«Я жаловалась, что у меня нет ботинок, пока не встретила человека, у которого не было ног».
Хелен Келлер
«Долго она еще будет выбирать, — раздраженно думала Лидия Филипповна, глядя, как старушка в рваном зеленом пальто рассматривает лежащие перед ней палки колбасы. – Напобиралась, а теперь, видите ли, выбирает!»
Безымянная старушка, словно чувствуя спиной неприятные мысли, быстро ткнула пальцем в одну из палок.
— Мне вот эту, пожалуйста, — она виновато оглянулась на Лидию Филипповну. – Простите, что задерживаю очередь. Так хочется свежей колбаски на старости лет пожевать.
Лидия Филипповна фальшиво улыбнулась. «Да иди ты к черту старая карга! Приличные люди работают, работают, а колбасу себе по праздникам позволить могут. А эта макитра станет с жалким видом на базаре. Ей подадут, она и пирует!»
Лидии Филипповне уже за пятьдесят. И почти все эти годы она неизменно ворчит. На все и на всех. На гадкую погоду: летом слишком жаркую, осенью слишком сырую, зимой мучающую гололедом, весной дарящую день рождение — напоминание о том, что еще один год приблизил ее к смерти. Лидия Филипповна – любительница покушать. Едой она заедает неудовлетворение от жизни. Чему, в самом деле, радоваться? Муж дурак и тиран. Дочь – неблагодарная хамка. На работе ее окружают одни идиотки. И в этой мгле ни единого лучика света! А тут еще эта старуха! Сегодня, перед самым ее носом, в очереди!
Безымянная старушка (а зачем ей имя, если его давно никто не спрашивал) с сочувствием смотрела на недовольное лицо выходящей из магазина Лидии Филипповны. «Бедная женщина. Такая несчастная, одинокая. Наверное, пойти некуда. Душой отдохнуть. Вот и ходит, ворчит на всех» — Она улыбнулась, вспомнив, что скоро в библиотеке пройдет очередная встреча инвалидов и пенсионеров.
Ах, видели бы вы лицо безымянной старушки, когда она под русскую народную песню пускалась в пляс на этих встречах! Молодела, морщины, словно разглаживались, а потухшие серые глаза снова наливались синевой. Старушка сбрасывала рваное зеленое пальто, небрежно, отталкивающим жестом. Казалось, вместе с пальто она сбрасывает тяжелую ношу.
У дуба старого была я брошена….
Пела безымянная протяжно, с надрывом. Пела так, как может петь только русская крестьянка, многое повидавшая на своем веку и много пережившая. Ждала мужа с отечественной – не дождалась. Получила похоронку, долго плакала, но ночами, чтобы сынок не услышал.
— Мама, а папа где? – спрашивал сын, Игорешка.
— Воюет, деточка, родину от врагов защищает.
— А он придет?
— Конечно, — отвечала женина.
Не нужно пятилетнему ребенку знать о том, что такое смерть. Даже если за окном идет война.
Затем, тридцать лет спустя вслед за мужем ушел и сын.
«Родители не должны переживать своих детей».
Безымянная часто слышала эту фразу. – «Не должны. Но приходится. Жизнь, она не по нашей человечьей указке течет, а по промыслу божьему».
Многие думают, что одиночество – самое страшное испытание. Но безымянная к одиночеству привыкла, прикипела всем своим существом. Да и не считала она себя одинокой. Дома, в маленькой хатке ее окружали кошки и собаки. «Посмотришь в глаза животинке разумной и легче на душе. Глядишь, и жить хочется» — частенько думала старушка.
И она жила, тихо, неторопливо. Радовалась каждому вновь наступившему дню.
«Держитесь лицом к свету, и вы не будете видеть темных теней жизни» — эти слова прочитала однажды безымянная в книге, рассказывающей о судьбе слепой и глухой американской девушки Хелен Келлер.
«Вот это человек! – восхищалась старушка. – Без глаз, да без ушей, а как жизнь любила. Что преодолела ради любви этой! А у меня руки, ноги целы, грех на жизнь жаловаться».
И горели вдохновением глаза безымянной так же, как во время песни и танца.
Лилия Филипповна с раздражением отстранила от себя тарелку с недоеденной котлетой.
«Как же надоела мне эта жизнь! Нищета! Есть нечего! Денег нет никогда! И конца края всему этому не видно!»
Лилия Филипповна вздохнула, грузно поднялась из-за стола и спустилась по лестнице на первый этаж.
«Линолеум на полу старый, пять лет неменяный. Занавески не то, что у Любани – крутые тыща рублей метр! А у меня висит какая-то дрянь за двести».
Лилии Филипповне казалось – мир поглощает тьма. Вязкая, непроницаемая, затягивающая. И не будет в этой тьме уже просвета никогда.
На другой день безымянная старушка просила подаяние, потом шла в магазин и покупала что-нибудь вкусненькое.
На другой день хмурая Лилия Филипповна понуро шла на работу и недовольная возвращалась домой.
«Мы видим мир таким, каким желаем его видеть»
Безымянная.