Пух, Мисю, Самосвал и другие.
Посвящается Джине, моему щенку.
Глава 1. Пух.
В детстве я очень любила животных. К счастью, я сохранила это чувство до сих пор.
Будучи с ранних лет человеком неуверенным по разным причинам, я всегда нуждалась в добром отношение ко мне окружающего мира. То, что я могу любить, я знала, а вот могут ли любить меня – в этом сомневалась. Но события последних лет убедили меня в том, что это очень даже возможно.
Как известно, любовь между людьми сильно отличается от любви животных к человеку. Если первая изредка и бывает бескорыстной, как ей и положено быть, то все же чаще она, то покупается и при этом продолжает называться любовью, то продается, то обменивается на договорных условиях. Вариантов предостаточно. Иной раз наблюдаешь чью-то жизнь и никак не можешь понять, где же тут любовь. Вобщем, кто как может, тот так и любит. Но это я про людей.
А вот у животных все по-другому. Господь был к ним добр, когда их создавал, и создал людям в утешение – без подлости и корысти в душе. Такие искренние и чистые в своих помыслах создания для радости и любви. Но вот чего Всевышний не учел, так это того, что не всем людям нужна эта любовь. Многие так и норовят пнуть, да побольнее, а то – и чтоб до смерти, верное и преданное сердце. Вот и отлетают к Господу невинно убиенные и загубленные разными другими способами души собак и кошек и разной прочей живности. Спохватился Господь, ан, изменить-то уже ничего нельзя – что сотворил, то сотворил. И решил он тогда хоть как-то исправить положение и поделил всех людей на две группы. Одни от злобы своей природной обижают наших братьев меньших всякими изощренными способами, а другие подбирают их еле живых и лечат, объясняют им, что люди разные, и многим можно верить, и многих можно любить. Что уж там думают о нас несчастные создания, мы никогда не узнаем. Но хочется верить в лучшее.
Мой рассказ о счастливых животных, у которых есть дом, миска с едой и любящие хозяева. И начну я с моего путешествия в Эстонию.
Когда-то в далекие времена, а я уже могу так про себя сказать, учились мы с моей подругой эстонкой Яниной в Московском государственном университете имени Михаила Васильевича Ломоносова, да так с тех пор и дружим. Правда, виделись редко после окончания МГУ по понятным причинам – то Союз распался, то никак не мог снова воскреснуть, то воскрес в новом виде, но как-то было не до поездок теперь уже за границу в Таллинн. И вот наступили времена, когда стало ясно, что лучше не будет, а путешествовать очень хочется, и все бросились навещать своих родственников и друзей в разные уголки земного шара.
Родственников у меня за границей нет, кроме бывшего мужа, который затерялся где-то на просторах Соединенных штатов Америки, а вот друзья, слава богу, есть.
У Янины зимой день рождения, и я ее поздравляла с очередным двадцатилетием, когда она неожиданно пригласила меня на зимние каникулы в Таллинн. Идея мне сразу же понравилась, а потому, не взирая на толпы выезжающих туристов у Эстонского консульства, я оформила все необходимые документы и, купив билет на поезд, устремилась в страну песчаных пляжей, окаймленных сосновым лесом, и брусничных полян с покрытыми мохом древними валунами.
Казалось, я еду в детство, которое прошло на эстонской земле. Размышления мои обратились к нашему последнему перед моим отъездом разговору о двух кошках, которые жили у Янины дома. С одной по имени Мисю, как утверждала хозяйка, проблем не будет, так как та любила гостей и радовалась возможности пообщаться с новым человеком.
А вот другая кошка, которую звали Пух, была строга со всеми посетителями дома. Иным приходилось не сладко прямо с порога. А, уж как она себя поведет со мной, когда я поселюсь в доме на несколько дней, даже Янина не бралась предсказать.
Но не отказываться же мне от поездки из-за кошки, думала я тогда. Как-нибудь все утрясется, решила я, глядя на зимние пейзажи за окном купе фирменного поезда «Москва – Таллинн».
На следующее утро Таллинн встретил меня легким снегом и небольшим морозом, который днем уступил место плюсовой температуре, и тротуар незамедлительно покрылся неприглядной слякотью и бесформенными лужами. Янина уже ждала меня на вокзале, и меньше, чем через двадцать минут мы поднимались на лифте в ее дизайнерскую квартиру, предвкушая утренний кофе и разговоры о том, о сем. Правда, всю дорогу от вокзала до дома Янина выражала некоторые опасения по поводу того, как ко мне отнесется Пух, но я была так рада нашей встречи, что совершенно не думала об этом. А зря.
Перед тем, как открыть квартиру Янина еще раз пространно поразмышляла вслух на тему «Пух и гости» и вставила ключ в замочную скважину. Сразу же за дверью раздался какой-то шум, а через секунду дверь открылась, и я увидела двух совершенно разных и изумительных по своей красоте кошек. Мисю, что в переводе на русский сродни Мурке, большая грациозная бенгальская кошка вся в пятнах, как леопард, с интересом разглядывала меня с хитрым выражением в глазах. Казалось, она хочет мне сказать:
- Вот сейчас познакомимся и покуролесим, а то тут все такие важные. А ты, вроде, ничего…
Когда я перевела взгляд на Пуха, кошку редкой французской породы, пушистую с почти круглой головой и янтарными глазами, я застыла на пороге. Было ясно, что я сейчас прохожу фейс-контроль, но не было ясно – пройду ли я его. Мы постояли и посмотрели друг на друга. Я поняла, что Пух мне не рада, но решила сделать шаг вперед. Как только я переступила порог, Пух молниеносно стукнула меня своей круглой лапой по ноге и зашипела. Я отступила назад, показывая, что уважаю ее территорию, и начала на чисто русском языке объяснять ей, что я, собственно говоря, ненадолго, поживу несколько дней и уеду домой. Пух задумалась, и я воспользовавшись моментом, тихо проскользнула в квартиру. За что тут же получила лапой по сапогу еще раз.
Деваться было некуда, и я продолжала продвигаться вглубь квартиры, одновременно уговаривая Пуха не сердиться. Но кошка смотрела на меня сурово и строго.
Вобщем, пять дней из семи я получала кошачьей лапой по ногам всякий раз, когда проходила мимо Пуха, при этом Пух шипела и делала «страшное лицо» незваному ей лично гостю.
Временами она забиралась на верх кухонных шкафов и смотрела оттуда все также строго и вдумчиво на нас с Яниной, когда мы пили по утрам кофе или неторопливо расправлялись с легким ужином, вспоминая множество веселых историй из нашей жизни, которая была к нам добра до сих пор.
Но вот на шестой день произошло чудо! Мы возвратились из ресторана, и Янина открыла дверь. Мисю, как всегда, нам улыбнулась и посмотрела хитрым взглядом:
- Ну, что вы ели вкусненькое, докладывайте! А мы тут без вас креветками баловались и паштетом для кошек.
Пух пропустила Янину в квартиру, а я замерла на пороге, готовясь получить лапой по ноге. Но неожиданно Пух подошла ко мне важной походкой и оперлась передними лапками о правую ногу, пытаясь дотянуться до лица. Я поскорее согнула ногу в колене, чтобы Пуху было удобно, и слегка нагнулась к кошке. Пух внимательно посмотрела на меня и весьма категорично, в отличие от Мисю, спросила:
- Ну, и где вас носило? А, вижу – по ресторанам. А что ели7 Ну, нагнись же пониже, я понюхаю, чем от тебя пахнет.
Я беспрекословно выполнила ее требование, и была обнюхана с головы до ног. Пух осталась довольна моей покладистостью и благосклонно пропустила меня в дом.
А вечером начались чудеса. Мы сели смотреть телевизор. Мисю, которая в первый же день моего приезда решила, что будет спать со мной в одной кровати, тут же устроилась у меня на коленях. А вот Пух, игнорировавшая мое так бесцеремонно навязанное ей общество, неожиданно присоединилась к нам, удобно устроившись прямо на журнальном столике перед экраном.
Вечер удался на славу! Мы с Яниной пили кофе, смотрели любимый детектив, а кошки создавали неповторимую атмосферу уюта и радости на душе и на сердце.
Вечером Пух пришла сказать мне спокойной ночи, а Мисю забралась в кровать раньше меня и тут же уснула, свернувшись калачиком. Семейная идиллия! Ни дать, ни взять.
На следующий день я уезжала. Событие малоприятное, но неизбежное. Я собрала чемодан, упаковала подарки для друзей в сумку. На сердце скребли незнакомые мне кошки своими маленькими когтистыми лапками, но я им это простила. Мисю и Пух вопросительно смотрели на мои сборы. Мисю первая приняла решение – она улеглась на кровать, которую мы с ней по-дружески делили все это время, и категорически отказалась дать Янине снять и выстирать постельное белье.
Она растянулась во всю длину своего пятнистого тела и стала похожа на игрушечного леопарда, позирующего на кровати для глянцевого журнала. Хитрое выражение в глазах сменилось упрямым. И сдвинуть ее с места не представлялось возможным. Правда, мы и не пытались. Как потом оказалось, она сутки «удерживала» кровать, и покидала ее, только чтобы быстро сходить в туалет и быстро поесть.
Пух, казалось, погрузилась в глубокие размышления. И то правда, теперь, когда все понравились друг другу и привыкли быть вместе, происходит суета с чемоданами и сумками. Как-то все не по-кошачьи.
Уже на пороге я повернулась к Пуху и сказала, глотая слезы прощания, что люблю их с Мисю. Пух продолжала размышлять, а нам надо было идти, чтобы не опоздать на поезд.
На следующий день Янина мне позвонила, чтобы узнать, как я доехала. Выслушав мой краткий отчет об обратной дороге, она помолчала несколько секунд и рассказала презабавную историю о том, как ее встретила Пух, когда она вернулась домой, посадив меня на поезд.
А было следующее. Едва она открыла дверь, на пороге появилась Пух. Пропустив Янину в квартиру, она строго спросила:
- А где та, вторая?
- Ее больше не будет, - ответила ей Янина.
- Как это больше не будет?
- Вот так, она уехала.
И тут случилось то, чего никто из нас не мог ожидать - Пух пошла к лифту проверять, а вдруг двери лифта сейчас откроются, и я выйду, как ни в чем не бывало, везя за собой свой синий дорожный чемодан на колесиках. Она просидела долго для кошки – целых десять минут. Но я не вернулась, и Пух пошла домой.
Милые Пух и Мисю! Мы встретились через год, и все было, как и прежде, за исключением одного – Пух меня больше никогда не била лапой по ногам и лежала на моих туфлях, как сторожевая собака, охраняя их, наверное, от Мисю.