КУМИР.
Удивительно! Спустя столько лет моя память с лёгкостью воспроизводит её внешний вид. Я детально вижу её наряды, слышу её голос, чувствую запах её духов. Всё! За исключением одного: Я почему-то не могу вспомнить её лица – такого знакомого и родного. Вместо лица моё воображение рисует мне какое-то размытое пятно…
Забавно, я ведь смогу узнать её, из тысячи, и через сто лет.
* * *
У меня всегда была плохая память на цифры. Не знаю почему. Мне пришлось здорово попотеть, что бы научиться запоминать эти ни с чем не ассоциирующиеся знаки, и я научился, но это было уже позже, намного позже. А тогда передо мною встал вопрос. Причём встал он ребром – жёстко так, не по детски. Дело было так. Я находился в квартире своей тётки, которая счастливо уехала на пару недель в отпуск со своим семейством. А предков моих попросила присмотреть за живностью, оставив им ключ. И надо же мне было быть на каникулах в это время. И так как я отличался ответственностью и серьёзностью, мне и была поручена эта сверхмиссия. Ни о чём не предупредив, мой горячо любимый папаша свёз меня ранним утром за двадцать километров от начинающейся первой любви…
Холодильник у тётки был забит до отказа. В шикарной квартире её было всё для того, что бы весело провести пару дней, даже пианино. И, скорее всего в этой связи денег папа мне не оставил.
После того как отец уехал, оставив мне ценные указания, сказав, что заберёт завтра вечером, я вдруг понял, что упустил одну очень важную деталь. Я не помнил номер телефона своей девочки… Мгновенная слабость, паника, ужас! И вот я весь превратился в машину по решению задачи – где взять номер телефона.
Не хочется подробно рассказывать, как я решил этот вопрос. Мне пришлось поступиться некоторыми своими незыблемыми, как мне казалось правилами: одолжить денег у незнакомых соседей, сгонять за двадцать километров к закрытой двери моей Jily, и вымолить этот номер у её незнакомых мне соседей. Пулей лететь обратно, и тяжело дыша, со страхом проникать в тёткину квартиру через балкон в связи с тем, что, уходя, забыл взять ключи и захлопнул двери.
Да, тяжело дался мне этот номер. Но тем слаще был наш двенадцати часовой разговор…. Как же болело моё ухо! Интересно о чём можно столько разговаривать! В последние годы на разговоры с близкими у меня уходит максимум пять минут.
Недавно, спустя пятнадцать лет после того случая с номером телефона. На службе мне пришлось устанавливать новый компьютер. Информация на этом компе находилась довольно таки серьёзная, и доступ должен был быть строго ограничен. Сами понимаете, необходим пароль – надёжный, не день рождения или кличка собаки, а такой что бы умельцы-самоделкины не подобрали, ну и что бы не забыть, конечно. И как вы думаете, что вбил я в поле «пароль»…
Удивительно, я помню этот номер по сей день, мне не надо напрягать голову и вспоминать ассоциативный ряд, который приведет к заветным цифрам. Номер просто плавно всплывает в моей памяти, он как будто всегда был там. Его, номера этого, уже и в природе то не существует. АТС сменили, стали семизначки, да и абонента по тому адресу не найти. А всё помню его как молитву. Интересно, зачем он мне?
Глава 1.
Это произошло со мной, когда я находился в тюрьме. Я сидел на узкой металлической скамейке, называемой «трамвайчиком», за небольшим металлическим столом. Стол плотно примыкал, с одной стороны к грубо сваренной из уголка, двухъярусной кровати – «шконке», с другой к небольшой стенке, отделявшей сан узел. Шестиместная, двенадцати квадратных метров камера вмещала в себя на тот момент семь человек. Именно в связи с нехваткой одного спального места каждую ночь один из заключенных должен был не спать «Находиться на ногах» как мы тогда говорили. Мне нравилось дежурить по ночам, это было единственное время, когда можно было побыть наедине с самим с собой. Я любил сидеть и размышлять о своей жизни, прожитой и предстоящей. Вспоминать, что происходило со мной много лет назад и мечтать о своём далёком будущем. Многое открылось мне в те ночи. Многие мысли приходившие мне в голову вызывали дрожь по всему телу, заставляли закусывать губы. Но были среди них особенные, мысли, которые будто бы, нашёптывались мне извне. Внезапное полное и ясное понимание той или иной сложнейшей жизненной ситуации. Решение проблем, над которыми я бился годами. Эти откровения обрушивались на меня неожиданно и ввергали меня в полнейший душевный экстаз. Об одном из них я хочу рассказать…
Глава 2.
Я даже не помню как мы встретились.… Хотя нет, это просто хорошее начало. На самом деле я помню всё, а может быть даже больше!
Она играла роль проститутки в какой-то школьной постановке, что-то вроде открытия сезона КВН (Странная роль для школы…. Скорее всего просто девушка лёгкого поведения). Действие происходило таким образом, что «актёры» работали среди зрителей, а точнее даже ещё не зрителей, а огромного количества школьников толпящихся у входа в актовый зал. Среди этой пёстрой толпы был и я.
Как обычно скромно ютился я, где-то в середине или даже конце очереди (Это потому что я интеллигент, а не лох). Насколько я помню, было довольно таки душно, хотя за окном зима. Не знаю, долго ли я простоял но, по-моему, уже собирался уходить, зависнуть где-нибудь с друзьями. Но тут появилась ОНА! Сейчас по идее должно последовать описание героини во всех подробностях. Но так как я не испорчен ученьем в литературных учебных заведениях, скажу просто и думаю понятно. По крайней мере, процентам девяносто парням от четырнадцати до двадцати. Она была рыжая, высокая, с длинными стройными ногами, грудью не мини, и самым чудесным на свете лицом, на котором размещалось несколько сотен веснушек и два самых прекрасных глаза. Короче - «Рыжая», что ещё надо для описания.
Я, конечно же, сразу заметил её. Сказать по правде я и раньше её видел, но мы почему-то не пересекались до этого случая. Всё произошло быстро и не по плану. Вернее по плану, да только не по-моему. Рыжая подкатила ко мне. Разодета она была, как я уже упомянул в девушку не самого хард поведения. И начала она при всех ко мне приставать! Ко мне!... Я конечно же был очень польщён…. Но моя природная скромность, интеллигентность, воспитанность, чистота помыслов…. Короче, я так напрягся, обалдел, что по моему облажался говоря какую-то лабуду в ответ. Но этого, слава Богу, ни кто не заметил, всем было явно наплевать, что я там бормотал. Вот так вот мы и встретились в первый раз.
Мой друг – Лёха, называл это «покататься на машинке», а друг Ромка – «шлю привет» - типа, ну ты и шлюха (про меня). У нас была «машинка» (думаю про неё надо рассказать отдельно).
Моя сестра рано вышла замуж. Причём родители жениха почему-то были против. Но будущий муж сестры поступил как настоящий мужик: после того как предки узнали, что сестра беременна, он женился и…. переехал к нам. Так вот на тот момент когда зятёк жил у нас а я поступил на первый курс технаря. Мой папа – славный парень, разрешил нам брать его автомобиль и немного левачить, ну то есть подрабатывать под такси. Вот это и называлось «покататься на машинке или шлю привет». Я вместе со своим зятьком днем и ночью, не покладая рук, трудились на благо семейного бюджета. Представьте себе – два молодых парня (Зятёк старше на четыре года), на хороших жёлтых Жигулях (в то время это было круто), по городууу!!! Мы жили в машине. Нам надо было успеть сделать всё – но это уже совсем другая история.
А где же Рыжая? – спросите вы. Вот она. Тридцать первое декабря, двадцать два с чем-то. Мы с зятьком после утомительного дня едем к праздничному столу. И так, как деньжат мы таки рубанули, решаем заехать в «Пьяндеревню» - частный сектор, где продают изумительное сухое вино, к тому же не дорого. Машина с визгом вырывается из-за поворота и я, сидя на пассажирском сиденье, начинаю орать – «Стооой!» Это я Рыжую увидел. Она там с собачкой гуляла, прогуливалась. Небось, хотела в одиночестве побродить, да не тут то было. Авто наш пронёсся несколько десятков метров и остановился. Включился фонарь заднего хода и мы подкатили к тёте. Бесшумно опустилось боковое стекло (это я так усердно крутил ручку, да и у папы всегда всё смазано).
- Привет.
- Привет.
- Как д….
- Хорошо, как с…. Ну и так далее, понеслось!
Итог: мы вместе пошли гулять с собачкой. Вместе это я, Рыжая и собачка, а нет, я и Рыжая. Воот. Опять, пожалуй, стоит включить сюда несколько строк описания внешнего вида. Как это в музыке? Изобразительный момент, по-моему. Девочка моя была одета в легкий, короткий, пятнистый полушубок; суперкороткую юбку, тёмные колготки, белые кожаные сапожки, сверху окаймлённые мехом в цвет полушубка; какой-то супермодный шарф, варежки – вязанные, тёплые как моя душа. Плюс поводок, плюс собачка…
Гуляли мы не долго так как вскоре вернулся зятёк с канистрой супервинища, да и дело шло к новому году. Так что гуляли мы не долго, но договориться о следующей встрече, таки успели. Не знаю: зачем это надо было делать?
Глава 3.
Несколько моих первых визитов, наверное, не стоят нашего внимания. Хотя именно в эти дни чудо под названием любовь явилось в меня. Да, так и было. Я приходил в гости или мы встречались где-нибудь на улице. Гуляли, разговаривали о чём-то, смотрели друг на друга, на мир вокруг себя, на людей и животных. И я потихонечку втюрился, влюбился без памяти, потерял голову – охренел одним словом. Мои дальнейшие визиты, ближе к весне наиболее интересны, на мой взгляд. Вот о них я немного расскажу, что бы вы могли составить первое впечатление о наших начинающихся отношениях под названием – первая любовь.
Для того, что бы понять кто кем в нашем дуэте стал надо немного охарактеризовать наши типажи. Рыжая – симпатичная молодая деваха. Жила, и воспитывалась мамой с младшим братишкой (клёвый кстати был Мэн), обладающая массой талантов и навыков. Бесконечно энергичная; эрудированная, знающая реалии жизни; имеющая сексуальный опыт, незаурядное, креативное мышление; умеющая хорошо себя подать, любящая и умеющая общаться, веселиться и танцевать и ещё штук сто таких …щая, …щая, …щая. Я - ……… Пожалуй говорить о своих достоинствах не скромно. Я - … супермен, просто идеал, пятый элемент если хотите. Конечно же в наших отношениях я был …… ведомым. Просто, тот слабее кто сильнее любит. Я любил её, конечно же, сильней. А вернее, я любил её а она меня слегка. Так что сами понимаете вертела она мною как хотела. Я конечно же сопротивлялся, ершился, показывал своё я. Но хватало меня не на долго, потому, что жить без неё я перестал мочь…
Итак. Жить без неё я перестал мочь. И вот уже с таким ощущением прихожу я как-то к ней в гости, на хату. Маманя куда-то срулила, а братишка, по-моему, у бабули был. Сами понимаете: воля вольная, гуляй братва! Пивка взял. Ну и завялились мы по полной программе. Кухня, телик, диван, пиво, картоха жаренная на обед, словарь читали какой-то, короче говоря семейная жизнь. Помнится, я ещё говорил ей: «Дети у нас будут красивые!» А она соглашалась. Да! Мы потом часто и подолгу обсуждали эту тему. Чести ради надо сказать, наперёд, дети у нас действительно красивые! Семейная жизнь то оно семейная, да вот только муж и жена живут вместе во всех смыслах, а у нас на тот момент интимчика-то и не было. Это не потому, что я лошара, просто в таком возрасте всё немного затягивается, воот! В тот день Рыжая решила меня совратить. Ох, что там было – не в сказке сказать, не пером описать, короче ни чего не вышло, мы были не в настроении. Вообще секс это важная часть в отношениях между людьми разного пола, а не пошлость какая-то. Секс – это всепоглощающий вихрь полный эмоций и переживаний, истинных чувств и желания, скрашенный настоящей любовью – так какой-то великий сказал, мне нравиться. Так что мы к нему ещё вернёмся…. Кстати, мы ни куда не будем уходить. Это было на «хатке». Хатка – это квартира моего другана Ромки, в соседнем от моего подъезде. Так как кроме этой квартиры его семья имела ещё и собственный дом километра за три от нашего жилища, то в летний, а вернее даже, весенне-летне-осенний период квартирка пустовала. И были у меня ключики от этого четырёхкомнатного рая. И всегда, когда только можно было вытащить Рыжую, мы пёрлись в этот мирок, по возможности прихватив с собой пивка и закуски, и проводили там незабываемые, ни с чем не сравнимые часы, а иногда даже дни.
Так вот там мы первый раз и «увиделись» - так Рыжая говорила. Сексуальных сцен не будет, не об этом сейчас. Единственное, что надо отметить, после «увиделись» она заявила мне, что рассчитывала на большее, думала, будет что-то из ряда вон, типа так долго ломался, а всё как обычно. Сучка опытная! И тем не менее я обожал эту женщину. Я боготворил её. Мы лежали на полу на ковре в зале. Рядом. И я шептал ей на ушко как сильно я её люблю! Знаете, как не просто и в то же время желанно произносить эти слова. Это потом они превращаются в пустой звук, сотрясание воздуха, а тогда это был душевный оргазм. Забавно, время стёрло из моей памяти все её признания в любви, может, их просто не было. Хотя нет, вру. Было одно точно!
Мы вернулись с дискотеки с её подружками. Причём пёрлись ночью пешком километра четыре. Песняки давили, ржали. Само собой все под шафэ, ну то есть пивка попили. Я, к сожалению, принадлежу к поколению любителей выпить, верней бывших любителей, теперь мы все профи. Так вот пришли к Рыжей домой все вместе, мамы почему то опять не было. Подружки никак не хотели рассасываться по домам и оставить нас наедине. Так что пришлось сгонять в ночной за очередной дозой пивасика, и развлекаться, так сказать, массово. Рыжая постоянно пыталась меня чем то задеть, достать и так далее, может хотела что бы я ушёл, не знаю. Я не ушёл. Часам к пяти утра мы были как говориться в полной боеготовности, то есть готовые – кто посапывал, кто похрапывал. А Рыжая, бес в ребро, вдруг решила прогуляться. Я, конечно же, был против. Но что я мог поделать. Стоял до последнего, вякал, как мог. В итоге она умчалась от меня в открытую дверь. На улице уже светало, но народа не было. Я крайне беспокоился за мою Рыжую, и спустя несколько секунд побежал за ней. На улице она сволочь начала чухать от меня, да ещё какой-то полупьяный мужик попался, начал мне орать: «оставь девушку в покое». Повезло ему, что не до него было…
Вот так вот бежим мы себе вдоль домов. Впереди Рыжая моя в топике и суперкоротких шортах, а сзади я, в полном снаряжении. Бежим, бежим и чувствую я, что бежим мы в сторону «Светляка» - речушка такая небольшая. Но купаются там многие, даже солидные люди. Потому как водица хороша – чистая и прохладная. Чувство меня не подвело. Минут через пять мы добежали именно до этого купального места. Правда зашли немного сбоку, там где новый дом строили. Догнал я свою беглянку. Начал ей мозг выносить за её отвратное поведение, а она мне вдруг говорит: « Я купаться хочу». Ба, что же делать? Какой купаться? Пять утра, холодно, купальника нет. Лучше бы я этого не говорил, про купальник. Рыжая моя медленно но верно начала стягивать с себя одежду. А так как одежды на ней было три, то через несколько секунд ангелочек мой стоял передо мной в чём мать родила. Да, это сейчас говорить легко, а тогда у меня челюсть на пол упала, думал со стыда сгорю. Оглядываться я начал, как бы кто не заметил, и потихоньку ей одежду сую и умоляю одеться. Не долго думая моя супердевочка запустила самый нужный аксессуар на другой берег. Так легко ногой, взяла и вышвырнула своё нижнее бельё на другую сторону купалки, место там узкое было. А на другой стороне как вы думаете что? Конечно, заросли ежевики! Так вот трусики там и поныне висят. Я не полез. Я то не полез, а вот она полезла, типа купаться, нырнула разок и вылезла. Вся синяя как снегурка стоит дрожит. Я подошёл к ней и обнял. И больше нам ни чего не было нужно. Все наши разногласия вдруг куда-то девались. Всё вокруг отдалилось, стало незначительным, просто исчезло… Всё кроме новостройки.
Так как рыжая моя не намного ниже меня, то при объятиях её славная головушка подпирает моё лицо и мне иногда приходится задирать голову к звёздам. В этот раз голову задрал я к новостройке. И каково представьте было моё состояние когда я увидел, что с последнего, недостроенного этажа на нас смотрят человек семь работяг. Молча так смотрят, даже не смеются. Я попытался что то объяснить Рыжей, она конечно же меня не слышала, тогда я умелым манёвром завёл её за небольшое здание, стоявшее рядом, дабы прикрыть неприкрытое. Думал мужики запротестуют, ну вроде нет, промолчали. Не успел я перевести дух как на меня свалилось следующее испытание. Дело в том, что, зайдя за здание и спрятавшись от вида со стройки, мы открылись для других видов. Небольшой мостик, соединяющий массив с несколькими частными домами, которые я думал уже снесли, располагался так, что пройти мимо нас было невозможно. И надо же было этой тётке, в пять, куда-то переться? Надо же было мне стоять спиной к этому мостику и ничего не видеть? Я то не видел, зато услышал. Когда я обернулся на голос этой девушки-тётки, отступать было поздно. Я сник. Хотел было провалиться сквозь землю, да так не бывает. Нашлась моя рыжая, секунд через пять, хотя тогда мне показалось, что прошло «немного» больше. «И не надо на нас ругаться, просто я его очень сильно люблю!» - вот что она сказала. И девушка-тётка проплыла мимо как во сне, молча, смотря на нас каким-то завистливым взглядом, и растаяла во времени. А признание это я до сих пор слышу. Вот такая моя Рыжая.
Был ещё один случай, который, как мне кажется, заслуживает нашего внимания. Моего, по крайней мере, внимания он заслужил, да и не только моего.
Дело было на «хатке», в той самой четырёшке, ключи от которой частенько попадали ко мне в карман. Сразу надо сказать, что родители у Ромы глухонемые, а все дети в их семье очень даже здорово слышат и разговаривают. Однажды мне очень крупно повезло. Рыжая сумела отпроситься из дома, по-моему, на пару дней. Я об этом узнал в последний момент. И, конечно же, предупредить предков своих забыл, или забил, сейчас не помню. Не забывайте, что тогда мы были подростками.
Всё что происходило в эти три (обратите внимание три) дня на «хатке» надо описывать отдельно. Это были одни из самых незабываемых дней в моей жизни. Три дня. Трое суток мы были только вдвоём. О чём ещё может мечтать влюблённый человек. Потом, когда Рыжая подарила мне на день рождения тетрадку, в которой на каждой страничке были изображены парень и девушка в какой-нибудь ситуации, а внизу была надпись любовь – это…(ну по типу вкладышей от жевательной резинки «love is») я прочёл там наряду с другими сюжетами слова и об этих днях. Любовь – это есть подгоревшие остатки плова и считать что это самое вкусное блюдо национальной кухни. Как много для меня в этих словах. В первый день у нас был ужин. Мы сами приготовили плов. А на третий день, когда кушать не было совсем, мы доедали подгоревшие остатки. И этого было достаточно. Это говорит о том, что мало того, что мы не замечали время, мало того, что мы постоянно хотели есть (так бывает), так у нас ещё и времени кастрюли вымыть не было. Да, за три дня Ромина порядочная квартирка превратилась в порядочную свалку – пустых бутылок, мятых постелей, не мытой посуды и так далее и тому подобное. Это нас не смущало ни капли. Это не было свинством. Моей Рыжей вообще не было присуще неаккуратность и грязнульство. Просто нам было не до чего, не до кого и незачем. Нам было хорошо, мы были вдвоем, вместе. Вместе навсегда!..
На третьи сутки с утра меня начало одолевать какое-то смутное волнение. Правда я про него тут же забыл, когда рядом со мной проснулась моя любимая Рыжая. Но через некоторое время мне снова стало не по себе. И это понятно. Три дня!!! Мало того, что пропали два подростка и их наверняка уже разыскивают через «Жди меня», так ещё и сегодня суббота. А в субботу мама Романа приходит стирать бельё (стиралка у них одна и стоит в квартире). Ну, ничего – думаю, пока рано можно полежать. Часов до двенадцати было рано, а потом вдруг резко стало поздно. Из прихожей послышался звук вставляющегося в замочную скважину ключа. Замок был старого образца, и через скважину можно было заглянуть в квартиру. Каким чудом, я не помню, я оставил свой экземпляр ключа в замке, да ещё и повернул его так, что снаружи не выдавишь. И вот, в течении полу секунды, мы с Рыжей очутились в прихожей. Заглянув в скважину я увидел то, чего боялся увидеть больше всего – половину Роминой мамы и его братишку целиком, так как ему тогда лет семь было… Ну, так вот. Иван вроде парень свой, причём слышит нормально. И тут у меня возникла блестящая идея. Мне тогда так показалось. Я начал говорить в замочную скважину: «Ваня, – говорю я ему – это я, но я тут не один, с девушкой. Открыть не могу, стыдно. Ты уж маме чего-нибудь скажи, соври что-нибудь и уведи куда-нибудь минут на пять, а я за это время выскочу».
Особенность детей в семьях глухонемых такова, что они при разговоре жестами то же проговаривают вслух, ну вроде как им так проще, да и понятней по губам читать. Это было мне на руку – я услышал, что он объяснял маме. Особенность всех маленьких детей – они не знают слово «соври». И то, что я услышал, ввергло меня в стопор.
- Мама там «Я» с девушкой. Они нам не откроют. Надо уйти на пять минут. Им стыдно!!! Ох, ба – как же мне было стыдно на самом деле! Мама ушла, надо отдать ей должное, поняла. Но пять минут этого мало для того, что бы привести в порядок четырёх комнатную квартиру. Но мы смогли!!! Это был рекорд по скорости при уборке квартир. Жаль нельзя в книгу рекордов запись сделать. Мы растолкали и распихали всё под шкафы, кровати в туалет и так далее, причём делали это вместе, как настоящая семья…. И вот мы выходим. Не забывайте что «хатка» через подъезд от моей квартиры. Мы выходим. На право – огороды, прямо – дорожка к соседнему дому и на ней стоит Ромина мама, налево – мой подъезд и возле него стоят мои предки с соседями, явно обо мне говорят, ищут всем селом. И как вы думаете, куда мы пошли? Правильно – в огороды. Только в след слышались крики моего отца: «Ты куда пошёл, твой дом здесь». Я обернулся и ответил, что сейчас приду. И он всё понял и больше ни чего не сказал. Ни кто больше, ни чего не сказал. Наверное, глаза у меня как-то по особенному светились…. Вот такими мы были я и моя Рыжая.
А дети у нас действительно красивые, вот только у неё свои, а у меня свои…
* * *
Изменяя стиль своего повествования, я преследую определённую цель. Мне хочется, как можно глубже погрузить вас в мир моих переживаний, метаморфоз происходивших в моей душе на протяжении долгих шестнадцати лет. Для того, что бы передать вам вибрации моего существа за шестнадцать лет брожения и поиска и мгновенное познание. Рассказав о начале наших отношении подобным образом, я хотел окунуть вас во времена юности. Туда где не было место расчёту и меркантильности. В то время когда душа была чиста и открыта, когда любовь - самое главное чувство, целиком заполняющее тебя…. Вы ведь тоже там когда-то были.
Думаю, этим рассказом я смог донести то, насколько близкими и родными существами мы стали. Хотя на тот момент я и сам этого не понимал. Ведь для того чтобы научиться ценить по настоящему, надо потерять…. Не всегда всё было гладко в наших отношениях, были и другие истории…
Глава 4.
Это был мой подарок! От всего сердца, от души!
Я широко шагал по направлению к дому. В душе у меня творился хаос. Я не могу сказать, что я злился. Я был вне себя, в прямом смысле этого слова. Я был обижен, раздавлен, уничтожен, вытряхнут из своей собственной шкуры жестко и беспощадно. В голове вертелись безумные мысли. Хотелось переворота. Хотелось кричать, плакать, бить кого-нибудь. Порвать навсегда, забыть, возненавидеть, отомстить, удушить, в конце концов. Тысячи слов не смогут передать того состояния, в котором я находился. Но всё это творилось внутри меня, а люди, шедшие мне навстречу вряд ли могли чего-нибудь заподозрить. Так как взору их представлялась вполне милая, мирная картина. Молодой человек, шагающий немного неуместно быстрым шагом и прекрасная девушка, катающаяся вокруг него на велосипеде. Казалось, будто бы они играют в какую-то игру или обучаются езде на двухколесном скакуне. В крайнем случае, можно было решить, что девушка очень настойчиво пытается познакомиться с парнем. Вряд ли у кого-то возникла бы мысль, что парень этот готов умереть в эту минуту от разочарования и гнева, а девушка как-то не умело пытается искупить какую-то великую провинность.
Непередаваемое ощущение стыдливого страха перед всем. Чувство вины, взявшееся неизвестно откуда, скорее всего имеющее отношение ещё к Адамову поступку. Безумный, ежеминутный самоанализ, и ещё более безумное самобичевание. Стыд – мокрый, холодный, жёсткий стыд за то, что ты не сверхчеловек, за то, что ты не можешь как другие, не имеешь того, что есть у них. Сожаление, переходящее в истерику о том, что ты ещё молод и не опытен. Ощущение полнейшего бессилия, сравнимого с читаемым в глазах идущего на бойню скота. Злость. Бесево прям какое-то неуёмное. Именно этим коктейлем была заполнена моя душа последние два месяца. Шестьдесят шесть дней сверхъестественных ощущений, какой-то затянувшийся аттракцион, от которого можно свихнуться. Шестьдесят шесть дней беспощадного сражения, безумной войны, смертельной битвы. Голода, холода, невыносимых физических страданий от безобразно глубоких душевных ран, а тут ещё этот окончательный удар. Моё сердце, которое я вынул и отдал ей, было жестоко раздавлено ботинком огромного размера. Разве может человек вытерпеть такое, разве может рассудок мириться с этим? Ради чего? Ответь мне, ради чего? Может быть, это и есть та самая настоящая первая любовь?
Всё просто. Два с небольшим месяца назад я стал встречаться с одной прекрасной барышней. Поначалу мы вроде как просто гуляли, мило беседовали, приятно проводили время. А потом всё это, со скоростью света переросло в нечто огромное. Пульсирующее, обжигающее, не дающее спать, есть, жить без него. Во что-то похожее на солнце, могущественное и все покоряющее. Вот тогда-то и начались мои танталовы муки.
Девочка моя, симпатичная, высокая, стройная блондинка, а точнее сказать – рыжинка, была похожа на чудо. На раннюю весну, на пробуждение жизни. Её прекрасное, молодое лицо могло вселить надежду и жажду к бытию даже покойнику. Её неудержимое желание двигаться и познавать, можно было сравнить лишь с желанием самой природы. Моральной и физической энергии в этом идеальном теле было, ну, наверное, немного больше чем вселенная. Её возможности, способности и таланты вряд ли смогли бы вместиться в воображении самого изощрённого знатока жизни и искусства. Она была неподражаема. Она была безупречна, безошибочна, идеальна. Она жила полной жизнью, используя все данные ей природой инструменты. Не на миг, не отвлекаясь на проблемы и склоки. Она была самой жизнью. Иногда мне казалось, что это не настоящее существо, что это какой-то Божественный эксперимент. И я совершенно случайно попал в эту программу, совершенно не готовый и не приспособленный к общению с этой мечтой Господа. Мне непонятным образом повезло, я вышел на нужной остановке, выхватил тот самый счастливый билет, или вернее билет счастья, беспробудного, сверхчеловеческого, вечного счастья. И можно представить себе как моё «существишко», моя безмерно, по сравнению с этой галактикой, малая душа цеплялась за неё. Как страшно было мне не то, что потерять её, а даже допустить мысль о том, что когда-то я смогу подумать про то, что её не будет рядом. Я готов был пожертвовать самим миром ради неё. Я готов был отречься от самого себя ради того, что бы сон мой не заканчивался. Не одно существо, не одна цель, не одна идея не значили для меня ни чего. Моя душа, сердце, мой мозг, рассудок, тело, дыхание, да и сама жизнь – само ощущение существования были брошены к ногам этого Божественного дара.
Я ведь подрался тогда из-за этих цветов, подрался с парнем, которого боялась добрая половина нашего района. Я прыгнул через собственную голову, откусил свои локти, увидел собственные уши, телепортировался. Мне кажется, я сверг Римскую империю и съел императора, что бы этот мятый, обычный букет смог попасть в её божественные руки. Я провёл несколько миллионов часов ожидая её прихода, победил в неравной схватке своё смущение, продумал тысячи вариантов момента вручения, написал сотню сценариев дальнейшего развития событий, но не в одном из них не было такого сволочного конца. Такой унизительной развязки. Такого бессмысленного армагедона.
Всё смерть! Позор и смерть! Она отвергла, выбросила мои цветы. Выбросила при всех её подружках, говоря при этом какие-то непонятные, инопланетные слова. Как она могла? Как посмела? Какой бог дал ей такое право? Почему она не исчезла, почему Господь не нажал на паузу в этот момент? Где гром, где гнев, огненные стрелы, разверзшаяся пропасть, муки ада – последнего круга ада, уготованного самым грязным предателям…. Вместо этого улыбки, совершенно неуместные улыбки на лицах ужасных свидетелей и звонкий, весёлый лепет виновника. Где судьи!!! Где конвой!!!
Я услышал оглушительный треск где-то внутри себя. Так должно быть ломается позвоночник. Меня, наверное, перестало быть видно. Господи, как могло произойти это здесь на нашей планете, в нашей галактике. Как просмотрел Создатель, как упустил эту страшную ошибку? Неужели это возможно? Тишина. Звенящая тишина и больше ничего! Я резко развернулся и неуместно быстро зашагал прочь…
Через несколько тысячелетий, как мне показалось, ко мне начало возвращаться сознание. Я стал немного различать дорогу впереди себя и слышать какие-то звуки. Я очнулся, пройдя добрую половину пути до дома. И очнувшись не почувствовал себя счастливым, отнюдь. Вдруг я услышал знакомую песню, по-моему, ту саму, что мама мне пела: «Проснись малыш проснись, ну, что ты спрятался во сне, открой глаза ко мне тянись…». Неет!!! Господи! Это был её голос! Я резко обернулся. Мой палач, моё наказание. Бесчеловечный тиран! Она догоняла меня. Боже, где она взяла велосипед? Какой олух додумался одолжить её, его? Случайный соучастник моего нескончаемого мучения. Она обогнала меня, резко развернулась и стала кружить вокруг, как хищник вокруг израненной добычи. Чего она хочет? Что ещё можно сделать с пеплом? Гляди-ка нашлась! Она шутит и смеётся, и не слова про цветы. Неужели всё мне приснилось? Неужели просто ужасный сон? А, нет вот и про цветы вспомнила – стрёмный, говорит, был букетик, не дуйся!..
Всё хватит, больше не могу!!!
А на утро, рано утром, в почтовом ящике я нашёл письмо, аккуратно запечатанное в конверте и адресованное лично мне. Записка была написана её рукой, но почему-то на английском языке: « Бэби, я сори за естудей, я просто не поверила, что цветы были для меня. Но сейчас я хав проблэм и должна уехать к своей грендмазе. Увидимся завтра. Люблю».
Так могла сделать только она. Боже, как же сильно я её люблю!
Вот такие мы были. А люди, идущие мне на встречу, видели всего лишь мальчика, неуместно быстро шагающего в неизвестном направлении, и симпатичную, рыжую в веснушках девчонку, кружащую вокруг него на велосипеде.
* * *
Утро. За окном на чёрных ветвях мокрых деревьев появился первый снег. Белый и чистый, как моя душа, когда-то. Да и, кстати, это уже совсем не утро, судя по таймеру время около четырнадцати часов. Надо же так поздно просыпаться. Хотя чего я ещё ожидаю от своего организма, если спать я лёг в шесть тридцать. А свежесть и легкость в окне, скорее всего оттого, что последние две недели было серо, темно, мокро. Честно говоря, осенняя погода здорово угнетает. Когда месяцами не видишь наше светило – Солнце, становиться как-то не по себе. Кажется что ты часть великого уныния, часть умирания. Осень ведь, по сути, и есть смерть.
Вот так же я себя чувствовал одним из летних месяцев, когда вся природа ликовала и жила, а в душе моей наступила осень – потому, что ты меня покинула…
Глава 6.
Я не могу объяснить, что я чувствую, объяснить словами. Просто, наверное, таких слов нет. Как передать те ощущения, которые я испытывал, когда ждал тебя в такси возле подъезда.
Мы не виделись пять лет. Все эти годы не было не одного дня, когда бы я не вспоминал о тебе, не думал о том, что утратил тебя навсегда. Вся моя нынешняя жизнь была лишь декорацией к действу медленной гибели моей души. Все слова, которые мы часто употребляем не только в отношении душевных страданий связанных с разлукой с любимым человеком, но и в других случаях. Например: «боль, мука, сердце разрывается». Эти слова не могут отразить, передать всего, что ты чувствуешь. Наверное, те, кто пережил разлуку должны придумать свой словарь, чтобы чётче передавать свои ощущения: Первый год после разлуки – при мысли о том, что больше не можешь находиться рядом, разговаривать, трогать, смотреть, происходит «теория большого взрыва безнадёгобольного вещества» в области грудной клетки – откофейнечище. Это от слова отчаянье, только крепче и здоровей в триста миллиардов раз.
Второй год – периоды между откофенечищами более длинные, зато появляется желание увидеться, найти любой предлог, возможность для встречи не важно что это будет: бизнес, отдых, смерть. Жажда этой встречи не может сравниться даже с обычной жаждой или голодом. Инстинкты не заставляют так мучатся людей. Только душа безгранична во всех своих проявлениях, как в любви, ненависти так и в муках. Только обезумевший от голода, слепой человек, чувствующий запах еды, но уже много времени не могущий ее найти чувствует одну миллиардную от того ощущения с которым хочется встретится с недосягаемым любимым человеком – мука умноженная на полтора миллиарда – китайская мука или – мукитайка (кто такой тайк я правда не знаю)…
* * *
Я пытался придумать свой собственный словарь, чтобы рассказать людям о своих мучениях. Это было после нашей последней встречи спустя пять долгих лет. Пять лет забытья…
* * *
Мы встретились спустя пять лет. Пять долгих лет прошло с того момента как мы расстались, до конца так и не понимаю даже сейчас почему? Должно быть расставание двух родных душ не происходит по каким-то понятным и объективным, поддающимся анализу причинам. Скорее это путь, дорога с которой нельзя свернуть, которая предначертана нам свыше. Всё это было безумно давно, так давно что не хватает сил вспомнить детали, они как будто растворились в холоде ощущений одиночества и безвозвратной потери. Это было пять жизней назад.
А сейчас я стоял посередине дороги, огибающей массив с задней стороны её дома и пристально смотрел на знакомые до боли окна пятого этажа. Редко проезжающие машины мешали моему телефонному разговору сигналами и нелицеприятными выкриками их водителей. Но они ни чего не значили сейчас для меня. Сейчас я разговаривал с ней, как в те далёкие времена, и сердце моё сжималось от каждого её вздоха.
Семь лет назад, будучи совершенно юным, не обструганным, не отшлифованным жизнью человеком, я повстречался со своей первой, и скорее всего единственной любовью. Наш детский, по возрасту, роман, роман между не изведавшим чуда любви, довольно таки с небольшими достижениями парнем, и прекрасной молодой особой не на много старше, но в силу природной одаренности или по воле случая, знающей уже на тот момент радости и страдания, удовольствия молодости и бездумной свободы, поглотил меня как океан поглощает каплю дождя. Два года немыслимых переживаний. Счастья и радости, сменяющихся муками и разочарованием, а затем вновь переходящие в полет души. Два года за которые пережил я все возможные и невозможные состояния души закончились и уступили место пяти годам воспоминаний. Ибо только воспоминания о прежней жизни были оправданием тому, что я находился на этом свете.
А сегодня я снова смотрел на эти окна и слышал её голос, пусть даже по телефону. Стены дома будто бы стали прозрачными. Моя память с лёгкостью рисует мне продолжение обстановки, часть которой видно в окно. Я точно знаю, где сейчас стоит мой любимый человечек, трубку какого телефона держит её рука.
Сейчас я мило разговариваю с ней и приглашаю съездить поужинать вместе. Она весело смеётся, шутит и не задумываясь соглашается. А всего пару дней назад когда я узнал, что она приехала. Не медля и не задумываясь я набрал заветный номер и услышал её родной голос. Только пару дней назад этот голос был холоден, будто бы и не было пяти лет. Может быть, ей просто нездоровилось…. Ну вот, я опять стал искать оправдания для своего человечка, так было всегда. На самом деле ей просто стало интересно, потому как после разговора со мной, того разговора два дня назад, она узнала несколько подробностей о переменах произошедших со мной. Наши общие знакомые рассказали ей, что «мальчик» её возмужал, подрос и оперился. Фортуна улыбается ему, и он достаточно состоятелен на данный момент, для того, что бы суметь заинтересовать. Неужели это и есть истинная причина, самолюбие не желает мириться с этим…. А я смирюсь. Мне достаточно того, что мы будем вместе, пусть даже не надолго, пусть даже по этим причинам. Ведь она не виновата в том, что любила до меня, что сердце её сгорело в другом огне…
Мы договорились отужинать вместе и, через несколько часов, я заехал за ней на такси. Волнительный момент. Вот сейчас она выйдет из подъезда, я встречу её, обниму, открою дверь авто, приглашу присесть, а затем и сам присяду рядом, и мы поедем вперёд, в будущее…. Какая же ты всё-таки родная….
Мы поедем в кафе к Петьке. Небольшой среднего класса ресторанчик, который я облюбовал в последнее время, время, когда у меня стали водиться деньги. Я часто бываю в этом заведении и каждый раз с новой спутницей. Персонал и обитатели этого кафе любят меня, поскольку я никогда не скуплюсь на чаевые и угощения. А управляющий, Петька, тот вообще стал мне практически другом. Петро всегда радуется моим визитам, уделяет мне чересчур много внимания, нарочно, с преувеличенным пафосом обслуживает меня, за что получал уже выговоры от хозяйки. Он разрешает мне сидеть допоздна, даже после закрытия. Разрешает подряд петь песни под сопровождение живой музыки. Часто садится за стол, после того как моя спутница уходит одна, и разговаривает со мной по душам. Петька рассказывает о себе и умело слушает мои повествования. И, конечно же, Петька знает про неё, знает много, может быть даже больше, чем ему следовало знать. Правда, иногда, у меня складывается такое ощущение, что он не верит в мои рассказы про сказочную любовь. Он думает, что я придумываю это и изливаю свою душу под действием вина. Как же удивиться он, увидев сегодня эту самую боярыню Морозову. Это Петя её так называет, мою Jily потому как в обиходе у них выражение с лёгким сарказмом «Эх, Морозова», которое они, персонал кафе, употребляют, в случае если кто-то не оправдывает их ожиданий или не в силах выполнить взятые на себя обязательства, например, симпатичная девушка не сумевшая заплатить по счёту…
Сейчас мы поедем к Петьке, и он увидит мою Jily. Петька знает, что я приеду с ней, и специально по этому случаю забронировал мне самый романтический столик, чуть поодаль от всех других, прямо перед окном с видом на вечерний город. Мы пройдём к столику и нас, я знаю точно, обслужат по высшему разряду. Принесут хорошей выпивки и закуску на красивой посуде, поставят нашу любимую песню и оставят нас наедине. Мы будем долго разговаривать. Вспоминать прошлое и рассказывать о настоящем друг другу. А потом я пересяду поближе и обниму мою девочку. Потом ещё некоторое время мы станем веселится, петь песни и проживать счастливые мгновения. Затем, после закрытия, взяв с собой Петро, рванём в какой-то магазин за вином и через некоторое время очутимся у неё дома. В той самой квартире, где я был когда-то счастлив.
Мы будем много выпивать, спорить на разные темы. Интересно проводить время, сжигать его, то чего у нас так мало, на всякую ерунду. И даже поссоримся как раньше. Jily будет удивляться, откуда у меня такой эрудированный друг, это ведь так не свойственно мне, будет называть меня по фамилии, чем окончательно выведет. Петька, гад, будет ей поддакивать, и тем самым доведёт нашу мирную ругань до следующего этапа. Я вскочу и скажу, что сейчас прибью их обоих если они не заткнуться. Соберусь уходить. И уже в дверях она будет просить Петю, чтобы он меня отговорил, просить со слезами на глазах. И я отговорюсь и останусь. Потом Петька как-то быстро и незаметно уснёт в дальней комнате (молодец, кстати). И мы останемся вдвоём. Опять, вдвоём и только вдвоём…
А потом наступит следующий день. Мы все разъедимся по своим делам. Jily займётся оформлением документов, так как у неё остались одни сутки, утром во вторник она снова улетает. Этот следующий день отсутствует, по какой-то непонятной причине он превращается в утро дня отъезда…
Я просыпаюсь в шесть утра, вообще-то как обычно, и бегу на свою утреннюю пробежку, конечно же, не взяв с собой телефон. Но пробежка моя превратиться в стон, стон стоящего на коленях человека, рыдающего навзрыд, не понимающего, почему на этот раз не остановил её. Потом тихое понимание безысходности, успокоение и обратная дорога домой…
А дома на табло телефона я увижу пропущенный звонок, звонок с её телефона…. И только через неделю я осмелюсь позвонить ей сам. Я наберу номер, и с бешено стучащим сердцем буду ждать ответа, и, наконец, она ответит, и всё что я смогу сказать: « Я чуть не умер без тебя». Я чуть не умерла без тебя – ответит она мне…
Глава 7.
Долгие шестнадцать лет жизнь дарила мне подарки. Мне везло с работой, я женился и у меня появился ребёнок. У меня было красивое, уютное жилище, наполненное заботой прекрасной женщины, и детским смехом. У меня было всё. Всё что нужно человеку, чтобы обрести счастье, было выделено и брошено к моим ногам. Но я не смог воспользоваться этими дарами, я растоптал их, уничтожил, предал в поисках своей души, которую я потерял в придуманном самим же мраке. Разве мог я тогда предположить, что этот мрак уступит место тёплому свету добра и любви и моя душа выйдет из комы, что мне снова захочется жить и обожать тех, кто рядом со мной, как только я пойму простую и давно известную всем истину. Наверное, все эти годы были ценой искупления моего греха.
Шестнадцать лет я задавал себе вопросы и не мог найти на них ответов. Я обращался к Господу и умолял его избавить меня от мучений, от холодной темноты исходившей из моего сердца всякий раз, когда я вспоминал о своём не сбывшемся счастье. Я спрашивал Его: «За что? Что сделал я такого? Где мной допущена раковая ошибка?»
И вот тогда, сидя в тесной, сырой тюремной камере. Наедине с собой и в обществе шести спящих собратьев по несчастью, я вдруг, неожиданно и очень ясно осознал – я нарушил заповедь, я сотворил себе кумира.