Стрелой мчащийся на юг поезд неторопливо рокотал свою размеренную песню. Ритмично покачивались вагоны, чуть сбиваясь на поворотах. Еще красное, утреннее солнце пыталось заглянуть за занавески купе и пряталось, когда кто-нибудь бросал на него чуть укоризненный сонный взгляд.
Северная сидела у окна и чувствовала, как в груди у нее танцует в такт с песней поезда пробуждающееся пламя. Пока только желтое, оно уже приятно грело кончики пальцев и манило куда-то.
-А ты веришь в чудеса? – с верхней полки купе свесилась голова с косичками. Хозяйкой этой головы была ясноглазая девушка с большущей дорожной сумкой, которая взошла на поезд поздно ночью с платформы, у которой было очень странное название.
Северная отколола кусочек шоколадки, которая лежала рядом с традиционным предметом поездного быта - двухлитровой бутылкой минералки - и протянула незнакомке:
-Будешь? А в чудеса, само собой, верю! Только вот, их надо уметь не промаргивать.
-Само собой, буду. А что такое – промаргивать?
-Ну, - на секундочку Северная задумалась, а потом выпалила, - Это когда идешь и смотришь только на небо. Или под ноги. И промаргиваешь чудеса.
-Вот оно как, - смех девушки напоминал позвякивание крошечных колокольчиков, - То есть, чудеса надо выслеживать?
-Ну да. Иногда. А иногда они сами случаются, без выслеживания, и это – лучше всего!
Девушка снова засмеялась и спустилась вниз. Села напротив Северной, подперла щеки руками и с таинственным видом спросила:
-А ты пробовала создавать чудеса?
- Из чего? – Северная затаила дыхание.
-Из воздуха. Из снега и листьев. Из дождя и улыбок. На свете полно всего, из чего можно сделать чудо. Будто не пробовала? – в ясных глазах заплясали веселые искорки.
Поезд замедлялся, чтобы встать на очередной пустой подтаявшей платформе. Незнакомка встала и потянулась за сумкой. Поманив Северную за собой, она уверенно зашагала на выход.
-Отправление через тридцать три минуты и двенадцать секунд, - объявила она, - должны успеть.
Девушки обогнули состав и стремительно побежали к незаметной тропинке, ведущей в лес. Огонек в груди Северной разгорался еще ярче. Ветер целовал раскрасневшиеся щеки, волосы выбились из пучка, а шапку она, разумеется, забыла в вагоне. Ее попутчице пришлось еще хуже – та была без куртки, только в свитере с ромбами, да еще и с большущей сумкой на плече.
-Здесь! – объявила незнакомка и поставила свою большущую сумку на снег. Послышался нетерпеливый писк открывающейся молнии.
В сумке были подснежники в горшках.
Голубые глаза Северной широко распахнулись.
-Это ведь…
-Да-да, - перебила ее девушка, - помогай!
Она начала сноровисто вытаскивать горшки на снег. Затем, вытащила из заднего кармана джинсов шелковый мешочек и высыпала его содержимое – серебристую мерцающую пыльцу – на снег.
-А теперь – закапывать!
Вдвоем они пересадили все девяносто два подснежника из горшков в снег, который почему-то стал немного теплым и вязким, будто бы подогретая пастила со вкусом ванили. Цветы робко приподнимали свои головки-колокольчики, заглядываясь на кроны окружавших их елей и на белые пушистые облака.
-Счастливой весны, - прошептала им ясноглазая девушка и потянула зачарованно застывшую Северную обратно на перрон. Та только успела пискнуть подснежникам: «Счастливой весны!».
-А сумку-то ты оставила, - заметила Северная, когда они уже подъезжали к Городу.
-Ну и что. Пригодится кому-нибудь. Лету, например. А то вечно он все теряет, - засмеялась Весна и протянула подруге кусочек шоколадки.
На вокзале в Городе их уже ждали.