Наш затянувшийся отпуск продолжался.
Уже больше месяца дочь с внуком не могли вернуться в Австрию.
Очень хотелось, чтобы парень не отстал от своих одноклассников, старались заниматься регулярно. Каждую пятницу папа присылал сыну факсом домашние задания по основным предметам. Я занималась с внуком математикой и русским, с дочерью они писали диктанты на немецком. Мы изо всех сил старались, чтобы наш отличник не отстал от класса не по своей вине.
Может быть, еще больше нам хотелось отвлечь его от грустных мыслей о любимой школе, о друзьях, о доме. Это плохо получалось. Когда в очередной раз Еми открыл тетрадь, он серьезно сказал:
- Понедельник. Опять я не иду в школу…
- Ничего, мой хороший, скоро все решится и ты уедешь домой, - я уже сама не верила в то, что говорила.
В другой раз он, всегда с таким удовольствием делавший уроки, неожиданно говорит:
- Бабуль, я не хочу сегодня заниматься математикой.
- Почему? Ты же так ее любишь?
- Ты вчера ни разу не сказала: «Умница моя любимая крошка…»
- Любимый мой, вчера ты был рассеянный, вот я тебя и не похвалила.
- Я не рассеянный был, бабуля, я просто думал, с кем сидит сегодня мой дружок Томас.
Грустно было все это слышать и больно видеть как внук повзрослел за эти недели, какими недетскими заботами занята его голова, а мы ничем не можем ему помочь. Хоть бы какая-то ясность, даже неутешительная, ничего нет хуже неизвестности.
- Бабуль, а ты приедешь к нам на следующее лето?
Я молчу, чувствую, не об этом хочет спросить меня внук.
- Я не хочу на будущий год приезжать в Россию, не хочу, чтобы у меня опять были проблемы в школе.
- Родной мой, мы сделаем все, чтобы такого больше не случилось.
- Нет, в России есть плохие дяди – мне надо в школу, маме на работу, а они нас не выпускают…
Господи! Даже ребенок понимает, как плохо поступают дяди. А парень наш так готовился рассказать друзьям, как хорошо ему было в России, как там было интересно. Мы подобрали целый альбом Фотографий, где Родина его мамы выглядит ничуть не хуже, чем его с папой маленькая страна. Как он радовался, когда мы купили две красные майки с большими яркими буквами «Россия», еще мы нашли кроссовки, на которых было крупно написано «Москва».
Мой внук уже представлял, как он придет в своих обновках в первый день в школу, подарит каждому однокласснику маленький русский сувенир. Покажет фотоальбом, там все про каникулы,там все без слов понятно.
И вот теперь там все знают о нашей истории.
А дяди? Если столько времени решается наша маленькая проблема, то как же решаются вопросы серьезные? Кажется, так просто – если наш парень россиянин (как считают одни), впишите его в паспорт матери как было до сих пор; если иностранец и находится в стране нелегально (как считают другие), депортируйте его на родину. Можно в наручниках, чтоб не сбежал и не скрылся в русских лесах.
Не делалось ни того, ни другого…
А в нашем дальнем Подмосковье стояла чудесная золотая осень. Только она нас нисколько не радовала, наши неожиданные проблемы заслонили от нас весь мир. Я думала тогда – сейчас не выпускают иностранца, его судьбой занимаются в его стране, а если бы это случилось с русской,
с дочерью, например, кто бы за нее вступился? Не хочется фантазировать…
Шел второй месяц нашего ожидания в деревне. Мы поочереди ездили в город надеясь получить факс хоть с каким-то известием. Каждый раз в ожидании дочери мы стояли у калитки и смотрели на дорогу от станции, а когда в просвете между деревьями показывалась родная фигура, внук
счастливый бросался навстречу. Я же издали видела по лицу дочери – ничего нового. Она обнимала сына и улыбалась мне, чтобы не разрыдаться от бессилия. Она снова разговаривала с мужем, там тоже не знают, как нам помочь. О нашей грустной истории наслышана вся деревня, маленькая тихая деревня в маленькой благополучной стране, там напряженно с новостями, каждая – событие. А тут - такое событие! Маленького школьника-отличника, гражданина другой страны, не выпускают из
России. Это что ж такое он мог там натворить?
Дочь рассказывала как в деревне обмениваются новостями – в 12 часов в ресторане местного гастхауса собирается все мужское население деревни, не столько поесть, сколько пообщаться, а когда есть, о чем послушать, приходят даже не большие любители таких посиделок. Семья моего зятя
одна из старейших, с них когда-то начиналась деревня и вот такое…
Обязательно бывает секретарь сельсовета, он держит ситуацию под личным контролем, к тому же он – холостяк, здесь постоянно обедает. Он и делает очередное сообщение, все слушают молча,ничего не понимают, только тихо приговаривают: «Ванзинг! Ванзинг!» Этим словом обозначают
многое, можно сказать, все – когда в ресторане надкусывают горячую душистую пиццу, говорят: «Ванзинг!» - от удовольствия прикрыв глаза; когда входят в грязный туалет (допустим такое),говорят: «Ванзинг!» и брезгливо морщатся.
Ванзинг! Ванзинг! – уже в который раз говорят в деревенском ресторане. А мы ждем. Хоть бы что-то объяснили, кому помешал мой маленький внук с его маленькой Родиной?..
Окончание следует. Надеюсь.