблюдая за своими сверхсексуальными соперницами, подумала я, – значит, сладострастник не любит холодных любовниц».
– Приляг, Фирузи, – продолжал шептать старый обжора, – возьми что-нибудь из сладостей, надкуси хотя бы.
Вдруг масса безработных баб зашевелилась и по-солдатски выстроилась в шеренгу. Наступило всеобщее оглушающее молчание. Жиртрест побледнел и выскочил из зала с поспешностью, достойной обывателя, нечаянно наткнувшегося на готовую к взрыву бомбу.
– Султан, – ахнула полногрудая мулатка, позже своих товарок вспорхнувшая с соседнего дивана.
Покрытый зеленым бурнусом темнокожий мужчина среднего роста с большими, горящими, словно факелы на улицах ночного Парижа, глазищами появился в проеме арки, привлекая к себе пристальное внимание многочисленных фанаток. Неспешно, словно придирчивый покупатель на базаре, выискивающий раритетные вещи, султан стал продвигаться по образовавшемуся коридору, цепляя изучающим взглядом любвеобильное воинство, состоящее из множества хорошеньких головок, засунутых в разноцветные коконы. Наконец он подошел ко мне и остановился, как вкопанный, будто увидел привидение. Все! То, что он искал в толпе сексуально озабоченных дам, нашлось в самом конце поиска.
– Ты кто? – спросил он и небрежно бросил мне в ноги белоснежный кружевной платочек.
– Алиса, – невольно втягиваясь в черное болото его коварных зрачков, прошептала я.
– Откуда?
Так разговаривают менты с недисциплинированными зэками. И хотя подобные диалоги я видела лишь в кино….
– Из России, – поражаясь своей покорности, продолжала докладывать я.
– Жду, – сообщил соблазнитель и медленно отдалился от презренной рабыни.
– Подними платочек, дура, – пискнула расстроенная мулатка, почему-то оказавшаяся рядом.
– Сама подними, – холодея при мысли, что всесильный развратник обладает гипнозом, обозлилась я.
Собираясь упасть на диван, я неожиданно для себя наклонилась и сграбастала маленький кусочек нежной ткани, сиротливо лежащий на необыкновенной красоты ковре.
– В баню ее, – тотчас, как по мановению волшебной палочки, материализовался сверхтучный евнух, бесцеремонно хватая избранницу повелителя за руку. – Живо!
ГЛАВА 16
МУЛАИ ИСМАИЛ
Кучерявые рабыни ввели меня в марокканскую баню с мозаичной лестницей, уходящей до самого голубого мраморного бассейна. Бирюзовые с позолотой камушки покрывали и потолок, создавая иллюзию сказочного дворца времен легендарной Шахерезады. Возле украшенных золотом колонн стояли кушетки из полудрагоценных камней, терпеливо удерживая на себе бабьи телеса разнообразных форм и расцветок, над которыми отчаянно корпели потные массажисты. Пар, пахнущий ладаном и розами, плавал кругами над всеобщим волнующим великолепием. Скинув с меня многочисленные покрывала, служительницы начали совершать над будущей любовницей властителя массу таинств, ведомых исключительно восточным женщинам. Заставив себя расслабиться и получать удовольствие, я полностью отдалась в их умелые руки.
Наконец, приготовление физического тела к встрече с хозяином было закончено. Меня заново облачили в муслиновые одежки, искусно расшитые серебряной нитью, а потом отвели в свою комнатку к Аннушке, терпеливо ожидающей эксцентричную госпожу. Там толстяк, наклонившись над жертвенной овцой, раскрасил ее во все цвета радуги. Никогда я не пользовалась косметикой в таком количестве, справедливо считая, что вульгарность Алисе Смирновой не к лицу.
– Теперь ты готова, – потирая короткие пальцы с красными, будто окровавленными, ногтями, удовлетворенно подытожил верный служака.
Я безропотно поднялась со своего места, напряженно продумывая, как половчее ускользнуть из спальни великого блудника. Размахивать руками бесполезно, так как шоковое состояние, не покидающее меня ни на минуту, не разрешит мне расправить крылья.
Евнух хлопнул в ладоши, и в комнату втиснулись десять кастрированных мужиков, чтобы поставить на пол золоченые носилки с мягкими атласными подушками, предназначенными для кратковременного путешествия жертвы в покои могущественного сластолюбца.
– Садись, – приказал оживившийся тюремщик, суетливо устраивая меня на шикарное транспортировочное средство.
Повинуясь злодейке-судьбе, я обреченно плюхнулась на атласное сидение и, поднятая на значительную высоту, тоскливо поплыла по длинному коридору сквозь разношерстный строй завистливых соперниц к человеку, назначенному самоуверенными людьми в любовники бывшей возлюбленной самого Властелина Стихий.
В медных курильницах горели благовония. Прикрыв тяжелыми веками огненные очи, чрезмерно темпераментный правитель Марокко возлежал на большой кровати и ждал очередную женщину. Носилки вздрогнули и покорно обрушились на ковер. Словно загипнотизированная, я неожиданно для самой себя встала с них и смиренно пошла к темнокожему мужчине. Прижав пухлые ладошки к безволосой груди, угодливый толстяк последовал за мной. Возле постели мы, как по команде, остановились. Служака вытянул руки и сарделькообразными пальцами стал стаскивать с меня покрывало за покрывалом.
– Остановись! – приказал султан, поднимаясь с ложа и вырастая перед новенькой, словно великолепная статуя из антикварного магазина.
Непрерывно кланяясь, евнух покинул зал вместе с безмолвной свитой, оставив нас наедине.
Вонзив жгучий взгляд голодного питона в глаза красивой наложницы, Мулаи Исмаил стал потихоньку снимать с меня остатки серебряного кокона, а когда я осталась в последней полупрозрачной одежке, прячущей лишь низ живота, он задрожал и повалил меня на кровать, зажав жадными губами мой непокорный рот. Невыносимо запахло потом. Крупный пористый нос сахиба страстно сопел резко вырезанными ноздрями и издавал хлюпающие звуки.
«Ему нужен хороший дезодорант и дезинфицирующие капли, – подумала я, выскальзывая из-под любвеобильного монарха, – чего доброго, подхвачу вирусную инфекцию. А это пренеприятно».
Султан крякнул, недовольно передернул плечами и, поднатужившись, попытался вновь подмять под себя необычайно строптивую рабыню.
«Каков нахал»! – извиваясь змеей под трясущейся физической оболочкой насильника, возмутилась я.
Ненасытные пальцы распутника стали опускаться ниже и ниже, пытаясь сорвать последнее препятствие – серебристую ткань, прикрывающую бедра. Наконец, одно мое колено оказалось на свободе и, не осознавая, что делаю, я подняла его и лихо двинула пяткой по правой почке насильника. Резкая пощечина отбросила драчунью на значительную дистанцию. Левая щека обожжено загорелась. Тогда, собрав тело в клубок, я мгновенно развернула его и вскочила на ноги.
Тяжело дыша, сексуальный маньяк тоже встал на стопы сорок пятого размера и медленно пошел на меня словно разъяренный бык на тщедушного тореадора.
– Отстань, – жалобно пропищала я и, не надеясь на нужный результат, машинально замахала руками.
– Уф Алла, – ахнул отдалившийся на несколько метров половой преследователь.
Оглядевшись по сторонам, я поняла, что восседаю на мраморной колонне, крепко уцепившись за нее всеми четырьмя конечностями.
– Слезай! – приказал султан, выпуская из глаз молнии в успешно исполняющую роль проворной обезьянки бравую акробатку.
– Ну, нет, – скривилась я и с пылкой любовью обняла скользкий столб.
– Хорошо, – пристально разглядывая мою обнаженную филейную часть, презрительно хмыкнул несостоявшийся любовник, – сиди там сколько хочешь. Хоть до утра.
До восхода солнца было очень далеко, а мраморную колонну, наверное, намазали подсолнечным маслом. Или оливковым. Чувствуя, что начинаю медленно, но верно съезжать вниз, я взмахнула руками и оказалась на узорчатой оконной решетке. Теперь мое оголенное тело стало доступно любопытным взорам гуляющих в саду женщин. Одна из них, задрав голову к окну, на витых железках которого висел непонятный предмет, напоминающий резиновую куклу для сексуальных утех, принялась показывать на него пальцем стае подруг по несчастью.
– Что это? – заверещали размалеванные коконы, изображая любознательных гусениц.
Удивленный ропот будущих ночных бабочек долетел до моих ушей. Стало невыносимо стыдно. Не раздумывая, в пылу раскаяния за непристойный поступок, я спрыгнула со сцены прямо в руки благодарному зрителю.
– Вот и хорошо, – засмеялся Мулаи Исмаил, бережно ставя меня на пол, – вот и прекрасно. Я тоже могу летать, но не афиширую это. Значит, в мои руки попалась элементалка?
Икнув, я ошеломленно уставилась на удовлетворенно поти-рающего потные ладони темнокожего монарха.
– Не удивляйтесь, дорогая, – перешел на «вы» коронованный драчун. – Духи стихий заняли соответствующие их положению в обществе места среди недалеких людей, возомнивших себя единственными мыслящими существами. Насколько я знаю, моя гостья тоже не из простонародья?
– Да, – начиная надеяться на чудо, поспешно кивнула я.
– Впервые великий элементал ошибся в выборе новой жены, – продолжал разглагольствовать дотошный жмурик. – А ведь надо было догадаться, что такая красавица не может быть плодом человеческой любви.
– Кто – великий эле….? – застучала зубами я толи от холода, толи от нервного напряжения.
– Конечно, я, – усмехнулся марокканский султан. – Перед вами могущественный дух, верный слуга самого Повелителя Стихий, несравненного господина Мадима Страшной Силы. И зовут меня – Ирекиль.
– Неужели? – оживилась я и начала машинально наматывать на свою любимую физическую оболочку многочисленные мусульманские одежки.
Памятуя, что привидения могут считывать мысли, я строго настрого запретила себе думать о бывшем муже.
– Вы слышали о пышной свадьбе хозяина? – поинтересовался высокопоставленный лакей, уютно пристраиваясь возле моих ног.
– Да, – поспешно согласилась я, неумело закутываясь в последнее покрывало. – Нахема – красивейшая женщина.
– Вы так считаете? – поднимая кустистые брови, удивился Мулаи Исмаил. – Вам так кажется?
– Безусловно, – обрадованная искренним сомнением элементала в неотразимости царственной соперницы, улыбнулась я, – естественно.
– Завтра – годовщина их свадьбы, и я приглашен, – с гордостью сообщил призрак. – Не хотели бы вы полететь со мной?
– Нет! – заорала я как Катенька из любимого мною фильма «Москва слезам не верит» при виде блюда из рыбы. – Нет!
– Почему же? – резво поднимаясь на ноги, огорчился дух. – Но, Сюзанна, вы ниже меня по званию, а потому должны повиноваться!
– Повиноваться? – похолодела я.
– Хочу представить вас хозяину как свою будущую жену, – мечтательно закатил глазки сладострастник, – пусть позавидует.
– И сколько же у вас жен? – язвительно уточнила я.
– Всем дам развод, – торопливо заверил меня многоженец.
– А дети? – хватаясь руками за голову, возмутилась я. – Пострадают ваши дети!
– Я не оставлю их, – отмахнулся от потомков многодетный папаша.
– Не желаю замуж, – вспоминая о хлюпающем носе привидения, заупрямилась я.
– Вы полюбите Ирекиля. – касаясь мокрыми губами моей щеки, пообещал султан. – Иначе.
– Иначе?
– Я отдам вас келифоту Самаелю, ангелу яда и смерти. Вы будете его второй женой. Но предупреждаю: он не так красив.
Перспектива стать супругой незнакомого злодея привела меня в замешательство. Вероятно, сосуществование со смертоносным товарищем соискателя моей руки и его ревнивой, как и все нормальные женщины, половиной – перспектива незавидная даже для той, которая удостоилась постели похотливого марокканского правителя.
– И так, завтра около обеда мы вылетаем, – с выражением произнес мучитель и хлопнул несколько раз в ладоши.
В ту же секунду женоподобный евнух, беспрестанно кланяясь, появился в проеме двери. Его фигура напомнила мне рыхлое тело любителя пива из телевизионных рекламных роликов. Что ж, как говорят медики, в этом популярном у сильного пола напитке находится огромное количество эстрогенов, то есть, дамских половых гормонов, которые блокируют выработку мужского – тестостерона. В результате идет постепенный процесс феминизации, а именно: появление женских признаков у усатых и бородатых представителей человечества, коими являются жировые отложения на груди, животе, бедрах и попе, а также отсутствие мужественности и решительности. Поэтому и твердят озабоченные тетки из двадцать первого века, что пора рыцарей давно канула в Лету, а теперешние мужики напоминают им капризных, избалованных мальчиков.
– Настоящие мусульмане не пьют пива, – усмехнулся Мулаи Исмаил, с иронией оглядывая жирного слугу. – Хотя это – идея: отпаивать будущих евнухов горькой гадостью, чтобы не подвергать их хирургической операции, от которой некоторые из бывших самцов отправляются в мир иной. Экономия материальных средств.