Солнечные зайчики

Галина Пушкаревская
  Они сидели в траве, среди белых ромашек, желтых одуванчиков и красных маков. Он плел ей веночек. Алые, нежные лепестки быстро осыпались и разносились ветром. «Я расскажу тебе сказку». И она слушала, зачарованно глядя ему в рот.

  «Давным-давно, в одном дремучем лесу, жили люди. Деревья там были очень высокие и закрывали солнце. Поэтому всегда было темно и сыро. Люди были слабые и часто болели. Малые дети умирали. И вот, однажды, один юноша, звали его Данко, сказал: «Не может быть, чтобы везде было так. Где-то, наверняка, есть солнечные долины, где можно построить свой город. Пойдем, поищем.» Но люди боялись что заблудятся в темном лесу, боялись умереть от голода и жажды. Боялись всего. Он их все-таки уговорил и повел за собой. Ему приходилось труднее всех, потому что он шел впереди, расчищая для них путь. Шли очень долго, но солнца все не было, вокруг был все тот же лес, только еще гуще, еще темней. У них закончилась вода и пища, они очень устали, некоторые падали и уже не могли подняться.
Люди стали ругать Данко: «Поворачивай обратно!» - кричали они. «Мы никогда отсюда не выберемся! Мы не хотим никакого солнца!» Он просил их потерпеть еще немного. И все шел и шел вперед, продираясь сквозь чащу. Но вот люди стали кричать, что больше не сдвинутся с места и останутся жить в этой темноте. А его убьют, потому что это он во всем виноват.
И тогда он вырвал из своей груди сердце, поднял его высоко над головой и всё вокруг озарилось ярким светом. И сразу стала видна тропинка, по которой нужно идти.

  Данко пошёл по ней, освещая свой путь горящим сердцем и люди пошли за ним. И вышли они на большую поляну, залитую солнечным светом, по земле вились ручьи, летали чудесные птицы, бегали невиданные звери. Люди закричали от радости, стали обниматься, целоваться и решили здесь остаться и построить свой город.
 
  Все забыли о Данко. А он улыбнулся солнцу и упал. И упало его сердце. Оно разбилось на множество красных капель. И когда каждая попадала в землю – на этом месте вырастал красный, как капелька сердца Данко – мак.»

  …Она слушала, приоткрыв рот, широко открыв застывшие глаза и твердо знала, что никогда не забудет ни этой поляны, ни Данко, ни его, своего любимого вожатого.

  Ему было за двадцать. Звали его Василь Василич. Ей – восемь. Звали ее Кочкина. Задрав голову и вытаращив глаза, она видела как шевелятся его губы, чуть насмешливо приподнимается уголок рта, глаза щурятся и с них вылетают веселые солнечные зайчики. «Ну что, Кочкина, беги, будешь у меня в отряде.» И она побежала. Так началась её новая жизнь в летнем лагере, её любовь с разбитым сердцем в конце, как закономерный итог всего, что бывает первым.

  Это был обычный пионерский лагерь с орущей, визжащей детворой, с шаганием строем, дневным и ночным сном в деревянных домиках, хороводами вокруг костра, обедами в длинной душной столовой. Для неё всё было непривычно и не очень нравилось. Но что значат эти мелочи, если рядом всегда был он, самый весёлый и самый красивый Василь Василич.
«Кочкина, ешь, а то не вырастешь.» И она ест, запихивая в себя ненавистную кашу и даже готова попросить добавки. «Кочкина, не отставать, шире шаг!» И Кочкина шагает, высоко поднимая колени, болтая невпопад руками и крича вместе со всеми: «Раз – два! Три – четыре! Три – четыре! Раз – два! Кто идет? Мы идем, дружные ребята! Кто поёт? Мы поём! Октябрята!»

  У них дневной сон. Никто, конечно, не спит, скачут по кроватям, визжат. Она смотрит в окно и видит его, спящего за столом, положившего голову на руки. Он поднимает одну руку и грозит в сторону окна» «От я вам чичас!» Ей нравится это «чичас». Ей нравится в нём всё: и худое лицо и низкий хрипловатый голос и особенно – весёлые скачущие «солнечные зайчики», которые постоянно живут в его глазах. Он – хороший вожатый, и его любят все. Но только Кочкину он берет за руку и таскает за собой по всему лагерю, только ей он сплетает веночки и рассказывает чудесную историю о Данко. Иногда они вдвоём выходят с лагеря. «Цепляйся за ремень, Кочкина, не потеряйся.» Она цепляется за этот коричневый, плетёный, самый красивый на свете ремень и, то вприпрыжку, то трусцой, семенит за ним. Ей всё равно, куда они идут. Её распирает счастье. Он заходит куда-то по своим делам, а то просто гуляют. Он покупает ей ириски. Таких вкусных она ещё никогда раньше не ела.
В конце заезда пришёл фотограф. «Запечатлите нас, папаша» - сказал Василь Василич и подхватил её на руки. Она уселась на его руке и обхватила за шею. Время остановилось и «птичка вылетела».

  Закончилось лето. Началась другая жизнь. Без него. Часто по ночам он ей снился. Просыпалась, плакала от горя, что это был только сон. И старалась побыстрей прожить этот год.

  Наконец, она снова здесь. С затянутыми до боли косичками, тревожными глазами вглядывается в лица. Вдруг: «А, это ты, Кочкина. Ну, беги, будешь в моём отряде». И она бежит, улыбающаяся во весь рот, с горящими щеками и сияющими глазами.

  И снова – чудесные истории, «чичас», «Шире шаг, Кочкина».

  Еще через год она уже его не нашла. И только на торжественном открытии смены, когда под дождём она уныло вышагивала со строем, вдруг слышит: «Не простудите там мою Кочкину!» Она дёрнулась в сторону голоса. Он стоял в толпе, среди приглашённых, смотрел на неё, усмехаясь уголками рта, а из глаз вылетали весёлые «солнечные зайчики». Рядом, прижавшись к нему, держа за руку, стояла какая-то девушка.

  В голове стучали барабаны, сердце выпрыгивало из груди: бум-бум! Раз-два, три-четыре, три-четыре, раз-два. Слёзы лились ручьём и ге могли остановиться. И не было на всем белом свете человека несчастнее, чем маленькая, ревущая от горя Кочкина.

  Прошло много лет. У неё была своя жизнь с удачами, разочарованиями, радостями и горестями. Иногда она вспоминала его, свою первую любовь. Брала альбом, находила фотографию, на которой был запечатлён молодой, красивый парень с маленькой девочкой на руках. Она вглядывалась в их лица, переносилась туда, в то лето и ощущала запах его волос и тепло его шеи под своей рукой.

  И вот однажды она увидела его. Он стоял, с кем-то разговаривая, какой-то маленький, сухонький. Она застыла рядом, как когда-то: «Василь Василич!»
  «А, это ты, Кочкина. Ну, как дела?» - «Хорошо.» Он улыбнулся, как-то, очень грустно, устало: «Ну, ладно, беги, Кочкина.» И она побежала. С невыносимой болью в груди. И так ей чего-то было жаль. Себя, своего ушедшего детства, Данко с разбитым на мелкие кусочки сердцем,  своего любимого Василь Василича и «солнечных зайчиков», которые пропали из его глаз.

  Так случилось, что она увидела его ещё раз. В последний. Было лето. Под тёплым июньским солнцем выглядывали из травы ромашки, одуванчики, маки. А он лежал далёкий, безучастный. Звучала музыка. Стояли люди. Она смотрела на него, думала о нём, вспоминала, каким он был в те далёкие времена и каким всегда останется в её памяти. И ещё, она твёрдо знала, что умер он не от болезни, а от того, что никто не любил его больше, чем она. Оттого, что рядом с ним не было её, Кочкиной, с её любящим и преданным сердцем.
                2010г.