Туман растворил Солнце, стёр дома и сопки.
На траве росой лучи явились и тени от прохожих,
Их глаза печальные отстранённость, разваливающуюся
напомнили.
А в университете продолжают захламлять головы
Ненужной классической теорией о политическом
И социальном строе, о том, как важно оставаться патриотом
И быть готовым умереть за страну, которая убивает душу
Медля, как гигантская машина для высасывания
из людей жизненной энергии...
Группа моя, «поколение нулевых», с виду удобная раскололась
Ещё задолго до появления человека способного
Разглядеть дыры в сознаниях усохших:
На «демонов», во главе их та девушка 19-тилетняя,
Нарядившись в «барби», скрыла страсть к одежде,
Каждый день разной в зависимости от настроения –
Ну прямо – парижская леди.
Лёгким языком возвела болезнь мою из-за которой
Мучился год, в степень лжи... О, да,
Это нереально, говорить о недугах так часто.
Но чем ещё мне гордиться, когда с рождения прикован
к больничным палатам.
«Ангелы», легки в общении и нейтральны всегда –
Одна танцовщица с лебединой шеей грациозна,
Так и хотелось языком на ней промчаться.
Другая любительница японской культуры,
Но ей далеко до образа азиатки.
«Гламурные» красавицы, сдержанные с пустыми,
Но пламенными взглядами и сумками из кожи натуральной,
Большими, чтобы поместилось всё.
Сверяют часто внешность в зеркальце с эталонами.
«Демократичный дипломат», это Санёк староста
И его я только рад посвятить в великие
по выздоровлению мира планы...
Матвей замкнутой системой остался, отрешённый
И делающий вид, что ему на всё «по барабану».
Остальные, вне группы, неопределённости,
И их рассматривать неприятно,
За исключением одной египетской принцессы
В украшениях и платье, так сладко охватывающем её тельце,
Возвышая цветом шоколада взгляд вглубь сердца проникающий,
Срывающий с плеч голову, превращая в идиота меня...
Клоуна несчастного, любящего восхищаться женщинами
на расстоянии максимум.
Туман распался с первым ветерком, раздев небеса до голубизны.
Я еду обратно в автобусе, где люди ловятся взглядами,
Укалываясь сердцами, и отводятся дальше по своим делам.
В окне нелинейным фильмом картинки отпечатываются –
То костлявое существо в характерной для
разлагающегося века одежде,
Одиноко одолевает дорогу, с одним поломанным каблуком.
Пасущиеся коровы с отравленным молоком,
Огоньки горят хоть и светло, и видно как никогда –
общество попутало русло.