Суп для мины с воем
Мерзкое, раннее утро, и судя по вялотекущему обстрелу с обеих сторон, часов, наверно, около семи. Чечены не немцы: педантичностью не страдают, и перерывы на обед и сон не делают, а палят круглыми сутками. Где только боеприпасы берут? Можно подумать, что у них под Грозным целые военные арсеналы закопаны.
Андрей тоскливо переходил из фазы сна в реальность, из которой он выпал несколько часов назад. Больше всего не хотелось очутиться в десантном отсеке потрепанного БТРа, наполовину забитого всяким шмотьем, подержанной бытовой техникой, консервами и боеприпасами. До жути захотелось домой, в мягкую и чистую постель с белыми простынями и вечной тишиной вокруг. И так провести весь остаток жизни, если он действительно будет.
Преодолевая страшное отвращение к жизни, которое бывает только утром с жуткого перепоя, Андрей открыл глаза, и реальность перенесла его в то же самое десантное отделение потрепанного БТРа, в которое он залез несколько часов назад. В жуткой тесноте он пробрался к люку, головой приоткрыл тяжелый и холодный металлический люк: «Вжик, вжик, вжик, вжик, вжик...» - Тот же свист пуль, что и вчера, и позавчера, и, кажется, всю жизнь, целую вечность одно и то же - «вжик, вжик, вжик, вжик, вжик...».
Андрей лениво перенес взгляд на трофейные часы «Сейко», что недавно снял с убитого чечена, и слегка удивился: спал четыре часа, а кажется что проспал несколько минут, только-только задремал. И что-то бок побаливает, тут почки застудить - делать нефиг, потом мучайся с ними всю жизнь. Если, конечно, доживешь до победы. Еще пару дней такого скрюченного недосыпания внутри БТРа, и все - или от простуды загнешься, или от сколиоза кеды подравняешь. Выходит, и так тебе каюк, и эдак – кранты!
Водитель - молодой срочник, со странным прозвищем Назарет, тоже проснулся: задергался, заворчал что-то недовольно, и томно простонал. Он полулежал на водительском месте, уронив голову в танковом шлеме на здоровущий руль, а руки его свисали до пола, пальцами касаясь педалей. Андрей просунул руку через стопку накиданных деревянных ящиков и потряс его за плечо:
- Назарет! Подъем! Мыться пошли!
- Да пошел ты! Никуда я отсюда не пойду, мне и здесь хорошо. Домой хочу! - Протявкал он, не желая покидать мир сонных иллюзий.
- Назар! – Андрею показалось, что ему лучше идет старое имя, нежели название шотландской группы с его кудрявым вокалистом и писклявым голосом. Про то, что группа в день своего основания взяла название от древнего еврейского города, он даже и не помышлял.
- Ну ладно, ладно! Иду. - Назар, сморщившись от неприятных предвкушений, приподнял свои опухшие от бессонницы веки. Глаза его не по возрасту были выцветшими, будто полинявшая майка, с синеватыми мешками под ними. - Иду, будь ты неладен. Хуже чечена в сто раз!
Андрей отбросил вонючий спальник, головой открыл люк, и глотнул свежего воздуха. Рядом Назар приоткрыл свой люк, и недоуменно, и в то же время театрально глядя на Жгута, спросил:
- Ну, что? Кончилась война? Или мне все это приснилось?
В ответ мимо просвистело несколько шальных пуль, одна из которых, срикошетив от кирпичной стены, за которой стоял БТР, легко ударила по его броне.
- Сам знаю, что нет. – Обидчиво сам себе ответил Назар. - И спросить уже нельзя! - Он нырнул в чрево железного монстра, приютившего их на ночь, и вытащил какие-то замасленные рваные тряпки. – Ну что, пошли мыться что ли!
Утренняя процедура умывания в Чечне равносильна подвигу: надо подбежать, а лучше всего подползти к месту, под которым лежит тонкий слой черного, как колесо того же БТРа снега, согнуться в три погибели, чтоб ненароком не задело осколками или пулей, пальцами соскоблить с земли снег, и тщательно размазать его по лицу и шее. Когда под тройным слоем липкой слизи уже не видно лица, полученный концентрат следует смыть водой из фляжки. Благо, хоть вода пока есть, ее из Сунжи громадными бидонами натаскали пехотинцы – «махра», что остановились в сотне метрах от БТРа, где заночевали Жгут и Назар. Они же щедро поделились с ними мутной водой с радужными бензольными кольцами на поверхности.
Закончив экстремальные водные процедуры, они обтерлись жесткими тряпками и выкинули их тут же, у забора.
- Хорошо! - к Назару вернулись его обычная беззаботность и бодрое
расположение духа. - Может, пожрем? Жрать что-то захотелось! Пошли, консервы пожуем. Делать все равно нечего, хоть пузо набьем, может жить легче станет.
Жгут выпрямился, потянулся до приятного хруста в суставах, вдохнул полной грудью пахнущего порохом чеченского воздуха, и ... уловил легкий запах готовящейся еды. Невероятно! Он не верил самому себе: но сквозь вонь пожарищ, запах разлагающихся тел и горящего железа, его чуткий нос с двумя переломами без смещения, уловил столь непривычные для этих мест оживляющие пары деликатеса. Андрей огляделся и краем глаза заметил двух бойцов, которые сидя на корточках возле небольшого костра что-то шаманили. Стопроцентно – суп!
- Ого! Супец! – Невольно вырвалось из уст Андрея.
- Где? - Недоверчиво и довольно быстро завертел головой Назар, так, что Жгуту показалось, что его большие уши бьют по его же щекам. - Где ты занюхал?
- А вон! - Он ткнул пальцем в двух бойцов, пристроившихся у небольшого костерка, недалеко от их БТРа.
Не сговариваясь и не переглядываясь между собой, они одновременно, будто спортсмены с низкого старта рванули в сторону незнакомых поваров.
Бойцы сидели на обломках бетонных плит у стены старого двухподъездного здания сляпанного в шестидесятые годы из красного кирпича. Снаружи здание было почти целое, выбитые окна и двери не в счет, и поэтому надежно закрывало поваров от обстрела с тыла. Рядом с домом было навалены груды разного барахла, и поэтому дефицита с дровами у них не возникло.
- Здорово бойцы! - Жгут сильно стиснул ладонь и яростно потряс за руку сначала одному, а потом и второму бойцу.
- Привет, потерянные в аду. - Почти дуэтом ответили они. – Не хотите ли с нами отобедать? – Галантно предложил один из них.
- А что там у вас? - Андрей прищурился от попавшего в глаза дыма и заглянул в котелок. - Что это?
- Суп гороховый! - Ответил боец, который был одет в черный бушлат механика-водителя и камуфляжные штаны, порванные в клочья на коленях. Он был худой и щуплый, как и большинство солдат на этой войне, но довольно высокий. Андрею даже показалось, что он был похож на сухостой, что стоит в болотах его родины. А каска, надетая поверх солдатской шапки самого маленького размера, сползала ему на брови. - Ща все будет готово! – Он весело улыбнулся.
- Вот это зашибись! - Только и смог выдохнуть Назар, вдыхая аромат горохового супа, едва ли уткнувшись головой в котелок. - Нам плеснете? – Он умоляюще взглянул на бойца.
- Базара нет! А ты, не стой как на параде. - Кивнул Андрею другой боец. Солдат был без шапки, в рваном полосатом свитере поверх которого был надет бронежилет. На ногах – жалкое подобие кроссовок. Но бросилось в глаза другое - ремень его штанов, увешанный гранатами, словно елочная гирлянда, магически притягивал взгляд Жгута. «Зачем он на ремень гранат понавешал? - подумал Андрей - Если его зацепит, то не только он сам взлетит к ядреней фене, но и друга своего отправит к праотцам».
- Присаживайся! – Увешанный гранатами солдат кивнул Андрею на деревянный ящик из-под мин. - У вас есть какие-нибудь консервы, сдобрить, чтобы суп не был постным?! А то мы пустые. – Пожаловался стрелок.
- Нет проблем! – Бойко заверил бойцов Назар, и, дернув Жгута за рукав, жалостливо попросил:
- Слетаем вместе, принесем чего-нибудь. У меня вроде тушенка там есть, если пятый взвод ее всю не приватизировал. Не найду - поубиваю их всех, задолбали меня уже эти проглоты. Ненасытные какие-то: все дай, да дай! Попрошайки хреновы!
- Не! – Жгут скривил рот. – Мне что-то неохота туда-сюда бегать. Давай-ка ты по-молодухе сгоняй-ка сам, принеси тушеночки, а я тут с ребятами пообщаюсь.
Назар гневно сверкнул своими выцветшими глазами, и процедил сквозь зубы:
- Если ты контрабас, то что, можешь командовать? Я тоже, между прочим, уже дембель, так что мы наравне здесь. И один я не пойду!
- Ладно, ладно. – Смягчился Андрей. И, обращаясь к новоиспеченным поварам, спросил.
- Хлеб нужен? – Не обращая на жалобы Назара, Андрей посмотрел в кипящий гороховым лакомством котелок.
- Не, хлеб есть. Тушенку давайте, да все тащите, что не жалко. - Обрубком
алюминиевой ложки, помешивая произведение своего кулинарного искусства, боец в бронежилете скороговоркой повторил:
- Тушенку давайте, тушенку.
- Мы мигом! – Пообещал Назар. - Только без нас не начинайте, не ломайте кайф первой ложки. - По-детски, пригрозил ему Назар пальцем.
- Ага, ждем. – Дуя на ложку с горячим супом парировал стрелок с «гранатовым ожерельем».
Подбежав к БТРу Жгут и Назар открыли люк десантного отделения и осмотрели богатства, которыми был завалена боевая машина. Где-то в самой середине всего этого барахла оставалось ящиков пять тушенки и рыбных консервов. Назар это знал точно. Хлеба тоже, пока хватало, но с каждым днем он становился тверже оружия пролетариата, то бишь булыжника, а буханки, которые намокли, начинали покрываться зеленой плесенью прямо на глазах.
Расковыряв всю кучу, шутливо названную солдатами «мародеркой», Андрей и Назар, наконец, добрались до картонных ящиков с тушенкой. Каждый взял по две измазанные солидолом банки с тушеным мясом, и на всякий случай прихватили по буханке хлеба: все равно начал плесневеть.
Когда Назар собрался уже двинуть на дегустацию супа, Жгут дернул его за плечо:
- Ты куда намылился?
Назар от удивления округлил глаза, и его рот открылся было в ответном матерке. Но Андрей, опередив его ответ на полсекунды, дополнил – А автомат?
Назар с шумом выдохнул воздух, так обычно сдувается детский воздушный шарик.
- Ты не пугай меня так! – Обрадованно выпалил он. – Я уж и не знал, что про тебя подумать! Про автомат я вообще забыл, будто не на войне находимся, блин, а на курорте. Карловы Вары чертовы. Даже грязь вокруг и то – лечебная! - Назар ехидно ухмыльнулся. Жгут достал оба автомата, передал Назару, у своего отстегнул магазин, взглянул на буро-зеленые патроны с красноватыми головками пуль, уложенных в аккуратную стопку. Пристегнул снова, передернул затвор, поставил на предохранитель.
- К бою готов! – По уставу выпалил Андрей.
В этот момент раздалась серия оглушительных разрывов, но они, прикрытые с одной стороны надежной железной коробочкой, с другой - котельной, особо даже не пригнулись. Назар, как опытный водила-минометчик, по звуку определил калибр мины, и из чего были выпущены снаряды.
- Из «Василька» лупят. Стодвадцатимиллиметровыми. Достали, суки! Вот пожру, и за вас примусь! - Погрозив кому-то неизвестному грязным кулаком, Назар для уверенности выпустил очередь в сторону бледно светящего через мутные облака и дым солнца. – Нохчи недобитые!
- А солнце тут при чем?- Обиделся за светило Жгут. - Кончай выкобениваться! Ты бы лучше определил, кто мины запускает – свои или чехи? Пошли!
Рассовав продукты по карманам, они захлопнули люк и, пригнувшись, не поднимая головы, побежали к ожидающему их приятному завтраку. Когда до котелка с супом осталось шагов двадцать, Жгут задницей почувствовал, что что-то не так. И точно - ни бойцов, ни супа у здания с выбитыми окнами и вынесенными взрывами дверями не было.
- Исчезли, блин! Кинули нас, «махра» беспонтовая! - Зло подумал он, но тут же чуть не прикусил собственный язык. На месте, где три минуты назад, в предвкушении сытного завтрака Андрей и Назар мило беседовали с бойцами, зияла воронка от 120 миллиметровой мины.
- Ахрене-еть! Суки! Суки!! Суки!!! - Все громче крича, Назар закрутился
волчком, поливая из калаша свинцовым дождем местные руины.
Жгут замер на месте. Слов не было, точнее слова вместе с воздухом застряли в горле. Был только жуткий и пожирающий разум страх. Он боялся шелохнуться, боялся думать, боялся дышать, боялся говорить, боялся жить. На мгновение Андрей завис между этим и потусторонним миром. На несколько секунд он умер вместе с этими двумя пацанами, имя которых даже не узнал, не спросил, не поинтересовался. Один – сухостой в каске, а другой – в бронежилете, рваных кроссовках и со связкой гранат. Варили гороховую похлебку.
- Суки! Я найду, кто это сделал! – У Назара кончились патроны и он, отбросив автомат, упал на колени прямо на грязную землю. - Мы же могли погибнуть вместе с ними! Жгут! Ты слышишь? Мы могли погибнуть вместе с ними!!!
Заглушая визги пуль, в небе послышался нарастающий гул и тонкий свист, переходящий в жуткий вой. Андрей знал, что когда до его ушей доносился подобный свист переходящий в вой и гул, на него вдруг накатывал жуткий страх. Это с неба летела смерть!
- Мины! Жгут, бежим! – Назар быстро вскочил, подхватил автомат и уже приготовился дать стрекача. Но Андрей внезапно охладил его пыл:
- Я остаюсь здесь. Все! Я никуда не пойду! – Жгут обреченно плюхнулся возле воронки.
- Да ты чо? Охренел? Здесь решил подыхать? Минометный обстрел! – завизжал Назар.
- Я никуда не пойду! И тебя не пущу! Кругом мины! – Не вставая с земли, он схватил Назара за штанину. - Все заминировано! Стоять!!!
- Да не заминировано! Это чечены из минометов стреляют! Стреляют из
минометов! В пацанов попала мина, выпущенная из миномета! Она с воздуха прилетела, сверху на них упала! Тупой ты, баран! Тебя чему в армии учили? А? Ты чо, с ума бежишь? Крыша едет? Жгут, не молчи!
Андрей вспомнил про минометы – «подносы», «самовары», или как их там еще обзывали. До него вдруг дошло, что мины бывают разных калибров, что есть и новые модели - скорострельные минометы, и совершенно древние, что взяли пацаны из третьей роты у чехов – тот был 1937 года, еще с Великой Отечественной остался. Берегли же, чеченские суки, знали, что когда-нибудь да пригодится. Так же, как берегли оружие, оставшееся с войны Украинцы и Белорусы. Берегли просто так, безо всякого умысла… А вот же, пригодилось.
- Извини, братан! Извини, торможу. Как же так, мы только что тут с ними разговаривали...
- Жгут, все нормально, Жгут!
Назар стащил Жгута в неглубокую воронку, оставшуюся на месте не съеденного супа, сел рядом, вытянул ноги и закрыл глаза. Глубоко вздохнув и сплюнув образовавшуюся во рту слюну от не доставшегося лакомства, он положил свою руку на плечо Андрея и, словно врач сделал заключение:
- Ладно, посидим немного и пойдем. Хрен с ними, с минами.
Андрей понемногу успокоился. Дрожь в коленях прошла, дыхание выровнялось, тошнота отступила, зрачки вернулись на свое законное место. Он снова мог здраво рассуждать и принимать решения. Вдруг резко поднялся на ноги, подобрал свой автомат:
- Пошли отсюда, пока миной не накрыло.
- Да-да, идем. - Назар открыл глаза и медленно, будто нехотя встал. А когда уже отошли от воронки шагов на пять, встал как вкопанный, и показывая пальцем на землю, проговорил:
- Смотри, Андрей, - он впервые назвал Жгута по имени, и показал на бурый предмет.
Это была обожженная человеческая нога. Кусок ноги в изодранной штанине от колена до ступни - вот и все, что осталось от двух бойцов.
- Узнаешь кроссовки? Это он, который в жилете был. Был, да сплыл. А вон и пластины от броника. Смотри!
В нескольких метрах, в коричневой луже крови лежал ярко-красный кусок мяса, из него белыми крапинами торчали фрагменты костей, а рядом валялся зеленый обрывок бронежилета. Прямо на нем, вся в бурой крови, лежала чудом уцелевшая граната.
- О! Граната! – Будто ребенок новой игрушке обрадовался Назар. - И как она не разорвалась, не пойму! Эх, не пропадать же добру, надо забрать. - Он присел на колени и осторожно подобрал находку.
- Извини, боец, но она тебе больше не пригодиться. Извини. А я использую ее по назначению и отомщу за тебя. - Он встал, обтер гранату о штаны и поклонился до самой земли:
- Прощай, неизвестный мне солдат!
Потрясенный разорванным телом, Андрея вмиг бросило в холодный пот, и он тут же покрылся испариной. Голова снова закружилась, ноги подкосились под весом внезапно обмякшего тела, с навешенными на нем боеприпасами. Вцепившись побелевшими пальцами в цевье своего автомата, он тяжело прошептал:
- Пошли отсюда...
Не обращая внимания на упорство автоматных очередей и серийное уханье мин, он поплелся в сторону здания, где засела «махра». Назар, молча постояв еще несколько секунд, поднял кусок окровавленного бронежилета и накрыл им все что осталось от радушного бойца, искренне желавшего угостить их завтраком.
Гороховым супом.