Деревня Шаманов

Злата Шаховская
       В последнее время мне было неинтересно жить. Я пишу про отрезок моего последнего времени в Городе. Это были месяцы невыносимого равнодушия ко всему и усталости. Утром в толпе, в транспорте, скучная работа, вечером в толпе, в транспорте, спать. Это не дело. У меня были и время, и деньги на развлечения, отдых, но этого не хотелось. Я перешла какой-то барьер, когда всё становится неинтересным и жутко утомляет. Можно сказать и по-другому, работа и быт съели меня целиком. Увы, я эти вещи не смогла потянуть. Уже не хотелось ни личной жизни, о которой положено мечтать девушкам, ни реализации амбиций, уже ничего не надо. Пугает, что от этого некуда деться. Никуда не скрыться от общества, от всего этого… без денег невозможно. Это сильная ловушка, угнетающая…

     О Деревне Шаманов я слышала немного, и это были только слухи. Полумифическое место, которое, по рассказам, находится где-то близко, возможно, в нашей стране. Говорят, там живут настоящие шаманы, те, которые поднявшись на определенный уровень, не смогли больше жить с людьми; некоторые из них даже приняли другой облик, не человеческий. Так рассказывают те, которые бывали там. Деревня существует, только никто не знает ее истинного местонахождения. Говорят, если человек действительно, всем сердцем, хочет попасть в Деревню, то Она его сама находит. Зачем это нужно Деревне - непонятно. Но люди, самые обычные, там вправду бывали, и рассказы их об этом месте сходны. Тихое, необычайно красивое место, которое селит даже в самой беспокойной душе покой. На это я и купилась. Мне не нужны были знания шаманов или острые ощущения. О шаманизме, к слову, я имела самые скудные и стереотипные понятия. Мне нужен был покой и ничего больше. И покой не на неделю или месяц, а на всю жизнь, или точнее - при жизни. Я решила скрыться в этой Деревне. Только сколько нужно ждать, пока она меня найдет?

      В последние дни, которые я провела в Городе, Деревня Шаманов не выходила у меня из головы. Я тосковала по ней, даже не зная, как она выглядит. Стоя в метро, зажатой со всех сторон, разглядывая надоевшие рекламные плакаты, представляла, какой в Деревне простор и свежий воздух. Шила на работе осточертевшие ботинки, один за другим, и думала, какую мне взять обувь в мою Деревню. Смотрела, какая мутная и пенистая вода течет из крана в съёмной квартире, и утешалась, что в Деревне Шаманов вода идеально чистая. Всё там будет по-настоящему чистое. Я сделала это место своей надеждой. Сравнивала с домиком, в который можно спрятаться раз и навсегда.
 
     Однажды утром, еще толком не проснувшись, я представила, как встаю, одеваюсь и пошло-поехало: автобус, метро, работа до ночи, метро, автобус, спать. Я лишь это представила, и из глаз непроизвольно потекли слезы. У меня больше нет сил на это. Даже дойти до остановки нету сил. Надо с этим завязывать раз и навсегда. Надо решать Это. Я встала, умылась, почистила зубы, оделась. С чашкой чая села за стол. За окном было пасмурно, противно. А в квартире тепло. Как бы я хотела сидеть и пить чай в тепле, перед окном столько времени, сколько захочется. И никуда не спешить. Много раз по утрам ловила себя на такой мысли. Часто я с трудом подавляла желание не идти на работу, ведь от этого в итоге стало бы еще хуже: на следующий день пришлось бы вкалывать в два раза усерднее, чтоб компенсировать потерянную рабочую смену. Чтобы позволить себе не ходить на работу, когда не хочется, в этом Городе, да и в этом мире в целом, нужно заработать очень много денег. Правда, когда я их заработаю, мне уже будет не до чая, и я, вероятно, уже буду совсем не я. Нужно бежать отсюда. Больше так нельзя, пора идти на поиски Деревни Шаманов, - вот такое было решение тем утром. Если я буду ждать, пока она меня сама найдет, от меня останутся только рожки да ножки, - рассуждала я. Оставив на столе почти полную чашку, написала записку хозяйке квартиры, обулась, надела куртку, и вышла, не взяв с собой ни денег, ни вещей. Только одежда на мне.

     Помню, в тот день моросил дождик, небо было хмурое и тяжелое. Кроссовки вязли в слякоти, ветер сырой продувал курточку. Мимо ехали автобусы и троллейбусы, набитые людьми. Люди ехали по своим делам. А я шла за черту Города, чтоб больше его никогда не видеть, и не видеть больше ни один город.

    Я шла и шла, очень долго, не один день, не оборачиваясь и без малейшего желания вернуться. Я решила не есть и не спать, пока не найду Деревню. Это далось мне легко, ведь денег на еду у меня не было, а спать было негде. Поначалу было тяжело, но потом, чудно, пропало чувство голода, отступила усталость. И я даже начала чувствовать, что меня отпускает. Чем дальше я отхожу от Города, тем больше отпускает. Ощущения были такие, что там, в Городе, остался огромный, тяжеленный булыжник, который раньше висел на моей шее. Всё угнетающее, серое, тяжелое осталось позади. Там же осталось и часть меня. Та часть, которая по утрам подскакивала и бежала на работу. Подскакивала, потому что надо… Что надо? - Работать. А зачем? - Чтоб получать за это деньги. А зачем деньги? - Чтоб платить за квартиру и покупать еду. А зачем???
    Говорят, что у каждого человека есть своё предназначение. Мое предназначение было пополнять кассу городского транспорта и шить обувь. Вот мой смысл жизни в этом мире. Моя мама рожала меня для того, чтоб в Городе я шила сапоги-туфли-босоножки. Можно выдумать, что это благородное занятие. Я, например, много раз видела людей в нашей обуви. Я шью аккуратно и качественно, такая обувь будет носиться сто лет, значит я чего-то стою. - Всё это сказки, которые я сама для себя постоянно придумывала, чтоб не падать духом. Каждый день я пряталась за фиолетовыми занавесками депрессивной обороны. День за днем пряталась, не зная и не догадываясь, кто я и зачем я на самом-то деле. Боялась даже приоткрыть эти занавески, чтоб не увидеть за ними холодную и беспощадную глупость действительности. Придумывала себе собственные сказки, чтоб оправдать своё участие в неинтересном коллективном театре, называемом жизнью.

    С такими мыслями я шла по трассам, полям, деревушкам, городкам, в любую погоду, не останавливаясь. Мне казалось, что я иду полжизни. Я не могла понять, как можно было столько времени идти без сна и еды, но я шла и шла. Пока не вышла на большое степное пространство. Посреди горизонта стояли высокие-высокие деревянные ворота. Без забора, просто большие двери посреди степи. Их можно было обойти, но открыть их было не под силу. Это были ворота в Деревню Шаманов. Я стучала, толкала двери, разгонялась и со всей дури налетала на них, но без толку. Тогда я просто села под ворота и начала ждать. Мне не открывали. Я сидела день, второй, третий, неделю… На который день мне открыли, не помню. Двери медленно открылись вовнутрь. Я поднялась с земли. За воротами стоял человек на фоне зелено-коричневых гор. Очень высокий, с кожей розово-красного цвета. Смотрел на меня пристально несколько минут. Я ему поклонилась, а он мне не ответил, повернулся и пошел внутрь своего мира. Я последовала за ним. Человек шел не быстро. У него были длинные ноги, и он шагал, как птица, аист или цапля, делая каждый шаг гордо и, наверное, по-хозяйски. Я тогда подумала, что всё его отношение ко мне выражается походкой. А я шла за ним, как приблудная собачка, смотрела только на его спину, чтоб не упустить из виду. Боковым зрением видела лишь голые темно-зеленые горы. Я думала, что всё это мне кажется. Скорее всего я где-то всё же заснула, и мне снится моя желаемая Деревня. Но ведь я не чувствовала того упоительного покоя, о котором рассказывали люди, и который я так часто пыталась представить. Напротив, я ощущала страх, звериный страх перед незнакомым миром. Любопытства не было в помине. Нет, всё происходило на самом деле. Шаман остановился, глянул на меня еще пристальнее черными глазами и резко кивнул в сторону. Там стоял домик. Маленький, из глины и травы, с соломенной крышей. Когда я отвела взгляд от домика, шамана уже не было. Я осталась один на один с этим миром. Боже, что я наделала. Мне было жутко. С чувством, что я сделала большую ошибку, придя в этот мир, я пошла в дом. А в Доме я поняла, что бояться мне больше нечего.

     Переступив порог, меня будто взяли на руки и прижали. Такого радостного покоя мне еще не доводилось чувствовать. Я села за деревянный столик с вышитой скатертью и заплакала от счастья. Я добилась! Меня приняла Деревня. Домик… Деревня дала мне то, что я желала больше всего. Свой собственный Домик!

     В моем Доме висят занавески нежно-зеленого цвета. Тепло и уютно всегда. Дом тихонько постукивает, поскрипывает. Я даже слышу, как он дышит, вздыхает. Он меня очень любит. И каждая вещь здесь меня любит, ровно как и я их. Каждый сантиметр дома, будь то глина, дерево или вещь, отдаст за меня жизнь, если будет нужно. Атмосферу Дома словами не выразишь. Скажу только, что мой поход того стоил. Ради моего Дома я могла бы еще десяток лет вести поиски Деревни. Не есть и не спать ради моего Дома хоть сто лет.

     К слову, в Деревне меня не тревожит голод. Мне не хочется пить. Травяной чай я пью только когда сижу перед окном, ради удовольствия. Каждый день Деревня меняет вид, и пейзаж из окна каждый день новый. Утром я смотрю в окно, потом иду во двор, осматриваюсь, и, если мне хочется, отправляюсь гулять по Деревне. Иногда я гуляю по абсолютно голым горам, которым нет ни конца, ни края. Иногда по дремучему лесу. Законов, на которых построен этот мир, мне не постичь никогда. Настолько они тонкие и запутанные, - я так думаю, - и их бесконечно много. Браться их изучать мне не стоит. Гуляя, я не вижу ни одного существа. Кажется я единственный жилец этого мира. Творцов у него много, а жилец один. Вот мой вывод. В Деревне постоянно звучит бубенчик, в ритме человеческого сердца. Его удары всегда одинаково слышны в любой точке этого мира. Не знаю, что это, но думаю, что если он перестанет звучать, у меня остановится сердце. В Доме со мной живёт много разных Вещей, назначение которых осознать также сложно, как и всё вышеперечисленное. Они странно выглядят, совершенно не похожие на вещи из человеческого обихода. Поначалу я не знала, что с ними делать и зачем они вообще в Доме. Хорошо, что я не вынесла их наружу. Со временем я начала чувствовать, что с ними нужно делать. Интуитивно расставляю их по Дому. Если хотя бы одна вещь лежит не на своем месте, это сразу понятно: мне делается не по себе, а за окном портится погода. Вот такие дела. Зато когда они разложены так, как нужно, по моему дому и всей Деревне разливается теплая энергия гармонии. Но это еще не всё. К каждой Вещи нужен свой подход. Бывает, что я целый день держу Вещь в руках, а другой Вещи вечером рассказываю сказку, третью кладу под подушку и так далее. Всё это я просто чувствую. Но это не мои Вещи. За ними приходит тот самый человек, который меня привел. Он появляется возле Дома из воздуха, стоит на пороге и ждет моего приглашения. Заходит только когда я делаю жест рукой. Он  идет к нужной ему Вещи и забирает ее. Часто он дает взамен другую Вещь. Тогда всё приходится менять, переставлять все старые Вещи, искать место для новой. В моем Доме всегда чисто, я всегда чистая, одежда на мне, та самая, - еще с города, - чистая всегда. Такие законы, такой устав Деревни. Нет потребности в еде, питье, одежде, средствах гигиены, деньгах. Здесь не нужно всякой фигни. Просто я живу. В вечном тепле, уюте, чистоте. Подозреваю, что единственная плата за моё вселение в этот мир - уход за Вещами, которые нужны шаману.

     Всё шло в спокойном русле, пока не произошло одно событие. Тем утром я проснулась под душераздирающие крики за дверью Дома. Вскакивая с кровати, ощутила, что деревянный пол холодный, а за окном идет снег. Что-то было не так. В первый раз я видела снег в Деревне. Открыв дверь, не поверила своим глазам. Во дворе навалило снега по колена, и в сугробе, прижавшись к глиняной стене, дрожал маленький котенок. Кричал так, что содрогалась вся Деревня. Я взяла его в Дом. С того момента начался мой кошмар. Котенок оказался не промах. Быстро нагревшись, он оживился и принялся исследовать жилье. И мне сразу стало понятно, что все законы и правила Деревни и моего Дома коту по барабану. Он бегал по стенам, потолкам, столу, игрался с Вещами. Распушив хвост от азарта, разгонялся и сбивал Вещи со своих мест, катался на них по полу, драл их лапами. И остановить его было невозможно. Если мне удавалось его поймать, он верещал, будто его режут, вырывался, шипел, царапался. Когда он разбил Вещь, я заплакала. Тут же в дверь постучали. За порогом стоял шаман, я пригласила его. До сих пор он со мной не разговаривал, но этот день стал исключением. Указав рукой на котенка, он с трудом произнес: «Он не из нашего мира. Ему нужно имя». Было такое ощущение, что раньше шаман не знал, что такое речь. Я сразу закивала, ответив, что обязательно дам коту имя. Он же покачал головой: «Сама не можешь дать. Тебе нужно вернуться». Протянул мне кусок желтой бумаги с надписью ТС 1287, объяснив: «Иди туда с ним, и там дай имя». И очень быстро ушел. А меня охватила паника, потому что мне нужно было возвращаться в Город. А что потом? Я уже не смогу там жить. Пустят ли меня в Деревню обратно. Надев курточку и прижав к себе кота, я покинула свой Дом. Откуда ни возьмись, появились ворота, открылись двери, и я вышла в человеческий мир. Да не просто в человеческий мир, а сразу в Город. Обратно, оказывается, попасть легче… Мы с котенком стояли на холме и смотрели на панораму Города. Вся линия горизонта заполнена белыми навесами рынка. Огромный городской рынок - что-то такое я припоминала из той, городской жизни. Постепенно я всё вспомнила: это ж наш прославленный оптовый базар, с которым сравниться может только Китай. Я снимала квартиру неподалеку и ездила через него на работу. Ох, он мне и не нравился! И кстати, не нравился он многим горожанам. Его даже называли раковой опухолью на теле Города. Котенок заныл, я погладила его, еще лучше закутала в куртке. Куда же мне идти? Подошла к дороге. Несколько минут думала, как мне поступать с дорогой. Что с ней делать? Я всё забыла. Пока я вспоминала, человек пять пошли на другую сторону, я побежала за ними, осознавая, наконец, что же нужно делать с дорогой. В этот момент подъехал огромный троллейбус… ужас, он показался мне огроменным, длиннющим… из него посыпались люди. Другим глаголом это не назовешь - именно сыпались. Они активно выпрыгивали и быстро бежали вперед. Их ждало много дел, но я четко видела, что они уже обессиленные. Большую часть своей энергии они оставили в здоровенном троллейбусе. А их же еще столько всего ждет… Я уверена, что они не успевают пополнить себя силами в течении дня, и сон их вряд ли спасает. Теряют энергии больше, чем получают - и так день за днем. Тратят силы ради того, чтоб прокормить себя и своих близких. За каждый день своей бешеной гонки на выживание ставят сами себе звездочки за мужество и выдержку, гордятся тем, что не сдаются, а всё еще барахтаются. Потом сдыхают, и их бедные души офигевают, какую же бестолковую жизнь они прожили.

   Толпа людей унесла меня вглубь рынка. Хотя я преувеличиваю, меня не уносила толпа. Просто я стояла на проходе между прилавками, и некоторые люди решили, что протаранить меня будет эффективнее и быстрее, чем обойти. Как же я отвыкла от толпы. Я даже не старалась сопротивляться, шла туда, куда шло большинство людей. Вдруг кто-то выхватил меня из этой живой волны и бесцеремонно потащил за капюшон по торговым рядам. С возгласом «Выбирай!» поставил меня перед прилавком с курточками. Я, конечно, многое забыла из городской жизни, но так меня еще ни разу не завлекали что-то купить. Курточки висели в несколько ярусов, были очень похожи на мою. От них повеяло знакомой энергией адской работы. Швеи, которые их шьют, не подозревают, сколько всего вкладывают в эти изделия. Одну такую куртку шьют около двух часов. За эти два часа швея думает-передумает все свои проблемы и радости. Но в этих курточках радости заложено не было. Одна из них потянула ко мне рукава, шепнув слово «хлебушек», вторая поддержала: «хлебушек-хлебушек», третья созналась: «я плохая куртка»(потрясающее проявление самосознания у неодушевленной вещи). Всё это легко объяснить. По себе помню, что значит шить в сезон за сдельную оплату, - это значит вкалывать и думать, а хватит ли мне того, что я успею заработать, на еду, когда сезон закончится. Ведь когда сезон закончится, работы не станет следовательно, не будет никакой зарплаты. Нужно за несколько месяцев успеть отложить денег на целый год. И вот швеи шили очередную курточку и думали: «это десять булок хлеба». Так что нет ничего удивительного в том, что курточки считают себя хлебушком. А насчет «плохой курточки» - видно, что швеи не любили эту модель, они шили ее через силу, без интереса. Странно, что люди ничего не чувствуют, покупая такие вещи. Интересно, какие мысли посещают человека, который всю зиму носит курточку-хлебушек?
   Тот факт, что я долго смотрю на куртки и ничего не собираюсь покупать, подтолкнул смуглого продавца к решительным действиям - проверить мою платежеспособность. Он снова приподнял меня за капюшон и бесстыдно покопался в моих карманах. Они были абсолютно пустые. Продавец брезгливо разжал руку, освободив меня, и я снова влилась в человеческий поток. Меня занесло слишком глубоко. Одежда сменилась хозяйственными товарами, потом всякими железками, потом на прилавках лежало чёрте-что, по-другому не назвать. Это не одежда и не сувениры, это старое барахло, пропитанное пылью.
 
    И вдруг я увидела себя. Я стояла за большущим прилавком, разделенным на несколько отсеков. Многочисленные полочки занимала уйма всякого хлама - бутылочки, ножички, платки, подошва, стельки, ножницы, кастрюльки. Бесспорно, без всего этого в Городе никак. Я вспомнила, что моя соседка по лестничной площадке, очень ушлая женщина, говорила, что торговать нужно вещами мелкими и необходимыми всем без исключения. Кажется, ее советом кое-кто воспользовался в полной мере. Получается, здесь всё-таки осталась моя часть, которая искренне любила Город и была ему предана. Мой городской отпечаток. Городская часть меня. Я представила, как в то хмурое утро, когда я обула кроссовки, надела курточку и сбежала из Города, она осталась. Она допила чай, положила обед в сумку и поскакала на работу. Ведь так всё и было. Но она не остановилась на достигнутом, занялась торговлей. Теперь стоит на этом противном рынке, втюхивает барахло, рассекает рыночное пространство огромной тачкой вместе с китайцами, корейцами и неграми. Вот, что дал ей Город за то, что она осталась. Бедная моя городская часть…
      Она вглядывается в толпу, высматривая своего покупателя, хмуро смотрит, неприветливо, а ведь мне многие говорили, что с таким взглядом друзей я не наживу и люди ко мне не потянутся. Зыркает с одного лица на другое и видит… меня. Смотрим друг на друга. Я смотрю с жалостью, а она -  прищурено и высокомерно.
   - Я знаю, что тебе нужно, - говорит моя часть. – Вот, возьми.
   И протягивает мне бутылочку. На ней черным маркером написано «ЯД»
   - Спасибо, но я еще хочу пожить…- вежливо отказываюсь я.
    Она грустно усмехается и произносит:
   - Ну в таком случае... – роется на верхней полке. – Вот. Подарок. Бесплатно бери.
    И даёт мне длинный, хорошо заточенный нож:
    - Остренький… - характеризует свой подарок.
    - А зачем мне это? – спрашиваю.
    - Ну как зачем! Или Они тебя, или ты их! – Поясняет она и делает движения, будто тыкает в живот невидимых врагов.
   Я смотрю на себя за прилавком, и мне больно. Говорю:
   - Они меня вроде не трогают…
    Моя часть громко смеется:
   - Везет тебе! Где ж ты живешь, если Они тебя не трогают?
   - В Деревне Шаманов, - отвечаю я, и она перестает смеяться. У нее растут глаза и открывается рот. Забавно смотреть на свои эмоции со стороны. Хмыкнув, она говорит:
   - А я и думаю, куда ж делась моя частичка… Уже два года голову ломаю, соображаю, куда ты делась. Теперь вижу куда. Убёгла в Деревню Шаманов. Не предупредив, и не попрощавшись. По курточке твоей вижу – два года назад, так и есть…
   - Я частичка? – Интересно, я считаю ее своей частью, а она меня всего лишь частичкой…
   - Да, частичка, вечно всем недовольная. Неутомимая в своем недовольстве. Всё тебе противное, осточертевшее, надоевшее. Всё тебе вокруг не нравится!
   - Значит, ты должна радоваться, что я сбежала…
   - Я бы и радовалась, - вздыхает моя часть, - да только с твоим уходом произошло большое нарушение нашего с тобой баланса. Я болеть начала. Знаешь ли ты, что я почти год лечилась от непонятной болячки. Мне поставили диагноз изнеможение организма, кололи витамины, глюкозу и всё такое. Мне постоянно хотелось спать, от усталости падала, ходить было очень больно. А еще меня замучило чувство голода, не знаю, правда, как это с изнеможением связано. Ну, вычухалась, слава богу. Объясни мне, когда ты успела сбежать то?
   - Одним утром, когда сильно не хотелось идти на работу…
   - Ты издеваешься?! Нам с тобой каждое утро не хотелось идти на работу!
   - Если ты хочешь услышать точную дату, то я не помню. Когда я уходила, я не знала, что ты останешься и будешь так сильно страдать.
   - И ты даже не почувствовала, что покинула меня?!
   - Но ты же тоже не почувствовала, что я ушла!
   Мы замолчали. Моя городская часть пригорюнилась, ссутилилась.
   - Извини меня, пожалуйста, - прошу я.
   - Да ну что уж теперь… Я так понимаю, ты больше в жизни ко мне не вернешься… А как тебе Деревня Шаманов? По душе?
   - Да, мне очень нравится жить в Деревне…
   - Слава тебе господи! Я рада, что тебе, наконец, что-то понравилось!
   - А я рада, что у тебя теперь больше денег.
   - Не только больше денег. Вот смотри! – Моя часть протянула мне паспорт и раскрыла на странице прописки.
   Я вижу, что в самом конце длинной очереди штампов стоит  городская прописка, и понимаю, что добилась самой большой своей городской мечты – купила квартиру. Улыбаюсь и говорю:
   - Молодец.
   Глаза моей городской части в этот момент дышат счастьем:
   - Двадцать квадратных метров. Малогабаритная. Но моя!
   Удивительно, мой Дом в Деревне Шаманов тоже площадью около двадцати метров. У нее квартира, у меня дом. У нее барахло, у меня Вещи. Похоже… Только я в постоянном покое, а она в вечном напряжении. Бедная, зачем она оставалась. Если бы она знала, как хорошо в Деревне…
   - А смотри, что есть у меня, - расстегиваю курточку и показываю котенка.
Моя часть не может побороть свою зависть, опускает глаза, сжимает губы. Из чего я вижу, что квартиру она купила, а вот кошку – вторую мечту -  так и не завела.
  - Везет дуракам, - произносит она сквозь зубы. – И в Деревне Шаманов живет, и котенка завела. Слушай, а что ты здесь вообще делаешь? В гости ко мне пришла или что?
  - Мне нужно дать ему имя, иначе он не успокоится. Подскажи, что это такое? – даю ей бумажку с надписью. Она хихикает и показывает пальцем вверх. На вершине ее прилавка прибита фанерная табличка с надписью ТС 1287, номер ее места.
  - Значит, нам вместе с тобой нужно дать ему имя. Теперь я начинаю понимать. – Говорю я. – Мы с тобой одно целое, поэтому я не имела право называть его сама… Подожди… Мне всё стало ясно. Сейчас мы вместе даем ему имя, и ты забираешь его себе.
  - Это еще почему? Мне не нужны коты.
  - Ты же любишь котов!
  - Люблю, но это безответственно! Он будет сидеть на моих двадцати метрах один, с утра до вечера. Нельзя так мучить животное. А если со мной что-то случится?! У меня ж здесь никого нет. Если я не вернусь домой, кто откроет квартиру и выпустит его? Что с ним будет в закрытой квартире, если я не вернусь? А?
   - Всё у вас с ним будет хорошо, поверь мне. Если что-то случится, я почувствую. Он ведь шел к тебе на самом деле, а попал ко мне по непонятной ошибке. Ему ты нужна, а не я. Вот возьми его на руки, сама убедишься.
    К слову, всё это время котенок беспощадно царапал меня. Когда я достала его из-под курточки, одежда была в разрезах и крови. Он воспринимал меня как нечисть. Я протянула его своей части, и произошло чудо, - кот успокоился. Потянул к ней лапы, замурчал и нежно обнял за шею. Лизнул ее за подбородок и уткнулся в него носом.
   - Ну вот видишь! - обрадовалась я.
   - … Вижу…
   - Теперь ты будешь счастливее!
   - Счастливее некуда, - бурчит моя часть, обнимая кота. – Ладно, твоя взяла! Возьму его себе. Давай может, ты посидишь со мной до вечера, и пойдем ко мне в гости. Я тебе квартиру покажу. Я же знаю, тебе интересно ее увидеть.
    Я отказываюсь, потому что чувствую, что мне нельзя переступать порог ее квартиры. А ведь правда, невероятно хочется посмотреть на нее. Говорю:
   - Мне нужно возвращаться.
   -Ну как хочешь… Ты снова меня бросаешь… Иди!
   Мне больно ее покидать, хочется плакать. Разворачиваюсь и ухожу. Она останавливает меня:
 - Стой, а имя для кота!
   Поворачиваюсь обратно, и мы одновременно выкрикиваем: «Мурзик!».

     Иду по рынку и представляю, как она теперь будет жить вместе с Мурзиком в своей квартире. Наверно, там тоже уютно и тепло, как в моем Доме. Кот будет радоваться, когда она будет приходить с работы. Будет мурчать ей на ухо. Всё у них будет хорошо, и они будут строить свою собственную Деревню Шаманов, пусть всего лишь на двадцати квадратных метрах, пусть только по вечерам, но они будут такие же счастливые, как я. По-другому быть не может.

   Над белоснежными навесами рынка возвышались деревянные ворота. Вопреки всем моим опасениям меня ждали.