У моего писания уже немалый стаж. За этим немалым стажем меньше писания, больше неуверенности, неудовлетворенности, пустот растянутых на годы.
Если есть что существенное созданное мной – мой мир – мир великих теней. Им всегда больше восхищались, чем моим писанием. Любить великих, наполнять ими души и дыхание – труд действительно не из легких. Тем не менее, многие, кто рядом со мной и или около, не любя, не принимая, начинали любить и принимать, если не в себе, так во мне.
О себе же – пишущей никогда не знала: хорошо или плохо. Что бы, кто бы ни говорил – поддерживая или наоборот – меня вело одно: страстная жажда проникновения. Для меня писание – не что иное, как желание понять.
Написал – увидел, прожил, понял, стало быть, духовно, пусть на йоту, вырос.
Я бы свою творческую жизнь определила бы жизнью белкой в колесе: крутишь, крутишь и никуда, и редко когда кто на тебя, еще реже кто к тебе. Так и жила в замкнутости колеса, то мечтая о том, что однажды – будет, то боясь мечты, то вовсе забывая ее.
Меж тем время искусство преобразовало в ширпотреб, причем в поточное. И как-то все меньше хотелось писать даже в стол, точнее под стол. И все чаще на свое смотрела как на юношескую забаву, иронично усмехаясь всем черновикам – не случившимся на бумаге и всему написанному – несбывшихся в своей судьбе.
Вдруг, именно вдруг, у меня появился интернет. Так же вдруг я наткнулась на «Прозу. Ру».
Первое впечатление – попадание во тьму, в спертую, душную. Понимание все возможности, вседозволенности в электронной сети – бессильное опускание рук: «таково наше время» - невольный вздох.
Ежели я бессильно, то иные авторы с ожесточением набрасываются как на сам сайт, так и на их участников. Казалось бы, единомышленники. Но нападающие, наверное зная, - при этом признавая – всего лишь в общем потоке, далеко не Чеховы и не Пушкины, даже не Адамовичи.
В общем хотелось выйти и навсегда забыть, при всем искусе – «как тебя там», «как тебе там» – последнее важнее.
Почему все же? Быть может потому, что ребенку необходимо распотрошить новую игрушку, чтобы понять не столько из чего, сколько зачем? И потом заново собранная игрушка зачастую дороже новой.
На деле же все проще и жоще – без непосредственного прикосновения ты всего лишь – сноб.
Однако я не о том, как я вошла в «Прозу. Ру». Я всегда знала, что я одна из. Меня это не умаляло, не огорчало, «Проза…» лишь умножило мое «одна из» до бесчисленности.
Но неожиданно мое «одна из» изменило ракурс.
Непривычная читать через монитор, не умея воспринять дыхание слова через какую-то либо плазму; не вижу, скорее слышу то громкие, то приглушенные удары топора, то скольжение промахивающегося топорища.
Даже не открываю, в меня бьет то расхлябанность мысли, то неряшливость слова, то вульгарный выкрик в никуда и ни о чем. И так с каждой новой вещью – толчок в грудь, отброс.
Постепенно же приглядываясь, приучаясь к новому для себя, тьма начала рассеиваться. Внезапно то, что ударяло, сбивало, отталкивало, стало обретать ясность звучания, четкость, яркость. Уж и не знаю, рада или нет: то, что воспринималось, как развязность, неряшливость – есть литература.
Да-да, та самая русская литература, которая казалось исчезла, та самая литература, которая рождается Из, которая незримое превращает в зримое.
Нет, литература не в трех стилизованных вопрошающих риторических фразах.
Литература в общем потоке почти не видна, но именно ее отличает общее, точнее объединяет настоящих авторов: неуверенность в себе и в вещи. Боязнь за озвученное слово. Пустота съедающая время и силы. Даже тот, который всей вещью заявляет: я не боюсь, я гений, неуверенность скользит в каждом слове. Не за себя, именно за то, «как наше слово отзовется…». Боязнь не критики, порой беспощадной и бестактной, иной раз и хамской. Боязнь принятия, ибо перед ней обезоруживается невольная беспомощность отзыва, в сущности – на свое.
Настоящий автор никогда не знает: наступает ли, защищается ли, скромно ли отходит в сторону. При всей свободе, он слишком беззащитен перед тайным многотысячным читателем.
Неуверенность в себе, непонимание почему написал и, тем более почему дал на публику.
Дальше? Дальше ожидание неизвестного. Нет, не того сколько и кто откликнется, откликнется ли, а того – смогу ли еще.
Ради этих постоянно сомневающихся стоило войти в «Прозу. Ру». И как бы хотелось среди них быть «одной из». Остальное неважно.
Сомневаться, не верить и писать вопреки по-прежнему, если не в стол, то в никому не предназначенный файл, зашифрованный кодом: «смог».