От Триеста до Венеции я могла любоваться из окна вагона окружающим меня пейзажем, наслаждаясь одновременно комфортом уютного купе. В какой-то момент я вдруг поняла, что вокруг нашего поезда нет ни кусочка земли. Кинувшись к противоположному окну вагона, я с беспокойством увидела, что земли нет и на этой стороне. Чудеса! Мы, как Иисус Христос не шли, но ехали по воде?!
Состояние от неординарности увиденного, привело меня в неописуемый восторг. Я бегала от одного окна вагона к противоположному, пытаясь разглядеть землю, но вода была везде! Позже я узнала, что из Триеста в Венецию можно было попасть только по рукотворному перешейку, дамбе, шириной в две колеи железнодорожных путей, поэтому создавалось впечатление, что ты «плывёшь» на поезде, а не едешь. Состав поезда, доставлявший пассажиров в Венецию, возвращался обратно тем же маршрутом по второй колее (или по той же?... не знаю, к сожалению…). Встречного поезда не могло быть (так я думаю) из-за специфики этого прекрасного города, полностью построенного на отдельных когда-то пустынных островах, соединённых между собой впоследствии каналами и мостами. Именно этим объясняется то, что автомобильного движения в Венеции просто не существует. Сообщение между кварталами города осуществляется по воде на гондолах и катерах.
В Венецию поезд прибыл в 13 часов. Вновь сгустившиеся дождевые тучи, не смогли испортить мне настроения. Сойдя с поезда и тепло, попрощавшись с любезным проводником, я поспешила к валютной кассе поменять свои оставшиеся десять динар. Если в Югославии на табло обмена румынские леи вообще не значились, то в Венеции на табло обмена валют были не только леи, но и другие разные названия валют, о которых мне не приходилось даже слышать. Что поделаешь…в соцлагере иностранной валюты в свободном обращении, вообще никогда не видели. Издержки политического строя!
В Венецию прибывали люди со всего мира, поэтому Венецианский банк предоставлял услуги всем, кто пожелает поменять свою валюту на итальянские лиры. Цена вопроса была лишь в том, как дорого оценивалась валюта гостей в Венеции.
Румынские леи не котировались, как «стоящая» валюта и мои 10 динар поменяли всего на 330 итальянских лир. На то время в обратном пересчёте на леи, это составляло примерно десять лей. Взяла с собой из Румынии 100 лей, а осталась всего с десятью! На эти деньги, конечно, ничего нельзя было купить. Здесь же на вокзале было много маленьких магазинчиков. Постояв у чудесно оформленных витрин, мне оставалось лишь вздыхать и надеяться, что по приезде в Рим, когда Винченцо вернёт мне свой долг, я смогу не только вздыхать и надеяться.
За неимением денег и желая хоть что-то взять с собой на память из Венеции хотя бы визуально, я решила до отправления поезда прогуляться по городу. Выйдя из вокзала, я пошла к широкой лестнице, ведущей куда-то вниз. Спускаясь по ней, не глядя под ноги, я рассматривала архитектуру зданий на противоположной стороне улицы-канала, когда почувствовала, что ступила в какую-то лужу. «Лужей» оказался Гранд канал, к которому спускалась эта лестница, и которой я решила воспользоваться, чтоб прогуляться по городу. Если б, не глядя, я сделала бы хоть ещё один шаг на одну ступеньку вниз, то искупалась бы в водах Венецианского Гранд канала.
Посмеявшись над собственной неосведомлённостью, я услышала за спиной голос:
- «Прего, синьора, прего!».
Перед отъездом из Румынии друзья научили меня самым употребляемым словам и фразам на итальянском языке. Румынский язык очень близок к языку итальянскому (и самый близкий к "мёртвому латинскому" языку), поэтому мне не составило труда понять, что мне хотят помочь, тем более что, обернувшись на голос, я увидела протянутую ко мне руку.
На ступеньках лестницы стоял знакомый мне по Белградскому вокзалу греческий студент. Смущённая собственной неудачливостью, я приняла его приглашение выпить чашечку кофе в вокзальном кафе. Грек представился, назвавшись Деметрио. Моё имя «Каролина» его почему-то удивило, наверное, он думал, что всех русских женщин зовут «Наташами», потому что воскликнул: «Che nome bellisimo!», - «Какое красивое имя!». Он явно выказывал мне особые знаки внимания, чем очень смущал меня, поскольку мне ему ответить было нечем, кроме слов благодарности.
По жизни я привыкла к мужской лести и к искренним или не искренним знакам внимания, иногда мне это нравилось, иногда досаждало, но я всегда могла найти нужный тон, что бы охладить особо увлёкшиеся натуры. В данном случае у меня не было разговорного инструмента, а значит и возможности выказать своё отношение к настойчивому вниманию Деметрио. Мой итальянский язык находился ещё в эмбриональном состоянии.
Моё ощущение чувства неловкости прекратило объявление на посадку в вагоны поезда, следующего до Рима. Вскочив из-за стола и поблагодарив за выпитый кофе, я направилась к своему вагону, но тут Деметрио перехватив мои вещи, помог мне донести их до вагона. Только позже я поняла, почему он это сделал.
*****
Вагоны итальянского поезда походили на вагоны в румынских поездах. Шестиместное сидячее купе было почти заполнено итальянцами. Примерно через час пути к нам в купе зашёл Деметрио. Место у окна позволило мне, до его появления, наблюдать чудесную природу страны. Примостившись рядом со мной, Деметрио, не теряя времени, стал говорить мне о своих чувствах. Его эмоциональная речь, говорила больше, чем все слова, наполовину мною понятые.
Видя моё сдержанное отношение к своим словам, он решился на последнюю попытку, убедить меня не ехать в Рим, а сначала посетить Флоренцию, потому что Флоренция это город Микеланджело и город высокой культуры. На мой вопрос:
- «Перке ио?» («Почему я?») - он ответил
- «Перке Каролина тутти сексапила!». Это я поняла прекрасно и подумала: «Бедный парень, я даже боюсь спрашивать, сколько тебе лет, а мне-то уже 36!». Как могла, не желая его обидеть, я объяснила ему, что меня ждут в Риме, и я не могу остаться во Флоренции. Он расстроился, но взял с меня слово, что по возвращении в Румынию я заеду во Флоренцию, и оставил мне свой адрес и телефон. Улыбнувшись про себя, и ответив ему по-английски «возможно», я заранее знала, что возвращение домой лежит по западной стороне Итальянского «сапожка», по берегу Тирренского моря.
Обрадовавшись, что он, наконец, ушёл, я стала мысленно перематывать обратно «плёнку» последних событий, стараясь понять, где я что-то не так делаю, что в моём поведении есть такого, что позволяет мужчинам претендовать на моё расположение?
Не знаю, если я права, но я пришла к убеждению, что, когда мужчины делают комплименты женщинам, пытаясь завоевать их внимание, а если удастся то и расположение, то в женщинах они, прежде всего, видят себя любимых, отражаясь в них, как в зеркале.
Если женщина откликается на ухаживания, то мужчина даже не задумывается над тем, что он мог независимо от своих слов, просто понравиться женщине, даже если бы он молчал.
Ухаживающий же мужчина убеждён, что это его талант соблазнителя и его неотразимость покорили предмет своего вожделения, в том случае, если женщина вдруг ответит ему взаимностью.
Когда же этого не происходит, мужчина чувствует себя глубоко оскорблённым, решая, таким образом, что женщина не достойна его внимания, и он зря потратил на неё своё время. Однако эти мои наблюдения никоим образом не относятся к настоящим и глубоким чувствам между мужчиной и женщиной вообще. Речь идёт лишь о флирте.
С таким настроением, вероятно, Деметрио покинул моё купе, потому что, проходя мимо окна моего вагона, на перроне во Флоренции, он даже не повернул головы в мою сторону, хотя я из вежливости, прокричала в раскрытое окно:
- «Арриведерчи, Деметрио!». «Ну и, слава Богу, – подумала я – одной проблемой будет меньше!».
А проблемы, как оказалось, только начинались!
После Флоренции моё купе опустело, чему я была очень рада. Поезд в Рим прибывал почти в час ночи. До приезда в конечный пункт путешествия, я могла ещё немного поспать, растянувшись на всех трёх креслах купе. Поспать не удалось. За окнами быстро стемнело из-за близости гор. Пересекая Альпы, поезд проходил через множество длинных и малых туннелей, наличие которых я определяла по шуму идущего поезда.
Комичность ситуации состояла в том, что резкая смена температуры от «холодно» до «жарко», заставила меня переодеваться в купе несколько раз то в лёгкую одежду, то в осенний костюм.
Переодевание на самом пикантном месте прервал стук в дверь купе, которую я предварительно закрыла на щеколду. Жалюзи на дверях были опущены, поэтому снаружи не было видно, сколько человек едет в купе. Быстро накинув на себя, что попало под руку, я открыла двери купе. Передо мной стоял контролёр билетов. Я поняла, что он просит мой билет для проверки.
Прокомпостировав билет и возвращая его мне, он прикрыл моим же билетом мою руку, и сжал её, задержав в своей руке. Строго-вопросительный взгляд моих глаз ничуть не смутил его. Улыбнувшись, он отпустил мою руку и что-то, сказав, прошёл дальше по коридору вагона. Надеюсь, он пожелал мне «доброго пути»! Удручённая случившимся, я села на сиденье, опустив руки на колени, и думала: «Что же у меня опять не так?», и решила быть повнимательней с собой.
*****
В связи с этим вспомнился один случай в Бухаресте. Моя подруга после развода с мужем часто оставалась у нас дома ночевать. Утром мы вместе шли на работу. Уходили мы рано, когда уборщики улиц ещё занимались своими прямыми обязанностями. Проходя мимо одного из них, и занятая своими мыслями, я не услышала ничего особенного, зато услышала, как Ленци громко возмущаясь, восклицала:
-Да ты посмотри на себя и на неё! Ты что думаешь, если Бог тебе дал «отросток», то и ума прибавил?!
Оказывается, уборщик сделал мне скабрезное предложение, которое и привело мою подругу в ярость. Ленци часто приходилось защищать меня от посягательств, но сейчас её со мной не было. Мне нужно было разбираться самой. Я никогда не любила ссор и конфликтов. Предпочитала молча покидать «поле боя». «Что же происходит?» – опять задавалась я вопросом – «Может быть и впрямь из меня сексапильность «лезет» или мужчины настолько самонадеянны, что вседозволенность это их природное качество?». Новая резкая смена температуры в купе вагона вернула меня к переодеванию, заглушив чувство обиды.
*****
Ехать до Рима оставалось около двух часов, и мне было необходимо подготовиться. Перед отъездом из Бухареста меня снабдили фотографией Винченцо, по которой я должна была опознать жениха румынской невесты. Это был лысоватый, лет тридцати пяти, некрасивый мужчина со спокойными и добрыми глазами.
Когда по вагонам объявили, что поезд прибывает в Рим на Гара Термини, я почувствовала снова, что температура в купе повысилась. Времени, однако, на переодевание у меня уже не было, и на перрон вокзала я сошла в короткой осенней мини-юбке, вместо жакета к юбке прилагалась тоже короткая до бёдер пелерина, отороченная у горловины мехом чернобурки.
Сойдя на перрон с багажом, изнывая от жары, мне стало ещё жарче, когда я увидела, что перрон пуст и меня никто не встречает! «Ну, и везёт же, никогда меня никто не встречает!» – поспешила я с выводами.
Поставив багаж на перрон, я услышала, как сзади, приближается электрокар с багажом. Посторонившись и пропустив его мимо себя, я услышала «художественный свист», слово «беллиссима» и красиво поющий голос, известной мне канцонеты, «о, солле мио…».
Мне была понятна реакция носильщика с вокзала. Жара не менее двадцати пяти градусов, а из вагона появилось создание с чернобуркой на плечах и в суконной мини-юбке. Было от чего не только засвистеть, но и свалиться на рельсы от удивления.
Взглянув на себя со стороны, мне самой стало смешно! Не Каролина, а Кабирия! Кто видел итальянский кинофильм «Ночи Кабирии» режиссёра Феллини, с участием актрисы Джульеты Массини, поймёт, что я имею в виду. В Риме тоже был час ночи, как и в фильме, в котором Кабирия выходила на «работу».
Всё-таки мне было приятно, что Италия встретила меня одной из моих любимых канцонет на итальянском языке, однако, подумала я: «Как хорошо, что у меня есть билет на обратную дорогу!», на случай если меня никто не встречает.
Проследив взглядом за электрокаром, я вдруг поняла, что на перроне не одну меня никто не встречает, просто все встречающие стоят в конце перрона за оградой, к которой направляются все прибывшие этим поездом.
Ещё ранее, пропустив почти всех прибывших к выходу, чтобы самой не затеряться в толпе, я вынула из сумочки фото Винченцо и, поглядывая на фото, пыталась разыскать в толпе встречающих знакомое лицо с фотографии. «Лица» долго не находила, пока «лицо» само не окликнуло меня:
- «Каролин! Каролин!».
Из-за спин встречающих «выплыл» Винченцо и я, не зная толком, то ли радоваться, то ли огорчаться, помахала ему рукой. В реальной жизни он был более некрасивым, чем на фото. Мне-то было всё равно, невеста не я, для меня он был просто долговым кошельком, но как могла красивая невеста польститься на это «чудо»?
Итак, первый этап моей туристической авантюры был завершён.
(продолжение следует) "Первая ночь ...в Италии..." http://www.proza.ru/2011/03/13/1095