Белое на черном, черное на белом

               


26 февраля 2002 года, 23 часа 18 минут.

          Белые легкие шторы, похожие на крылья огромных мотыльков, легко колыхались в потоках теплого воздуха, поднимающегося от батареи. В старом доме с толстыми кирпичными стенами, высокими потолками и просторными комнатами царила атмосфера теплого уюта, неповторимой камерности личностного пространства. Денис любил этот дом, свою комнату. Любил так, что готов был мириться с тем, что располагалась она  в коммунальной квартире на два хозяина.
 
          Он был  влюблен в  тихий дворик, буйно зеленеющий летом и рисующий, зимой, фантастические иероглифы черными ветками на белом зимнем небе. Ему нравилась, что  до  работы ему, неспешным шагом идти, от силы, минут семь, нравилось, едва повернув за угол, окунаться в суету большого города, со всеми атрибутами современного мегаполиса -  многоэтажными домами, широкими проспектами, шумом и многолюдием. Ему нравилось  кафе у сквера, где впервые он повстречал Светлану…

Света, Светлана…

           Рука Дениса скользнула вниз, следуя плавной линии спины, и задержалась, на мгновение, в мягком изгибе талии. Светлана мурлыкнула невнятно и сонно, но не пошевелилась.
Денис уткнулся носом в душистый шелк  волос и стал нежно поглаживать, иногда – всей ладонью, иногда - лишь касаясь кончиками пальцев прохладное гладкое тело. Светлана недовольно дернула плечом, забормотала со сна что-то неразборчивое,  мягкое, но Денис не отступал.
 
          Он пробежался  пальцами по спине вверх, повернул на холмике плеча и, твердо упираясь кончиками пальцев, ринулся вниз по округлой гармошке ребер. Светлана взвизгнула от неожиданности и перекатилась на спину. Это была стратегическая ошибка, которой Денис тут же воспользовался.
- Ай, Дени, прекрати, - задыхаясь от хохота, еле выговорила Светлана. – прекрати сейчас же! Ее голова металась по подушке, тело извивалось,  изворачиваясь от вездесущих Денисовых рук, а он уже   чувствовал  обжигающую волну возбуждения, которая прокатилась по спине, ероша волосы на затылке.
- О-о-о, Дени, умоляю…! Умоляю…
          Дробный мелкий стук в дверь произвел эффект громового раската. Они застыли, еще плохо понимая, что происходит. Снова стук, а за ним - визгливый речитатив Терентьевны:
          - Вы время видели, сколько? Расшумелись тута! Спать не даете!
          - О, не-е-т..., – Денис уткнулся головой в подушку, но и сквозь душную ее мягкость, ядом, просачивалось ехидство старухи.
- Что? Что это? – глаза девушки расширились и наполнились гневом. – Опять?
- Свет, Свет, - Денис попытался поймать ее руку. – Я….

          Светлана вскочила, и начала торопливо натягивать на себя одежду, судорожно дергая ремни и застежки. В тусклом свете, сочащемся с улицы, Денис видел ее упрямо сжатые губы и нахмуренные брови. На мгновение, остановившись, она всем телом развернулась к нему:
- Она меня задолбала! За-дол-ба-ла! Нигде от нее не спрячешься, не укроешься. Везде она! Везде! Всюду суется, все ей надо! Все! Надоело!  Никогда больше… пока... она здесь! Сука!
- Оскорбляешь! – залилась по ту сторону двери Терентьевна. – Счас в милицию позвоню! Участковому! Пусть придет, разберется! Ни стыда, ни совести нет! Молодая, а такая развратная! Постыдилась бы…

          Светлана яростно рванула дверь и в комнату ввалилась Терентьевна с телефоном в руках. Разъяренная девушка выхватила у нее из рук старенький аппарат и шваркнула его о стену.
          - Cвет, не уходи! – Денис спрыгнул с кровати.
- Ты чего наделала? – голос Терентьевны взвился до визга. – Совсем осатанела!
- Никогда больше! Никогда! Пока она здесь!– выкрикнула Светлана, повернувшись к Денису.
Он услышал, как дробно простучали по прихожей ее каблучки, как громко хлопнула входная дверь.
- Во! Видал! – старуха повернулась к нему, с победным видом. – Все они такие!
Денис молча смотрел на ее торжествующее, покрытое глубокими складками темное лицо.
 
Особенно темное на фоне белой стены.
 
А в голове тяжело ворочалась единственная мысль:
- Ты меня достала! Ты меня уже совсем достала!
Он повернулся и, сильно толкнув дверь раскрытой ладонью, скрылся в комнате.

28 февраля 2002 года, 18 часов 5 минут.

         Денис мчался с работы. Разбрасывая ногами черный грязный снег, он широко шагал по знакомой улице, изредка переходя на мелкую дробную рысь.

Домой. Домой.

 Он только на мгновение заскочил в цветочный ларек по дороге, чтобы купить белую голландскую розу на длинном метровом стебле.
 
Подарок. Светлане.

           Почти распустившийся цветок был необычайно хорош. В нем сочетались хрупкость и пышная красота горделивой зрелости. Белые лепестки, с едва заметным кремовым оттенком,  обозначили почти идеальную форму цветоложа. Нижний упругий ряд лепестков крепился к стеблю почти горизонтально, но их изогнутая форма образовывала подобие чаши, где ряд за рядом, перекрывая друг друга, угнездились их братья, скрывающие сокровенную тайну бутона за  сомкнутыми, закрученными треугольниками сердцевины.

          Всю дорогу Денис прятал розу под курткой, оберегая от мороза. Он представлял, как обрадуется Светлана красивому цветку, вспоминал, как дорожила она такими небольшими знаками внимания, как приходила в восторг от тонкого, с карандаш, букетика подснежников, но… уже войдя в черное нутро неосвещенного подъезда, Денис знал, что она не вернулась.
 
Откуда-то знал.

          Он смотрел на белый цветок, мягко светившийся в почти кромешной, подъездной тьме, наполненной шуршанием его невидимых обитателей, их запахами, их жизнью и понимал – ее нет.
Понимая  разумом неотвратимость наступающей реальности, но не желая принять ее, смириться с нею, он  взбежал по лестнице, взялся за ручку входной двери и… замер.

 Денис стоял и слушал, надеясь услышать, уловить легкое движение за дверью, звук  легких шагов, спешащих ему навстречу. Но – ничего! Ни звука, ни  шороха – ничего!
 
Тишина.

           Преодолевая охватившую его тяжелую апатию, он прошел в кухню. Тяжелое разочарование ссутулило его, навалившись на плечи грузом разбитых надежд. Денис присел за стол и закрыл лицо руками.
Перед глазами мелькали носки его черных зимних ботинок, ступающих по белому, припорошенному снегом тротуару.

Раз-два, раз-два…

Мелькают черные проплешины на белом снегу. Смятая пачка сигарет, скомканный лист бумаги… Черное на белом, белое на черном…

          Закружилась голова. Денис открыл глаза. На темной поверхности стола расплылась белая подсохшая лужица. Мороженое. Он купил его вчера, питаемый бесплодной надеждой застать дома Светлану. Он оставил его на столе и за сутки мороженое успело растаять и высохнуть, превратившись в отвратительную грязную массу.

Отвратительную

Грязную

Дрянь.

Денис, рванул по коридору, оставляя  рифленые следы на чистом линолеуме, громко хлопнул дверью  своей комнаты и достал из шкафа бутылку водки. Впереди были два выходных дня и пять грамм марихуаны, аккуратно завернутые в старые носки и спрятанные   за тумбочкой у кровати.

3 марта 2002 года. 11 часов 12 минут.
 
          Пробирки с тихим звоном выскальзывали из своих гнезд и, позвякивая, опускались в круглые маленькие отверстия на дне бикса. Денис нервно потер подрагивающие руки.  Он собирался  вынуть яркие красные и зеленые пробки, закрывающие пробирки, чтобы те не расплавились от высокой температуры, но не хотел, чтобы Аркадий Андреевич заметил его дрожащие пальцы.
- Не стоит, Денис!  Это новые материалы, термостойкие. Специально предназначенные для таких целей.
- Почему они разного цвета? –  Денис задал вопрос, чтобы отвлечься от легкого звона, наполняющего его голову.
- Мне было удобнее так маркировать разные штаммы. Вот эти, зеленые, - исходные варианты шигелл, а красные – мутантные серотипы.
- Шигелл?
Аркадий Андреевич помолчал. Денис работал у них недавно, и был типичным представителем современной молодежи, с торчащими волосами, выбеленными перекисью, и серьгой в ухе, но его любознательность заслуживала поощрения.

          Любознательность вообще заслуживала поощрения, по мнению Аркадия Андреевича, особенно та, которая  относилась к работе.
В нем неистребимо существовала давняя преподавательская привычка, не вытравленная еще сугубо исследовательской работой, - все объяснять.
- Тебя удивляет название?
- Ага, прикольно! Похоже на помесь шизы и кофе.
- Кофе?
- Ну, из джезвы…
- Понятно. Но здесь – другое. Как и большинство микробов, шигеллы были названы так в честь того, кто впервые описал их.
- Женщины?
- Нет! – это предположение вызвало у Аркадия Андреевича улыбку. - Впервые выделил и описал их доктор Шиг. Потому и называются эти бактерии «палочками Шига» или «шигеллами».
- Это я вчера их видел?
Денис вспомнил изящные цилиндрики в серебристом поле объектива. Полупрозрачные, с закругленными концами, они выглядели беззащитными и хрупкими под слепящим светом мощной лампы микроскопа.
- Ну, да! Понравилось?
Денис, в ответ, слегка пожал плечами. Ему было все равно.
 
Аркадий Андреевич даже не представлял себе, насколько все равно!
 
         Но почему-то Денис продолжал притворяться заинтересованным.
Может быть потому, что надеялся отвлечься от непрекращающейся боли.
 
Боли разочарования, вины и зарождающейся злости.
 
Злости на совершившееся предательство.
 
          Да, он виноват. Он не смог оградить их  любовь от вмешательства посторонних. Он ошибся, но разве эта ошибка может оправдать ее предательство разве она позволяет зачеркнуть все, что было между ними разве она дает право его любимой женщине уйти не оглядываясь, причиняя ему боль, делая его мир черно-белым.
Да, именно - черно-белым.
 
         Денис заметил исчезновение цветов утром, когда шел на работу. Все цвета пропали остались только белый и черный. Черный и белый. Даже цветные пробки, при осознании их цветов где-то на глубинных уровнях восприятия, воспринимались Денисом как монохромы.

- Кстати, довольно опасные твари! –  cлова Аркадия Андреевича   вернули  его  к действительности
- Опасные?
- Были опасными, - уточнил Аркадий Андреевич. – Лет сто назад. Тогда целые армии могли погибнуть, не успев даже вступить в бой от этих малюток. Погибнуть бесславно, изойдя поносом.
- Так это дизентерия….
- Догадался, умник! Теперь, слава Создателю, заразившись, проведешь только пару неприятных дней на унитазе да пару недель в «инфекционке». Вообще, антибиотики сильно скрасили жизнь человечеству!

          Аркадий Андреевич захлопнул последний бикс и загрузил его в автоклав, в котором уже находились два таких же, полных пробирок с разноцветными пробками. Он уже задвинул тяжелую крышку и начал закручивать винты, когда из динамика послышался голос секретарши:
- Всем научным сотрудникам срочно собраться в кабинете у Наталии Константиновны. Повторяю…
- Закроешь? – заторопился Аркадий Андреевич. Он вопросительно, с сомнением посмотрел на Дениса.
- Не волнуйтесь, я уже сдал зачет по автоклаву! – успокоил его Денис. – Сделаю все в лучшем виде!
- Ну, давай! Если будут вопросы, позовешь Инну.
Инна была старшей среди лаборантов и непосредственной начальницей Дениса.
- Конечно, - еще раз успокоил он Аркадия Андреевича.
Денис уверенно закрутил последний винт и щелкнул кнопкой. Автоклав тихо загудел, начиная нагреваться.

          Аркадий Андреевич, на прощанье, окинул взглядом маленькую комнатку со столом, темно-серым цилиндром автоклава, грудами пустых штативов из под пробирок и быстро вышел. На ходу он снял халат и повесил его на крюк возле двери. Тщательно моя руки, он что-то насвистывал себе под нос. Отрывая бумажное полотенце, еще раз оглянулся на Дениса:
- Когда закончишь, не забудь помыться. Дизентерия – это болезнь грязных рук…
- Знаю, проходили, - откликнулся Денис.
          Аркадий Андреевич вышел за стеклянную дверь, снял висевший снаружи чистый халат, набросил его на плечи и, придерживая за ворот, скрылся за дверью.

Пару недель в «инфекционке»…

Ничего опасного…

Денис стал лихорадочно откручивать винты.

4 марта  2002 года, 2 часа пополуночи.

          Денис тихо прошлепал на кухню. В свете уличных фонарей, бьющем в окно, он разглядел кухонный стол, уставленный кастрюльками разной величины.
 
Так, куда лучше?
 
«Шигеллы очень агрессивны…».
 
«Для заражения достаточно всего десятка клеток…»

          Вверх по спине поползли мурашки, ероша волосы на затылке.
За стенкой заскрипела пружинная кровать. Терентьевна беспокойно забормотала во сне.
Денис остановился, прислушался.
Он вспомнил поджатые губы Светланы, искаженное гневом лицо.
 
«Никогда больше, пока она здесь!»

Сморщенное, полное любопытства коричневое личико с хитроватым прищуром выцветших голубых глазок.

«Ты свет-то погасил в туалете? А то в прошлом месяце больше нагорело. На десять рублей.... Я-то всегда гашу....»

«Чашку за собой не помыл. Так и простояла цельный день на столе...»

«Нахальная, счас, молодежь-то пошла! Ох, нахальная! Старших не уважають...»

          Денис тяжело привалился к косяку и на мгновение замер, прислушиваясь к частому буханью сердца.
Три недели спокойствия и тишины!
 
Три недели вольной жизни без нудной канители очередного выговора и судорожных воспоминаний о лампочке в туалете.
 
Три недели одиночества.

Двадцать один день без слежки, нотаций и лицемерных сокрушений.
 
Почти месяц наедине со Светкой....
 
Денис уверен, она вернется.
 
Как только узнает, что Терентьевны нет, и – вернется! Она никогда не злится подолгу.

Она вернется и он простит ее.

Простит и забудет этот недельный кошмар.

Он откупорил пробирку и стал капать из нее во все кастрюльки подряд.

4 марта 2002 года, 15 часов.

- Прошу внимания! – голос Наталии Константиновны был серьезным и торжественным. – Мы собрались сегодня здесь, чтобы поздравить нашего уважаемого Аркадия Андреевича. Его многолетний труд завершился большим успехом. Ему удалось обнаружить способ направленной мутации, описать его и даже применить на практике.
     Необычность метода заключается в использовании современных генных технологий, позволяющих проводить заданные изменения в геноме клеток точечно и с высокой точностью….
     Метод столь же прост, сколь и эффективен. Разработками заинтересовались на государственном уровне, в том числе и военные ведомства. В связи с этим, прошу вас подписать обязательства о неразглашении….
- Я почти ничего не понял, - шепнул Денис, наклонясь к Инне.
- Аркадий Андреевич номинируется на Госпремию, - поделилась она последними новостями.
- А зачем подписка?
- Ты же слышал: мы теперь будем работать на оборонку…
- Я лично проследил вчера за уничтожением штаммов, - услышал Денис голос Аркадия Андреевича.
- Этого мало. Нужно еще пересчитать пробирки и слитые бульоны стерилизовать повторно…. Инна, - окликнула Наталия Константиновна. – На этот участок работы выделите только людей со специальным образованием и опытом работы.
- Хорошо! – откликнулась Инна.

          Торопливо подписав необходимые бумаги и чувствуя легкое беспокойство, которое неугомонной букашкой суетилось в глубине души, Денис подошел к Аркадию Андреевичу. Тот был возбужден. Его глаза блестели, он постоянно вытирал влажные ладони о полы халата.
- Поздравляю, Аркадий Андреевич!
- Эх, Денис! Вот тебе и воля Господина Случая! Знал, что будет. Знал, как будет, но.… Чтобы такое!
- Так теперь получается, те шигеллы, что мы вчера….
- Они очень опасны! Их даже, - Аркадий Андреевич снизил голос почти до шепота, - поставят на вооружение…. Устойчивость ко внешним факторам – к погоде, к температурным условиям, к лекарствам – сплошной кошмар!
     Представляешь, история развивается по спирали! Мы скоро сможем стать свидетелями бесславной гибели армии противника. Как в девятнадцатом веке….

4 марта 2002 года, 17 часов 15 минут.

          Денис мчался домой, не разбирая дороги.
Кажется, он пару раз едва не попал под машину. Кажется, кто-то бранился и кричал ему в след. Кажется, он что-то разбил себе, когда споткнулся на лестнице....
Когда он влетел в квартиру, то первое, что почувствовал, был запах свежей сдобы. В кухне позвякивали чашки, и слышался благостный голос Терентьевны:
-     А раньше-то, в деревне, парни были скромные. Женились рано, потому что без родительского благословения – нельзя было…. А вот и Денисик пришел. Раздевайся, да садись к нам, присоединяйся! Мы вот тут чайком балуемся.

          От стола навстречу Денису улыбалась Светлана. Она держала в руках пирожок.
-     Терентьевна сегодня утром испекла. Попробуй, вкусно! – ее белоснежные зубы сомкнулись на коричневой корочке.
-            А как же! С вечера тесто поставила, начинку сделала, а утречком – налепила да напекла, - похвасталась Терентьевна.
-      Иду, - откликнулся Денис.
          На негнущихся ногах, с пустой и странно звонкой головой, он подошел к столу, присел на подвернувшийся стул и взял пирожок.

«Высокая контагиозность и инфекционность, наряду с устойчивостью к известным на сегодняшний день лекарственным препаратам, делает мутантные палочки Шига стратегически интересным объектом….»

«Заболевание проявляется внезапно и сопровождается болями в животе, высокой температурой и симптомами интоксикации…».

«Современные методы лечения не демонстрируют прогнозируемого эффекта...»